Чистилище.
Данное произведение является абсолютно ненаучной фантастикой, оно не соответствует общепринятым теориям, постулатам, а также прочим фундаментальным научным законам. Книга создана с единственной целью — развлечь любителей постапокалиптики.
ПРОЛОГ.
Израиль, г. Нес-Циона, Институт биологических исследований, отдел генетического оружия, лаборатория «N», высшая категория секретности. Наши дни.
Затянутый в скафандр биологической защиты человек щелкнул кодовыми замками на экранированном контейнере и распахнул толстую крышку. Он с предельной осторожностью извлек из контейнера небольшую склянку с бесцветной жидкостью и медленно поместил её в сложное устройство, установленное посреди помещения. Убедившись, что колба с активным веществом правильно установлена и надежно закреплена, человек в скафандре закрыл прозрачную стенку устройства, и автоматика немедленно загерметизировала аппарат, с тихим шипением выдавливая из его полости воздух. На панели управления устройством вспыхнул сигнал «Заряжено», и человек в скафандре сделал жест в сторону стены из толстого пуленепробиваемого стекла, отделяющего испытательную часть лаборатории от нескольких десятков наблюдателей, облаченных в такие же скафандры.
— Готово, — тихий голос экспериментатора донесся из установленных под потолком динамиков.
— Тестовый штамм установлен, — прокомментировал его действия невысокий носатый джентльмен, руководящий экспериментом. Разглядывать строки данных через лицевой щиток гермошлема ему было несколько неуклюже, и потому он сделал пару шагов, отделяясь от остальных наблюдателей. Руководитель приблизился к одному из компьютерных мониторов, множество которых находилось на рабочих местах операторов, установленных в лаборатории, и сверился с его дисплеем: — Пусковое устройство готово к распылению штамма. Заводите подопытных.
Один из помощников сего влиятельного чиновника от науки отдал приказ по внутренней радиосвязи, и присутствующие одновременно перевели взгляды в противоположную часть испытательного помещения. Специально для проведения данного эксперимента там были установлены два массивных пластиковых кресла, оборудованных множеством зажимов, петель и фиксаторов, призванных намертво сковать посаженного в них человека. В металлической стене за креслами виднелся единственный выход с этого экспериментального полигона — люк с кремальерным затвором, подобно входу в герметичный отсек субмарины или противорадиационного бомбоубежища. Штурвал кремальеры пришел в движение, люк распахнулся, и в помещение вошел человек в скафандре биологической защиты с оружием в руках. Следом за ним появился второй, они заняли позиции неподалеку от кресел и взяли их на прицел. Тем временем из люка вышли ещё четверо в скафандрах. За собой они вели двоих закованных в наручники смуглых бородатых людей, одетых в робы полутюремного-полубольничного покроя. Глаза бородачам закрывали тугие повязки из плотной черной ткани, лодыжки сковывали цепные кандалы, исключающие возможность не только бега, но даже широкого шага.
— Господа, перед вами одни из наиболее одиозных арабских террористов! — возвестил руководитель эксперимента. — Как и было заявлено, оба подопытных приговорены к смертной казни за кровавые преступления. На их счету более трех десятков еврейских жизней. Исполненные ими террористические акты выделяются из череды других особой жестокостью и цинизмом. Удары наносились только по мирному населению. Даже будучи арестованными, оба террориста продолжают оставаться непримиримыми, не прекращают сопротивления и каждую минуту планируют побег, чтобы продолжать свои кровавые злодеяния!
Словно в подтверждение его слов, один из арестантов что-то заорал, мгновенно приходя в бешенство, и предпринял попытку броситься на конвоиров прямо с повязкой на глазах и скованными конечностями. Ему удалось ударить плечом одного из охранников, остальные набросились на него с дубинками и электрошокерами. Несколько секунд террорист сопротивлялся, пытаясь лягаться и наносить удары головой, и его сообщник, услышав возню и крики, тоже вступил в драку на слух и на ощупь. Присутствующие в зрительном зале люди несколько заволновались, однако конвоиры быстро взяли ситуацию под контроль. Арестантов нейтрализовали электрошоком и на руках подтащили к креслам. Бессознательные тела террористов поместили на сиденья и самым тщательным образом приковали, лишая возможности двигаться. Пока охрана занималась всем этим, находящийся посреди испытательной лаборатории человек в скафандре не обращал никакого внимания на происходящее в метре от него. Учёный деловито раскладывал на лабораторном столе медицинское оборудование с таким видом, будто подобные эксперименты давно стали для него рутиной.
— Доктор Вильман невозмутим, как лев! — оценил его поведение некто из влиятельных наблюдателей, судя по раболепному поведению окружающих, представитель высшей власти.
Он с интересом следил не только за действиями конвоиров, но и внимательно разглядывал испытателя. Тем временем тот закончил готовить своё оборудование и вольготно расположился в мягком кресле у лабораторного стола в ожидании усмирения подопытных.
— Доктор Вильман обладает очень устойчивой психикой, это доказано многочисленными тестами! — с гордостью объяснил руководитель эксперимента. — Кроме того, он — истинный патриот Израиля и убежденный борец за свободу еврейского народа и будущее еврейского государства и не испытывает жалости к убийцам наших детей! Именно поэтому сейчас он непоколебим, как скала!
— Это похвально, — без каких-либо эмоций оценил влиятельный чиновник, — истинный патриотизм достоин всеобщего подражания. Однако у Шин Бет имеются вопросы к доктору Вильману.
— Мистеру Коэну опять не дает покоя внешняя схожесть доктора Вильмана с германцем? — скептически поморщился руководитель эксперимента и обернулся к одному из многочисленных зрителей. — Господин полковник, не пора ли закончить с этими подозрениями? Доктор Вильман истинный сын нашего народа. Да, он выходец из Германии, из семьи немецких евреев-ашкеназов, и не имеет явной еврейской внешности. Но всю свою жизнь ему приходилось сталкиваться с проявлениями оголтелого антисемитизма, вытерпеть много бед и издевательств. Он эмигрировал в Израиль, потому что больше всего на свете желал жить на своей исторической родине и приносить ей пользу своими способностями! И вам прекрасно известно, что он успешно прошел тест ДНК, который подтвердил наличие у него соответствующей ашкеназам гаплогруппы.
— Само по себе это ещё ничего не значит, — окрысился крайне худой человек с крючковатым носом и ушами, оттопыренными настолько, что эта особенность его внешности была заметна даже несмотря на скафандр. — Среди предателей нашего народа было и есть достаточно евреев! Мордехай Вануну, Калманович, Клингберг — какие ещё вам нужны основания?! Последний, кстати, шпионил прямо отсюда, из вашего института!
— Это произошло давно! — протестующе заявил руководитель эксперимента. — Если не сказать — очень давно! Не спорю, это очень печальная страница истории нашего института, но никак не повод подозревать всех и каждого! Доктор Вильман является нашим сотрудником уже пять лет, и всё это время Шабак не устает устраивать ему проверки, зачастую более напоминающие препоны…
— Шабак был и будет бдительным! — отрезал полковник. — Наш долг — обеспечение безопасности Израиля! Враги никогда не оставят наш народ в покое и не перестанут засылать к нам шпионов! Ни для кого не секрет, что вербовать агентуру для разрушения Израиля им легче всего среди пришлых! Поэтому не доверять пришлым — часть нашей профессии! У нас появились основания считать, что доктору Вильману удалось сфальсифицировать результаты ДНК-тестов, и сразу после окончания этого эксперимента ему придется проехать с нами, ответить на некоторые вопросы и пройти тест заново! Всем следует уяснить, что если безопасность страны потребует от нас подозревать всех и каждого — так и будет! Мы делаем свою работу, господин академик!
— А мы свою, господин полковник! — возмутился учёный функционер. — И если этот эксперимент пройдет успешно, мы добьёмся того, чего не в силах добиться вы! И доктор Вильман является его вдохновителем и главным движителем! Именно он совершил настоящий прорыв в разработке генетического оружия и создал то, на испытаниях чего мы сейчас присутствуем! Мы даже назвали это Штаммом Вильмана в его честь, потому что перед нами уникальный, абсолютно новый инфекционный агент! Для краткости мы называем его вирусом, но в действительности это совершенно не вирус! Ничего похожего на этот инфекционный агент в мире не существует! Он сочетает в себе свойства множества известных микроорганизмов и вирусов, одновременно не являясь ни тем, ни другим. Я с полной ответственностью могу заявить, что данный инфекционный агент сочетает несочетаемое и является новой, доселе неизвестной формой жизни, сконструированной искусственно! Он атакует врага по генетическому признаку, подчиняя себе существование клеток его организма, подобно вирусу, но в то же время способен существовать вне носителя бесконечно долго, при этом инфекционный агент исключительно живуч, плодовит и размножается с невероятной скоростью! Наука считает подобное фантастикой, а мы воплотили это в жизнь! И сделали это исключительно благодаря блестящему уму доктора Вильмана! Фактически он сконструировал этот штамм в одиночку, и на данный момент никто не сумел полностью разобраться в том, как ему это удалось. Во всем мире тысячам ученых, объединенных в мощнейшие НИИ, имеющие грандиозное финансирование, подобная задача до сих пор кажется антинаучной! Гений доктора Вильмана неоспорим, без него мы бы ещё долго топтались на месте!
— Тогда почему вы доверили проведение эксперимента высочайшего уровня опасности ключевой фигуре всей научной работы? — не сдавался полковник, не скрывая своего недовольства. — Если его роль определяющая, разве некому больше нажать на кнопку?!
— Это было требование самого доктора Вильмана! — в голосе научного функционера зазвучали нотки раздражения. — Этот штамм его детище, и никто не знает вирус лучше! Доктор Вильман — настоящий патриот нашей страны и истинный сын еврейского народа, он готов рисковать жизнью ради всего этого! Даже несмотря на бесконечные придирки Шин Бет! А вам, господин полковник, я бы посоветовал внимательнее наблюдать за собственными коллегами! Весь этот нездоровый шпионский ажиотаж возник после заявления министра обороны США Коэна ещё в девяносто восьмом году! С тех пор только ленивый не обратил на нас внимания! Все, от писак из желтой прессы до агентов ФСБ, проявляют к нашим разработкам живейший интерес! Насколько мне известно, Уильям Коэн ваш родственник, полковник, не так ли? Не порекомендуете ли ему, по-родственному, более разумно подходить к подбору информации для обнародования?!
— Вы забываетесь, господин академик! — вскинулся полковник. — Благодаря моим, и не только моим, родственникам вы получаете от Пентагона финансирование! Вы живете на эти деньги!
— Мы живем во благо Израиля! — не менее эмоционально отреагировал тот. — Делаем великое дело, результаты которого наши потомки будут помнить вечно! Разве их будущее не стоит денег?! Я очень рад, что доктор Вильман сейчас не слышит нашего разговора! Ваша позиция возмутительна!
— Достаточно, господа! — властно заявил высший чиновник, прекращая словесную перепалку, грозящую распалить многолетний вялотекущий конфликт. — Все мы делаем великое дело сообща! Здесь собрались истинные патриоты Израиля и еврейского народа, каждый из которых готов посвятить ему жизнь, а если потребуется — то и отдать её без раздумий! И потому ссоры между нами ни к чему. Давайте займемся тем, ради чего мы тут, — пронаблюдаем за экспериментом. Сколько времени это займет, господин академик?
— Двадцать четыре минуты, господин премьер-министр! — ответил руководитель эксперимента. — Именно столько длится инкубационный период. Эти данные получены нами в ходе экспериментов над животными, но доктор Вильман уверен, что они полностью применимы и к людям. Впрочем, сейчас мы сможем убедиться во всем лично. — Он указал руками на одну из плазменных панелей, отображающих панель электронного секундомера: — Тайминг будет отсчитываться с момента выпуска вируса… Я вижу, приготовления закончены! Скоро всё станет на свои места!
Присутствующие обратили взгляды сквозь прозрачную стену. В комнате для подопытных конвоиры приковали террористов к креслам, и пара лаборантов прикрепляла к преступникам различные медицинские датчики. По мере их подключения на компьютерных мониторах вспыхивали транслируемые ими данные. Все они дублировались на дисплее, укрепленном над лабораторным столом внутри испытательного помещения, и вольготно развалившийся в кресле доктор Вильман лениво переводил взгляд с цифр, энцефалограмм и графиков на тела подопытных. Тем временем лаборанты сунули под нос террористам ампулы с нашатырным спиртом, подопытные задергали головами, исторгая грязную ругань, и научные специалисты спешно скрылись за стальным люком. Конвой покинул помещение следом, и штурвал кремальеры несколько раз провернулся, наглухо запечатывая стальной мешок. На мониторах вспыхнул сигнал о полной герметичности лаборатории. Сидящий в кресле учёный поднялся на ноги, развернулся к наблюдателям и несколько секунд с неподдельным интересом разглядывал их сквозь толщу пуленепробиваемого стекла.
— Доктор Вильман! — носатый руководитель эксперимента подошел к микрофону переговорной системы, связывающей отрезанную от всего мира лабораторию со зрительным залом, и повысил голос: — Ваш выход! Вы готовы?
— Абсолютно! — голос экспериментатора, пробиваясь через гермошлем, звучал глухо даже несмотря на установленные в лаборатории высокочувствительные микрофоны. — Я вижу, доблестные представители Шин Бет почтили мой эксперимент своим присутствием! Это весьма приятный сюрприз. Должен признать, что о подобной удаче я даже не мечтал! Лично для меня это более дорого, нежели присутствие премьер-министра.
Доктор Вильман лениво ткнул пальцем в кнопку «Enter» на клавиатуре лабораторного компьютера, и стоящий посреди помещения распылитель тихо зашипел. Многочисленные мониторы зрительного зала вспыхнули сообщениями о начале эксперимента и высвобождении вируса во внутреннее пространство лаборатории. На часах, отсчитывающих время эксперимента, побежали цифры секунд. Экспериментатор скользнул взглядом по своему компьютеру, на дисплее которого диаграмма заполнения помещения вирусом стремительно ползла вверх, и принялся расстегивать на себе скафандр.
— Доктор Вильман!!! — в ужасе воскликнул функционер от науки, — что вы делаете?!!
— Провожу эксперимент, разумеется! — ответил учёный, снимая с себя гермошлем. Без него голос экспериментатора сразу же зазвучал громче и отчетливей. — Мы ведь затевали всё именно ради этого, не так ли?
— Но это первые испытания на людях! — руководитель был явно напуган, прекрасно отдавая себе отчет в том, что произойдет в случае гибели экспериментатора на глазах у правительственной комиссии. — Мы не знаем, насколько правильно сконструирован вирус! Скорее примите антидот!
— Антидота в этой лаборатории нет, — невозмутимо изрёк доктор Вильман, оказавшийся худым и немного сутулым человеком с серыми глазами и недлинными прямыми светлыми волосами. — Я позаботился об этом заранее. Чтобы не было соблазна и эксперимент прошел чисто. Не волнуйтесь, господин директор, всё пройдет идеально, я уверен в своём детище.
Он полностью избавился от скафандра, под которым обнаружился деловой костюм без галстука, вернулся к своему креслу и уселся в него, разваливаясь по-хозяйски.
— С вашего разрешения, — продолжил он, — я позволю себе развлечь наших высоких гостей, пока вирус делает своё дело. Начнем с краткого ликбеза, потом перейдем к сути. Итак! Идея по-настоящему эффективного биологического оружия будоражит умы военных и ученых довольно давно. Наука не стоит на месте, и на сегодняшний день многие страны усиленно развивают это направление. Некоторым из них даже удалось достичь определенных результатов. Микроорганизмы — возбудители опасных, экстремально заразных и практически не поддающихся излечению болезней, вроде лихорадки Эбола или бубонной чумы, по сути уже вчерашний день. Слишком опасно, не поддается контролю и несет угрозу не только противнику, но и своему народу, и вообще всем, кто попадет под заражение. Это невыгодно. Современные военные разработки позволяют создать новые типы болезнетворных организмов, которые могут поражать население, не обладающее специальной вакциной, свой же народ может таковую получить. Это уже лучше, но всё равно крайне хлопотно: нужно изготовить огромные количества антидота, обеспечить его доступность среди своих, что подразумевает очень серьезные затраты и прочие действия. Такое не оплатить любому желающему, не говоря об отсутствии гарантии того, что в процессе приготовлений информация не станет достоянием общественности или шпионских служб многочисленных врагов. Посему подобный путь я для себя отверг сразу, и уверен, что каждый из здесь присутствующих со мной согласится. Третий путь, которым сейчас идут наши зарубежные коллеги, это применение нанотехнологий, позволяющих манипулировать микроскопическими структурами. Созданные с её помощью микроорганизмы и химические соединения должны уметь целенаправленно воздействовать на некие конкретные цели. Например, разлагать топливо или разрушать взрывчатые вещества прямо внутри боеприпасов. Соединенные Штаты, как хорошо известно тем, кто здесь присутствует, ведут работы по созданию насекомых, которые стали бы разъедать бетонное покрытие, выводя из строя взлетно-посадочные полосы противника, а также разрушать металлические части военной техники и разлагать ГСМ. Определенного прогресса нашим коллегам уже удалось добиться — не так давно были запатентованы микроорганизмы, способные успешно разлагать полиуретан, содержащийся в антикоррозионной краске, которой покрываются корпуса кораблей и самолетов. А известная нам лаборатория занимается разработкой так называемого «антиматериального биокатализатора», который смог бы разрушать пластик. Помимо всего этого американские и английские коллеги плотно экспериментируют с успокоительными средствами, которые можно применить в военных целях. Тот же диазепам, также известный как седуксен, в случае применения к армии противника может вызвать временную недееспособность, долгосрочный вред здоровью или даже смерть. Осталось только создать надежный способ доставки транквилизатора к вражеским солдатам без учета желаний последних!
Доктор Вильман иронично усмехнулся, вновь посмотрел на свой монитор и принялся приклеивать себе на шею медицинский датчик, сверяясь с появляющейся на дисплее информацией.
— Но по-настоящему надежное оружие может дать только генетика! — заявил ученый минуту спустя, когда один из мониторов зрительного зала начал выдавать наблюдателям параметры состояния его жизнедеятельности. — Совершенное оружие! Оружие, уничтожающее врага безжалостно, безошибочно и всюду, где бы он ни укрылся! Оружие, от которого нет спасения, оружие, которое не требует управления и риска погибнуть в битве. Оружие, удар которого заметен только тогда, когда уже ничего невозможно противопоставить, и, самое главное, что никто и никогда не сможет доказать или даже вообще понять, кто же это оружие применил! Шедевр военного дела, выходящий далеко за рамки примитивных боевых действий и по своим масштабам сопоставимый лишь с деяниями карающей длани Всевышнего! Вот что такое настоящее оружие!
Он сделал многозначительную паузу и с легким пафосом в голосе продолжил:
— Идея «этнической» бомбы, которая могла бы действовать избирательно, поражая носителей определенных типов генов или даже узких генетических структур, разрабатывается довольно давно, и не только в нашей стране. Первые эксперименты в этой области проводились ещё в гитлеровской Германии, затем в ЮАР, США и прочих странах — теперь уже неважно, где! Потому что никто из них не смог создать совершенное оружие. Я объясню нашим уважаемым гостям, почему все вышеуказанные оказались не в состоянии достичь цели. Дело даже не в том, что сама процедура «избирательного поражения» есть нечто недостижимое. В наши дни генетика идет вперед семимильными шагами, и ошеломляющий прогресс в этой науке позволяет добиться нужных результатов при определенном упорстве. Главная проблема заключается в том, чтобы безошибочно определить потенциальную цель для нанесения генетического удара! История последних тысячелетий препятствует этому. В течение веков множество этносов, абсолютно различных по происхождению, перемешивались в её горниле, а прежде близкородственные группы расходились весьма далеко. Представителей так называемых «чистых» генотипов на планете практически не осталось. В качестве примера: французы, считающие себя отдельной нацией, в действительности несут в себе следы кельтской, латинской и германской крови, недаром их страна в своё время называлась Галлией, по названию кельтского народа галлов. И название «Франция» она получила благодаря народу франков, которые являются германцами. И так далее! Или рассмотрим славян! У их южных племен, так называемых полян, было очень даже велико вливание иранской крови, у северных и северо-восточных племен — угро-финской. А германцы?! После падения античного мира, в начале «темных веков», они смешивали свою кровь с кельтами на западе, а на востоке — со славянами. Многие современные исследования гласят, что современное европейское население произошло от древних земледельцев с Ближнего Востока! Даже среди населяющих разные районы Европы людей ученые находят отчетливые генетические различия. Например, в Греции и на Балканах сейчас в организме человека присутствует от семидесяти до ста процентов генов, унаследованных от ближневосточных земледельцев. У северных европейцев подобных генов лишь десять процентов, в холодных странах ещё можно отыскать тех, у кого их нет вообще, если повезет! С другими народами дела обстоят ничуть не проще.
Доктор Вильман саркастически хмыкнул, сверился с данными по состоянию подопытных, вскользь бросил взгляд на экран с показателями своего организма, после чего продолжил:
— Самое сложное в создании «этнической бомбы» — это выделить идентификационные гены, которые могут позволить безошибочно отделять представителя вражеского этноса от дружеского. Эта проблема всем нам знакома очень хорошо, наш институт много лет пытался выявить специфические особенности генетического профиля арабов, гарантированно отличающие их от евреев. Уничтожение арабов — в высшей степени благородная цель! Арабы есть источник бесконечного зла, агрессивные, недалёкие, кровожадные! Весь мир вздохнет спокойно и скажет нам «спасибо», если они перестанут существовать! Ведь вместе с ними исчезнет Аль-Каида, Хамас, Талибан, Исламский джихад, Фронт освобождения Палестины, всевозможные «газаваты» и прочие террористические движения и организации. Без арабов быстро изживет себя ислам — самая жестокая, кровожадная и непримиримая варварская религия! Одним словом, наша цель священна! Однако достичь её непросто. Ведь и арабы, и евреи имеют семитское происхождение, и малейшая ошибка может привести к катастрофе — «этническая бомба» станет уничтожать и врагов, и своих создателей. Именно эту проблему, проблему прицельного выделения требующегося этноса из общей массы других, имеющих в той или иной степени общую генетику, никто не мог решить все эти долгие годы. Именно поэтому создать совершенное генетическое оружие до сих пор никто не сумел.
Учёный умолк, выдерживая почти театральную паузу, и торжественно заявил:
— Я создал его! Мой вирус идеален! Он распознает цель безошибочно!
Среди безмолвно наблюдающих за ним через толстое стекло десятков зрителей возникло сдержанное оживление. Несколько человек тихо переговаривались между собой на закрытых каналах внутренней радиосвязи, и полковник из Шин Бет, похоже, отдавал указания как минимум нескольким из них. Это не укрылось от взгляда доктора Вильмана. Он посмотрел полковнику в глаза и усмехнулся, не скрывая своего презрения.
— Мой вирус проникает в организм носителя мгновенно! — пояснил учёный. — В качестве транспортного средства выступает влага, причем солнечная активность только усиливает распространение вируса, так что укрыться от него невозможно! Однажды попав на свободу, он распространится всюду, где только существует вода, включая содержащуюся в атмосфере, растительности и любых живых организмах. Я создал его практически неуязвимым! Вирус нечувствителен ко всем видам антибиотиков, способен выдержать более тридцати минут кипячения, а оказавшись в запредельно сухой местности, не гибнет, но лишь впадает в спячку. В этом состоянии он может находиться едва ли не бесконечно. Спасения от него не существует! Поэтому я разработал антивирус, представляющий собой штамм-близнец с несколько измененным алгоритмом действия, способный уничтожить своего конкурента и занять его место. Но не думаю, что антивирус окажется востребованным. Я создал его, скажем так, для страховки, — доктор Вильман загадочно прищурился, — не более того! Моя лаборатория синтезировала антивирус в количестве четырех доз, и я гарантирую, что больше он производиться не будет. Хотя его формула выгравирована мною прямо на медицинской стали корпусов шприц-контейнеров, непосредственно содержащих активное вещество, необходимости в нем не возникнет. Но сейчас увидеть антивирус невозможно, как я уже сказал, он надежно спрятан ради чистоты эксперимента.
— А если вы погибнете сейчас, доктор Вильман? — в голосе полковника Шин Бет явственно слышался вызов и крайняя степень недружелюбия. — Если эксперимент окажется провальным? Как ваши коллеги получат назад этот антивирус?! Кто вам дал право присваивать результаты работы целого института, оплаченные целой страной?! Где вы его спрятали?! Отвечайте!
— Каюсь, господин полковник, — учёный склонил голову нарочито театрально. — Я присвоил себе данное право без какого бы то ни было разрешения. Я готов понести ответственность за свой поступок, если до этого дойдет. Но в любом случае антивирусу ничего не угрожает. Если мой вирус убьет сегодня своего создателя, эта лаборатория подвергнется полной и абсолютной термообработке. Она надежно отрезана от внешнего мира и может выдержать температуру до тысячи градусов по Цельсию. Вирус не переживет и ста сорока пяти. Где найти антивирус? Это указано в моем завещании, хранящемся у моего адвоката.
— Вы перешли границы собственных полномочий! — заявил полковник. — Это может быть расценено, самое малое, как саботаж! Как вы смогли вынести вирус за пределы института?! Я гарантирую, что ответственности за это вам не избежать! Ваше поведение…
— Я не отказываюсь от ответственности, полковник, чем вы меня слушаете?! — перебил его доктор Вильман, повышая голос. — Хотя победителей, как известно, не судят. Кстати, антивирус я никуда не выносил. Предлагаю вернуться к этому разговору позже, пока же рекомендую всем сосредоточиться на эксперименте! — Он перевел взгляд на премьер-министра, молча наблюдающего за происходящим: — Господин Премьер, с вашего позволения, я продолжу. Итак, противостоять моему вирусу невозможно! Однако делать этого и не придется. Как я уже сказал, вирус идеален! Он попадает в кровь и немедленно анализирует ДНК носителя на предмет наличия генетических особенностей, присущих цели. Если таковые обнаруживаются, то запускается механизм уничтожения врага. Причем происходит это без видимых внешних признаков. Вирус начинает изменять ДНК внутри клеток своего проживания, этот процесс занимает двадцать четыре минуты и заканчивается судорогами всех основных мышечных групп, ураганным отеком легких, очень быстро переходящим в ураганный отёк мозга. Смерть наступает, по моим подсчетам, секунд за десять-пятнадцать, но это будут очень, очень неприятные секунды!
Доктор Вильман издал злорадный смешок, затем прыснул и невольно хихикал пару мгновений.
— Иными словами, если начались судороги, то вводить антивирус уже поздно, — он сделал над собой усилие, успокаиваясь. — Это надо сделать до начала терминальной стадии, так как антивирус хоть и действует очень быстро, но всё же не мгновенно. Впрочем, невраждебному генотипу всё это ненужно. Допустим, мы ведем речь о лошади. Если вирус не обнаружит в ДНК носителя вражеских генных конструкций, то запускается механизм ожидания. Его алгоритм достаточно сложен и коротко это можно объяснить так: вирус не предпринимает по отношению к носителю никаких враждебных действий, однако и не бездействует. Он стремится размножиться и распространиться далее, за пределы организма носителя. Ибо он есть оружие, не знающее пощады, и не остановится до тех пор, пока не уничтожит даже память о врагах своих создателей!
Учёный замолчал, на мгновение задумавшись, но тут же встрепенулся и продолжил:
— Если же носитель «чистого» генотипа человек, то алгоритм, по которому будет действовать вирус в режиме ожидания, несколько иной. А именно: вирус встраивается в иммунную систему, укрепляя её своими способностями. Это усиливает фагоциты, а также расширяет набор устойчивостей организма к широкому спектру современных патогенов, так как усиленный вирусом иммунитет получает возможность эффективно противостоять всему, чему способен противостоять сам вирус. Иными словами, те его свойства, что делают невозможным уничтожение вируса, атаковавшего организм с вражеским генотипом, встают на стражу организма — носителя «чистой» генетики! И не только носителя, но и его потомства, потому что в случае полового контакта вирус мгновенно проникнет в организм партнера и уничтожит его, если таковой окажется носителем «грязного» генотипа! Спустя двадцать четыре минуты погибнет и представитель враждебного генотипа, и оплодотворенная яйцеклетка, если таковая успела образоваться. Конечно, мой вирус ещё не покидал пределов лаборатории и, попав в открытую среду, наверняка мутирует, но базовые принципы его действия не изменятся. Он всегда будет стоять на страже «чистого» генотипа, это заложено в саму суть его архитектуры!
Он обвел зрителей торжествующим, взглядом:
— Не правда ли, гениально, господа?! Враги моего народа падут, мой же народ возвысится! Вирус займет достойное место в архитектуре мироздания, ибо он бесстрастен, как сама природа! Для кого-то он великое зло, а для кого-то великое благо!
— Это… очень впечатляет, — осторожно ответил премьер-министр, незаметно косясь на полковника из Шин Бет. — И всё же не будете ли вы столь любезны, доктор Вильман, сообщить нам, где спрятан антивирус? Если в вашем эксперименте что-то пойдет не так, последствия могут быть катастрофическими и для нашего народа!
— Антивирус здесь, в институте, в хранилище для микроорганизмов четвертого уровня опасности, — отмахнулся учёный. — Он никогда его и не покидал! Я лишь сложил антивирус в кейс-контейнер, переместил из одного термошкафа в другой и сменил код доступа. После завершения эксперимента я извлеку кейс. Или господин полковник сделает это после оглашения моего завещания.
— Мы все очень надеемся, что этого не произойдет, — премьер-министр перевел взгляд на руководителя эксперимента, явно не обещая тому ничего хорошего.
— Доктор Вильман не посвящал меня в такие подробности этого эксперимента! — попытался оправдаться тот по внутренней линии радиосвязи, тщетно стараясь скрыть неуверенность и страх перед высоким начальством. — Я ничего об этом не знал! Десятки специалистов изучают сконструированный им штамм, но разобраться досконально в его архитектуре пока не удалось. Однако все предыдущие опыты показали ошеломляющие результаты, не было никаких оснований для беспокойства и недоверия!
— Будем надеяться, что их нет и сейчас! — отрезал премьер-министр. — Однако адекватность доктора Вильмана довольно специфична! Я понимаю, что люди науки не от мира сего, но это не значит, что гению дозволено абсолютно всё!
— Позволю себе с вами не согласиться, господин премьер-министр! — доктор Вильман вновь издал короткий смешок. — Лично я уверен в обратном! Гению как раз дозволено абсолютно всё! Ибо он не ровня серой массе, представляющей собой глупое стадо, живущее общими стандартами!
— Почему он нас слышит?! — полковник резким движением развернулся к руководителю эксперимента. — Это защищенная линия сверхмалого радиуса действия, её невозможно прослушать за пределами этого помещения!
Он бросил взгляд на зрителей, и не менее полудюжины из них завозились с планшетными компьютерами и неким электронным оборудованием.
— Я… я не знаю… — залепетал функционер от науки, окончательно теряясь от того, что едва ли не эпохальный эксперимент стремительно блекнет на фоне разгорающегося скандала.
— Я смотрю, вы взяли с собой много людей, господин полковник! — Голос доктора Вильмана, раздающийся из настенных динамиков, звучал насмешливо. — Похвальная предусмотрительность! Вы так сильно меня опасаетесь? — Он хихикнул, оглядывая своё высокое, но тщедушное тело: — Это комплимент моей физической форме! Однако можете не волноваться, угрозы национальной безопасности нет! Я не имею доступа к закрытой линии, я лишь заранее немного отрегулировал чувствительность установленных в зрительном зале микрофонов и теперь просто хорошо вас слышу! Прошу простить мне это самоуправство, я заботился о комфорте проведения эксперимента, не более того!
— Немедленно изменить настройки системы! — распорядился полковник, оборачиваясь к операторам, обеспечивающим эксперимент. — Проверить систему на предмет взлома и наличия шпионских программ! Господин премьер-министр, я настаиваю на том, чтобы вы покинули здание института, в целях вашей безопасности!
— Господин полковник, вам не кажется, что это уже перебор?! — доктор Вильман ехидно повысил голос. — Вы не забыли о том, зачем мы все здесь собрались? Ради величайшего эксперимента, позволю себе напомнить! Прошу вас, не превращайте его в шпионский скандал, тем более что я не шпион. Все эти годы я работал над вирусом, это дело всей моей жизни, и не только моей, но и моих учителей и соратников. Я не вынес из этих стен ни бита информации, ибо преследую несравненно более великую цель — вынести из этих стен вирус, который очистит планету! Ваши шпионские дрязги мне неинтересны! — Он посмотрел на премьер-министра: — Господин Премьер, давайте же вернемся к сути! Неужели вам не хочется увидеть начало новой эры?! Детскими играми Шит Бет можно заняться позже, всё равно я никуда не денусь из этого помещения, оно изолировано от всего мира и выход из него только один.
Не дожидаясь ответа, учёный поднялся с кресла и принялся снимать с себя пиджак.
— Тем более что время идет и развязка приближается, — он избавился от пиджака и начал закатывать рукав рубашки. — Обратите уже наконец-то внимание на данные системы мониторинга! В вены подопытных арабских террористов установлены катетеры, и анализ крови у них берется, как сейчас модно говорить, в реальном времени. Вы можете убедиться, что маркеры вируса дают уверенную положительную реакцию — вирус уже переполняет их организмы едва ли не в буквальном смысле! Сейчас я возьму анализ крови у себя… — доктор Вильман перетянул руку жгутом и потянулся за шприцем для взятия крови, — и мы увидим, есть ли у меня вирус…
Несколько минут он возился с медицинским оборудованием, обрабатывая взятую у себя кровь, после чего удовлетворенно возвестил, глядя на появляющиеся на мониторе результаты анализа:
— Итак, вирус у меня в крови в больших количествах, чего и следовало ожидать. — Учёный сверился с хронометром: — Осталось дождаться окончания инкубационного периода, которое даст ответы на все вопросы. В том числе и на ваши, господин полковник! — Доктор Вильман смерил представителя Шабак снисходительным взглядом. — Немного терпения, господа, немного терпения! Считаные минуты отделяют нас от начала новой эры!
Он вернулся к своему пиджаку, надел его и торжественно воззрился на цифры хронометража. Истекающие минуты прошли в полной тишине, и на отметке в двадцать четыре минуты присутствующие невольно затаили дыхание. Несколько секунд ничего не происходило, потом один из подопытных громко захрипел и забился, прикованный к креслу. Следом за ним конвульсивно задергался второй, хватая ртом воздух, и натужное мучительное хрипение террористов заполнило динамики зрительного зала. Дисплеи системы мониторинга вспыхнули всплесками диаграмм и строками экстренных предупреждений, сообщая о критическом состоянии испытуемых, грозящем им скорым летальным исходом. Кто-то из зрителей невольно втянул голову в плечи, наблюдая за происходящим. Судорожно бьющиеся в предсмертной агонии подопытные смертники являли собой жуткое зрелище, надрывно сипя и роняя изо рта кровавую пену. Несколько человек отвели взгляд от корчащихся в мучениях людей, однако доктор Вильман наблюдал за ходом эксперимента с выражением неподдельного живейшего научного интереса на лице. Первый подопытный затих спустя двенадцать секунд, второй скончался через восемнадцать.
— Второй испытуемый имел более крепкий организм, — подытожил доктор Вильман, поднимаясь. Сам экспериментатор выглядел абсолютно здоровым. — Поэтому вирус возился с ним дольше. Но это обусловлено тем, что мой штамм ещё не побывал в открытой природе. Попав в атмосферу, он приспособится к внешним условиям и станет сильнее. Теперь я возьму у себя ещё один анализ…
Он быстро проделал соответствующие манипуляции, и через минуту торжествующе воскликнул:
— Вуаля! Что и требовалось продемонстрировать! Обратите внимание на данные анализа! Вирус в крови, и он в неактивном состоянии! Никаких деструктивных процессов в организме не протекает! — Доктор Вильман обернулся к зрителям: — Господа! Поздравляю вас с началом новой эры!
— Эры без арабов! — Руководитель эксперимента зааплодировал, и к нему присоединились остальные. — Это величайшая победа еврейского народа, за которую весь мир скажет нам спасибо!
Несколько секунд в зрительном зале гремели овации, присутствующие обменивались поздравлениями и торжественными спичами. Затем премьер-министр произнес короткую, но пламенную речь, после чего вместе со свитой покинул зрительный зал.
— Доктор Вильман, — руководитель эксперимента проводил взглядом закрывающуюся за Премьером дверь шлюзовой камеры и облегченно вздохнул, — вы заставили всех нас сильно перенервничать! Ваши заслуги неоспоримы, но для чего было нужно играть на грани фола?! Вы же понимаете, что теперь вам придется провести несколько дней в этой лаборатории! Нам необходимо удостовериться, что вирус не мутирует со временем из безопасной формы в опасную…
— Разумеется, понимаю, коллега! — перебил его учёный. — Однако я уверен, что долго мне здесь сидеть не придется. Пока же я смогу удовлетворить любопытство господина полковника. У него накопилось ко мне много вопросов, не так ли, полковник?
— Где вы спрятали антивирус? — Взгляд полковника не скрывал угрозы, слова звучали холодно.
— Там, где и сказал, — пожал плечами доктор Вильман. — В тринадцатом холодильнике.
— Код доступа? — похоже, ни удача эксперимента, ни грандиозность его значения не заставили полковника снизить степень враждебности по отношению к Вильману. — Условия хранения?
— Один, четыре, восемь, восемь, — невозмутимо ответил тот. — Вы найдете там кейс-контейнер. Внутри лежат четыре капсулы из хирургической стали, одновременно являющиеся инъекторами и средствами хранения антивируса. Активное вещество не требовательно к условиям хранения, за исключением обязательной герметичности. Иными словами, оно улетучится, если инъектор разрушить. Я создал внутри инъекторов замкнутую микроатмосферу идеального газа, в которой антивирус может существовать очень долго. А если его заморозить — то и вовсе едва ли не вечно…
— Проверить и изъять! — Полковник, не дослушав, обернулся к одному из своих подчиненных. — Убедитесь, что это не пустышка, что антивирус не был подменен на фальшивку! Сотрудники института с удовольствием помогут вам в этом! По окончании доложить мне лично!
Подчиненный убежал выполнять приказ, и полковник посмотрел на руководителя института:
— Два инъектора из четырех мои люди заберут и доставят в Шин Бет. Антивирус будет храниться у нас во избежание повторения подобных инцидентов. Я вас покидаю, господин академик, но с доктором Вильманом останется следователь. — Полковник вперил в ученого полный неприязни взгляд и с металлическими нотками в голосе спросил: — Вы ведь не откажетесь ответить на его вопросы в качестве жеста доброй воли, доктор? Или вам есть что скрывать?
— Всё, что я скрывал, вы уже знаете, — отмахнулся Вильман. — Присылайте, кого хотите, я с удовольствием с ним пообщаюсь! Мне скучно в компании двух мертвецов!
— И позаботьтесь об охране лаборатории, академик! — полковник проигнорировал выпад ученого. — Чтобы доктор Вильман случайно не покинул ни её, ни территорию института.
— Не думаю, что ваша подозрительность оправдана, — поморщился функционер от науки. — Особенно теперь, когда наш эксперимент блестяще завершён! Но мы в любом случае будем действовать согласно правилам. До окончательного подтверждения безвредности вируса для еврейского народа доктор Вильман будет находиться под тщательным наблюдением. Сотрудникам Шабак будет оказано всяческое содействие. Вы хотите получить что-нибудь ещё, полковник?
— Пока этого достаточно! — ответил тот и, не прощаясь, покинул зрительный зал.
Спустя пятнадцать минут полковник уже сидел в служебной машине, недовольно растирая затекшую от длительного пребывания в скафандре шею. Его эскорт двигался по улицам Нес-Ционы, спеша доставить полковника к вертолету, и помощник сообщал о звонках, поступивших за время его отсутствия на связи. Полковник слушал доклад, попутно давая помощнику указания относительно того или иного респондента, но отвлечься от только что произошедших событий не получалось. Результаты эксперимента были не просто поразительны, это феерический успех еврейской науки. Если доктор Вильман действительно не умрет от собственного вируса в ближайшие дни, его штамм не только перевернет весь мир, но и перекроит его полностью. Незримое, неощутимое и безжалостное оружие, способное уничтожить арабов, не принося евреям никакого вреда. За такое можно, не задумываясь, отдать всё. Израиль наконец-то обретет долгожданный покой, евреи смогут спать спокойно, не опасаясь ракетных обстрелов, взрывных устройств и террористов-смертников. И полковник, как опытный службист и политик, прекрасно понимал, что это лишь начало. Начало великого пути евреев на Олимп, как и было завещано Всевышним. Ведь если стало возможным прицельно и безошибочно выделить из семитского генотипа арабскую специфику, не нанося вреда остальным его представителям, то рано или поздно можно будет выделить генную специфику любого народа. Это лишь вопрос времени. А с такими возможностями можно диктовать свои условия всему миру. Да что там диктовать — сразу действовать на опережение, превентивно купируя любую потенциальную угрозу. А угроз у еврейского народа хватает. Значит, прежде всего, и без того беспрецедентный режим секретности и меры безопасности, применяемые к институту и проекту Вильмана, необходимо взвинтить до поистине параноидального уровня. Лучше паранойя, чем утечка…
И всё же что-то не давало полковнику покоя. Была какая-то деталь, которую пропустило его сознание, но зафиксировало подсознание. И теперь оно настойчиво беспокоит полковника, стремясь указать на какую-то нестыковку, но понять, в чем она заключается, ему пока не удавалось. Но он обязательно поймет. Сейчас слишком много дел, позже он выберет время, тщательно обдумает всё и докопается до этого беспокоящего фактора. Пока же надо усилить агентурную работу в отношении директора института, он выполняет свои обязанности в области сохранения государственной тайны слишком халатно. Во время эксперимента по глазам директора было видно, что некоторыми подробностями о возможностях вируса, озвученными Вильманом, он был удивлен не меньше остальных. Это значит, что либо директор не держит руку на пульсе, либо Вильман сознательно держал его в неведении. А это уже подозрительно. Необходимо проверить всю команду Вильмана или всех тех, кто взаимодействует с ним, если он работает один. Не мог же он абсолютно в одиночку создать то, над чем десятки лет бились мощнейшие научные учреждения. Он упоминал что-то о своих учителях и соратниках, надо выяснить о тех и других всё, вплоть до мелочей…
Звонок телефона правительственной связи прервал его размышления. Звонил премьер-министр, и полковник поспешил ответить. Но вместо голоса в трубке раздавались едва слышные шумы, не то шипение, не то кряхтение. Полковник несколько раз произнес «Алло», сбросил вызов и тут же перенабрал номер Премьера. Тот должен быть сейчас в районе аэропорта, возможно, уже на борту своего самолета, там нет и не может быть сбоев связи. Однако Премьер трубку не взял, вероятно, у него возникли срочные дела, и полковник нажал сенсор отбоя. Через пятнадцать минут он перезвонит ещё раз, пока же дел хватает и у него. Полковник посмотрел на помощника, подобострастно ожидающего его распоряжений, но продолжить разговор не успел — служебный телефон помощника громко зажужжал вибровызовом. Тот бросил на дисплей мимолетный взгляд, собираясь сбросить вызов, но тут же нахмурился и взял трубку.
— Это из охраны премьер-министра! — сообщил он и произнес: — Алло, я вас слушаю, господин…
Собеседник помощника перебил его целым потоком фраз, и у него расширились глаза от испуга:
— ЧТО?!! Я… Да! Передаю трубку! — Он рывком протянул полковнику телефон и выпалил на одном дыхании: — Премьер-министр умер! На борту своего самолета! У его секретаря конвульсии!
Полковник схватил трубку, но ответить так и не смог. Вместо вдоха его легкие сократились, словно от удара в солнечное сплетение, тело свело судорогой, из горла вырвался булькающий хрип. Полковник выронил телефон и забился на сиденье, тщетно хватая ртом воздух и разрывая руками узел галстука, ставший внезапно тугой удавкой. Жестокая боль пронзила тело, швыряя его на пол автомобиля и скрючивая в дугу. Легкие будто рвались на куски, глаза захлестнула кровавая пелена, от недостатка кислорода мозг пылал огнем.
— Ви… рус… — с жутким сипением прохрипел полковник, уже не замечая, как рядом с ним хватается за горло хрипящий от удушья помощник, и опешившие охранники беспомощно суетятся над ними обоими. Разрушающийся от адской боли мозг словно взорвался, разлетаясь на части, и внезапно полковник понял всё. Угасающее сознание, стремительно утопающее в кровавой мути, вытолкнуло умирающему полковнику последнюю мысль. Один, четыре, восемь, восемь. Код доступа доктора Вильмана к антивирусу. 14–88.
В десятке километров от остановившегося посреди дороги кортежа полковника, быстро создающего пробку и обрастающего толпой зевак, в одну из секретных лабораторий не менее секретного института вбежал насмерть перепуганный человек в белом скафандре биологической защиты с серебристым кейс-контейнером в руке. Едва оказавшись на пороге, он ринулся к стене из толстого пуленепробиваемого стекла, отделяющего зрительный зал и операторские места от испытательной части лаборатории, но тут же остановился, не увидев за стеклом никого, кроме двух обезображенных судорогами трупов, привязанных к креслам.
— Доктор Вильман? — воскликнул он, озираясь, и в ужасе замер, замечая лежащие на полу трупы в таких же, как у него, скафандрах. Тела лаборантов несли на себе следы жестоких конвульсий, лицевые щитки их гермошлемов изнутри были густо забрызганы кровавой пеной.
— Господин директор! — раздавшийся позади голос заставил его отпрыгнуть от страха. — Что-то случилось? На вас лица нет!
— Доктор Вильман… — испуганно повторил директор, невольно пятясь от приближающегося к нему высокого и тощего сутулого человека, облаченного в дорогой костюм ручной работы. — Как вы вышли из испытательной камеры?!
— Воспользовавшись ключ-картой, разумеется, — пожал плечами человек в костюме. — Она положена мне по роду деятельности, разве вы забыли? Перед экспериментом её у меня никто не забрал, а я не стал настаивать. Как чувствовал, что пригодится! Так что вас беспокоит, коллега?
— В институте гибнут люди! — заикаясь от ужаса выпалил тот. — Смерть наступает в считаные секунды! Страшные судороги, ураганный отек легких, поражение мозга — всё это следует один за другим! Вирус вырвался на свободу! Как это могло произойти?!!
— Полагаю, его на себе вынесли отсюда наши уважаемые гости, — невозмутимо ответил доктор Вильман. — Каюсь, я совсем забыл сказать, что, когда готовил к эксперименту испытательную камеру, случайно нарушил её герметичность. Перестарался с алмазным сверлом. Я так волновался в преддверии испытаний, что это недоразумение вылетело у меня из головы! Отверстие получилось совсем крохотным, и вирус не сразу заполнил зрительный зал.
— Чт-то… — промямлил опешивший директор, — вы… вы специально выпустили вирус?!
— Именно так, — с энтузиазмом подтвердил Вильман. — Иначе какой смысл было его создавать? Чтобы он был навечно похоронен в спецхране института, Шин Бет или ещё какой-нибудь премерзенькой конторки? Нет, господин директор, торжество науки не остановить!
— Но… почему умирают люди… — директор пребывал в шоке, — вирус не должен убивать евреев…
— Ни секунды не сомневаюсь, что в этом был уверен весь институт и его высокие покровители! — закивал головой Вильман. — Но никто из вас так и не сумел воплотить в жизнь это желание. У меня же и моих наставников были иные планы. И вновь, в который раз, каюсь: я совсем забыл вас в них посвятить! — Он виновато развел руками: — Такая вот незадача приключилась…
— Что?.. — директор поперхнулся. — Но… почему вирус не поразил вас? Вы ведь еврей, и неизбежно… — Он умолк на полуслове, и его глаза расширились от внезапной догадки: — Полковник был прав! Вы сфабриковали результаты ДНК-теста!
— Браво! — воскликнул Вильман. — А вы исключительно догадливы, директор! Признаю свою ошибку: от вас я такого не ожидал. Вы ведь не склонны к научной деятельности, ваша стезя — администраторство. Я прочел все ваши научные монографии, в них нет ни одной свежей идеи, всё когда-нибудь да появлялось в работах других ученых. А тут — такая сообразительность!
— Вы… вы нацист? Вы задумали истребить всех евреев и весь семитский мир? Это чудовищно! — выдохнул директор. — Вы обрекли на смерть миллионы людей…
— Во-первых, не миллионы, а миллиарды, — менторским тоном поправил его Вильман. — Вы слишком высокого мнения о своих евреях, семитах и прочем генетическом мусоре. Вечно вы дрожите над тем, что кто-то желает вас уничтожить. Весьма забавное самомнение! Мои планы простираются дальше, значительно дальше! Эта несчастная планета переполнена уродливыми расами и ещё более уродливыми межрасовыми гибридами. Пришла пора избавить её от генетического мусора! — Он заговорщицки подмигнул директору: — Из этого следует, что, во-вторых, вирус убивает не людей, а уродливых гибридов. Как видите, — он указал на себя, — носителю чистого генотипа вирус не страшен. А в-третьих, нам не привыкать очищать планету от мусора! Но если лично вам так хочется выжить, вы можете воспользоваться антивирусом. Он же у вас в руках!
— Значит, страшилки о том, что Аненербе выжило и тайно ведет борьбу, оказались правдой! — лицо директора исказила злоба. — У вас ничего не выйдет! — он прижал к груди кейс-контейнер и сделал шаг к двери. — Я доставлю антивирус в ближайшую специализированную лабораторию, и мы начнем его массовый синтез… — директор запнулся на полуслове, выронил кейс и схватился за горло.
Его тело свело судорогой, и он рухнул, надрывно хрипя в тщетных попытках сделать вдох. Несколько секунд директор бился в конвульсиях, выплевывая на лицевой щиток шлема кровавую пену, после чего затих. Доктор Вильман мгновение безразлично разглядывал его труп и произнес:
— Я совсем забыл сказать, что герметичность скафандров я тоже случайно нарушил.
Он подобрал кейс-контейнер и с невозмутимым видом покинул усеянную мертвыми телами лабораторию.
Россия, Санкт-Петербург, Васильевский остров, два дня спустя.
Михаил провернул в замочной скважине ключ, отпирая замок, и толкнул открывшуюся дверь. Та распахнулась едва на десяток сантиметров и остановилась, застопоренная изнутри дверной цепочкой.
— Лера, открой, это я! — торопливо произнес он, оглядываясь на лестницу. Судя по доносящемуся сверху грохоту ног, кто-то спускался бегом этажа с пятого-шестого. — Быстрее! Надо спешить!
— Что случилось? — жена сняла цепочку, и Михаил вбежал в квартиру, едва не сбив её с ног.
— Собираемся! Быстро! — он захлопнул дверь и запер её на замок. — Бери только деньги, документы и продукты, которые можно есть на ходу! Одевайтесь, как на пикник! Мы уезжаем!
— Папа, мы едем на шашлыки? — маленькая Ксюша обрадованно захлопала в ладошки. — Клёво!
— Да, доча, мы едем на шашлыки, — подтвердил Михаил, подхватывая восьмилетнюю малышку на руки. — Сначала мы съездим в гости к дедушке с бабушкой, а потом сразу на шашлыки! Ты согласна?
— Да! — заявила Ксюша, вырываясь из отцовских объятий и спрыгивая на пол. — Я одеваться!
Она умчалась в детскую, и Лера с нарастающей тревогой посмотрела на мужа:
— Миша, что случилось? — зашептала она, оглядываясь на детскую. — Эпидемия?!
— Мне позвонил отец! — тихой скороговоркой выдохнул он. — Это началось прямо у нас! Вспышки зафиксированы десять минут назад сразу в трех местах: в аэропорту, в порту и на Морском вокзале! В Пулково потеряли связь с восемью внутренними рейсами, два самолета рухнули, остальные ещё летят. Радары их видят, но на вызовы никто не отвечает, самолеты идут на автопилотах. Скоро начнется шумиха, но это уже неважно — Морской вокзал рядом с нами! Туда пришло судно, набитое трупами! Просто врезалось в причал на полном ходу! Принято решение о полном карантине Васильевского острова! Пока об этом никто не объявлял, но метро уже перекрывают! Как только слухи распространятся, тут такое начнется! Мы должны как можно быстрее уехать с острова, пока не развели мосты!
— О, господи! — Лера побледнела и метнулась в детскую. — Ксюша! Надевай джинсы и сапожки!
— Мама, в сапожках жарко! — раздался голос дочурки. — Они резиновые! А на улице солнышко!
— По телевизору передавали дождь! — убеждала её Лера. — Через два часа он обязательно пойдет!
— Надо взять зонтик! — заявила Ксюша. — В прошлый раз папа забыл мой зонтик в машине!
Жена что-то говорила дочери, быстро собирая её в дорогу, но Михаил уже не слушал их разговор. Он метался по квартире, собирая документы и драгоценности и засовывая их в деловой портфель. Полминуты ушло на то, чтобы освободить доступ к спрятанному за книжным шкафом небольшому сейфу с припасенной на черный день наличностью, и Михаил завозился с кодовым замком. На включенной плазменной панели телевизора вспыхнула заставка новостной передачи, и он замер, не сводя глаз с экрана.
— Экстренные новости! — объявил диктор, и на экране возникло изображение какого-то европейского города, охваченного беспорядками. — Вспышка эпидемии зафиксирована в Берлине! Наш специальный корреспондент передает с места событий!
На экране царил хаос. Толпы людей панически бежали куда-то по улицам, сметая наскоро образованные полицейские кордоны. Дороги были забиты машинами, столкнувшимися друг с другом, прямо во время трансляции из-за ближайшего поворота на огромной скорости выскочил какой-то автомобиль и, протаранив толпу, врезался в здание. Изображение задергалось, видимо, оператор бежал с камерой на плече, и в прыгающем кадре появился бегущий репортер. Он оглядывался на камеру, сжимая микрофон, и на ходу вел репортаж:
— Мы находимся в центре Берлина! Всё началось внезапно, по одним слухам, на железнодорожном вокзале, по другим — на противоположной окраине города, там сейчас идет сильный дождь! Тысячи людей падали, охваченные жестокими конвульсиями, и в считаные секунды умирали в ужасных мучениях! Эпидемия распространяется с ужасающей скоростью, власти не успевают блокировать подвергшиеся заражению районы! Пытаясь спасти свои жизни, люди ведут себя крайне агрессивно! Всюду вспыхивают драки, они бросаются друг на…
Внезапно в кадр влетела человеческая фигура с искривленным от бешенства лицом и с разбега сшибла репортера с ног. Он покатился по асфальту, но нападающий немедленно запрыгнул на него сверху и принялся молотить руками по голове. Оператор что-то закричал, но тут изображение резко дернулось и закувыркалось, похоже, камеру выбили у него из рук. Спустя пару мгновений она упала на дорогу и в кадре стала видна беснующаяся озверевшая толпа, бегущая из глубины улицы. Вооруженные чем попало взбешенные люди преследовали убегающих, пытаясь сбить их с ног. Нескольких человек настигли и принялись избивать прямо в кадре, после чего трансляция прервалась и сменилась диктором в студии.
— Мы уже связываемся с берлинскими властями с требованием обеспечить безопасность наших сотрудников! Как только об их судьбе появится какая-нибудь информация, мы вам сообщим…
— Придурки! — зло выдохнул Михаил. — Да кого колышет их судьба?! У нас-то что происходит?!
— В связи с текущими событиями Президент России принял решение о введении дополнительных мер безопасности на транспорте. С сегодняшнего дня все авиационные перевозки приостанавливаются до особого указания. Железнодорожный, морской, речной и автомобильный транспорт подлежит тщательному эпидемиологическому контролю. Соответствующие меры уже внедряются на всех транспортных узлах страны. В качестве дополнительной меры предосторожности Министерство Здравоохранения рекомендует гражданам воздержаться от поездок в другие населенные пункты до отмены режима эпидемиологической опасности…
Диктор продолжал вещать, но Михаил больше не обращал на телевизор внимания. Никто вам ничего не расскажет, это уже ясно. У нас, как всегда, всё хорошо! Воздержитесь от выезда за пределы города! Да, да! Сидите на заднице спокойно! Так вас будет легче запереть в карантине вместе с подхватившими заразу! После того как вы все передохните, снова наступит счастье!
Он судорожными движениями выхватывал из сейфа пачки с купюрами и складывал их в портфель. Как хорошо, что он с самого начала держал эту «заначку» в трех валютах! В долларах, евро и рублях. Доллары сейчас мало кого интересуют, евро теперь, похоже, ожидает та же судьба, и продлится это наверняка долго. А вот пара миллионов рублей будет в дороге как нельзя кстати! Это лучше, чем остаться с голым задом, как останутся те, кто держит свои сбережения полностью в иностранной валюте! Но доллары с евро лучше на всякий случай взять с собой, кто знает, сколько продлится карантин и когда ещё получится вернуться домой.
Закончив собирать портфель, Михаил подбежал к шкафу, вытащил оттуда походный рюкзак и затолкал в него портфель. Так будет удобнее. Он принялся срывать с себя деловой костюм и одновременно выдергивать из шкафа туристическую одежду. Очень удачно, что они всей семьей приобрели её полгода назад, когда дочери вдруг понравился устроенный дедом пикник на природе, и с тех пор маленькая Ксюша стала требовать от родителей регулярных выездов за город. А ведь тогда Михаил с тоской подумал, что на него свалилась ещё одна головная боль, и едва ли не каждый второй уик-энд безнадежно потерян. Заморочек хватало и по бизнесу, а тут ещё эти чертовы пикники… Но два дня назад мир изменился. Впрочем, тогда об этом ещё никто не догадывался.
Всё началось внезапно, сумбурно и непонятно. И продолжает оставаться таковым до сих пор. Утром во всех новостях объявили о какой-то эпидемии в Израиле и Палестине. В чем там дело толком понятно не было, но выложенные в интернете любительские съёмки шокировали: усеянные скрюченными трупами улицы, десятки людей, корчащиеся в судорогах, множество испуганных людей в повязках и респираторах, спешащих покинуть смертельно опасные районы и натыкающихся на кордоны военных, облаченных в средства химзащиты. Репортеры, журналисты и просто любители сунуть свой нос куда не стоит устремились было туда, но очень быстро сгинули в стремительно разрастающейся кошмарной неразберихе. Вскоре информация из Израиля и вовсе перестала поступать. А через пару часов массовые смерти начались в Египте, Иордании, Сирии, к обеду эпидемия охватила весь Аравийский полуостров, и начали приходить панические сообщения из Ирана и Африки.
Что представляет собой эпидемия, чем она вызвана, каким образом распространяется и как с ней бороться — никто не знал. ООН собрала на срочное заседание всевозможные комитеты, но пока шли обсуждения, ситуация усугублялась с катастрофической скоростью. Правительства разных стран, стремясь предотвратить панику среди своих граждан, принимали меры наугад, и потому толка о них было немного. Даже закрытие границ наглухо спасало не всех, и ненадолго. К вечеру эпидемия неожиданно обнаружилась в Англии, и весь мир в срочном порядке прекратил с ней воздушное сообщение. Наутро уже ни Англия, ни Африка, ни Ближний Восток не выходили на связь, и посланные туда срочным решением ООН международные наблюдатели не вернулись. К обеду выяснилось, что эпидемия вовсю бушует в Китае, но китайские власти, как обычно, всячески это скрывают. Мировая интернет-общественность возмутилась, но почти сразу эпидемия вспыхнула в США, и о Китае тут же забыли. С тех пор в Америке творится сущий ад, и интернет пестрит душераздирающими кадрами: хаос, повальное бегство, бьющиеся в судорожной агонии люди, исходящие кровавой пеной, и трупы, трупы, трупы…
Курс доллара мгновенно рухнул, фондовые биржи закрылись, мировая торговля встала, границы закрыли наглухо. На транспортных узлах мгновенно скопилось огромное количество людей, являющихся гражданами иных государств, но всякие сообщения с проблемными странами были перекрыты. Не каждый желал вернуться в охваченную эпидемией страну, но находились и настолько редкостные идиоты. Кое-где вспыхивали пока ещё бескровные конфликты, и во избежание эксцессов правительства срочно направляли полицейские силы на все транспортные узлы. За этим Михаил имел возможность наблюдать лично — его бизнес был связан с ремонтом морских судов, и уже вечером того же дня порт был окружен подразделениями МВД. На Уральском мосту, по которому Михаил обычно возвращался из офиса домой, поставили блокпост из пары БТР, но их экипажи никаких действий не предпринимали, лишь смотрели на проезжающие мимо автомобили суровыми взглядами. В строительных магазинах и аптеках в одночасье смели все запасы респираторов и марлевых повязок, самыми популярными запросами в интернете стали фразы «купить противогаз» и «купить ОЗК». Короче, за одни-единственные сутки произошло столько событий, что было страшно спать ложиться. И, как оказалось, не зря.
Вчерашнее утро началось с сообщений информационных агентств. Америка была захлестнута эпидемией целиком, от Аляски до Чили с Аргентиной. Отовсюду транслировали совершенно жуткие вещи, сопоставимые только с идиотскими страшилками киношников про очередной апокалипсис. Города, закрытые на карантин и блокированные войсками, которых не хватало, чтобы успеть везде. Спонтанно возникшие лагеря беженцев, также окруженные войсками, и колонны техники, везущие туда воду, продовольствие и средства защиты в сопровождении войск. В каждом кадре показывали людей в респираторах и противогазах, с ног до головы затянутых в армейские комплекты химзащиты или укутанных в брезентовые костюмы и толстые дождевые плащи посреди едва ли не тридцатиградусной жары. Специального снаряжения катастрофически не хватало, и одно за другим приходили сообщения о вспышках эпидемии в лагерях беженцев. Из лагерей мгновенно началось повальное бегство, толпы обезумевших от страха людей нападали на военные подразделения, стремясь отобрать у солдат средства индивидуальной защиты. Вспыхнули кровавые столкновения, но вскоре информация из обеих Америк стала поступать обрывочно. Информационные агентства потеряли связь со своими корреспондентами и съемочными группами, американский интернет затих. В самых последних сообщениях тамошних блогеров говорилось о вспышках эпидемии среди военных, из-за чего поползли слухи, что против неизвестной эпидемии не помогают даже средства химзащиты. На этом фоне мольбу стран азиатско-тихоокеанского региона, отчаянно просящих помощи, особо никто не заметил.
Михаил выхватил из шкафа пластиковый пакет с противогазами и армейскими ОЗК и усмехнулся. Конечно, никто не заметил, кому он теперь нужен, этот азиатский регион?! Тут самим бы выжить! Европейский континент замер в ужасе, ожидая пришествия эпидемии из Англии, и она не заставила себя ждать. Первый очаг вспыхнул во Франции, затем в Бельгии, и в Западной Европе началась паника. Под вечер эпидемия добралась до Скандинавии, и отец Михаила, высокопоставленный офицер Питерского ФСБ, поздно ночью прислал к нему водителя с этим самым пакетом. В нем обнаружились три противогаза и два ОЗК, на восьмилетнего ребенка средства армейской химзащиты не производили…
— …Мы будем держать вас в курсе событий! — продолжал вещать телевизор. — Пока ни в России, ни в странах Восточной Европы не зафиксировано ни одного случая заболевания, и Президент ещё раз призвал граждан проявить спокойствие и выдержку…
Михаил зло ухмыльнулся, бросая взгляд на диктора. Интересно, эта баба так профессионально врёт или действительно ещё никто не знает? Если второе — то это хорошо, удастся добраться до загородного дома родителей без особых проблем. Главное скорее уехать с Васильевского острова.
— Лера! — он закончил переодеваться, подхватил рюкзак и пакет с химзащитой и выбежал в прихожую. — Вы готовы?! Давай быстрее, чего ты там возишься?!!
— Не ори! — через раскрытую дверь зашипела на него бледная как полотно жена. — Напугаешь её!
— Мы должны торопиться! — Он бросил пакет и поспешил в детскую с открытым рюкзаком в руках. — Если разведут мосты, будет поздно! Что надо брать?! Бросай в рюкзак! Да шевелись же!
— Папа, почему ты ругаешься? — насупилась Ксюша. — Днем мосты не разводят, ты разве не знаешь? Только когда под ними плывут корабли, но если подождать, мостик снова опустится!
— Да-да, конечно! — поспешил согласиться Михаил. — Обязательно опустится! Но мы же не хотим стоять в пробке, да? Помнишь, какая пробка собирается, когда днем разводят мост?
— Не хотим! — согласилась дочка и деловито направилась в прихожую. — Я пошла обуваться! Мама, можно я надену резиновые сапожки с бабочками?
— Можно, милая! — Лера затолкала ему в рюкзак шкатулку с драгоценностями и несколько пакетов с каким-то барахлом. — И возьми курточку!
— Я же сказал много не брать! — тихо прошипел Михаил. — Дома у родителей полно нашего барахла! Еды возьми на всякий случай, и воды!
— Уже взяла! — окрысилась Лера. — В пакете лежит! Остальное Ксюшины вещи, — она продолжала пихать в рюкзак свертки, — я не оставлю ребенка без сменной одежды, а если ливень пойдет?!
Выйти из дома удалось только через десять минут. На улице было ещё спокойно, и Михаил торопливо усадил жену и дочь в машину. Дорогой внедорожник взревел двигателем и помчался по узкой улице, распугивая прохожих. Вслед ему неслась возмущенная ругань, но Михаилу было плевать. Он выехал со двора и прибавил газу, непрерывно сигналя всем, кто попадался на пути. Странно, что эти лохи до сих пор бродят спокойно, раз метро перекрыли. Это к лучшему. Михаил вывел машину на Малый проспект и едва не столкнулся с элитной иномаркой, промчавшейся мимо на совершенно дикой скорости. Значит, не в курсе только колхозники, понял он, серьёзные люди уже знают. Он утопил педаль в пол, и внедорожник рванулся вперед, визжа резиной. Сейчас на Девятую линию, по ней до набережной Шмидта и на Благовещенский мост, отец велел выезжать там, этот мост будут разводить последним. Пять минут езды на такой скорости…
— Черт! — Михаил инстинктивно нажал на тормоз. Элитная иномарка, мчащаяся впереди, на полной скорости сбила человека. Несчастного кувыркнуло через крышу так, что с ног слетела обувь, но иномарка даже не сбросила скорость. Её занесло, боком впечатывая в припаркованную на обочине машину, но водитель только прибавил газа. Дорогое авто помчалось дальше, сшибая боковые зеркала припаркованным машинам, а к месту происшествия уже бежали люди. Михаил понял, что прямо сейчас вокруг сбитого человека образуется толпа, тут же возникнет пробка, и дорога окажется перекрыта.
— Держитесь! — рявкнул он, вновь утапливая педаль газа и одновременно давя на клаксон.
Внедорожник, ревя мотором и сигналом, разогнал толпу, вскользь задев сразу несколько человек, и помчался дальше.
— Осторожнее! Что ты делаешь?! — тихо зашипела Лера, оглядываясь. — Ты кого-то сбил! Они фотографируют наш номер!
— Да по фиг! — сквозь зубы процедил Михаил. — Если что, скажу, что водитель был за рулем. Все знают, что я вожу только по выходным. Дадим денег, кому надо, и вопрос порешают. Если тут все не передохнут или не поубивают друг друга за противогаз или респиратор!
Он вспомнил телефонный разговор с отцом. Тот велел бросать всё, забирать семью и мчаться к загородному дому. Не забыть ОЗК с противогазами и обязательно отпустить водителя и охранника. Если начнется паника, эти двое могут оказаться первыми, кто воткнет нож в спину, чтобы заполучить средства химзащиты. Как хорошо, что отцовский звонок застал его прямо в автомобиле, в пяти минутах от дома…
— Мама, смотри! Тётеньке плохо! — воскликнула Ксюша, прижимаясь лицом к дверному стеклу и провожая взглядом остающуюся позади толстую тётку, корчащуюся в судорогах на тротуаре.
— Тётя просто шутит! — Лера схватила дочку и прижала её к себе. — Она актриса, это такая роль!
— Актриса? — переспросила Ксюша. — Как ты?
— Конечно нет! — улыбнулась Лера. — До твоей мамы ей далеко! — Она обернулась к Михаилу и прошептала: — Гони! Гони быстрее!!! — И вновь расплылась в улыбке: — Ксюшенька, а давай репетировать роль? Мы будем играть храбрых пожарных, которые отважно тушат пожар и выносят из огня пушистых котят!
— Давай! — захлопала в ладоши Ксюша. — А где мы возьмем котят?
— Котят мы отыграем, как часть роли! Но чтобы быть похожим на пожарных, нам надо надеть противогазы! — Она нашарила лежащий на полу у заднего сиденья пакет с химзащитой и вытащила оттуда противогазную сумку. — Сейчас ты станешь отважным пожарным!
— Ой, там еще кто-то роль репетирует! — Ксюша ткнула пальчиком в стекло, указывая на бьющегося в конвульсиях мужчину, от которого во все стороны разбегались прохожие.
— Сегодня день театральных репетиций! — Лера развернула дочку к себе и принялась натягивать на неё противогаз. — Поэтому папа тоже будет играть с нами! Он станет главным пожарным, а наш джип превратится в пожарную машину!
К Благовещенскому мосту Михаил успел в самый последний момент. Васильевский остров стремилось одновременно покинуть несколько десятков дорогих иномарок, и заполонивший мост поток быстро терял скорость и увеличивал плотность. Внедорожник Михаила только подъезжал к середине моста, а позади него уже образовалась огромная пробка. Сигнал, сообщающий о начале разведения моста, заставил всех вздрогнуть, и Михаил посмотрел в зеркало заднего вида. Мост разводили прямо с машинами на нём. Кому-то удалось прорваться, несколько машин попытались газануть и перепрыгнуть образовывающийся разрыв, но места для набора скорости уже не было. Автомобили врезались в расходящиеся створы и падали в воду. Вот так, подумал Михаил, никаких предупреждений и уговоров. Кто не успел — тот опоздал! И ведь ни одного мента на мосту! Хотя, пожалуй, это правильно. Если бы там появилась полиция, паника вспыхнула бы мгновенно. Все подряд ринулись бы спасаться, машин на мост набилось бы в десять раз больше, и не факт, что его вообще удалось бы развести под такой нагрузкой. Кто знает, успел бы лично он покинуть остров…
Полиция обнаружилась на съезде с моста. Десятка два патрульных экипажей и два БТР перегораживали проезд. Всех, кто выехал с острова, разворачивали на Английскую набережную и заставляли выходить из машин, объявляя помещенными в карантин. Вдоль набережной стояли несколько карет «скорой помощи», автобусы службы санитарно-эпидемиологического контроля и автозаки с ОМОНом. Медработники осматривали выходящих из машин людей прямо на улице, под присмотром вооруженных солдат в ОЗК и противогазах. Михаил сразу же набрал телефонный номер отца, но тот велел проходить осмотр вместе со всеми. На осмотре обязательно сказать, что они покидали остров в противогазах, после чего ждать его звонка. Ждать пришлось полчаса, но за это время капризная питерская погода успела испортиться, пошел мелкий дождь, и все попрятались по машинам. Потом омоновцы разблокировали выезд и разрешили всем разъезжаться.
Михаил, чертыхаясь, вел машину по забитым улицам. Народ рвался из города толпами, машины ползли сплошным потоком, и скорость была немногим выше пешеходной. Хорошо хоть на мелкие столкновения уже никто не обращал внимания, и глухих пробок пока не возникало, но это утешало лишь едва. По всем радиоканалам непрерывно транслировались сообщения властей, призывавших граждан не покидать свои квартиры. Объяснялось это тем, что якобы есть подозрения, что эпидемия вспыхивает в местах большого скопления народа. И отец сказал то же самое, потребовав вообще не снимать средства химзащиты до самого загородного дома. Вести автомобиль в противогазе было неудобно, дышалось тяжело и воняло резиной. У Ксюши постоянно запотевали окуляры, дочка капризничала и куксилась, и Лере приходилось время от времени снимать с неё противогаз и протирать стекла. За двадцать минут дерганой езды в вяло ползущем потоке им не удалось добраться даже до городских окраин. Донельзя раздраженный Михаил в очередной раз надавил на сигнал клаксона, стремясь промотивировать плетущихся в пробке козлов, но тут идущий впереди автомобиль неожиданно рванулся вперед, врезался в следующую машину и потащил её дальше. Оба авто врезались в кого-то еще и заглохли, застопорив движение.
— Что за… — взбешенно взвыл Михаил, но выругаться не успел. Внедорожник сотряс сильный удар, и его вбило в спинку кресла, ударяя затылком о подголовник. От удара противогаз провернуло на густой шевелюре, уложенной в модельную стрижку, и его пришлось поправлять.
— Ксюша, ты не ударилась? — Лера торопливо осматривала ребенка.
— Мама, в нас кто-то врезался? — Ксюша вырывалась из её рук и вглядывалась в заднее стекло, неуклюже вытягивая шею в противогазе. — Надо вызывать полицию и аварийного комиссара?
— Оставайтесь в машине! — велел Михаил. — Я схожу, разберусь. Пусть эти придурки или едут дальше, или убирают свои утиля с дороги к чертовой матери!
Он вышел из автомобиля, прикрывая рукой от дождя окуляры противогаза, нащупал в кармане куртки травматический пистолет и двинулся к заглохшим впереди машинам. В травматику Михаил особо не верил, отец отзывался о ней скептически, и потому нанимал охранника. Но на всякий случай ствол всё же купил, мало ли что. И сейчас он, если потребуется, непременно его использует… Михаил замер. Внутри впередистоящего автомобиля плевался кровавой пеной человек, охваченный конвульсиями. На пассажирских сиденьях уже никто не шевелился, лишь кровавые плевки на стеклах сообщали о том, что там тоже кто-то сидел. Михаил бросился к своему внедорожнику и понял, что вся пробка вокруг него уже не движется, замерев в одном массовом столкновении. Люди в машинах бились в судорогах, кто-то уже затих, некоторым удалось открыть дверь и вывалиться на пузырящуюся дождевыми каплями дорогу… Задыхающиеся тщетно хватали ртом воздух и дико хрипели, катаясь по грязным лужам. Михаил влетел в машину, захлопнул дверь, заблокировал двери и включил внутреннюю циркуляцию воздуха в салоне.
— Лера, доставай ОЗК! — глухо закричал он через противогаз. — Надо убираться отсюда! Вокруг кроме нас больше нет живых! — Он выхватил телефонную трубку и судорожно затыкал пальцем в сенсорный экран, вызывая набор отцовского номера.
— Но у Ксюши нет снаряжения! — вскрикнула Лера. — Ей нельзя выходить на улицу! Звони своему отцу, пусть пришлет сюда спасателей! Кого угодно! Пусть вытащит нас отсюда!
— Он не берет трубку! — Михаил взбешенно перенабирал номер. — Надевай на неё всё, что есть! Закутаем в мой дождевик, он прорезиненный!
— Я никуда её отсюда не поведу! — истерично взвизгнула Лера. — Она заразится! Мы закроемся в машине и будем ждать спасателей, понял?! Звони, давай, своему папочке! Если он решил бросить моего ребенка здесь на произвол судьбы, я тебе глаза выцарапаю!
Впечатлительная Ксюша, вздрагивающая от материнских криков, заплакала и попыталась стереть текущие слезы. Но её ладошки лишь уткнулись в резину противогаза, и девочка захотела избавиться от него. Лера снова взвизгнула, отбрасывая дочерины руки, и принялась поправлять на ней шлем-маску, запрещая Ксюше дотрагиваться до противогаза руками. Дочка заплакала ещё сильнее, и Михаил злобно выругался на отца, в пятый раз не берущего трубку.
— Лера, он не отвечает! — Михаил обернулся к жене. — А если он уже никогда не ответит?! Мы не можем сидеть здесь вечно, посреди эпидемии! Надо укутать её целиком и идти пешком! Мы дойдем до того места, где заканчивается пробка, найдем машину и уедем отсюда!
Он вытащил из отцовского пакета сумку с ОЗК и принялся доставать из неё защитный комплект. Армейское снаряжение, как и всё армейское, оказалось уродливым, нелепым и неудобным. Как вообще это правильно надевать?! Надо было посмотреть в интернете, была же вчера такая мысль! Ладно, он разберется сам, вояки слишком тупоголовы, чтобы придумать что-то сложное, тут всё должно быть элементарно…
— Как это одевается?! — продолжала истерить Лера, вытряхивая из своей сумки защитный комплект. — Чего ты смотришь?! Помоги мне! Ксюша! Не трогай противогаз, я сказала! Убери руки!
— Там все просто! — попытался успокоить жену Михаил. — Сапоги одеваешь на ноги, сверху плащ с капюшоном, потом застегиваешь…
— Там люди в противогазах! — перебила мужа Лера, выбрасывая руку в сторону ветрового стекла. — Это спасатели! Чего ты сидишь?! Позови их!
Михаил оглянулся. Среди замершего под дождем скопления машин бежало несколько человеческих фигур. Он выскочил из машины и закричал, стремясь привлечь их внимание, но никто из них не обернулся. Три человека в разношерстной гражданской одежде в противогазах лишь побежали ещё быстрее. Вряд ли они были спасателями. Михаил закричал сильнее, злясь на противогаз, плохо пропускающий звук, как вдруг прямо на его глазах один из корчащихся на асфальте людей перестал задыхаться и рывком вскочил на ноги. Он тяжело дышал, словно от запредельного возбуждения, раздувая ноздри, и озирался диким взглядом, явно не понимая, где находится и что происходит. В следующую секунду человек увидел убегающих людей в противогазах и бросился следом. Он сорвался с места со скоростью заправского спринтера, в два счета догнал бегущих и с разбега бросился на спину ближайшему из них. Человека швырнуло на одну из многочисленных машин, отбросило на асфальт, и вцепившийся в него нападающий уселся сверху и осыпал жертву градом беспорядочных ударов. Тот быстро потерял сознание, и в следующий миг нападавший вцепился зубами ему в шею, выгрызая из неё кусок кровавой плоти.
Возмущенный крик застыл у Михаила в горле. Товарищи подвергшегося нападению человека, увидев творящееся зверство, развернулись и бросились на выручку. Один из них, словно футболист, на бегу изо всех сил ударил нападающего ногой под ребра. Того опрокинуло на асфальт, но, похоже, обезумевший тип совершенно не чувствовал боли. Он вскочил сразу же и бросился на своего обидчика, дико рыча от ярости и бешено выпучив налитые кровью глаза. Псих сшиб футболиста с ног, но третий человек в противогазе сжимал в руках биту и, не раздумывая, наотмашь нанес ею нападающему удар по голове. Но вместо того, чтобы потерять сознание, псих лишь зарычал ещё безумнее и бросился на обидчика. Тот ударил битой ещё раз, заставляя психа опешить, потом ринулся на него всем телом и сшиб с ног. Псих упал, и человек принялся бить его битой по голове, нанося удары как можно шире. Через несколько секунд голова психа была размозжена в кровавую кашу, и нападавший затих. К тому моменту футболист был уже на ногах, и оба, не сговариваясь, бросились бежать дальше. В следующую же секунду из-за стоящих всюду машин со всех сторон к ним бросились не меньше десятка обезумевших людей. Толпа мгновенно сбила беглецов с ног и облепила, словно муравьи добычу. Сквозь дикое, почти звериное рычание нападающих Михаил услышал душераздирающий крик боли. Это вывело его из ступора, и он буквально влетел обратно в свой внедорожник.
— Где спасатели?! — взвизгнула Лера. — Ты позвал их?!
— Тихо!!! — паническим шепотом выкрикнул Михаил, блокируя двери и опуская сиденье как можно ниже. — Замолчите и спрячьтесь! Там толпа каких-то психов нападает на людей! Они только что убили тех троих! Зубами разорвали горло! Замрите, и ни звука!!!
Ксюша, услышав такое, снова заплакала, и Лера, побелев от ужаса, принялась её успокаивать, одновременно пряча за сиденьями. В этот миг в борт внедорожника с разбега впечатался человек, и все замерли в ужасе. Человек был без каких-либо средств защиты, его лицо было искажено гримасой злобы, глаза налиты кровью, он тяжело дышал ртом и ощупывал машину, словно знал, что в неё можно войти, но не помнил, как это делается. При этом он не вглядывался в тонированные стекла, а пытался не то услышать, не то унюхать тех, кто находится внутри. Человек медленно, всем телом, будто полз по машине словно по вертикальному льду в поисках входа. Что-то ударило в противоположенный борт, Михаил резко обернулся и увидел ещё одного психа с кровавыми глазами. В следующую секунду в машину впечатался третий, четвертый, и через несколько секунд внедорожник был облеплен обезумевшей толпой. У Леры не выдержали нервы, и она истошно закричала от ужаса, заглушая Ксюшин плач. Психи мгновенно пришли в ярость и принялись колотить по машине руками и ногами, стремясь прорваться внутрь.
— Идите на хрен, ублюдки!!! — заорал Михаил, выхватывая травматический пистолет. — Валите отсюда! Или всех перестреляю!!!
Водительское стекло не выдержало ударов и разлетелось вдребезги, обдавая его осколками. В разбитое окно ринулись сразу два психа, мешая друг другу, и один из них, не сумев достать до лица, вцепился Михаилу в куртку.
— На, сволочь!!! Получи!!! — Михаил ткнул психу в физиономию пистолетным стволом и судорожными рывками нажимал на спусковой крючок.
Пистолет дергался в руке, один за другим производя выстрелы, но псих не обращал внимания на бьющие в лицо резиновые пули, в кровь рвущие кожу. Патроны закончились, и Михаил попытался бить психа пистолетом по голове, как вдруг острая боль пронзила легкие, сжимая их в комок и выталкивая из груди весь воздух. Тело скрутило жестокой судорогой, едва ли не на части рвущей слабые мышцы, окуляры противогаза мгновенно запотели, но Михаил уже не видел перед собой ничего, кроме кровавой пелены, источающей удушье и резкую боль. Откуда-то до его слуха донеслось Лерино хрипение, и сознание рухнуло в бездну мучительной боли.
Как долго безумная боль терзала его мозг и тело, Михаил не помнил, всё его существование превратилось в одно жестокое страдание, разбивающее сознание на мелкие осколки. Неожиданно голова перестала болеть, и он понял, что тело тоже не терзают запредельные мучения. Михаил открыл глаза, но увидел лишь мутную пелену. Он попытался протереть глаза, но руки наткнулись на нечто, облепившее ему лицо. Это нечто было холодное и скользкое, оно мешало дышать и смотреть. Михаил попытался содрать с лица нечто, но нечто не хотело сдираться. Он мгновенно пришел в ярость и принялся рвать нечто прямо на себе, наводя на него ужас угрожающим хрипением. Нечто испугалось и отлепилось, оставшись в руках. Михаил издал победное сипение и зубами вгрызся в добычу. Однако нечто оказалось совершенно несъедобным, откушенный кусок пришлось выплюнуть, а нечто выбросить. Он осмотрелся в поисках еды. После отступления боли голод терзал его с ужасной силой, и инстинкт подсказывал, что где-то рядом есть еда, надо только её найти. Он находился в каком-то странном месте, тесном, неудобном, и при этом смутно знакомом. Из него можно выбраться, это совершенно точно, но как именно сделать это, он не помнил. С каждой секундой есть хотелось всё сильнее, невидимая еда заполнила всё его сознание, и от того, что она до сих пор не найдена, бешенство охватило Михаила с новой силой. Он начал ползать по неудобному пространству в поисках выхода, свалился с какой-то мягкой поверхности на твердую и в этот миг обнаружил еду. Еда забилась между мягкой и твердой поверхностями и спряталась за каким-то трупом. То, что именно за трупом, Михаил ощущал совершенно точно. Труп, кстати, был достаточно велик для того, чтобы наесться, но свежая еда многократно приятнее мертвечины, это каждому известно. Спрятавшаяся еда поняла, что её нашли, и заверещала тонким и омерзительно противным визгом, призывая какого-то папу чего-то там не делать. Выяснять, что это значит, обуреваемому лютым голодом Михаилу было совершенно не интересно, поэтому он осыпал визгливую еду ударами так сильно, как только мог, и она наконец-то перестала верещать и дергаться. Подстегиваемый голодом Михаил разодрал на ней одежду, выбрал место пожирнее и с наслаждением принялся есть.
Москва, аэропорт Домодедово, четыре дня спустя.
— Слева! Между креслами!!! — затянутый в ОЗК человек в противогазе резко развернулся, вскидывая автомат, и очередью в упор встретил выпрыгивающего на него разъяренного мужика с клюшкой для гольфа в руках.
Нападающего прошило десятком пуль, он пошатнулся, но не упал, а с безумным яростным хрипом замахнулся клюшкой. Человек с автоматом отпрыгнул, поднимая оружие выше, и короткая очередь разнесла противнику голову.
— Назад! Назад! — крик командира глухим гулом пробивался через резину противогаза. — Отходим!!! Их сейчас набежит немерено! Все на выход!
Полтора десятка вооруженных людей в ОЗК торопливо отступали к неработающим эскалаторам и спешили добраться до стоящего на первом этаже БТР, заехавшего в здание аэровокзала прямо через стеклянную стену. В руках помимо автоматов они несли пакеты, набитые продовольственными товарами из ближайшего кафе. Из глубины огромного аэровокзала в их сторону бежали разъяренные люди с налитыми кровью глазами, издающие надсадное сипение. С каждой секундой их количество стремительно возрастало, и башенный пулемет БТР открыл огонь, прикрывая отход своих товарищей. Крупнокалиберные пули поражали разномастную толпу атакующих врагов, но даже они уничтожали мутантов не всегда. Кто-то из монстров умирал, лишившись головы или заработав дыру в груди вместо сердца, остальные спотыкались от попаданий, но продолжали рваться в атаку с удвоенной силой. Военным удалось уйти от столкновения едва ли не чудом. Солдаты успели добраться до БТР и торопливо побросали пакеты с добычей в распахнутые двери боевой машины. Несколько человек забрались внутрь, остальные полезли на броню, и бронетранспортер, взревев двигателем, задом вышел из аэровокзала. На привокзальной площади его ожидала пара БМП с десантом на броне, также с ног до головы затянутым в ОЗК.
— Нас заметили! — один из сидящих на броне БТР военных уткнулся противогазом в рацию, торчащую из кармана надетой поверх ОЗК разгрузки. — Они бегут сюда со всех сторон!
— Принято! — невнятно зашипел эфир в ответ. — Разворачивайтесь, мы прикроем!
Бронетранспортер заложил вираж, разворачиваясь мордой на выезд, и автоматическая пушка БМП коротко громыхнула, посылая внутрь аэровокзала тройку тридцатимиллиметровых осколочно-фугасных снарядов. Серия разрывов вздыбилась среди сбегающихся преследователей, и атака захлебнулась. Взбешенные люди попадали на разбитый пол, усеянный обломками, и начали энергично расползаться в разные стороны. Некоторые из них так и остались лежать, и к усеивающим пол аэровокзала лужам засохшей крови прибавились свежие кровавые ручейки.
— Чертовы зомби! — говоривший в рацию офицер зло выругался. — Живучие, твари!
— Они не зомби, товарищ старший лейтенант! — пробубнил через противогаз сидящий рядом солдат. — Зомби — это восставшие мертвецы. А эти люди не умирали. У них кровь сворачивается, когда ранят, значит — живые. Их эпидемия сильно изменила, так профессор сказал. Он говорит, что правильнее называть их мутантами.
— Да наплевать! — офицер снова выругался. — Зомби, мутанты… Какая разница?! Мне по фиг, как их называть! Они плохо дохнут — вот это проблема! А у нас жратвы нет и вода заканчивается!
Солдат промолчал, и дальше ехали без разговоров. Броня обогнула здание аэровокзала и двинулась к складу ГСМ. На повороте старший лейтенант бросил взгляд вдаль, на безмолвный блокпост, перегораживающий трассу Аэропорт — Москва. Первоначально позиции его роты располагались там…
Когда батальон спецназа ВВ, в котором служил старший лейтенант, подняли по тревоге, приказали получить ОЗК, средства РХБЗ и бросили брать под контроль аэропорт Домодедово, он с психу чуть было не написал рапорт на увольнение. Летний отпуск накрылся, а вместе с ним накрылись и планы на личную жизнь. Тогда он ещё не знал, что это назначение, разбив ему жизнь личную, спасло всю остальную. Вспышку эпидемии он встретил, стоя на этом самом блокпосту в полном комплекте средств химзащиты. Старший лейтенант как раз материл про себя противогаз, дышать через который уже осточертело, а заодно и идиотское начальство, издавшее приказ не снимать противогазы во время дежурства в обстановке полного отсутствия какой-либо угрозы. Он даже завидовал тем сослуживцам, кому достались противогазы старого образца, с гофрированным шлангом, соединяющим шлем-маску с фильтром. Для облегчения дыхания шланг можно было незаметно открутить от фильтрационной коробки, но из противогазной сумки не вынимать, что со стороны создавало видимость целостности конструкции. Все счастливчики так и сделали в первый же час дежурства. Ему же достался новый противогаз, вообще без шланга, а открутить фильтр от маски незаметно было невозможно. Своё невероятное везение старший лейтенант осознал лишь через двое суток, когда по всему аэропорту начались массовые судороги.
Народу к тому моменту в аэровокзале скопилось бесконечное количество. Множество рейсов были отменены, залы ожидания и близлежащая гостиница переполнены пассажирами, ещё надеющимися вылететь домой. Эпидемия накрыла всех разом и внезапно, без каких-либо первичных признаков. Тысячи людей падали, сотрясаясь в конвульсиях, хрипели от жуткой боли и тщетно хватали ртом воздух. Батальон мгновенно потерял половину личного состава — эпидемия сразила всех, кто не был в противогазе, так как отдыхал после дежурства в разбитых возле блокпоста палатках, а также всех самых хитрожопых, воспользовавшихся хитростью со шлангом… Но не все из трясущихся в конвульсиях умерли. Половина из них оклемались и озверели до состояния животной ярости. Они толпами бросались на солдат, сбивали с ног и рвали зубами, пожирая человеческую плоть! Старший лейтенант, когда увидел такое, не поверил своим глазам и остолбенел, из-за чего толпа зомби, или как там их правильно — мутантов, чуть не сожрала его самого. Он расстрелял автоматный магазин за несколько секунд, но смог убить лишь одного мутанта. Остальные даже не падали! От страха он сам не помнил, как рванул бегом к БТР и заперся в десантном отделении.
Внутри бронетранспортера старший лейтенант запрыгнул на подвесное сиденье башенного стрелка, но расстреливать людей из пулеметов башни долго не решался. Если вспышка эпидемии закончится, то за массовое убийство граждан ему будет гарантировано пожизненное… В итоге он перезарядил автомат и через амбразуры для десанта отстреливал только тех, кто бросался на трупы умерших солдат его взвода. На то, чтобы понять, как убивать этих монстров, ушло полторы сотни патронов. Мутанты оказались фантастически живучими и умирали только от попаданий в сердце и голову, причем во втором случае было необходимо точно прострелить мозг, неприцельного выстрела в лицо зачастую было недостаточно. Кроме того, мутанты отнюдь не были тупыми, как ходячие мертвяки в голливудских блокбастерах. Они осознавали, что под плотным обстрелом им грозит опасность, и потому нахрапом на стволы лезли только толпой, иначе же запросто могли прекратить атаку, попрятаться за укрытиями и расползтись кто куда. А ещё эти твари постоянно хотели жрать! Они бросались на живых от голода, а когда живых не было, начинали пожирать трупы. Огромные толпы мутантов, выплеснувшиеся из аэровокзала и гостиницы, перебили всех, до кого смогли добраться, после чего вернулись обратно и уволокли с собой всех мертвецов. Старший лейтенант снова пересел на место башенного стрелка и через прицел наблюдал, как вместе с гражданскими мутантами к гостинице бредут мутанты в армейской форме…
Он просидел в десантном отсеке БТР ещё два часа и только потом решился выйти наружу. Тут же выяснились новые печальные подробности. Связи с начальством не было, её вообще ни с кем не было, на его запросы в эфире никто не отвечал. Мобильные телефоны ещё работали, но ни до кого дозвониться он так и не смог. Трубку не брали ни родственники, ни сослуживцы. Зато во втором БТР блокпоста старший лейтенант обнаружил совершенно жуткое зрелище. В момент атаки мутантов в десантное отделение этой машины набилось человек пятнадцать солдат, вдвое больше, чем то количество, на которое оно рассчитано. Солдаты заперлись изнутри, и, судя по всему, некоторые из них оказались заражены. Кто-то умер от судорог, а кто-то превратился в мутанта и бросился рвать зубами своих товарищей. В образовавшейся давке люди пытались отбиваться, и в ход пошли штык-ножи. Но то ли заразившихся оказалось больше и они загрызли всех живых, то ли живые отбились, но были покусаны и потому подхватили заразу и умерли позже, но десантный отсек более походил на скотобойню, набитую изгрызенными и изрезанными трупами.
От увиденного зрелища старшего лейтенанта чуть не стошнило прямо в противогаз. Такого ему видеть не доводилось, и рвоту ему удалось сдержать с большим трудом. В этот момент со стороны второго блокпоста донеслась беспорядочная стрельба, и старший лейтенант решил пробиваться туда. Он сел в свой БТР и повел его ко второму блокпосту. Тот был организован немногим далее по трассе, на перекрестке у стационарного поста ДПС. И положение там было не намного лучше. Перекресток был забит брошенными машинами, сам пост ДПС раскурочен толпой, блокпост кишел мутантами, жрущими мертвецов. Внутри обоих БТР блокпоста засели солдаты, укрывшись от них так же, как он четырьмя часами ранее, и долбили по мутантам, насколько позволяли сектора обстрела. Попасть в тех, что оказались вплотную к бронетранспортеру, они не могли, и целая толпа мутантов ползала вокруг боевых машин на четвереньках и дралась друг с другом за трупы убитых. Приближение нового БТР вызвало у них приступ бешенства, и мутанты бросились на бронетранспортер. Старший лейтенант с удовольствием передавил не меньше десятка хрипящих от ярости уродов, остальные перестали лезть под колеса и разбежались, исчезая в складках местности с поразительной скоростью.
Из личного состава второго блокпоста выжило одиннадцать контрактников, но оба БТР были не на ходу. И командиры, и механики-водители обеих машин в момент заражения находились в отсеках управления, и у всех или почти всех противогазные шланги были отвинчены от фильтров. Кто из них стал мутантом, а кто нет, было не ясно, да и не важно. Между ними завязалась борьба, точнее, грызня, в процессе которой кто-то или случайно, или специально выдернул чеку ручной гранаты. Граната взорвалась и вывела из строя управление бронетранспортером, а в отсеке управления второго БТР кто-то пытался вести беспорядочный огонь из автомата в упор. Рикошетирующими пулями были нашпигованы и приборы, и оба солдата. В итоге все выжившие уместились на бронетранспортере старшего лейтенанта, и он, как старший по званию, принял на себя командование и решил двигаться к городу.
Неподалеку от МКАД на одной из заправок они натолкнулись на пару БМП и грузовик. При них было десятка три бойцов в ОЗК, занимавших круговую оборону, пока несколько их сослуживцев пытались вручную заправить технику. Выяснилось, что армейцы отступают из Москвы, потому что там творится полный абзац, и связи с начальством у них тоже нет. Зато есть связь с соседями, точнее с теми из них, кто выжил, и дела там обстоят ещё хуже. Все потеряли более девяноста процентов личного состава, выжившие подразделения отрезаны друг от друга миллионами мутантов, дороги намертво забиты тысячами машин, и никто не понимает, что делать. Совершенно ясно только одно — выжили лишь те, кто был в ОЗК и противогазах. Теперь народу страшно даже сходить отлить, и для этого люди стараются забраться в любое помещение как можно глубже, в надежде, что там кратковременная разгерметизация не приведет к заражению.
Майор, командовавший армейцами, принял решение первым делом добраться до ближайшего торгового центра и запастись водой и питанием. Там и произошел первый серьёзный бой с мутантами. Пока небольшая колонна приближалась к зданию торгового центра, он выглядел абсолютно пустым и безлюдным. Но едва бойцы вошли внутрь, как на них набросились сотни мутантов, прятавшихся в торговых залах. Высокопрофессиональных навыков ведения боя в ОЗК и противогазе толком никто не имел, и схватка вышла кровавой и жуткой. Автоматы били в упор, но мутанты были живучи и многочисленны, чувствовали своё преимущество и разбегаться не собирались. Почти все они оказались вооружены ножами или дубинами, и вырваться из торгового центра удалось едва половине солдат. Старшему лейтенанту вновь повезло, в жестокой мясорубке он получил несколько ножевых ударов, но все они прошли вскользь по разгрузке. ОЗК оказался прорезан в трех местах, однако ни один из ударов не дошел до тела. После того как выжившие вырвались из торгового центра и автоматические пушки БМП подавили огнем хлынувших следом мутантов, колонна откатилась подальше от МКАД и остановилась лишь тогда, когда вокруг закончились жилые постройки.
Тут старшего лейтенанта едва не пристрелили, увидев изрезанный ОЗК. Все решили, что он заражен и вскоре мутирует. От неминуемой смерти его спасло появление профессора. Точнее, изрядно раскуроченной кареты «скорой помощи», в которой он ехал по какому-то проселку, выходящему на трассу. «Скорую» заметили, дали очередь в воздух и помигали прожектором. К тому времени уже вечерело, и сигнал был хорошо виден. Выяснилось, что машину профессор нашел недалеко от коттеджного поселка, в котором обычно жил, а теперь уносил ноги от своих земляков, ставших мутантами. Профессор оказался каким-то биологом из института не то вирусологии, не то бактериологии, не то это был один и тот же институт — старший лейтенант тогда не запомнил, когда тебя хотят расстрелять, тут не до таких подробностей. Профессор был в респираторе и первым делом спросил, не найдется ли для него лишнего противогаза, а вторым делом предложил не убивать старшего лейтенанта немедленно. Он заявил, что, по его наблюдениям, заражению не всегда подвергаются без ОЗК, вот он сам, например, не заражен, хотя от ОЗК бы не отказался. Короче, если порезов нет, то может, и повезло. Это и спасло старшего лейтенанта.
Посовещавшись, было решено вернуться в аэропорт Домодедово. Там есть цех бортового питания, то есть еды и воды должно быть много, и горючего в аэропорту точно полно. А главное, там меньше мутантов. Их там сотни, а в пригородах сотни тысяч, не говоря о Москве, в которой их наверняка миллионы. В первую очередь надо наладить элементарный быт, чтобы не умереть от голода, попытаться наладить связь и разобраться в обстановке. До аэропорта добрались спокойно, если не считать толп мутантов, выбегающих из каждого дома и порывающихся догнать колонну. Цех бортового питания нашли не сразу, а когда нашли, оказалось, что он кишит мутантами. Мгновенно вспыхнул ещё один бой, в результате которого уродов удалось частично перебить, частично обратить в бегство. Цех заняли, но всё оказалось не так, как хотелось. Мутанты сожрали всю еду, включая полуфабрикаты. Похоже, цех и его склады подверглись массовому нашествию ещё днем, и сейчас в нем оставались лишь самые голодные мутанты, которым то ли не хватило еды, то ли они просто не успели ворваться сюда вовремя. Короче, сожрано было всё подчистую, кроме воды в бутылках и йогуртов в пластиковых стаканах. Профессор заявил, что мутация катастрофически оглупляет своих жертв, раз они не помнят, что такое пластиковая упаковка, и ищут еду по запаху и вкусу. К тому времени на улице наступили сумерки, и было решено закрепиться для ночевки на территории цеха.
Ночью цех атаковали крысы и летучие мыши. Огромное количество крыс появилось повсюду непонятно откуда, полы кишели живым ковром из истерично визжащих тварей, крысиный поток захлестнул всё. Несущим охрану возле боевых машин бойцам удалось укрыться внутри техники, тем, кто ночевал в здании, повезло меньше. Спаслись лишь те, кто успел влезть куда повыше, отстреливаться было бесполезно, крысиный поток казался бесконечен. Запирать двери тоже не помогало, крысы прогрызали в них дыры за несколько минут. Пришлось покинуть цех через окна и бежать к боевым машинам прямо через крысиное месиво. В этот момент на бегущих налетели летучие мыши, норовя вцепиться в лицевую часть противогаза. Одна такая тварь прокусила контрактнику противогаз и вгрызлась в щеку. Солдат упал, крича от боли, и крысиный поток захлестнул его мгновенно. Вопль боли утонул в крысином писке, остальные, сбивая ударами прикладов цепляющихся за ноги тварей, всё же добрались до брони. Техника ушла от цеха бортового питания и остановилась в полукилометре. Крысы настигли колонну через пять минут и бросились грызть колеса БТР и грузовика. Чтобы не лишиться хода, бронетранспортеру и автомобилю пришлось давить крыс, безостановочно двигаясь на малом ходу. За ночь колонна раз двадцать меняла место стоянки, но всякий раз крысы находили её, а их количество многократно увеличивалось.
С рассветом крысиная масса стала растекаться, но ещё до того, как последняя тварь исчезла, в небе над аэропортом собралось столько воронья, словно оно слетелось сюда со всей Москвы. Вороний поток ринулся в атаку, сменяя собой крысиный, и всем, кто сидел на броне, пришлось срочно укрываться внутри. Места в десантных отделениях не хватало, ободранные люди набились туда, словно селедки в банку, и старший лейтенант каждую минуту вспоминал о том, что произошло в БТР его взвода в точно такой же ситуации. Вороньё яростно билось в броню, не в силах добраться до десанта, но экипажу грузовика повезло меньше. Лобовое стекло не выдержало ударов птичьего потока, и бешеное вороньё насмерть заклевало водителя и находившегося рядом с ним солдата. Тогда майор приказал поджечь грузовик. В машину влепили несколько снарядов из БМП, грузовик взорвался и вспыхнул, чадя черным дымом. Пламя отогнало вороньё, но улетать птицы не собирались. Они кружили над боевыми машинами полчаса, пока начавшийся ливень не разогнал их.
К тому времени в баках заканчивалось горючее, и майор приказал двигаться к складу ГСМ. Где конкретно он находится, никто не знал, к тому же ливень усилился и видимость упала. В результате склад пришлось поискать, и БТР встал колом с пустыми баками. Всем, кто в нем находился, пришлось покинуть бронетранспортер и залезть на броню БМП. Вскоре склад ГСМ нашли, но едва техника зашла внутрь и измученные люди вылезли из неё, началась атака мутантов. Они десятками выныривали из ливневой стены, яростно хрипя, и врывались в открытые ворота. Всё произошло настолько внезапно, что их первую волну не успели встретить огнем. Вспыхнула рукопашная схватка, мутантов расстреливали в упор, пока они облепили тех, кого успели сбить с ног. Оба БМП пулеметными очередями резали врывающихся в ворота мутантов, но остановить атаку не удавалось. В ход пошли автоматические пушки, и как тогда склад не взлетел на воздух — одному богу известно. Потом ливень стал стихать, и вместе с ним стих поток мутантов.
Сразу выяснилось, что больше десятка человек получили укусы и царапины, ещё столько же имеют разорванные ОЗК. Это едва не закончилось бойней — никто не хотел умирать, и все немедленно направили друг на друга оружие. Обстановку разрядил профессор, всё это время прятавшийся в десантном отделении БМП. Он предложил никого не убивать, а просто следить друг за другом и ждать. Рано или поздно зараженные начнут гибнуть, тогда и станет ясно, что делать дальше и с кем. Заодно это позволит понять хоть что-то о механизме эпидемии. Все, естественно, согласились, уселись там, где стояли, и принялись не спускать друг с друга глаз, держа стволы наготове. Минут двадцать ничего не происходило, потом людей скрутило судорогами. Причем, во-первых, не всех, а только половину, а, во-вторых, в конвульсиях бились не только раненые, но и те, кто не получил ни царапины, но заработал прорехи в ОЗК. А дальше произошла самая мерзкая хрень. Треть из бьющихся в конвульсиях умерла, остальные подергались секунд пятнадцать, очухались и взглянули на мир налитыми кровью глазами. Они бросились на уцелевших с истерично бешеным хрипом, и тут уже в них стреляли все: и непострадавшие, и ободранные, и раненые, и даже перепуганный насмерть профессор, которому майор накануне выдал ПМ.
Потом броню с горем пополам заправили и выдвинулись за БТР. Патронов осталось мало, есть хотелось так, что желудок сводило, жажда мучила ещё сильней, но снимать противогаз никто не решался. Пока реанимировали бронетранспортер, профессор заявил, что пришел к выводу, что эпидемию вызывает некий неизвестный вирус. Вирус этот имеет инкубационный период в двадцать пять минут, и потому любой, кто получит заражение, через это время либо умрет, либо мутирует. Он даже сказал, что определил, как отличить будущего мертвеца от будущего мутанта. Первые бьются в конвульсиях, выплевывая кровавую пену, а вторые — нет. Из этого вытекает, что всем уцелевшим бояться нечего. По крайней мере, до следующего контакта с мутантами. Сложнее дело обстоит с тем, как вирус передается. Этого профессор точно объяснить не мог, но сказал, что с высокой долей вероятности, находясь в стерильном помещении, противогазы можно будет снять хотя бы на время приема пищи. Поэтому надо отыскать медицинский стационар, оборудованный системой кварцевой очистки, и после этой самой очистки поесть. В Домодедово есть больницы, да и в самом аэропорту имеется медицинский пункт. Начать решили с аэропорта.
Пробиться к медпункту оказалось легко. То ли обитавших в здании аэровокзала мутантов почти всех перебили во время ливня, то ли они боялись лезть на стволы, но до аэровокзала броня дошла спокойно. БМП остались прикрывать улицу, БТР протаранил стеклянную стену и вкатился прямо внутрь здания. Немногочисленные мутанты тут же попрятались, разбегаясь с завидной скоростью. К медпункту двигались осторожно, ощетинившись стволами и осматривая каждый угол, но нападения не последовало. Войдя в медпункт, профессор обрадовался и заявил, что дела обстоят даже лучше, чем он рассчитывал. В медпункте есть небольшой стационар, укомплектованный совсем новым оборудованием, мол, наверняка здесь совсем недавно провели ремонт или модернизацию, потому что в глубинке в аэропортах такого не встретишь. На эти подробности всем было плевать, майор разбил людей на две части, одна осталась держать оборону у входа в медпункт, другая приступила к дегазации и дезактивации ОЗК.
Снаряжение обработали штатными растворами, после чего профессор усадил всех на кушетки, запер дверь, включил кварцевые лампы и что-то ещё. В таком положении он продержал всех полчаса, и за это время половина личного состава успела заснуть. Потом профессор заявил, что противогазы можно снять, стянул с себя респиратор и замер, будто сам был не уверен в своих словах. В итоге никто не решился последовать его примеру, пока не истекло двадцать пять минут. Потом стало ясно, что опасности нет, все сорвали с себя снаряжение и бросились потрошить сухие пайки и бутылки с водой, припасенные в цеху бортпитания. В общем, через пару часов все были сытыми и довольными, а профессор стал всеобщим любимцем. На этой волне он предложил основать базу отряда здесь, в медпункте, и все дружно отказались. Держать оборону внутри огромного здания, по которому снуют мутанты, чревато всеобщей гибелью. Тогда профессор велел демонтировать кварцевые лампы и забрать их с собой, чтобы не ездить сюда постоянно. С этим спорить никто не стал.
Лампы забрали, погрузили в бронетранспортер и выдвинулись на мертвые блокпосты. С тамошней брони сняли боекомплект, и шансы прожить ещё немного резко возросли. На обоих блоках не обнаружилось ни одного трупа, только обилие запекшейся крови и разбросанное повсюду оружие и снаряжение. Профессору нашли противогаз, почти новый, лежал в сумке с порванным ремнем внутри БТР, и пообещали по возвращении на склад ГСМ снять с трупа наименее поврежденный ОЗК. Его можно отмыть в химрастворе и подержать под кварцевыми лампами. Профессора слегка покоробило, но в целом он воспринял это предложение с энтузиазмом. Ещё бы не воспринять! Даже если ОЗК спасает от вируса не всех, от укусов мутантов он защищает гораздо надежнее гражданского пиджачка. На радостях он даже заявил, что раз электроэнергия всё ещё поступает в аэропорт, значит, холодильники в кафешках и прочих забегаловках аэровокзала работают, и что-то из хранящейся там еды определенно можно есть. По крайней мере то, что герметично запаковано, есть можно однозначно. Кто-то из контрактников пожурил ученого, мол, об этом можно было сказать и раньше, пока возились с кварцевыми лампами, на что профессор заявил, что был напуган и не подумал об этом сразу. Майор тут же изрёк, что напуганы, на самом деле, были все, потому что не надо быть профессором, чтобы помнить о том, что в аэропорту есть закусочные с холодильниками. Только какой смысл туда лезть, рискуя нарваться на мутантов, когда у тебя боекомплект на исходе и ты один хрен ничего жрать не станешь, потому что для принятия пищи необходимо снять противогаз. А за таким подвигом не гнался никто.
Короче, отряд перезарядился и вернулся к аэровокзалу. Вот только на второй раз везения не хватило. Если медпункт мутантов не интересовал, то по кафе и магазинчикам в поисках еды их прошлась целая толпа. Все забегаловки были раздолбаны, шкафы, холодильники и полки разбиты и перевернуты, товары рассыпаны. Но в общем профессор оказался прав: мутанты сожрали всё, что не было запаяно в пластик, остальное есть не стали, только разбросали сильно. Пришлось собирать по разрушенным магазинчикам валяющиеся на полу продтовары, которые с виду сохранили герметичность. Всё швыряли в пакеты, особо не разбираясь, чтобы не терять времени, но в этот раз мутанты появились быстро. Хорошо, что их заметили вовремя, и удалось добежать до брони невредимыми и с добычей. Сухого пайка осталось на сутки, и если хоть что-нибудь из найденного можно есть, то это хорошо.
— Стой! — зашипела рация, и воспоминания мгновенно покинули старшего лейтенанта.
Колонна остановилась, и десант вскинул автоматы, вжимаясь в броню и высматривая мутантов. Виднеющийся впереди склад ГСМ на первый взгляд был безлюден, но на территории аэропорта было полно самолетов и обслуживающей техники, замершей где попало. Мутанты могли скрываться где угодно. Сейчас бы тепловизор, подумал старший лейтенант, да где ж его возьмешь…
— Почему мы остановились? — тихо спросил кто-то из сидящих на броне солдат. — Пусто вроде…
— Трупов нет! — шепотом ответил старший лейтенант. — Забыл, какое месиво тут было?!
— Блин… — выругался солдат. — И точно! Это мутанты мертвецов подобрали, они же их жрут!
Подступы к складу ГСМ, ещё недавно усеянные трупами, теперь были пусты. На асфальте, исчерканном пулями и изрытом небольшими воронками от работы автоматических пушек БМП, валялись куски окровавленной одежды, измятая обувь, какое-то рваное тряпье, но не было ни одного трупа. Зато кровищи полно, и мелкие капли начинающегося дождя зловеще шлепались в кровавые лужи. Из головной БМП вылез майор, о чем-то переговорил со своими, и вторая броня, сняв десант, пошла к воротам склада. Не прошло и минуты, как на складе загрохотали пулеметные очереди.
— К бою! — глухо пробубнил в рацию майор, и его бойцы залегли, занимая позиции.
— С БТР не слезать! — старший лейтенант оглянулся на своих солдат. — Вести огонь с брони, целиться в голову или область сердца! Задача: отсекать огнем мутантов от десанта второй БМП! Как только она вернется, они должны успеть залезть на броню!
— Сзади! — оборвал его один из солдат. — Мутанты! Товарищ старший лейтенант! Вон они!
Офицер обернулся. Со стороны аэровокзала к ним бежала толпа мутантов. Штук сто уродов, яростно хрипя, изо всех сил работали ногами и очень быстро сокращали расстояние. В руках они сжимали ножи, обломки мебели, один из мутантов, словно дубину, держал за ствол автомат без магазина.
— Всем к машине, — проорал старший лейтенант, соскакивая наземь, — огонь!!! — Он схватился за рацию: — Бэтээру развернуть башню! Мутанты со стороны аэровокзала! Стрелок, долби!!! М е хан, [1]не двигайся, своих передавишь!
Солдаты залегли по обе стороны от бронетранспортера и открыли огонь по стремительно приближающейся толпе. Потоки свинца прошивали бегущих мутантов, заставляя их спотыкаться, некоторые получали попадания в голову и падали, остальные хрипели ещё яростнее и бежали ещё быстрее. Пока стрелок разворачивал башню, нападающие оказались в десятке метров от БТР. Крупнокалиберный пулемет бронетранспортера выплюнул длинную очередь, и четырнадцати с половиной миллиметровые пули принялись рвать мутантов в куски. В разные стороны полетели отстреленные конечности, ошметки выдранной плоти и кровавые брызги, но передовая волна нападающих уже была в мертвой зоне.
— В упор!!! — орал старший лейтенант. — Бить в упор! В башку, пока подбегают! Беречь патроны!!!
Он всадил короткую очередь в голову рвущемуся к нему мутанту с ножом и развернул ствол в сторону следующего, лихорадочно ловя мушку в целике через запотевающие от тяжёлого дыхания окуляры противогаза. Старший лейтенант нажал на спуск, автомат дернулся в руках, посылая пулю мутанту в глаз, и тут же щелкнул бойком по пустому патроннику. Офицер отпрыгнул назад, стремясь увеличить дистанцию, рывком отсоединил пустой магазин и полез в карман разгрузки за новым, и в этот миг мутанты настигли его. Сразу два урода бросились на него, сбивая с ног, и навалились сверху, колотя кулаками в лицо. От сильного удара в голове полыхнула боль, и сознание поплыло, лишая тело координации движений. Старший лейтенант пытался закрываться руками, но один из мутантов вгрызся ему в перчатку, прокусывая руку, а второй вцепился зубами в щеку прямо через резину противогаза. В эту секунду кто-то пришел офицеру на помощь, но было уже поздно. Одному мутанту прострелили голову, и он отвалился, а вот второй, получив пулю, задергался в агонии, не разжимая зубов. Его схватили за ноги и отшвырнули от старшего лейтенанта, и мутант, отлетая, зубами содрал с него противогаз. От неожиданности все замерли.
— Мля… — тихо протянул кто-то.
Старший лейтенант почувствовал, как всё внутри похолодело от ужаса, и беспомощно огляделся. Бой был закончен. КПВТ бронетранспортера выкосил всех мутантов, кто не успел добежать до мертвой зоны, остальных перебили его солдаты и подоспевшие на выручку армейцы. Вторая БМП пришла со склада ГСМ с заляпанными кровью и рваными кишками траками и сейчас стояла недалеко от первой. Обе боевых машины вдалбливали из пулеметов рвущихся из ворот склада мутантов, опасаясь работать из пушек, но атакующих с той стороны оказалось не так много, и их валили прежде, чем те успевали пробежать десяток шагов.
— Отбились? — к стоящим возле старшего лейтенанта людям подошел майор. — Потери есть?
— Двое двухсотых и… — один из бойцов кивнул в его сторону, — и он.
— Твою мать! — раздалось из майорского противогаза. Он увидел сидящего на асфальте старшего лейтенанта, машинально стирающего дождевые капли, смешивающиеся с кровью, текущей из рассеченной брови. — Не повезло тебе, старлей… Жаль… Сержант! Взять старшего лейтенанта на прицел! Огонь не открывать! — Майор обернулся к ближайшему солдату: — Боец! Приведи сюда профессора! Кто-нибудь засёк время?!
Профессор долго охал и ахал, выражая соболезнования, но близко подходить не рискнул.
— Да заткнись ты! — не выдержал старший лейтенант. — И без тебя тошно! Сержант, пристрели меня, когда я дергаться начну. Не хочу выяснять, к какому именно типу зараженных я отношусь!
Профессор умолк, и больше никто не произнес ни слова. Все молча смотрели на старшего лейтенанта, ожидая неизбежного финала. Дождь прекратился, мутанты то ли закончились в ближайшем радиусе, то ли попрятались, запоздало испугавшись боевой техники. Майор выставил наблюдателей, загнав пару бойцов стоять на броне в полный рост, но и они постоянно косились на сидящего старшего лейтенанта, поблескивая на выглянувшем из-за туч солнце окулярами противогазов. Старший лейтенант устало улегся на спину и уставился в небо. Он вдруг понял, что ему плевать. На всё. И даже на то, что с минуты на минуту умирать. Жизнь никогда его особо не радовала, и жалеть о ней серьезных поводов не было, тем более сейчас, когда мир превратился в населенное пожирателями трупов кладбище. Жаль только, что сейчас и его труп сожрет какая-нибудь толпа мутантов…
— Товарищ майор, — тихо произнес сержант. — Уже полчаса прошло… А он ещё живой…
— Точно полчаса? — переспросил майор. — Ты уверен?
— Вообще даже больше, я время засек, когда вы приказали его на мушку взять…
— Старлей! — Полковник сделал шаг вперед. — Слышишь меня? Ты как себя чувствуешь?
— Нормально, — буркнул тот, не поднимаясь. — Как ещё можно чувствовать себя в ожидании смертельной мутации? Офигенно я себя чувствую!
— Не скули! — оборвал его майор. — Профессор, что скажете? Может, эпидемия больше не заразна? Или у него иммунитет, в лучших традициях американских фильмов?
— На первый вариант я бы ставку делать не стал, — ответил учёный, осторожно приближаясь к старшему лейтенанту. — Мы все на это очень надеемся, но проверить это можно только одним способом — кто-то ещё должен снять противогаз!
— Дураков нет, — буркнул майор, невольно поправляя противогаз. — Что насчет иммунитета?
— Необходимо подождать ещё некоторое время! — заявил профессор. — Возможно, у этого молодого человека сопротивляемость организма выше, чем у других, и вирус поражает его не сразу.
— Мы не можем стоять тут вечно! — отрезал майор. — Скоро стемнеет. Старлей! Поднимайся! Живи, пока живется. Сержант, глаз с него не спускай! Когда его скрючит, у тебя будет секунд пятнадцать, не промахнись. А сейчас надо найти место для ночевки. Лезть в склад ГСМ опасно, кто знает, сколько там осталось мутантов. И не понятно, будут ли там ночью крысы…
— Можно в самолет залезть, — предложил старший лейтенант, поднимаясь. — Их тут полно. Кто-то останется внутри брони, остальные запрутся в самолете. Ни мутанты, ни крысы туда не заберутся… — Он посмотрел на разорванный противогаз, валяющийся возле трупа мутанта. — Меня можете запереть в трюме. Только воды оставьте.
Для ночевки выбрали ближайший самолет, и для большей надежности решили обойтись без трапа. К самолету подогнали БТР, и с брони залезли внутрь. Ни мертвецов, ни мутантов в самолете не оказалось, и майор распределил, кому где спать. По паре человек отправили ночевать в боевые машины, остальные закрылись в самолете. Старшего лейтенанта, от которого люди шарахались, словно он уже мутировал и собирался вцепиться всем в горло зубами, заперли в грузовом отсеке. Оружие у него отобрали, дали бутылку воды и фонарь с подсевшими батарейками, особо не рассчитывая увидеть его поутру живым. Оставаться одному в темном грузовом отсеке было, мягко говоря, не по себе, и старший лейтенант полчаса лазал по нему, убеждаясь, что находится здесь действительно один и что все люки и прочие отверстия надежно заперты. Окончательно вымотавшись, он улегся в углу, но ещё долго не смог заснуть. В темноте ему то и дело мерещились силуэты мутантов, и он вскидывал фонарь, словно оружие, пытаясь успокоить взвинченные до предела нервы. Тусклый луч освещал пустой грузовой отсек, демонстрируя отсутствие угрозы, но донельзя перенапряженная психика не расслаблялась. Вместо этого она переключалась на выискивание у самого себя симптомов приближающейся мутации и мысли о том, что утром его попросту не рискнут отсюда выпускать. В какой момент изможденное сознание наконец-то рухнуло в тяжелый сон, старший лейтенант понять не смог.
Проснулся он от грохота автоматной очереди. Стреляли наверху, над ним, в пассажирском салоне. Глухо звучали невнятные крики, и снова вспыхнула беспорядочная стрельба. Долбили из нескольких стволов сразу, и ничего хорошего от этого ждать не приходилось. Старший лейтенант торопливо перебрался в самый дальний угол и замер, лихорадочно соображая, есть ли у него шансы в случае чего выбраться из трюма самостоятельно. Стрельба наверху прекратилась быстро, и оставалось лишь гадать, что там произошло и чем закончилось. Страх перед неизвестностью требовал от него немедленно выбираться отсюда, и старшему лейтенанту с трудом удалось взять себя в руки. Без оружия ломиться наверх глупо. Если там свои, то могут подумать, что он мутировал и бесится, тогда точно полоснут очередью прямо через крышку люка. Если там никто не выжил, то тем более стоит подождать подольше, потому что первым делом мутанты начинают жрать трупы, и в таком случае они ещё там и он вылезет прямо к ним. Лучше дождаться утра, если свои живы, то, может, и выпустят. Если живых нет, то, может, мутанты к тому времени уйдут из самолета. Вот только как они там оказались?! Самолет же был пуст и заперт снаружи, его обыскали от носа до хвоста! И БТР потом отошел на десяток метров, даже если мутанты влезли на броню, до дверей им никак не достать…
До самого утра он не сомкнул глаз. Ожидание того, что в любую минуту к нему могут ворваться мутанты, пересилило усталость, и старший лейтенант так и просидел в дальнем углу трюма, не выпуская из рук фонарика. Утром люк открылся, и из него показался автоматный ствол.
— Старлей? — раздался голос майора. — Ты там живой? Стой на месте, один шаг — стреляю!
— Живой, — ответил старший лейтенант, на всякий случай подбираясь для прыжка в сторону.
— А ну, покажись! — потребовал майор. — Только медленно! Выходи на середину трюма!
Старший лейтенант подчинился. Майор несколько секунд вглядывался в него, подслеповато щурясь через окуляры противогаза в окружающем полумраке, после чего опустил автомат.
— Вылезай, — коротко бросил майор, освобождая выход.
— Ночью в кого стреляли? — Старший лейтенант следом за ним перебрался из грузового отсека в пассажирский салон и тут же остановился, едва не споткнувшись о сложенные в проходе трупы.
— В него, — лаконично ответил майор. — Перешагивай, им уже всё равно.
В облаченном в ОЗК мертвом солдате старший лейтенант узнал одного из своих контрактников. Противогаза на бойце не было, на горле зияла большая рваная рана с выдранными из неё ошметками плоти. Второй труп был в гражданском костюме без средств защиты. Рот покойника был густо вымазан в крови, лицо искажено гримасой безумной животной ярости.
— Это же профессор! — оторопел старший лейтенант, вглядываясь в лицо мертвеца. — Он же был нормальный, в смысле, не зараженный! Зачем он снял противогаз?
— Кушать захотел — да и снял! — огрызнулся майор. — Когда спать ложились, все были нормальные! И в противогазах. А ночью профессор обиделся на весь мир и решил перекусить тем, кто поближе. Если бы он об автомат не запнулся, может, вообще всех бы сожрал! Живучий оказался старичок, даже с пробитым сердцем не сразу зажмурился.
— Но… — старший лейтенант посмотрел на собравшихся в салоне самолета солдат. Затянутые в ОЗК и противогазы люди были все на одно лицо. — Как он заразился? Он же не снимал противогаз! Только в медпункте, но тогда все снимали, и никто не умер! Двадцать пять минут прошло…
— Ты, что, не понял, старлей? — перебил его майор. — Эта дрянь убивает через двадцать пять минут не всегда! Или не всех. Например, ты до сих пор не мутировал. Пока ещё не мутировал. Я специально осмотрел профессора. На нем нет ни укусов, ни царапин. И противогаз он, как ты правильно догадался, не снимал. Он заразился как-то иначе, хрен знает, как и когда. И никто не знал об этом. Может, и сам он не знал. А вот ночью мутировал, пока все спали, и пошел перекусить!
— Так ведь… — старший лейтенант неуверенно оглядел присутствующих, — в медпункте мы все противогазы снимали… может, профессор тогда… — молодой офицер осекся.
— Может, и тогда, — кивнул майор. — А может, и нет. Проверять никому не хочется. А жрать как-то надо. Смерть от голода гораздо медленнее, чем от вируса. Опять же, в случае чего, боевой товарищ всегда сможет помочь твоему горю метким выстрелом. Поэтому приём пищи будем организовывать как вчера. Ночлег отныне придется устраивать так, чтобы каждый был заперт изнутри во избежание ночных визитов внезапно оголодавших сослуживцев. С этим будем разбираться ближе к вечеру, а пока займемся поисками генератора, чтобы можно было включать эти долбаные кварцевые лампы. Но сначала проведем осмотр техники. Мои механы, которых я оставил в БМП, передали, что ночью опять приходил бесконечный поток крыс. Говорят, колеса Бэтээру сожрали начисто. Вот только уточнить не получается — твой водитель бронетранспортера на рацию не отвечает. А ещё они видели какого-то мужика в форме летчика гражданской авиации. Он прячется в небольшом самолете, его видно через раздолбанные двери ангара. Так что, старлей, снаряжайся, и, как только вороньё улетит, пойдем выяснять, что к чему.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
Девятнадцать дней после начала эпидемии. Москва, секретный подземный командный пункт под Раменками, общая численность личного состава 15 174 человека. 20 часов 12 минут.
В просторном кабинете с высокими сводчатыми потолками, под завязку напичканном электроникой командного пункта, вопреки обыкновению находились всего три человека. Двое из них, в генеральских мундирах ФСБ с вышитыми золотом звездами на погонах, сидели за массивным Т-образным столом для совещаний. Тот, на чьих погонах звёзд было больше, восседал в кресле начальника. Второй, у которого со звездами было поскромнее, как и положено в таких случаях, занимал место попроще. Оба они буравили взглядами рослого голубоглазого бойца в армейском камуфляже без знаков различия, замершего перед ними по стойке «смирно».
— То, что вы услышите сейчас, капитан, предназначается исключительно для ваших ушей, — хмуро произнес сидящий сбоку от высокого начальства генерал. — Вы не имеете права доводить эту информацию даже до своих подчиненных, с которыми пойдете на задание. Это понятно?
— Так точно, товарищ генерал! — отчеканил офицер.
— Хорошо, — неторопливо оценил тот и указал на огромную электронную карту, занимающую половину стены. Карта представляла собой план Москвы, на который была наложена схема расположения стратегических подземных объектов глубокого заложения, в которых сейчас укрылось высшее государственное и военное руководство страны. — Смотрите внимательно и запоминайте, потому что никаких карт вы с собой не возьмете. Надеюсь, вам понятно, по какой причине?
— Понятно, товарищ генерал! — лаконично ответил капитан. — Вопросов нет.
— Хорошо, — столь же неторопливо повторил генерал. — Наша подземная инфраструктура строилась на случай ядерной войны, многие объекты имеют защиту против атаки химическим и даже бактериологическим оружием. Однако к глобальной эпидемии такой силы мы оказались не готовы. — Он мрачно поморщился и уточнил: — Судя по всему, к ней оказались не готовы все. Нам ещё повезло: вирус дошел до нас не сразу и мы успели провести эвакуацию высшего руководства, так что страна не осталась обезглавленной. И, несмотря на огромные потери, мы продолжаем борьбу и делаем всё, чтобы остановить эпидемию. И ваше задание имеет к этому непосредственное отношение.
Генерал вновь вонзил в капитана суровый взгляд, убеждаясь, что подчиненный исполнен решимости и твердости духа, после чего продолжил:
— Как только с Америкой была потеряна всякая связь, Верховный главнокомандующий приказал эвакуировать под землю наиболее ценные научные кадры. К сожалению, укрыть всех мы не успели. Во избежание паники эвакуация проводилась скрытно, и времени не хватило. Поэтому многих специалистов приходилось эвакуировать в последнюю минуту, когда в Москве уже начались первые вспышки эпидемии. К тому времени в целях предотвращения бактериологической угрозы все объекты сети уже были переведены на автономное существование, подземные перевозки прекращены, входные гермозатворы задраены. Поэтому некоторые специалисты не имели возможности прибыть сюда и остались на тех объектах, что были ближайшими к месту их нахождения на момент объявления тревоги. Один из таких ученых, доктор Иванов, опытный вирусолог, находится сейчас в кремлевском бункере. Ваша задача — доставить его сюда. Мы выбрали для этой операции именно вас и вашу группу, капитан, потому что ваше начальство высокого мнения о вас, как о профессионале. Сейчас на вас надеется, без преувеличения, вся страна!
— Мы не подведем, товарищ генерал! — ответил капитан и умолк, ожидая дальнейших инструкций.
Генерал, похоже, ждал более длинного ответа, но вида не подал и после секундной паузы продолжил постановку задачи, подсвечивая лазерной указкой электронную карту:
— Выходы в подземные тоннели заблокированы, поэтому к Кремлю пойдете по поверхности. Наши основные наземные шахты находятся под осадой зараженных, имеющих оружие и тяжелую боевую технику. Эти люди находятся на грани гибели, их смерть лишь вопрос времени, вирус нанес необратимые повреждения их головному мозгу. Вследствие этого зараженные ведут себя неадекватно и крайне агрессивно. Проникнуть на наш объект они не в состоянии, и это распаляет их ещё сильнее. Поэтому на поверхность вы попадете через один из запасных выходов. Там же вас будут ожидать по возвращении. Выход засекречен и тщательно замаскирован, соответственно, он не пригоден для подъема на поверхность боевой техники или тяжёлого вооружения. Идти придется налегке, а ситуация в городе крайне напряженная. Справитесь?
— Сделаем всё возможное и невозможное, — капитан внимательно изучал карту. — Справимся.
— Будьте предельно внимательны, капитан! — потребовал генерал. — Доктор Иванов располагает информацией об антивирусе. Она может оказаться не просто бесценной! Не исключено, что это поможет нам остановить эпидемию! Кремлевский бункер — это всего лишь высокозащищенный командный пункт глубокого заложения, у них нет ни средств, ни мощностей для изготовления вакцины. А здесь у нас имеются лаборатории и научные специалисты. Возможно, в их силах всё исправить! Вы понимаете, какая ответственность ложится на вас?!
— Так точно, товарищ генерал! — заверил его капитан, чеканя каждое слово. — Мы доставим сюда ученого в целости и сохранности, чего бы это ни стоило!
— Надеюсь, что вы не без основания уверены в своих силах, — взгляд генерала был всё так же суров. — В кремлевском бункере доктора Иванова заранее экипируют для перемещения по поверхности. К моменту вашего прибытия он будет готов. Радиосвязью, частотами и паролями вас обеспечат перед выходом. Во время всей операции соблюдать радиомолчание. Ни при каких обстоятельствах не приближаться к входам в следующие объекты: сюда, сюда и сюда! — Лазерная указка генерала поочередно подсвечивала условные обозначения на карте. — А также сюда и сюда! С этими объектами связь утеряна, там зафиксированы вспышки эпидемии, личный состав погиб либо подвергся заражению. Остальные объекты сообщают о высокой активности зараженных вокруг наземных шахт, ведущих к входам. Поэтому от маршрута не отклоняться! Задача ясна?
— Так точно, товарищ генерал! — подтвердил капитан. — Разрешите приступить к подготовке?
— Приступайте, — позволил тот. — Вся необходимая помощь вам будет оказана. И помните: информация доктора Иванова ни при каких обстоятельствах не должна оказаться утерянной! Идите!
Капитан по-строевому развернулся и покинул кабинет. Несколько секунд оба генерала смотрели ему вслед, после чего хозяин кабинета, до сих пор не проронивший ни слова, негромко произнес:
— Почему ты уверен, что он дойдет? Это какая по счету будет попытка? Третья?
— Четвертая, — скривился собеседник. — И я не уверен. Но я трижды отправлял в Кремль своих лучших людей. Первая группа ушла тоннелем, вторая — по поверхности спустя два часа. Не вернулся никто. В девятнадцать ноль-ноль я отправил третью группу следом за первой. Они вернулись десять минут назад. Уцелело всего двое, оба были ранены.
— Почему не дошли?
— Подробный рапорт получить не представляется возможным, — генерал многозначительно посмотрел на своего начальника: — Раненые не прошли карантин. Из их первичного устного доклада следует, что тоннели заражены и заполнены мутантами. Мутанты вооружены холодным оружием, в основном строительным инструментом, и вроде бы даже что-то копают, потому что железнодорожные пути повреждены и проехать по ним невозможно. Кроме того, раненые успели сообщить о высокой влажности в тоннелях. Не исключено, что туда поступает вода, это необходимо проверить. В общем, группа натолкнулась на мутантов, пройдя два километра, и попыталась пробиться через них с боем, но была задавлена численным превосходством. Если верить раненым, то мутанты прибывали сплошным потоком, что означает потерю контроля либо над вентиляционными шахтами тоннелей, либо над входами, либо оба варианта сразу. — Генерал зло скривился: — Три лучших группы погибли ради каких-то слухов, полученных неизвестно от кого! Я не хочу терять своих людей, вот и выбрал этого капитана. Его группа оказалась у нас в тот день едва ли не случайно, они из армейской разведки, к тому же все контрактники, вот пусть и продемонстрируют, насколько они там компетентны.
Десяток хорошо вооруженных бойцов, экипированных в ОЗК и панорамные противогазы с замкнутым циклом, карабкались по узкой стальной лестнице. Подъем из нешироких металлических перекладин тянулся высоко вверх, уходя по стене вертикальной бетонной шахты, и терялся в кромешной тьме. Штатное освещение в шахте имелось, по противоположной от лестницы бетонной поверхности через каждые десять метров тянулись пыльные плафоны. Но с началом эпидемии выяснилось, что секретные тоннели оказались не столь секретными, как хотелось. Сотни людей в той или иной мере знали об их существовании и бросились искать в них входы в подземные бункеры, надеясь на спасение. Потому в целях поддержания режима секретности и обеспечения бактериологической безопасности все источники света в секретных тоннелях были обесточены.
— Товарищ капитан, разрешите вопрос? — один из бойцов на мгновение замер на лестнице, поправляя тактический фонарик, укрепленный на снаряжении, и полез дальше.
— Валяй, — голос капитана в ближнем эфире звучал без шипения и искажений, создавая обманчивое впечатление полнейшей заброшенности подземных шахт.
— Почему нас отправили по поверхности? Если от подземного города до кремлевского бункера ведет прямая линия Д6? По ней дойти было бы сподручнее. И из-под земли в бункер войти всяко проще! На поверхности вход надо ещё найти. Зачем такие сложности?
— А ты не догадываешься? — буркнул капитан. — Выходы в тоннели закрыты в целях поддержания герметичности. Вентиляционные шахты выходят на поверхность, а там — вирус. Нет гарантии, что фильтровентиляционные установки с ним справятся. Если они вообще есть в каждой шахте.
— Но нас же отправили за этим доктором! — не сдавался контрактник. — Значит, по возвращении будет карантин и возня с дегазацией-дезактивацией. И какая разница тогда, есть вирус в тоннелях или нет?
— Вроде в прошлом году тугодумов мы на контракт не брали… — задумчиво изрёк капитан.
— А я в позапрошлом подписал! — ехидно заметил боец. — Но соображаю нормально. Раз не пустили в тоннели, значит, пройти через них нельзя. Значит, кто-то это выяснил. Значит, мы не первая группа, которая идет за доктором. И предыдущие не вернулись. Тогда почему нам навязали маршрут следования и запретили от него отклоняться?
— Потому что никто особо не рассчитывает на наше возвращение, — фыркнул капитан. — Наверняка идем для галочки, чтобы начальство смогло отчитаться в случае чего.
— Это как так?! — опешил боец. — Мы же идем за ученым, у которого информация об антивирусе!
— Лажа всё это, — в голосе капитана сквозила насмешка. — Сам подумай: ты — президент, забился от вируса в подземный город, где засело пятнадцать тысяч рыл, и задраился в нем со всех сторон. На поверхности народ мрёт, как мухи, а кто не умер — мутировал и стал бросаться на всё, что движется. А ещё там полно зараженных, которых ожидает всё то же самое, только чуть позже. И тут тебе сообщают, что вирус можно победить, для этого всего-то делов — доставить из кремлевского бункера одного ученого, который всё знает. Ты бы стал отправлять за ним группу или даже две?
— Я отправил бы батальон или даже два! — заявил боец. — И бронегруппу! Идти тут недалеко, они подавят сопротивление любых мутантов, зараженных, крыс, птиц и даже комаров перебьют, если потребуется. Даже если все они заразятся — дело того стоит. Учёные замутят противоядие и всех вылечат.
— То-то и оно, — согласился капитан. — Группа, стой! — Он подсветил фонариком утопающую в темноте высь. — До выхода двадцать метров. Пять минут привал, и выходим. Фонари погасить!
Бойцы ухватились за лестничные скобы локтевыми сгибами, чтобы дать отдохнуть кистям рук, тактические фонари погасли, и шахта погрузилась в звенящий мертвой тишиной чернильный мрак.
— Товарищ капитан! — вновь зазвучал в эфире голос не в меру любопытного бойца. — Так что же получается, доктора, за которым мы идем, не существует? Нас отправили в никуда ради отчетности и обратно не впустят? Это они так численность личного состава сокращают? Типа экономят продовольствие, или это для спокойствия остальных, мол, мы боремся с эпидемией не покладая рук?
— Не думаю, что совсем в никуда, — задумчиво ответил капитан. — Иначе командующий не стал бы инструктировать меня лично, да ещё кормить дезой. Поручили бы какому-нибудь полкану.
— Дезой? — встрепенулся боец. — Генерал скормил нам лажу? Это насчет зараженных бункеров?
— Угу, — коротко протянул капитан. — Он объявил все бункера, находящиеся отсюда в радиусе относительной досягаемости, зараженными. А это ересь. У «Чука» на узле связи есть личные контакты, да, Чук? Что твоя звезда говорила о связи с другими бункерами?
— Говорит, что связь много с кем есть, — откликнулся контрактник с радиопозывным «Чук». — С бункерами штаба ПВО, с ракетчиками, с ФСБшниками, ещё с кем-то. И вроде у них всё спокойно, только зараженные в шахты ломятся.
— Ты про Кремль спрашивал? — поинтересовался первый контрактник. — Что там сейчас?
— Спрашивал. Не знает она. — Чук поменял руку, которой держался за лестничную скобу. — Кремлевский бункер висит на другой линии связи, за неё другие люди отвечают.
— То есть нам специально наплели про заражение в ближайших бункерах, чтобы мы в первую же минуту не забили на задание и не рванули туда искать убежище? — предположил боец. — А что, противогазы у нас с замкнутым циклом, запросто дойдем. А там нас прогонять не станут, бойцы сейчас в цене!
— Мозги сейчас в цене! — насмешливо оборвал его капитан. — И герметичность. Кто тебя к себе впустит, Шмель? Ты с поверхности на себе вирус притащишь, а как с ним бороться — никто не знает. Это здесь под землей целый город. Не в каждом бункере есть карантинная зона и куча медиков для неё. Ты бы на их месте стал рисковать?
— Нет, — поник Шмель. — Тогда зачем вообще было страшилками нас пугать?
— Чтобы у тебя не появилось соблазна затупить! — капитан иронически фыркнул. — И рвануть из одного бункера в другой, даже не раскинув мозгами о том, что тебя не пустят. Чтобы ты не провалил задание в первую же минуту, а добросовестно принялся его выполнять.
— Значит, доктор Иванов всё-таки есть? — предположил Шмель. — Мы идем не зря?
— Посмотрим, — уклончиво произнес капитан. — Может, и есть. Скорее всего, точно есть, но вряд ли имеющаяся у него информация так важна, как нам тут на уши понавешали. Просто кто-то из большого начальства хочет перевести его в Раменки. Может, он чей-то родственник или ещё что… Всё, кончай перекур! Привал окончен, выходим на поверхность. Из люка мы попадем в городские подземные коммуникации, на минус второй уровень. Там никого не бывает, но смотреть в оба!
Группа зажгла фонари и продолжила карабкаться вверх по шахте. Выходной люк, венчающий ствол шахты, оказался увесистой прорезиненной стальной болванкой, запертой со стороны шахты на массивную щеколду из нержавеющей стали. Чтобы её отодвинуть, пришлось повозиться, но распахнуть люк оказалось ещё сложнее. Тяжелая болванка поддавалась с трудом, но едва её удалось опрокинуть, в распахнувшееся люковое отверстие с яростным надрывным хрипом ринулся человек в грязной ободранной гражданской одежде. В луче света мелькнули налитые кровью глаза, и скрюченные окровавленные пальцы метнулись к горлу капитана. Офицера спасла реакция. В последний миг он успел уклониться от рук нападающего, рывком вжимаясь в лестницу, и хрипящий человек промахнулся. Его пальцы сомкнулись на пустоте, и тело, не получив опоры, рухнуло в шахту. Бешено сипящий человек, судорожно дергая конечностями, падал вниз, отскакивая от стен шахты на вцепившихся в лестницу бойцов и обратно, и исчез в темноте. Звуки падения его тела заглушил взбешенный хрип нескольких десятков глоток, и в распахнутый люк потянулся целый лес густо вымазанных в крови рук. Кто-то из стремящихся схватить капитана не удержался и полетел следом за своим предшественником.
— Твою мать!!! — выдохнул капитан. — Всем держаться крепче! Их тут полно!
Он вцепился в лестницу локтевым сгибом левой руки, выхватил пистолет и открыл огонь в упор. Многоголосое яростное сипение зашипело с ещё большей силой. Люди с налитыми кровью глазами жадно тянули к нему руки и пытались ухватиться за пистолет, не обращая внимания на пробивающие их тела пули.
— Они не дохнут! — капитан согнул ноги в коленях, приседая на ступеньке, и сменил прицел.
Выпущенная пуля пробила кровавоглазую голову, и мутант полетел в шахту люка. Следом рухнуло второе тело, затем третье, но их места тут же оказались заняты новыми мутантами.
— Да сколько же вас там?! — выругался капитан, что есть силы вжимаясь в лестницу.
— Кэп, я — Краб! — ожил эфир голосом замыкающего. — Что делаем? Задний ход?
— Да кто ж нас обратно пустит! — капитан уклонился от ринувшегося на него мутанта и выстрелил. Пуля пробила нападающему череп, заставляя его рухнуть в шахту, и затвор пистолета встал на затворную задержку, сообщая об опустошении магазина. — Без доктора приказано не возвращаться! Будем пытаться выходить здесь!
Он нажал на кнопку экстракции магазина, и опустевший магазин полетел вниз, исчезая в темноте. Капитан перехватил оружие в левую руку и потянулся к подсумку, спеша перезарядить пистолет.
— Шмель, Чук, прикройте меня! — приказал он, меняя магазин. — Цельтесь в головы, по-другому они не дохнут! Надо проредить толпу! Остальным быть наготове! Беречь ребризеры и шланги противогазов! Держаться крепче!
Офицер вогнал новый магазин в пистолетную рукоять, воткнул оружие в кобуру и выхватил из гранатного подсумка зеленый овал РГД-5. Он вложил гранату в левую руку, убеждаясь, что затянутая в неуклюжую перчатку ОЗК кисть надежно сжала предохранительную чеку, разогнул усики и выдернул кольцо. Снизу загрохотали пистолеты бойцов, заставляя тянущихся из люка мутантов замертво падать в шахту. Вяло дергающиеся тела летели прямо на спины вцепившихся в лестницу солдат, заставляя их уклоняться в разные стороны, чтобы не повредить укрепленные на спинах емкости противогазов. Секунд двадцать грохотали выстрелы, потом лес тянущихся рук поредел, многие конечности уже не рвались к капитану, а лишь безвольно свисали вниз.
— Пусто! — доложил Чук, расстреляв магазин. — Кэп, что там?! — Боец спешно перезаряжал оружие.
— Прекратить огонь! — бросил в эфир капитан и рывком выпрямил ноги. Он метнулся к люку и схватил за запястье тянущуюся оттуда руку. Офицер рванул её на себя, подседая всем телом, и выдернул из люка одного из мутантов. Тот с бешеным хрипом полетел вниз, судорожно хватаясь за свисающие руки мертвецов, и рухнул в шахту вместе с парой трупов. В эту же секунду капитан выхватил из кисти левой руки гранату и швырнул её в освободившееся отверстие.
— Граната! — рявкнул он в эфир, вжимаясь в лестничные ступени, и сразу же вытащил из подсумка ещё одну. — Четыре подрыва — и выходим! Я — налево, Чук — направо! Работаем парами!
Наверху громыхнул взрыв, и капитан отправил в люк вторую гранату, целя в противоположную часть тоннеля. Дождавшись подрыва, он бросил ещё одну, затем ещё, и заспешил к распахнутому люку, из которого валили клубы пыли. Он выбрался из шахты в двух шагах от мутантов. Люди с налитыми кровью глазами корчились на полу, стояли на четвереньках или держались за стены, бестолково вращая головами от потери ориентации. Но действие контузии покидало их очень быстро, и ближайший мутант набросился на капитана. Офицер не успел достать пистолет и метнулся нападающему под ноги. Руки мутанта промахнулись мимо цели, ноги запнулись о согнувшегося человека, и яростно хрипящий противник полетел на пол. Капитан отпрыгнул от него, извлекая пистолет, выстрелил в открывшийся затылок и сместился в сторону, давая возможность Чуку вылезти из люка. Оправившиеся от контузии мутанты бросились в атаку, и несколько секунд оба бойца вели огонь в упор. Пули пробивали головы нападающих в паре шагов от люка, из которого один за другим появлялись остальные разведчики, но из мрака тоннелей, освещаемого мечущимися лучами тактических фонарей, бежали всё новые мутанты.
— Да сколько же их! — кто-то из бойцов, только что вылезших из люка, сорвал с груди автомат и рывком разложил приклад. — Кэп, перезаряжайся!
Он вскинул оружие, зажигая тактический фонарь, и принялся короткими очередями отстреливать спотыкающихся о трупы мутантов.
— Бить одиночными! — выкрикнул капитан, приседая на колено. — Их тут полно! Беречь патроны!
Офицер воспользовался короткой передышкой и сменил пистолет на автомат. Подоспевшие разведчики открыли огонь, и потоки свинца выкосили рвущихся к люку мутантов. Но поток атакующих не ослабевал, и каждую секунду из темноты появлялись новые нападающие. Капитан спешно сменил опустевший магазин, запрыгнул на кучу трупов, вскинул автомат и направил вдаль тактический фонарь. Луч света высветил непрерывный поток мутантов, спешащих к месту боя из хитросплетений подземных тоннелей.
— Кэп, они прут сзади бесконечной толпой! — сообщил Чук, посылая в бегущих мутантов пулю за пулей. — Мы так без патронов останемся!
— Будем прорываться к выходу! — капитан обернулся. — Закрыть люк! Нам ещё возвращаться через него! Идем в левый тоннель, через двадцать метров там будет поворот направо. Если прорвемся, то дойдем до люка на минус первый уровень, оттуда выйдем на поверхность!
Двое бойцов спешно опрокинули крышку люка, запирая шахту, и капитан невольно оценил уровень маскировки. Сверху люк был выполнен как часть бетонной стяжки, и на забитом пылью и грязью полу заметить его, заранее не зная, что искать, было невозможно. Ручек для поднятия крышки снаружи видно не было, видимо, этот выход из подземного города планировался для открытия изнутри, и как теперь его открывать — не понятно. Но с этим будем разбираться потом.
— Парами, вперед! — скомандовал капитан, и разведгруппа принялась пробиваться через заполненный мутантами тоннель.
Передовую волну нападающих отсекли от основной массы гранатами и расстреляли сходу в упор. Опешивших от взрывов, но устоявших на ногах мутантов сбивали наземь ударами плеча и бежали прямо по ним, лишь бы не потерять скорость. Нападающие приходили в себя очень быстро, спешащие к ним на помощь мутанты с другой стороны тоннелей наводнили всё вокруг, и счет шел на секунды. В нужное ответвление группа ворвалась, преследуемая сплошным потоком яростно хрипящих мутантов, расстояние до которых не превышало двух метров. Только непрерывный огонь, который вели на бегу отступающие разведчики, мешал нападающим захлестнуть небольшую группу — убитые мутанты валились под ноги бегущим позади, и те, подталкиваемые напирающим сзади потоком, спотыкались о трупы и падали, создавая в нешироком тоннеле давку и сутолоку.
— Граната! — выкрикнул боец, двигающийся крайним в арьергарде.
Он задержался на мгновение, выпуская из рук автомат, и одну за другой швырнул в толпу мутантов две ребристых болванки Ф-1. С полдюжины разъяренно хрипящих людей с налитыми кровью глазами с разбегу бросились на остановившегося разведчика, хватаясь за него руками. Боец резким движением вывернулся, сбивая скользящие по резинополимеру ОЗК пальцы врагов, подхватил болтающийся на ремне автомат и прыжком нырнул в боковое ответвление следом за остальными разведчиками. Поток преследователей ринулся за ним. Едва разведчик рухнул на грязный пол, как в переговорное устройство противогаза рявкнуло голосом капитана:
— Краб, лежать!!! Замри!
Прикрывающие своего товарища бойцы открыли беглый огонь из глубины коридора, и несколько секунд потоки свинца рвали воздух прямо над его головой. Позади, в центральном тоннеле, друг за другом ударили два разрыва, и вход в боковой коридор заполнился клубами пыли.
— Краб! Пошел!!! Ходу! Ходу! — звенел от напряжения эфир. — Не останавливайся!
Боец вскочил и рванулся вперед. Он, не оглядываясь, промчался мимо пары разведчиков, прижавшихся к противоположным стенкам коридора, автоматы которых производили прицельные выстрелы с минимальными интервалами. Поток пуль срезал десяток набившихся в коридор мутантов, и на несколько секунд узкий коридор опустел.
— Краб, ты что, спятил?!! — капитан отлепился от стены и развернул фонарь в глубь коридора. Узкий проход длился метров двадцать и разделялся, расходясь в противоположные стороны. Мутантов там видно не было, но из глубины погруженных во мрак проходов слышался топот множества бегущих ног.
— По-другому могли не отбиться… — Краб, тяжело дыша от избытка адреналина, спешно менял магазин. — Их слишком много… Как они вообще тут оказались?! Сюда же люди не заходят!
— Это местные диггеры, — нервно хохотнул кто-то из бойцов. — Забрели по старой памяти…
— Уходим! Быстро! — оборвал его капитан, подсвечивая тактическим фонарем низкий потолок. — Где-то здесь должен быть выход на минус первый! Люк в потолке с лестницей из скоб!
— Вот он! — один из разведчиков высветил грязную квадратную крышку, в которую упиралась примитивная лестница, и полез по ней к люку: — Открываю!
— Кэп, они снова попёрли! — раздалось в эфире, и коридор вновь заполнился грохотом автоматных очередей. Опомнившиеся от взрывов мутанты, с яростным хрипом толкающиеся в центральном тоннеле, сбивая с ног друг друга, вывалились в боковой коридор.
— Отходим двойками! — капитан опустился в положение для стрельбы с колена и вскинул автомат. Бьющие посреди кромешной тьмы прямо в глаза лучи тактических фонарей абсолютно не смущали мутантов. Те даже не щурились от слепящего света, лишь дико скалились, бешено хрипели и с удвоенной яростью рвались вперед, создавая давку в узком коридоре. Автомат капитана часто заработал одиночными выстрелами, и два ближайших мутанта рухнули под ноги своим товарищам.
— Чук! — Капитан оглянулся на возящегося с люком разведчика. — Чего ты ждешь? Бабу голую?!!
— Крышка плохо поддается! — голос бойца, упирающегося в крышку люка, сипел от натуги. — Тяжелая хрень! Похоже, её сверху чем-то завалило!
— Давай быстрее! А то нас всех здесь чем-то завалит! — капитан хотел было помочь своему солдату, но на узкой лестнице с трудом помещался даже один человек в ОЗК и снаряжении. Офицер развернулся и взял на прицел противоположную часть коридора. Первая пара мутантов выскочила оттуда через секунду, но нападающие замешкались на перекрестке, и ему удалось прострелить обе головы. — Чук! Шевелись! Нас окружают!
— Готово… — Хрипящий от напряжения не хуже мутанта разведчик всё-таки сумел опрокинуть тяжелую люковую крышку. — Открыл! — доложил он и выбрался в открывшееся отверстие. — Трупы лежат прямо на люке… — начал было он и сразу осекся: — Мутанты! Дальше по коридору! Кэп, меня заметили! — Сверху зазвучали автоматные выстрелы, и второй боец метнулся к лестнице.
— Уходим наверх! — рявкнул капитан. — Быстро! — из-за угла выскочило сразу четверо мутантов, и он открыл огонь, посылая пули в дергающиеся на бегу головы.
Разведчики бегом вскарабкивались по узкой лестнице на верхний уровень, тут же вступая в новый бой, плотность огня внизу падала, и сдерживать мутантов стало невозможно.
— Гранатами огонь! — капитан метнул РГД-5 как можно дальше, но в неудобном ОЗК бросок вышел неточным, граната пролетела метров пять, задела за потолок и отрикошетила от него в толпу мутантов. — Ложись! — крикнул офицер, падая на пол и выдергивая из подсумка вторую гранату.
Но толпа атакующих стала настолько плотной, что опасаться шальных осколков не пришлось.
— Кэп! Отходи! — раздалось в эфире, и капитан метнулся к лестнице. Следом за ним, сужая кольцо круговой обороны, быстро пятилась крайняя двойка бойцов, между которыми Краб торопливо зажигал дымовую шашку. Картонная туба задымила густыми клубами черного дыма, и темнота освещаемого лучами тактических фонарей тоннеля мгновенно стала непроницаемой. По лестнице взбирались наощупь, выныривая из люка вместе с дымным столбом. Бой на первом уровне шел сразу с обеих сторон от люка, боевые двойки отстреливались от бегущих мутантов, поочередно перезаряжая оружие. Верхний коридор был гораздо уже, и тела убитых врагов быстро загромождали проход, мешая остальным.
— Меня схватили! — заорал в эфире Краб, наполовину застревая в люке. — Твою мать!!! — Он дергался, изо всех сил отбиваясь ногами от кого-то, невидимого в дыму. — Они видят сквозь дым!
Двое разведчиков бросились к нему и буквально вырвали его из люка вместе с мутантом, вцепившимся в сапоги его ОЗК. Надсадно хрипящая голова с налитыми кровью глазами мелькнула в свете тактического фонаря, и один из бойцов, сорвав с себя автомат, с размаху нанес мутанту удар стальным прикладом. Тот захрипел ещё сильнее, отпустил сапог Краба и попытался вскочить на ноги. Боец ударил его ногой в грудь, сбивая на пол, и вскинул автомат. Первая пуля попала размахивающему руками мутанту в плечо, заставляя его отпрянуть, вторая пробила голову и рикошетом ушла от стены в потолок, заставляя капитана пригнуться. Мертвое тело замерло и ничком рухнуло перед дымящимся люком, из которого уже лез второй мутант.
— Не стрелять по люку, рикошетом своих накроет! — Офицер рванулся к выбирающемуся мутанту и ударом плеча сбил его с ног. — Краб! Гранату вниз! Закрыть крышку, пока они все сюда не залезли!
Он выхватил боевой нож и с силой ударил поднимающегося мутанта сверху вниз. Лезвие вошло в затылок, пробивая мозг, и противник осел, исчезая в стелющемся по полу дыму. Позади него разведчики пытались закрыть люк, вдвоем налегая на крышку. Третий боец ударами ног сбивал появляющиеся оттуда руки и головы, одновременно выдергивая из гранаты кольцо. Он зашвырнул гранату в люк, внизу полыхнул взрыв, и крышку удалось захлопнуть.
— Кэп, надо уходить! — зашипел эфир голосом Чука. — Они зажмут нас здесь наглухо! Коридор узкий, не прорвемся! Куда дальше?! — Звучание телефонов тонуло в грохоте автоматных очередей.
— Мы в городской канализации! — капитан вновь шарил по потолку лучом тактического фонаря. — Ищи любой люк! Он ведет на поверхность! Их тут должно быть полно!
Несколько разведчиков осветили потолочные своды в поисках выхода, как вдруг в десятке метров впереди, где-то наверху, раздался грохот падающей на асфальт тяжелой железки, и в узкий тоннель сверху ударил луч фонаря. Рвущиеся к разведчикам мутанты задрали головы и захрипели от ярости ещё громче. Сразу несколько из них полезло вверх по обнаружившейся в электрическом свете лестнице, идущей по невысокой вертикальной шахте.
— Сдохните, уроды долбаные! — визгливо завопил кто-то сверху, луч фонаря дрогнул, и сверху в тоннель посыпались какие-то горящие предметы. — Сдохните! Сдохните!!!
— Ложись!!! — заорал Чук.
Разведчики попадали на пол, но вместо взрыва в тоннеле зазвучали негромкие хлопки, и вспыхнуло пламя, быстро распространяясь по узкому лазу.
— Твою мать! — выругался капитан, вскакивая. — Это бензин! Все назад!
Охваченные огнем мутанты дико сипели и с искаженными бешенством лицами лезли вверх по лестнице, словно стремились перед смертью добраться до своих убийц. Сверху попытались закрыть люк, но толпа мутантов буквально хлынула снизу вверх и выдавила крышку люка. С поверхности донеслись выстрелы и вопли, остального было уже не разобрать. Разгоревшееся пламя в считаные секунды отрезало разведчиков от люка и взбирающихся к нему мутантов, и бойцы в спешке отступали от ползущих к ним огненных потеков. Температура в тоннеле быстро возрастала.
— Кэп, я — Шмель! — раздалось в эфире. — Атака с тыла остановилась! Мутанты увидели пожар и встали! Дальше не идут, тупо таращатся на нас… Ё… моё! Они жрут трупы своих!
— Шмель, Лис — держать оборону! Остальным искать люк на поверхность! — Капитан вгляделся в остановившуюся атаку мутантов, и его невольно передернуло. Мутанты злобно сипели на распространяющийся огонь, теснящий разведчиков, и вправду пожирали своих мертвецов, по-звериному, зубами отрывая от трупов куски сочащейся кровью плоти.
— Есть люк! — прозвучал доклад. — Тут тупик, по левой стороне, сразу за трубами! Есть лестница, можно выбраться!
На поверхности царила ночная темнота, усыпанная заревами множества пожаров. Небо было густо затянуто черными грозовыми тучами, мокрый асфальт нёс на себе следы недавнего дождя, и в мелких лужах отражались языки пламени, вырывающиеся из окон домов. Откуда-то издалека, с разных сторон, доносилась беспорядочная автоматно-пулемётная стрельба, но в непосредственной близости было тихо. Выбирающиеся наружу разведчики занимали вокруг люка круговую оборону в ожидании своих товарищей, и капитан огляделся, оценивая обстановку. Они вышли в город прямо посреди широкой автомобильной дороги. Окружающее пространство было относительно открытым, лишь слева в темноте виднелись небольшие группы деревьев. Дистанция до тянущихся параллельно автодороге зданий составляла несколько десятков метров, никакого освещения не было, лишь множество темных окон маслянисто поблескивали отсветами пожаров. Квартал выглядел мёртвым и безлюдным, и брошенные посреди дороги автомобили красноречиво свидетельствовали о том, что эпидемия настигла город внезапно. Людей в поле зрения не наблюдалось, лишь в двух десятках метров правее у раскрытого канализационного люка догорали тела мутантов. Штук восемь-десять трупов лежали неподвижно, чадя огоньками пламени. Пятеро других уже не горели и вяло шевелились, с каждой минутой двигаясь всё увереннее. Тех, кто бросал в люк бутылки с горючкой, видно не было. Или успели скрыться, или лежали сейчас среди трупов.
— Оживают они, что ли?! — скривился капитан и поторопил вылезающих на поверхность бойцов: — Быстрее, быстрее! Надо уходить, место открытое! Краб! Закроешь люк за собой!
— Куда нас вывело-то? — Чук, пригибаясь, подбежал к капитану. — Я Москву не знаю ни черта!
— Вышли согласно маршруту, — офицер наскоро протирал подобранной бейсболкой лицевой щиток противогаза. — Это Мичуринский проспект, справа дом номер тридцать один. Вон тот, где пожар на пятом этаже. План операции забыл?
— Почему забыл?! — обиженно буркнул боец, оглядываясь на скачущие по далеким окнам огненные блики. — Согласно замыслу начальства, мы должны выйти на Мичуринский проспект, добыть транспорт и двигаться в сторону города до пересечения с… — он замялся, — с какой-то московской хренью.
— С дублером Ломоносовского проспекта, гений! — зашипел на него капитан. — По нему сворачиваем направо, добираемся до проспекта Вернадского и дальше по прямой, уже никуда не сворачивая, до самого Кремля. Общая протяженность маршрута — двенадцать километров, пятнадцать минут езды максимум. Там нас встретят. Забираем Иванова и назад. Что с кислородом?
— Без перезарядки противогаза хватает на сто минут, — разведчик посмотрел на часы, надетые прямо на манжету ОЗК. Для надежности ремешок хронометра был перемотан скотчем. — До шахты мы шли шесть минут, потом лезли вверх, потом эти долбаные мутанты… короче, двадцать минут уже прошло. Осталось восемьдесят.
— Сорок минут на дорогу до Кремля и обратно, — быстро подсчитал капитан, — там всё пройдет быстро, раз будут встречать. Минут десять. Итого пятьдесят. Полчаса на возвращение в шахту.
— Если этих, — боец кивнул на шевелящихся на асфальте обгорелых мутантов, — там меньше не станет, можем и не прорваться. Мы только в город попали, а половины гранат уже нет!
— Запросим по рации помощь, пусть встретят, раз этот Иванов им так нужен, — пожал плечами капитан. — Всё, отставить трёп, время идёт! Краб, Лис — общее наблюдение за окрестностями! Остальным двойкам искать транспорт! Глядеть в оба, мало ли что в машине может сидеть!
Но быстро отыскать средство передвижения не удалось. Грузовых машин вокруг не оказалось, легковушки не могли вместить десятерых бойцов в ОЗК и громоздком снаряжении, но даже они отказывались ехать. Припаркованные автомобили стояли под сигнализацией, брошенные же посреди дороги были либо в аварийном состоянии, либо начинали пищать и глохли, едва заведясь.
— Противоугонки везде! — выругался Чук. — Кэп, они без электронных меток никуда не поедут! А метки в карманах у владельцев остались! В канализации под нами, вместе с владельцами!
— Время? — коротко бросил капитан.
— Минус семьдесят!
— Кэп, я — Краб! — окрик Краба вклинился в разговор. — Вижу каких-то людей без средств защиты! Человек десять! Бегут сюда от противоположной многоэтажки! Как будто прямо к нам! Стрелять?!
— Засветимся! Замри, пусть пройдут мимо… Твою мать! — офицер ещё раз провернул ключ в замке зажигания внедорожника, брошенного посреди дороги с распахнутыми дверьми, но запустившийся мотор быстро заглох, сменившись паническим писком противоугонного устройства.
— Кэп, они точно знают, где мы! На нас прут! — зашипел эфир панической скороговоркой, и из кустов, в которых засели наблюдатели, загремели автоматные очереди.
— К бою! — выкрикнул капитан, выпрыгивая из машины, и бросился к позициям наблюдателей.
Но стрельба прекратилась прежде, чем разведчики успели добежать до своих товарищей. На газоне, в десятке шагов от наблюдателей, лежали три трупа с простреленными головами, больше никого видно не было, лишь Краб резкими движениями водил автоматным стволом из стороны в сторону в поисках противника.
— Где они?! — капитан сходу принял изготовку для стрельбы с колена.
— Не знаю! — тяжело дыша, ответил разведчик. — Мы как передовых срезали, остальные в разные стороны рванули так быстро, что я ни хрена не успел разглядеть! Разбежались моментально! Кэп, они точно в темноте видят, клянусь! И в дыму! Они всегда знают, где мы находимся!
— Там кто-то есть! — перебил его второй боец, вглядываясь в темноту. — Возле дома через дорогу!
— Уходим отсюда! — капитан вскочил на ноги. — Краб, Лис — тыльный дозор! Чук, пойдешь со мной в головном дозоре! Остальные — в ядро группы! Боевой порядок — «змейка»! Бегом марш!
Он перехватил автомат понадежнее, тихо матеря неуклюжие и неудобные перчатки ОЗК, имеющие один размер на все случаи жизни, и побежал назад, вглядываясь в темноту между приближающимися многоэтажками. Мечущиеся по ночным переулкам рыжие блики, отбрасываемые пожарами, создавали зловещие тени, и казалось, что в темноте вдоль стен крадутся зловещие силуэты. Нервы мгновенно натянулись до предела, и капитан то и дело вскидывал автомат, ожидая внезапной встречной атаки. Разведгруппа бежала между двух длинных зданий, огибая брошенные автомобили. Похоже, вспышка эпидемии в этом квартале застала за рулём много народа, переулки были заполнены разбитыми машинами. Большинство из них врезалось друг в друга и в стены домов, безнадежно заблокировав проезд, но некоторые стояли запертые изнутри. Стекла на их дверях были выбиты, на ободранных сиденьях виднелись густые потеки засохшей крови.
— Кэп, куда бежим?! — от бега в противогазе голос Чука звучал тяжело. — Напрямки?
— Два километра по прямой до Вернадского… — выдохнул офицер. — Пройдем между домов, потом дворами, дальше зеленка и какие-то гаражи. На карте проход был свободный. Выйдем на Вернадского, он большой, там машину найти проще. Время?
— Минус шестьдесят семь! — разведчик на бегу вгляделся в циферблат. Но едва он отвел взгляд от часов, как ближайшее окно с громким звоном разбилось, брызгая осколками, и из него с яростным хрипом вылетел человек. В прорезаемом отблесками пожаров ночном мраке его налитых кровью глаз не было видно, лишь зарево играло на зажатом в руке широком кухонном ноже. Мутант словно не заметил прыжка со второго этажа и, только приземлившись, немедленно ринулся на Чука. Боец едва успел подставить автомат под удар ножа и полетел наземь, сбитый с ног. Мутант прыгнул на него, вновь замахиваясь ножом, но разведчик вывернулся из-под удара, и лезвие чиркнуло по мокрому асфальту. Подоспевший капитан выстрелил нападающему в голову, череп мутанта брызнул кровью, и атакующий обмяк, повисая на руках Чука. Боец оттолкнул труп, вскакивая на ноги, но в следующую секунду из разбитого окна посыпались новые мутанты.
— Чук, назад! — проорал капитан, отпрыгивая от бросившейся на него женщины, вооруженной кухонным молотком для отбивания мяса. Удар пришелся по воздуху, и одиночный выстрел в упор пробил бешено хрипящую голову. — Лезь на машину, пока не затоптали!
Оба разведчика взбежали на крыши ближайших автомобилей и несколько секунд отстреливались от запрыгивающих следом мутантов. Подоспевшая разведгруппа открыла прицельный огонь, и нападающих удалось перебить, но к месту боя уже бежали новые мутанты.
— За нами погоня! — зашипел в эфире доклад тыльного дозора. — Их полно! Бегут очень быстро!
Группа рванулась бегом, стремясь выйти за пределы квартала. Бег в противогазах, ОЗК и снаряжении быстро выматывал, но мчащаяся следом толпа мутантов подстегивала людей лучше любого допинга. Количество яростно хрипящих преследователей возрастало с каждой секундой, мутанты выскакивали из подъездов, выпрыгивали из окон, появлялись из полумрака дворов. И все они немедленно бросались к разведчикам, безошибочно определяя направление движения. До небольшой парковой зоны оставалось шагов тридцать, когда из близлежащих кустов вынырнули несколько фигур в ОЗК с автоматами в руках и устремились навстречу разведгруппе.
— Назад! — крикнул капитан, что есть силы повышая голос, чтобы появившиеся услышали его через противогаз. — За нами мутанты! Отходим в парк! За деревья!
Но облаченные в химзащиту люди не отреагировали на его предупреждение. Капитан хотел было крикнуть ещё раз, как вдруг ближайший из них на бегу резким движением занес над головой автомат, словно дубину, и изо всех сил обрушил его на офицера. Капитан едва успел отпрыгнуть.
— Ты что, охренел, идиот! — заорал он, но в следующую секунду нападавший замахнулся вновь, и в свете вырывающихся из окон огненных клубов его глаза сверкнули кровавым блеском. Противогаза на нем не было, густо выпачканный в крови рот издавал взбешенное сипение. Капитан рванулся в сторону, вскидывая автомат, и в этот миг остальные нападающие сбили его с ног. Чук всадил в ближайшего из них очередь в упор, но это не остановило мутанта. Вместо того чтобы упасть, монстр злобно захрипел, и облаченные в ОЗК противники одновременно ринулись на бойца.
— Чук, падай!!! — зазвенел эфир. — Падай!!!
Разведчик рухнул на землю, и воздух над его головой вспороли автоматные очереди. Пули били мутантов навылет, разбрасывая за собой фонтанчики крови, и один из них неуклюже рухнул, получив очередь в сердце. Подоспевшая группа добила остальных с дистанции вытянутой руки, не снижая скорости бега, и двое бойцов прибавили темп, уходя вперед, в головной дозор. Капитана и Чука подхватили под руки, рывком ставя на ноги, и гонка наперегонки со смертью продолжилась.
— Товарищ капитан, вы как? — Чук на бегу покосился на своего командира.
— Нормально… — тяжело выдохнул тот. — Дыхание сбили, уроды… переживу. Время?
— Минус шестьдесят пять!
— Головной дозор! — вышел в эфир капитан. — Уходим с дороги в зеленку! Надо оторваться!
Группа покинула открытое место, смещаясь за кусты и деревья, но этот маневр окончился ничем. Мутанты, потеряв из вида разведчиков, не замешкались ни на секунду. Хрипящая толпа, рвущаяся из жилого квартала, с яростным хрипом вломилась в кустарник следом за бойцами. Мутанты выигрывали в скорости, быстро настигая разведгруппу, и капитан отдал команду отступать с боем. Бойцы пятились, отстреливаясь из-за деревьев, в ход пошли гранаты, и небольшая парковая зона заполнилась грохотом автоматных очередей и вспышками взрывов. Мутанты спотыкались, сталкивались друг с другом и падали, но быстро поднимались и снова бросались в атаку, надрывно сипя. Вести прицельный огонь в противогазах, ночью, по мелькающим среди растительности монстрам, было тяжело, пули часто летели мимо цели, боезапас таял, количество мутантов росло. Казалось, что они действительно способны видеть и в темноте, и сквозь дым, и даже сквозь лес. Быстро стало ясно, что попытка оторваться от погони посреди парковой зоны поставила группу в угрожающее положение, и капитан срочно повел людей обратно на дорогу.
Выйти на неё удалось не всем. Толпа мутантов успела сблизиться с группой, и два десятка хрипящих монстров набросились на отстреливающихся разведчиков, с разбега прыгая на них из-за кустов. Летящие со всех сторон тела мутантов сшибли одного из бойцов, мгновенно наваливаясь на упавшего человека всем скопом, раздался хруст раздираемой зубами прорезиненной ткани и отчаянный крик боли. Ближайшие разведчики бросились на выручку, но сразу же столкнулись с атакующими мутантами. Автоматы били в упор, но сдержать постоянно прибывающих монстров было невозможно, количество мутантов росло с каждой секундой. Автомат ближайшего из рвущихся на помощь товарищу бойцов сухо щелкнул, опустошив магазин, и поток мутантов захлестнул разведчика. Не меньше десятка монстров повалили его на землю, принялись наносить удары ножами и кулаками и рвать зубами щеки противогаза. Гибнущий разведчик, рыча от боли и ненависти, смог дотянуться до гранатного подсумка, и среди безумного хрипения раздался глухой хлопок капсюль-воспламенителя.
— Гра… на… та… — булькая кровью, выплюнул он в эфир.
— Назад!!! — закричал капитан, выстрелом в упор пробивая череп рвущемуся на него мутанту. — Ложись!!! — Он отпрыгнул от следующего, выстрелил ему в голову и залег, ожидая взрыва.
В этот миг из-за дерева выбежал мутант с куском арматуры в руке и сразу же бросился на лежащего офицера. Вскинуть автомат для прицельного выстрела в голову времени уже не осталось, и капитан разрядил магазин мутанту в колено. Колено монстра брызнуло кровавыми ошметками, нога подломилась, и мутант неуклюже рухнул лицом вверх. Разведчики, бросившиеся назад в попытке отбежать хотя бы на пару метров, попадали наземь, вжимаясь в дорогу. Грохот сдетонировавших в подсумке гранат слился в один взрыв, и поток осколков рванулся во все стороны, нашпиговывая облепивших добычу мутантов. Их мертвые тела расшвыряло ударной волной, остальные нападающие замешкались, не ожидав столь сильного взрыва.
— Гранатами огонь! — закричал в эфир капитан, отбиваясь разряженным автоматом от раненого мутанта. Лишившись колена, монстр перевернулся на живот и пытался резкими хаотичными движениями схватить офицера за противогаз.
Капитан сунул ему в руки автоматный ствол, тот вцепился в оружие и рванул его на себя. Офицер отпустил автоматную рукоять, выхватил пистолет и ткнул им мутанту в голову. В неудобной перчатке ОЗК палец не сразу попал на спусковой крючок, но выстрелить всё же удалось. Пуля пробила монстру череп, и он обмяк, разжимая хватку на автоматном стволе. Капитан вырвал из рук мертвеца своё оружие и вжался в землю, пряча голову за трупом. Несколько гранатных разрывов полыхнуло среди деревьев один за другим, и мутанты попадали на землю. С десяток монстров остались лежать неподвижно, остальные быстро расползались в разные стороны.
— Бегом марш! — подскочил капитан, убирая пистолет. — Уходим!
Разведгруппа рванула что есть силы дальше по дороге. Капитан на бегу поменял автоматный магазин и понял, что израсходовал уже половину боекомплекта. Надетая поверх ОЗК разгрузка полегчала вдвое, и если патроны закончатся…
— Они очухались! — тяжелое дыхание Краба заполнило эфир. — Бегут за нами! Их там до хрена!
Капитан оглянулся, не сбавляя темпа. Мутантов стало ещё больше, видимо, к первой волне присоединились те, что выбегали из домов позже. Разрыв между беглецами и преследователями составлял метров сто, но мутанты неслись со скоростью, на которую явно не были способны в бытность свою нормальными людьми. Дистанция быстро сокращалась, и мысли молодого офицера отчаянно забились. Если остановить группу сейчас и дать бой, то, возможно, атаку удастся перебить. Но боезапас на этом иссякнет, а безоружными они не смогут ни выполнить задание, ни даже вернуться к люкам в шахту…
— Кэп, я — Шмель, вижу грузовики! — выпалил бегущий в голове группы разведчик. — Две машины! Там какие-то склады, что ли!
— Круговую оборону вокруг грузовиков! — капитан оглянулся на приближающуюся погоню. — Шмель, Чук — заводите оба! Краб, Лис — в кузова! Прикроете погрузку!
Ближайший грузовик не завелся, со вторым повезло больше. Брошенный прямо посреди выездных ворот бортовой КамАЗ удалось завести, когда до стремительно приближающейся толпы мутантов оставалось метров десять. Грузовик взревел двигателем и медленно покатил вперед, подбирая отстреливающихся бойцов.
— Гони! — капитан влетел в кабину на сиденье рядом с водителем. — Все погрузились!
— Куда ехать? — Чук воткнул передачу и нажал на газ. КамАЗ рванулся, сшибая невесть откуда взявшихся перед кабиной мутантов, и запрыгал на попадающих под колеса телах.
— Прямо! — офицер высунул в открытое окно автоматный ствол, ожидая нападения из-за проносящихся мимо строений. — Надо выехать на проспект Вернадского! Включи дальний свет и ищи дорогу! Если не сворачивать, то выйдем прямо на него, но на карте сквозного проезда не было.
Грузовик мчался сквозь ночную тьму по непонятной территории, являвшейся до эпидемии каким-то непонятным то ли складским, то ли промышленным комплексом, сшибая брошенные на пути легковушки. В закоулках между строениями мелькали человеческие силуэты, опрометью бросавшиеся бежать при приближении КамАЗа и тут же скрывающиеся из вида. Вскоре впереди в свете фар замаячил тупик, и Чук сбросил скорость, озираясь.
— Слева! — ткнул рукой капитан. — Пролом в заборе! Кто-то уже пытался выехать отсюда до нас!
КамАЗ вновь взревел двигателем и устремился в обнаруженную брешь. Грузовик прошел среди окруженных забором деревьев полсотни метров, миновал ещё один пролом и вышел ко двору многоподъездной многоэтажки. В темноте здание казалось нетронутым и безлюдным.
— Во двор не суйся! — капитан напряженно вглядывался в освещенную фарами часть двора, держа наготове автомат. — Объезжай за домом! После него должен быть проспект!
Грузовик обогнул многоэтажку, снес пару шлагбаумов и какое-то ограждение, прошел метров сто и попал на опоясывающую двор неширокую автомобильную дорогу, местами перегороженную беспорядочно брошенными автомобилями. По ней наконец-то удалось выбраться на проспект, и КамАЗ, расталкивая попадающиеся на пути машины и переваливая через газоны, развернулся в сторону центра города.
— Теперь прямо, никуда не сворачивая, — капитан всмотрелся в стоящие вдоль проспекта дома. Некоторые здания были охвачены пожаром, в некоторых пылали только отдельные этажи или квартиры, но на ночных улицах не было видно ни души. — Дорога выходит прямо к Кремлю. Время?
— Минус пятьдесят шесть! — Чук прибавил газа, и грузовик помчался по проспекту, объезжая попадающиеся на пути неподвижные автомобили с распахнутыми дверьми. Машин на дороге, вопреки ожиданиям, оказалось немного, и КамАЗ держал неплохую скорость. Капитан не сводил взгляда с проносящихся мимо домов. Почти каждое здание несло на себе следы пожаров, множество окон зияло разбитыми стеклами, иного освещения, кроме пожаров, не имелось. И нигде не было видно никаких признаков жизни. Мутанты словно растворились в ночном мраке, время от времени прорезаемом глухим треском далеких пулеметных очередей.
— Ё-моё, кажется, приехали… — уныло протянул Чук, сбрасывая скорость. — Дальше не пролезем…
Проехать по пустому проспекту удалось едва километра три. Далее проспект пролегал под автомобильной эстакадой и переходил в мост, уходящий в сторону Москва-реки. Мост был наглухо забит столкнувшимися машинами, дальний свет фар выхватывал из темноты бесконечную пробку, теряющуюся во мраке. Пересечь реку и добраться до центра этой дорогой было невозможно.
— Время? — капитан торопливо извлек из кармана разгрузки запаянную в пластик карту.
— Минус пятьдесят три! — доложил боец. — Товарищ капитан, может, по бездорожью объехать?
— Там река впереди, — поморщился офицер. — Она через весь город петляет и делит его надвое.
— Я в Москве два раза всего был, — Чук остановил грузовик и вглядывался в капитанскую карту через лицевой щиток противогаза. — Город плохо знаю…
— Карту надо было изучать! — осадил его офицер. — По сторонам смотри! Вдруг появится кто! — Он склонился над картой. — Хорошо, что карта бумажная… В этих гребаных перчатках на сенсор хрен нажмёшь… тут на спусковой крючок палец чудом попадает… какой козёл сделал их одного-единственного размера на всех… Так! Есть два пути для объезда: направо, там попадём на Ленинский проспект и далее до Кремля почти что по прямой. Либо налево, до Бережковской набережной, и по ней до моста на Новый Арбат. Он тоже к Кремлю выходит. Я думаю, надо налево. Справа мостов больше, и дорога идет через плотную застройку. Можем попасть на мосту в такую же свалку, только ещё с толпой мутантов. А по набережной домов меньше, да и мост к Новому Арбату я помню, он широкий, больше шансов, что не забит машинами. Короче, Чук, нам надо попасть на Косыгина!
— Это где? — попал в тупик боец. Он увидел злой взгляд офицера и торопливо добавил: — Виноват!
— Это прямо у нас над головой! — капитан ткнул пальцем вверх. — Долбаный проспект, на котором мы застряли, проходит как раз под улицей Косыгина! Сдавай назад и рви налево, пока нас не заметили!
КамАЗ дрогнул, сдвигаясь с места, и покатил назад. На улице Косыгина было темно и пусто, только со стороны охваченной пожаром высотки МГУ доносился треск очередей и гулкие хлопки взрывов. Генерал, когда говорил о том, что зараженные люди пытаются прорваться в подземные Раменки, предупреждал, что у них есть тяжелое вооружение. Судя по звукам, у зараженных даже танки имеются. Что не удивительно, если учитывать, что стало с подразделениями внутренних и прочих войск, отряженными для обеспечения порядка и спокойствия в столице. В воздух над невидимым в ночи горизонтом взмыла вереница трассирующих снарядов от автоматической пушки БМП и исчезла за проносящимися мимо КамАЗа деревьями. Поблизости же царили тишина и чернильный мрак. Вокруг вместо домов росло множество деревьев, освещения не было никакого, и казалось, что грузовик идет не через центр Москвы, а через центр какого-нибудь крупного парка, даже брошенные среди дороги машины попадались редко.
Капитан подумал, что маршрут выбрал правильно, и нервное напряжение, не отпускающее мозг с момента первого выстрела, немного ослабло. Он попытался подавить страх, порождающий сумбур в мыслях. Нельзя так хаотично соображать, нельзя! До сих пор он командовал группой не самым лучшим образом, нужно работать грамотно! Страх страхом, а работа — работой, иначе не выжить. На память пришли слова инструктора из учебного центра ГРУ, в котором он проходил дополнительную подготовку будучи старлеем: «думай не о том, как не умереть, а о том, как умереть наиболее результативно. В результате эффективность будет выше и шансов выжить больше». Инструктор тот был со странностями, один его позывной чего стоил — «Тринадцатый». Не каждый рискнет так назваться. Но спорить с ним было довольно больно, да и подготовку немолодой ГРУшник давал серьёзную. Поговаривали, что он законченный псих, кровавый маньяк, любит убивать ножами, потому что так приятнее, и собственное начальство его, скажем так, немного опасается…
Наверняка почти всё это было байками, но сейчас капитан не отказался бы от ещё одной такой доподготовки. Тот инструктор всю жизнь воевал, а вот его боевой опыт ограничивался парой командировок на Северный Кавказ да черноморский курорт, где довелось и пороху понюхать, и смерти в лицо взглянуть, но в действительно серьезные боевые столкновения с потоками кровищи и десятками убитых вступать не приходилось… Капитан болезненно поморщился. Он уже чуть не провалил задание и потерял двоих бойцов. По собственной ошибке, нельзя было заводить группу в зеленку, раз мутанты отлично видят в дыму и темноте. Краб же предупреждал, что они видят, но в тот момент капитан списал его вопли на вызванную страхом панику. Если и дальше он будет командовать так тупо, то вся группа достанется мутантам на обед. Половина боекомплекта и кислородного запаса уже израсходована, а они даже до Кремля не добрались. А ведь потом возвращаться обратно, да ещё с гражданским. Сто против одного, что доктор Иванов не умеет бегать в противогазе и ОЗК, и нам всем ещё очень повезет, если он вообще умеет бегать… Всё, пора прекращать нытьё! Капитан решительно взял себя в руки и полез в карман разгрузки. Покопавшись, он достал мобильный телефон и поднес его к тактическому фонарю.
— Есть связь, товарищ капитан? — мгновенно встрепенулся Чук. — Мне бы домой позвонить…
— Сети нет вообще, — офицер с досадой скривился. — Мобильные сети накрылись вместе с электричеством. — Он сунул мобильный обратно. — Сколько у нас солярки?
— Полтора деления, — боец бросил взгляд на топливный датчик. — Хватит туда и обратно.
— Хорошо, — оценил капитан и вышел в эфир: — Краб, я — Кэп! Что там у вас?
— Пока тихо, — ответили из кузова. — Темно вокруг, хоть глаз выколи, и мобильник не ловит!
Капитан беззвучно вздохнул. Мысль попытаться связаться с близкими пришла в голову не ему одному. Думать о том, что стало с роднёй, совершенно не хотелось. Оставалось надеяться, что до его маленького провинциального городка вирус не добрался…
Из кузова донеслась неясная возня, что-то упало, громыхнув металлом, раздалась автоматная очередь, затем ещё одна, и шум в кузове резко усилился.
— Что у вас происходит?! — капитан схватился за автомат и вглядывался в боковое зеркало.
— Мыши, блин! — затрещало помехами переговорное устройство противогаза. — Летучие! Налетели из темноты! Чуть не продрали капюшон! Откуда здесь эти долбаные твари?! Еле отбился!
Грузовик прошел под мостом, выходя на набережную, и обстановка резко изменилась. Слева, посреди реки, развернувшись поперек течения, догорал сильно накренившийся прогулочный теплоход. Огонь уничтожил верхние надстройки, и невысокие языки пламени вяло лизали то, что осталось от рядов пассажирских сидений. Полуразвалившаяся носовая часть теплохода, врезавшаяся в набережную, застряла в обломках ограждений и не позволяла судну затонуть полностью. По полузатопленному теплоходу бесцельно бродили человеческие фигуры, вода вокруг судна была усеяна десятками неподвижных тел. Справа вдоль набережной тянулись сильно обожженные дома, многие из которых были уничтожены пожарами почти полностью. Машин на дороге действительно оказалось немного, и Чук добавил газа, разгоняясь.
В следующую секунду медленно бредущие по полузатонувшему теплоходу люди замерли, единым движением поворачивая головы в сторону мчащегося по набережной грузовика, и ринулись в атаку. Мутанты срывались с места, мгновенно переходя на стремительный бег, и рвались по обгорелым надстройкам к носовой части судна, стремясь перебраться на набережную. Каждое мгновенье из недр теплохода выскакивали новые мутанты, а болтающиеся у борта судна на поверхности воды тела пришли в движение и вплавь рванулись к берегу.
— Мутанты! — раздалось в эфире. — Бегут из домов! Их там полно! Заходят наперерез!
— Чук, дави их! — бросил водителю капитан. — Всем! Беречь патроны! Бить только наверняка!
КамАЗ взревел мотором, набирая ещё большую скорость, но уйти от мутантов было невозможно. Бешено хрипящие люди с налитыми кровью глазами сотнями мчались к дороге, выскакивая из темноты дворов. Ещё больше мутантов появлялось из реки. Мокрые человеческие фигуры, словно поток муравьев, быстро карабкались по склону набережной, перепрыгивали через ограждение и рвались наперерез грузовику. Идущий на скорости под сотню километров в час КамАЗ врезался в мгновенно запрудившую дорогу толпу, и в разные стороны полетели тела сбитых мутантов. Одна фара разлетелась вдребезги и погасла.
— Держитесь!!! — орал Чук, изо всех сил пытаясь не потерять управление. Грузовик пробивал просеку среди людского моря, кабину помяло, лобовое стекло пошло трещинами, от десятков сыплющихся под колеса тел машину швыряло из стороны в сторону. Рвущиеся со всех сторон толпы мутантов с разбега прыгали на грузовик, пытаясь схватиться за борта и любые выступающие части кузова. Большинство атакующих срывало ускорением, но некоторым удавалось уцепиться, и находящиеся в кузове разведчики ударами прикладов сбивали их с бортов. Несколько раз мутанты цеплялись за двери кабины и немедленно пытались зубами дотянуться до сидящих внутри людей. Чтобы отвести угрозу от водителя, капитану приходилось стрелять в мутантов прямо из-за Чука. КамАЗ водило по дороге, и офицер, ведя огонь по врагу, едва не всадил пулю в своего бойца.
— Чук! Быстрее! — капитан впечатал стальной приклад автомата в лезущую в окно голову.
— Перевернемся! — воскликнул водитель, не отрывая глаз от света уцелевшей фары, пляшущего по бегущим навстречу толпам мутантов. — Их слишком много! Не удержимся на трассе!
Грузовик, продолжая расшвыривать искореженные тела, прорывался через запрудивших набережную мутантов. Впереди показался мост, и здания с правой стороны сменились просторной площадью. Вдали, за неработающим фонтаном, высился огромный торговый центр, грандиозный пожар на верхнем этаже которого освещал окрестности рыжими отблесками. От здания торгового центра по направлению к набережной рвалась бесконечная толпа мутантов, размахивающих чем попало в качестве оружия.
— Сколько же их! — глаза водителя расширились от ужаса. — Товарищ капитан, мост! Куда теперь?!
— Прямо! — капитан развернулся к правому борту кабины и сбил прикладом нового мутанта. — Это Киевский вокзал, нам дальше, там будет ещё один мост! Свернешь налево и заезжай на него!
Справа мелькнула пристань прогулочных теплоходов, у которой из воды виднелась пара полузатонувших столкнувшихся судов. Вода вокруг них была забита мутантами, яростно гребущими руками воду в попытке успеть добраться до мчащегося по набережной КамАЗа. Грузовик пронесся под мостом, и капитан резко пригнулся, падая на сиденье. Стремительно мелькнувшая тень врезалась в лобовое стекло грузовика, пробивая в нем огромную дыру, и тело спрыгнувшего с моста мутанта впечаталось в заднюю стенку кабины.
— Твою мать!!! — взвыл Чук, чудом избежавший удара. Боец отчаянно крутил руль, пытаясь вернуть контроль над потерявшим управление грузовиком. — Держитесь! Держитесь!!!
Визжащий резиной КамАЗ протащило юзом, разворачивая поперек дороги, и ударило бортом о стоящую на встречной полосе карету «Скорой помощи». От удара «скорую» отбросило, опрокидывая на бок, но столкновение спасло грузовик от переворачивания. Двигатель заглох, и мчащиеся к машине мутанты захрипели ещё сильнее.
— Заводи! — кричал капитан, выстрелом в упор добивая ещё живого мутанта. — Заводи быстрее! Группа, огонь!!! Мы заглохли!
Из кузова ударили автоматные очереди, захлопали оба подствольных гранатомета группы. Одна из гранат ударила мутанта в грудь и разорвалась, выдирая облако кровавых ошметок из грудной клетки. Труп отбросило под ноги бегущим позади, и среди мутантов возникла давка. Убитые монстры, срезанные автоматным огнем, падали, создавая сутолоку, но это задерживало толпу лишь на короткие секунды. Мутанты перепрыгивали через споткнувшихся, ступая прямо по спинам силящихся подняться монстров. Поток атакующих захлестнул грузовик в тот самый миг, когда отчаянно трещащий стартером КамАЗ завелся и рванулся с места в темноту. Отстреливающиеся в кузове разведчики полетели на пол, хватаясь за что придется. Несколько мутантов успели влезть в кузов, и там вспыхнула рукопашная схватка.
— Фары разбились! — Чук лихорадочно разворачивал стоящую поперек дороги машину. — Не вижу ни хрена! Товарищ капитан, посветите, или врежемся во что-нибудь!!!
Капитан вскинул автомат, высовывая ствол через дыру в лобовом стекле, и луч тактического фонаря слабым пятном осветил бегущих навстречу КамАЗу мутантов. Грузовик, набирая скорость, снес десяток монстров и помчался дальше. В ночной темноте, слабо освещенной заревом пожаров, мелькнул силуэт проносящегося над головой моста.
— Чёрт! — выругался бледный от страха Чук. — Мост проехали! Я не видел его, слишком темно!
— Жми! — оборвал его капитан. — Это был мост для метро, наш дальше! Вон там, прямо!
— Да сколько же в этой Москве мостов?! — срывающимся от избытка адреналина голосом выдохнул разведчик. — Прямо Санкт-Петербург какой-то! Держитесь! Поворачиваем!
КамАЗ минимально сбросил скорость и свернул с набережной, едва не впечатавшись бортом в мостовую опору, и промчался к выезду. Увидев, что грузовик поворачивает на мост, толпа мутантов принялась швырять в него всё, что имела в руках. На машину обрушился град камней и всевозможных обломков, выступавших в роли дубин и кастетов. В водительское окно влетело сразу несколько камней, один из них ударил Чука по голове, боец вскрикнул от боли, но удержал руль. Машина завершила поворот, оказываясь на мосту, но набрать скорость сразу не смогла. Боковые полосы моста были забиты брошенными автомобилями, многие из которых были смяты едва ли не в лепешку. Центральная часть моста оказалась полностью свободной и усыпанной битым автомобильным стеклом и обломками, словно по мосту прошелся мощный таран, который пробил путь и расшвырял препятствия по обочинам.
— Здесь шла тяжелая техника! — озирался Чук, потирая рукой поверхность противогаза в месте ушиба. — Вон какой тракт пробили через пробку! Куда она шла, к Кремлю или обратно?
— Гони прямо, выйдем к Кремлю — увидим! — приказал офицер. — Время?
— Минус сорок шесть… — КамАЗ медленно выползал из свалки машин на чистые полосы.
— Кэп, я — Краб, нас догоняют! — сквозь треск автоматной стрельбы прошипела рация. — Гоните, или всем хана!!! Они лезут из воды сплошным потоком! Их там тысячи!
Чук вдавил педаль в пол, и грузовик помчался вперед, следуя за слабым пятном света от тактического фонаря. На середине моста капитан оглянулся по сторонам. Огромнейшая толпа мутантов барахталась в воде, стремясь переплыть реку с противоположного берега на тот, где первоначально находился их КамАЗ. Другая толпа, уже уразумевшая, что грузовик движется по мосту на другую сторону, пыталась плыть в другую сторону. По поверхности моста машину преследовали лишь два-три десятка мутантов, остальные предпочитали пересекать водную преграду вплавь, и это удавалось им невероятно быстро. Обе набережные были забиты монстрами, и края этих толп терялись в ночном мраке. Грузовик нёсся по мосту на опасной скорости, стремясь избежать окружения многотысячной толпой, на прорыв через которую возможностей КамАЗа уже не хватит. Капитан, сосредоточившись на освещении дороги, мельком бросил взгляд влево, вспоминая, что отсюда должен быть хорошо виден Белый Дом.
Освещенное пожарами здание уже нельзя было назвать белым. Верхние этажи выгорели полностью и частично обрушились, из-за чего покрытый густой копотью верх строения более походил на скелет дома, чем на само здание. Средние этажи всё ещё пылали, нижние в полумраке выглядели относительно целыми, на некоторых окнах даже сохранились стекла. Из дверей обожженного КПП запоздало выбегали небольшие группы упитанных мутантов в грязных деловых костюмах и терялись в ночной темноте. Эти опасности не представляют, до них слишком далеко. Капитан отвернулся, сосредотачиваясь на едва освещенной дороге. Ревущий мотором грузовик пересек мост за десяток секунд и достиг его окончания одновременно с первой волной рвущихся наперерез мутантов. КамАЗ врезался в толпу, пробивая путь, и вырвался из окружения, подпрыгивая на трупах сбитых монстров. Машина пошла дальше, не сбавляя скорости, и бешено хрипящий поток мутантов начал отставать.
— Краб, где они? — вышел в эфир капитан. Смотреть в разбитые зеркала было невозможно, а выглядывать в окно ради взгляда назад он не рискнул. Кроме его тактического фонаря другого освещения дороги у водителя нет, а скорость немаленькая. Если луч уйдет в сторону, можно со всей дури врезаться, препятствий здесь предостаточно, обочины заполнены автомобилями и разбитым общественным транспортом…
— Мы оторвались! — хрипло прозвучало в ответ. — До них доперло, что нас уже не догнать, они остановились и набросились на кого-то из своих, жирных в костюмчиках! Они еще из Белого Дома выбегали за нами, я видел…
Яркий свет ударил в кабину КамАЗа, заставляя сидящих в ней людей закрыть глаза, и водитель от неожиданности ударил по тормозам, опрокидывая друг на друга находящихся в кузове бойцов.
— Что за фигня?!! — Чук, прикрывая глаза рукой, пытался понять, что происходит.
— Прожектор! — капитан, щурясь от рези в отвыкших от сильного света глазах, всматривался вперед и вдруг заорал: — Там БМП! Чук, разворачивайся!!! Быстро!
— Тут негде! — водитель панически заозирался. — Радиуса не хватит!
— Тогда газу! — выкрикнул офицер. — Если повезет, проскочим мимо них! Гони, Чук, гони!!!
Боец рванул рычаг, включая передачу, и КамАЗ рванулся вперед, к перекрестку, на котором дорога пересекала широченную автомагистраль. Прямо посреди этого перекрестка поперек дороги стояла БМП, и кто-то из её десанта светил в них кустарно установленным на борту прожектором.
— Стоять, суки!!! — раздался истошный визг, сменившийся автоматной очередью, и одна из пуль ударила в кабину, проходя между капитаном и водителем. — Заводи! Уйдут, суки кремлевские!!!
Грузовик пронесся мимо БМП, с брони которой несколько людей в военной форме поливали КамАЗ длинными очередями, и в кузове слитно хлопнули выстрелы подствольных гранатометов. Обе гранаты легли вплотную к БМП, один из ведущих огонь дернулся и упал на дорогу, остальные попрыгали наземь, укрываясь за боевой машиной. В следующую секунду БМП выбросила из моторного отделения сноп искр, запуская двигатели, и развернулась для погони, лязгая гусеницами.
— Кэп! БМП идет за нами! — закричала рация. — Они долбят по нам! Лис ранен!
Треск пулеметных очередей был почти не слышен в реве надрывающегося дизеля. КамАЗ мчался по освещенной заревом пожаров улице, виляя из стороны в сторону на простреленных колесах, со скрежетом задевая брошенные на крайних полосах автомашины. Капитан уже не освещал водителю дорогу, он вцепился в поручни обеими руками, чтобы не разбить голову в трясущейся и подпрыгивающей кабине. Сзади громыхнула автоматическая пушка БМП, и тройка снарядов разнесла пару перевернутых машин в двух метрах правее мчащегося КамАЗа. Водитель дернул рулем, отворачивая влево, и грузовик понесло юзом.
— Чук, тормози! — капитана швырнуло на дверь. — Уходим на хрен, пока не поздно!
Грузовик, визжа резиной, врезался в брошенные на обочине машины, расталкивая легковушки, вылетел на тротуар, ударился о фасад какого-то здания и заглох.
— К машине! За дом! Бегом! — офицер выскочил из помятой кабины. Разведчики выпрыгивали из кузова, вытаскивая на руках раненого товарища, но в следующую секунду пушка приближающейся БМП изрыгнула вторую очередь. Два снаряда прошли мимо и ударили в стену дома, один угодил точно в грузовик, и КамАЗ подпрыгнул от разрыва, разбрасывая обломки. Бойцы попадали, залегая, и БМП промчалась мимо, вращая башней и быстро сбрасывая скорость. Капитан понял, что сейчас наводчик-оператор сможет прицелиться безошибочно и больше промахов не будет.
— В укрытие! — прокричал он. — Бегом! Сейчас БМП отработает прицельно!!!
Разведгруппа рванулась в ближайший переулок, опережая очередь автоматической пушки на считаные мгновения. КамАЗ разнесло прямыми попаданиями нескольких снарядов, всё вокруг захлестнуло потоком осколков. БМП тут же дала вторую очередь, накрывая взрывами скучившиеся вокруг грузовика машины, сдетонировали бензобаки, полыхнули клубы пламени, мгновенно вспыхнул пожар. Боевая машина крутанулась на месте, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов, и устремилась к горящему КамАЗу. Поравнявшись с тем, что осталось от грузовика, БМП развернула орудийную башню и дала очередь из автоматической пушки по переулку. В темноте вспыхнули взрывы, боевая машина вновь развернулась и покатила дальше, набирая ход.
— Кэп, броня ушла вперед по улице! — прошипел эфир. — Похоже, они забили на нас!
— Или хотят встретить нас у Кремля, — ответил капитан, — эта дорога выходит прямо к нему.
Он выбрался из-за разбитого снарядами угла здания, собрал группу и подсчитал потери. Погибли двое, в том числе раненый Лис, остальные спаслись благодаря везению, не иначе. В той БМП прицел наводчика-оператора однозначно был в нерабочем состоянии, броня била чуть ли не на глаз, по-другому объяснить тот факт, что разведгруппа ещё жива, невозможно.
— Почему эти козлы вообще на нас полезли?! — зло прошипел Чук, пока бойцы осматривали друг друга на предмет повреждений целостности химзащиты.
— А ты бы не полез? — буркнул капитан. — Если бы тебя правительство и командование оставило посреди эпидемии без шансов на спасение, а само заблаговременно попряталось в бункерах. Твои друзья погибли или стали мутантами, сам ты заразился и скоро к ним присоединишься. А руководство благополучно спаслось. И вдруг ты видишь машину, идущую в сторону кремлевского бункера, в которой сидит личный состав в ОЗК и спецпротивогазах. Как ты думаешь, какие мысли у тебя возникнут в этот момент?!
— Но мы-то не виноваты! — Чук кивнул на изрешеченный осколками труп Лиса. — В чём его вина?
— А в чем вина тех мужиков из БМП? — огрызнулся капитан. — Тут никто ни в чем не виноват! Все виноватые сидят в безопасности. А невиновные ради них грызут друг другу глотки. Как всегда. Всё, отставить нытьё! Шмель, Краб! Забрать боекомплекты у убитых! Чук, время?
— Минус сорок. Товарищ капитан, а нам воздуха на обратный путь хватит?
— Хватит, — успокоил его офицер. — Будем доктора забирать, попросим кислородные баллоны и химпатроны для замены. Но сначала до Кремля надо дойти.
— Далеко до него? — Шмель вытаскивал из разгрузки убитого бойца автоматные магазины. От идеи взять с собой кислородные баллоны погибших пришлось отказаться сразу же — осколки прошили снаряжение навылет. Баллоны оказались пробиты, химпатроны разрушены.
— Километра полтора, — ответил капитан. — Это Новый Арбат, самый центр города. По нему правительственный маршрут от Кремля проходит. БМП на Садовом кольце не просто так стояла. Наверняка это блокпост. Значит, ждали нас, но не знали, откуда именно придем.
— Ждали?! — опешил разведчик. — Как это?! В смысле, зачем?! Да кому мы нужны? У нас у самих воздух скоро закончится, какой им от нас толк?!
— От нас, может быть, и никакого, — офицер достал карту и разглядывал её, для лучшего освещения обернувшись к горящему неподалеку зданию. — А вот от доктора Иванова, похоже, какой-то толк есть. Странно всё это… Так! Если пойдем по прямой, то выйдем к Кремлю с запада, там нас наверняка уже ждёт та БМП и те, кто её послал. Люди из кремлевского бункера должны встречать нас у южных ворот. Поэтому дойдем до бульвара, там принимаем вправо, на улицу Знаменка, и по ней выходим к нужной точке. Закрепляемся и связываемся с встречающими. Идти чуть больше километра, если все сделаем быстро, то уложимся за пятнадцать минут. Воздуха хватит с лихвой. Идем двойками, дистанция пять метров. Чук, пойдешь со мной в головном дозоре, Шмель и Кот — ядро группы, Краб и Желудь — тыльный дозор. Кот, ты ВОГи у Лиса забрал, земля ему пухом?
— Забрал, — хмуро кивнул боец, на автомате которого был установлен подствольный гранатомет. — Только толку от них никакого. Мутантам на осколки плевать, дохнут только от прямого попадания. Быстрее одиночным выстрелом башку продырявить, чем с перезарядкой ВОГа возиться. Вот если бы прыгающие ВОГи подпрыгивали на уровень головы и там рвались, тогда другое дело…
— Если выживем, изложишь свою идею в рапорте службе РАВ, — капитан поправил автомат и в который раз окинул взглядом пылающий квартал. — А пока будешь долбить ВОГами по брошенным тачкам. Пусть горят, мутанты, кажется, огня боятся, раз здесь их нет. Выдвигаемся!
Капитан вёл группу короткими перебежками, от здания к зданию, стараясь держаться во дворах стоящих вдоль Нового Арбата домов и при этом не углубляться в дворовые территории. Идти в головном дозоре командиру группы — это нарушение прописных истин, но сейчас вообще всё было не так, как в этих самых истинах. Мутанты огнестрельным оружием не владели, зато и сами его не особо опасались. Подавить огнем атакующую толпу, ведя огонь ночью, в противогазах и ОЗК, да ещё исключительно в голову, дергающуюся на бегу, — задача непосильная для небольшой группы. Спасение заключается не столько в меткой стрельбе, сколько в умении быстро и долго бежать. А чем раньше ты заметишь мутантов, тем больше у тебя будет форы… Не говоря уже о зараженных, стреляющих без предупреждения. На них лучше бы вообще не нарываться, и раз кроме него Москву толком никто не знал, то идти в головном дозоре капитан посчитал решением правильным.
Разведгруппа обогнула с тыла очередную многоэтажку, и офицер подал сигнал «Стой». Стараясь перемещаться по самому темному пространству, он подобрался к обрезу здания и осторожно выглянул из-за угла. Прямо за домом обнаружились руины сильно выгоревшей церкви, дальше местность шла открытая, и выходить на неё было слишком рискованно. Грохот очередей и взрывов, доносящихся со стороны Кремля, звучал всё громче, и грозовые тучи, затянувшие небо, озаряло заревом сильного пожара. Нужно переходить на правую сторону дороги, пока вокруг пусто и улица значительно сузилась. Странно, что до сих пор не было видно ни одного мутанта. На набережной их были бесконечные тысячи…
Новый Арбат пересекали двойками, поочередно прикрывая друг друга, перебегая от одной брошенной машины к другой. Манёвр удался чисто, группа продолжила движение по правой стороне улицы, но едва головной дозор вышел к бульвару, ситуация резко изменилась. Идущий первым капитан, едва выглянув из-за угла, тут же метнулся назад. Всё пространство по ту сторону бульвара было заполнено десятками мутантов, теряющихся в ночной темноте. В кровавых отсветах пожаров можно было заметить, что поток мутантов движется не хаотично. Монстры перетекали между двумя станциями метро «Арбатская», из здания в здание. Одна часть потока исчезала в метро, другая выходила оттуда. Пока капитан вёл наблюдение, штук двадцать монстров, не меньше, внезапно набросились на одного из своих, явно выбрав самого толстого, забили его чем попало и принялись пожирать. Некоторые из идущих мимо мутантов пытались присоединиться к пиршеству, из-за чего между первыми и вторыми вспыхнула молчаливая драка, в результате которой количество пожираемых трупов возросло.
— По бульвару не пройдем, — тихо произнес капитан. — Возвращаемся назад и уходим в переулки.
Пришлось отступить на квартал и углубиться в кварталы, обходя метро по широкой дуге. Группа прошла по Арбатскому переулку до старого Арбата, но сворачивать на него капитан не рискнул. Эта улица выходит прямо к зданию метро, и оттуда расстояние до толпы мутантов будет ещё меньше… Разведчики двинулись дальше, каждую секунду ожидая нападения посреди плотной городской застройки. Но в узких переулках место мутантов занимала иная угроза: многие здания горели, переулки были заполнены дымом, и идти приходилось едва ли на ощупь. Температура воздуха опасно росла, ОЗК быстро нагревались, обжигая кожу, в отсутствие видимости люди натыкались на обломки и обгоревшие автомобили, рискуя повредить снаряжение. Когда группа неожиданно вывалилась в более-менее свободный от огня и дыма переулок, капитан поспешил как можно скорее отвести людей из области раскаленного воздуха. Оказалось, что в дыму они прошли мимо нужного поворота и сошли с намеченного маршрута.
— Чук, поищи название улицы, — капитан засел за остовом выгоревшей дотла легковушки и достал карту. — Я здесь никогда не был. Надо определить, где мы находимся.
Боец осторожно скользнул вдоль длинного здания, сливаясь с тенями, мечущимися по стенам от вырывающихся из окон верхних этажей клубов огня и дыма. Миновав десяток метров, он доложил:
— Вижу указатель. Написано «Сивцев Вражек».
— Принято, — офицер вгляделся в карту. — Черт! Мы сильно отклонились на юг… Надо шевелиться! Идем прямо, пересекаем бульвар, потом дворами до улицы Волхонка, там поворачиваем на север и выходим по ней к Кремлю, точно по предоставленному командованием маршруту. Чук, следи за названиями улиц. Нам нужна Волхонка, усёк? Всё, вперёд!
Группа выбралась из охваченных пожарами жилых кварталов и быстро пересекла бульвар. По эту сторону дороги пожары бушевали дольше, и дома, стоящие вдоль бульвара, большей частью сгорели до основания. В глубине дворов продолжало бушевать пламя, и разведчикам пришлось огибать постройки с правой стороны, ещё более увеличивая получившийся крюк. Миновав несколько домов, бойцы вышли на изгиб какого-то переулка, делающего в этом месте поворот на девяносто градусов, и Чук заозирался, отыскивая название улицы.
— Большой Знаменский, — прочел он надпись на указателе. — Не то! Товарищ капитан, куда теперь, налево или прямо… Ё… моё… — Боец замер, бросая взгляд вдоль длинного переулка, выходящего на охваченное пожаром очень большое отдельно стоящее здание с золотыми куполами. — Это же храм Христа Спасителя… Я его по зомбоящику сто раз видел…
— Волхонка мимо него проходит, — поравнялся с ним офицер. — Правильно идём. Вперед!
Но едва головной дозор сделал несколько шагов, как со стороны горящего храма в переулок выплеснулась толпа мутантов. Несмотря на ночную темноту и дистанцию больше сотни метров, монстры бежали прямо на разведгруппу.
— Они нас видят! Назад! Бегом! — воскликнул капитан, и бойцы бросились бежать по переулку.
Здания по правую сторону улицы тянулись сплошной стеной, не имеющей разрывов, и свернуть во дворы было невозможно. Выводить людей влево, на бульвар, было ещё опаснее. Где-то там, впереди, бродит между двумя входами в метро огромное количество монстров. Капитан оглянулся на бегу. Группа бежала что есть силы, но толпа мутантов становилась всё ближе с каждой секундой. Их количество увеличивалось стремительно, новые человеческие фигуры выскакивали из-за углов зданий в том самом месте, где Чук заметил храм. Появившиеся преследователи точно знали, за кем гонятся, и мгновенно брали верное направление. Положение стремительно становилось катастрофическим. Череда сплошной застройки по правую сторону переулка всё не заканчивалась, и расстояние до толпы мутантов, гонящейся за разведчиками, быстро сокращалось. Неожиданно справа, в стене одного из домов, показалась низкая арка, и капитан ринулся туда, но воспользоваться проходом не удалось. Решетчатые ворота, некогда запиравшие узкую арку, были выдавлены автомобилем, застрявшим посреди неё и заблокировавшим путь. Офицер бросился дальше, понимая, что ещё десять-пятнадцать секунд, и группу неминуемо догонят. Справа показалась ещё одна арка, тоже с выдранной с корнем решеткой, но на этот раз проход был свободен.
— За мной! — выдохнул капитан, сворачивая вправо. — Во дворы!
Группа вбежала в арку и ринулась дальше, мимо старинного особняка, охваченного пожаром. Справа здание можно было обогнуть, и офицер повел бойцов по узкому проулку, который неожиданно вышел в небольшой сад, окруженный невысоким каменным забором. Мутантов вокруг видно не было, и разведчики рванули через сад напрямик, с ходу преодолевая забор. За забором оказался какой-то переулок, тянущийся вдоль большого старинного здания с множеством декоративных колонн. Кажется, в нем располагался какой-то очень знаменитый музей, и капитан даже как-то раз бывал в нём, но сейчас ему было не до такой ерунды. За забором уже слышался многоголосый яростный хрип, и группа рванула по переулку что было сил. Выскочив на ближайший перекресток, офицер повернул направо, улица Волхонка должна была быть где-то там, но, пробежав два десятка шагов, увидел вторую толпу мутантов, рвущуюся навстречу. Группа оказалась в окружении, и капитан вновь повел людей во дворы, вбегая в первые попавшиеся ворота по левую сторону улицы. Внутри квартала пылали особняки, ярко освещая ночную тьму. Судя по горящим зданиям, застройка была не из дешевых, заборы и решетки раньше окружали здесь каждый дом. Но сейчас почти все они были выломаны и выбиты, всюду виднелись следы повального мародерства и тяжелой техники, которой разбивали ворота и ограждения. Уйти от погони оказалось невозможно, и через несколько секунд мутанты рвались к людям с трех сторон.
— В огонь! — закричал капитан, резко отворачивая в сторону от выпрыгивающих из-за угла очередного здания мутантов. — Все в огонь! Не останавливаться!!!
Разведгруппа бросилась к ближайшему пожару, разминувшись с преследователями на расстоянии вытянутой руки. Кто-то из мутантов попытался достать беглецов прыжком, но промахнулся и пролетел в полуметре от замыкающего группу бойца. Разведчики вбежали в узкий двор, стиснутый пылающими домами, и капитан повел людей прямо в подъезд горящего здания. Толпа мутантов, взбешенно хрипя, остановилась у дымящейся двери. Несколько секунд монстры стояли на месте, отшатываясь от вырывающихся из окон снопов искр и языков пламени, толкая друг друга и создавая сутолоку. Потом толпа развернулась и побежала назад. Удалившись от пожара на пару десятков метров, мутанты совершенно неожиданно набросились на кого-то из своих, быстро забили его до неподвижного состояния и принялись рвать зубами добычу.
— Выходим! За мной! — капитан выскочил из забитого плотным дымом подъезда. Раскалившееся снаряжение жарило тело, и оставалось лишь надеяться, что ОЗК не расплавился от такой температуры. Дальше двигались по дворам, держась к пылающим зданиям настолько близко, насколько позволял идущий от огня жар. Впереди, в ночном мраке, замаячили скелеты обрушившихся от пожара домов, и группа скользнула к ним, укрываясь за грудами обломков. После яркого пламени пожарищ темнота казалась непроницаемой, но зажигать фонари никто не рискнул.
— Чук, время? — капитан вглядывался во тьму, стремясь ускорить адаптацию зрения.
— Минус двадцать семь! — хрипло доложил разведчик. — Далеко ещё?
— Мы должны быть где-то рядом, — офицер взял автомат на изготовку и осторожно выбрался из укрытия. — Мы до Волхонки не дошли совсем немного. Она должна быть за этими домами. Чук, за мной! Остальным ждать команды.
Он пригнулся, стараясь двигаться как можно ближе к руинам, и двинулся вдоль закопченных стен и разломанных заборов. Капитан дошел до угла какой-то крохотной церквушки, полностью выгоревшей, и тут же засел за ближайший обломок. В паре шагов от него торопливо залег Чук, прячась за широким основанием уличного фонаря.
— Вот дела… — выдохнул он, разглядывая представшую перед глазами картину.
Прямо перед ними простиралось огромное идеально ровное пространство, закатанное в асфальт, по ту сторону которого возвышался Кремль. Едва ли не все постройки за кремлевской стеной либо были объяты пламенем, либо подверглись возгоранию в той или иной степени. Посреди площади стояло не меньше десятка единиц различной боевой техники, рядом с ней горели костры, возле которых находились вооруженные люди. Половина из них была облачена в военную форму, остальные имели гражданскую одежду. Время от времени то одна, то другая боевая машина давала очередь, круша и без того раздолбанные в хлам кремлевские башни или посылая снаряды за крепостную стену, в расположенные за ней правительственные здания. В эти моменты сидящие у костров люди зажимали уши руками и на все лады материли то правительство, то экипажи боевых машин, то пушки и пулеметы за слишком громкий грохот. Перед кремлевскими воротами обнаружился блокпост из пары БМП, сами ворота были разнесены в клочья, и вооруженные отряды заходили и выходили с территории Кремля. Вдали, в нескольких сотнях метров, перед кремлевской стеной виднелся еще один подобный лагерь, а сразу за первым по дороге деловито полз танк, окруженный пехотой. Не меньше сотни смешавшихся друг с другом вооруженных людей в гражданской и военной форме двигались рядом с танком, внимательно осматривая окрестности и перекрикиваясь с многочисленными отрядами, копошащимися вдоль дороги. Присмотревшись, капитан понял, что эти отряды с факелами и фонарями в руках обыскивают близлежащие здания.
— Товарищ капитан, — зазвучал в эфире шепот Чука, — здесь нам к воротам не попасть…
— А нам и не надо, — ответил офицер. — Мы уже пришли. — Он нащупал в кармане разгрузки рацию и щелкнул верньером, переключаясь на другую частоту: — «Лидер», «Лидер», я «Почтальон», приём!
— Я «Лидер», — на вызов ответили сразу же. — Принимаю тебя, «Почтальон»! Где ты находишься?
— Левее назначенного места встречи. Ориентир — сгоревшая церковь.
— Сколько у тебя людей?
— Было десять, осталось шестеро, — доложил капитан и торопливо добавил: — У меня воздуха осталось на двадцать пять минут. Прошу вместе с посылкой передать расходники для противогазов.
— Ты воду пил? — неожиданно спросил «Лидер».
— Не понял, — слегка опешил капитан. — «Лидер», повтори! Приём!
— Ты пил воду после выхода на задание? — голос «Лидера» звучал подозрительно дружелюбно. — Группе приходилось справлять нужду, употреблять сухой паек или утолять жажду?
— Какой, на хрен, сухой паёк, у меня четверо двухсотых… — психанул капитан, но тут же поправился: — Никак нет, «Лидер»! С момента выхода на поверхность группа находилась в контакте с противником практически непрерывно и понесла потери. Времени на отдых не было. Приём!
— Не уходи из эфира, «Почтальон», — приказал «Лидер». — Не пить, не есть, нужду не справлять, ждать указаний, соблюдать радиомолчание! Отбой!
Переключившись на внутреннюю частоту, капитан довёл приказ «Лидера» до подчиненных и вновь вернулся на канал связи с кремлевским бункером. С минуту в эфире царила полнейшая тишина, и разведгруппа не двигалась с места, наблюдая за действиями осаждающих. Судя по метровым кучам мусора и пустых консервных банок, скопившимся неподалеку от военной техники, осаждающие находились здесь не первую неделю, и капитан вспомнил слова генерала о том, что зараженные окружили все бункера и пытаются прорваться внутрь. Не то чтобы тогда он не поверил в слова начальства, скорее, он посчитал их лишним нагнетанием обстановки, дабы группе не взбрело в голову наплевать на задание, когда она окажется на поверхности. Однако на этот раз начальство не преувеличивало. Взрывы и работу крупнокалиберного оружия он видел издали, когда группа выбралась из городской канализации. Основные шахты подземного командного пункта под Раменками действительно были осаждены, и решение вывести его разведгруппу по какому-то удаленному, утлому и неудобному лазу было, пожалуй, единственно верным. Хотя тогда ему так не казалось, особенно в тот момент, когда из открытого люка на него ринулись с десяток мутантов. Он не отвел группу назад немедленно исключительно потому, что был заранее предупрежден о невозможности возвращения этим путем без встречающих. Попросту говоря, люк, через который его бойцы вышли из бункера в штольню, невозможно открыть снаружи. Когда группа вернется, её будут встречать и откроют вход изнутри. Если на то будет получен соответствующий приказ от командования.
Очень похоже, что здесь, в Кремле, происходит та же история. Зараженные сбились в кучу, организовав настоящую армию, и ищут вход в кремлевский бункер. Не приходилось сомневаться, что руководят ими люди непростые. Простые попросту не знают о существовании ни кремлевского командного пункта, ни других объектов глубокого заложения, и уж тем более не имеют представления о местах расположения входов в эти объекты. Подземная сеть всегда была закрыта строжайшим режимом секретности, и только идиот может задать вопрос «А почему?». Но те, кто руководил сейчас силами зараженных, идиотами явно не были. Они точно знали, что ищут. Скорее всего, это были высокопоставленные чины ФСО или ФСБ, или ещё кто из числа штабных силовиков с большими звездами, кому в момент вспышки эпидемии не хватило места в подземных укрытиях. Капитан невольно усмехнулся. Да уж, жирных генералов и чиновников в нашей стране столько, что на всех них никаких бункеров не хватит. Когда грянуло заражение, кому-то на самом верху наверняка пришлось выбирать, кого из своих шестёрок оставить за бортом. И немудрено. Мало того что бункера не резиновые, так ведь кто-то ещё должен прислуживать большому начальству: кормить-стирать-убирать, обслуживать системы жизнеобеспечения, охранять, выходить в заполненный вирусом город за доктором Ивановым, и всё такое прочее. В итоге оставшиеся за бортом шестерки остались недовольны своим заражением и теперь мстят бывшим покровителям.
Этим и вызвано теперешнее ожидание. Основная шахта кремлевского бункера заблокирована зараженными, в этом можно не сомневаться. Есть ли оттуда запасной выход, капитан не знал, но если есть, то штурмуют и его, это однозначно. И сейчас встречающая сторона движется к его группе какими-нибудь тайными штольнями, вроде той, по которой он сам выходил из Раменок. На таких объектах всегда есть какая-нибудь тайная тропа. Как правило, она предназначена для бегства первых лиц, и о её существовании не в курсе даже вторые лица, не то что капитаны армейской разведки.
Громкий треск и шипение, мгновенно заполнившие эфир, неприятно ударили по ушам, и капитан насторожился, обшаривая взглядом лагерь зараженных. Радиосвязь глушили, но соответствующего оборудования он там не видел, видимо, мощная радиостанция, способная работать на постановку помех, находилась там, где расположилось их начальство, и это было не здесь. Значит, армия зараженных ещё больше, чем он себе представлял… Его догадка подтвердилась быстро. Не прошло и минуты, как со стороны Кремля показался свет фар и к лагерю подъехали два грузовика с разношерстной пехотой. Вооруженные люди высыпали из машин, их командир коротко переговорил о чем-то с представителем лагеря, и тот объявил тревогу. Зараженные поднимались с мест, на ходу дожевывая еду, готовили оружие и заводили боевую технику. Командиры быстро разбили их на три отряда, один остался в лагере, два других растянулись цепями и двинулись к близлежащим зданиям.
— По нашу душу! — капитан переключился на частоту группы и тихо выругался. Эфир был забит помехами плотно. Значит, их разговор с «Лидером» перехватили, и скремблеры тут не помогли. Чему удивляться, если зараженными командуют коллеги тех, кто укрылся в бункере. Офицер вернулся на частоту «Лидера» и жестами подал команду разведчикам отходить. Зараженные собрались прочесать окрестности, необходимо срочно менять позицию, пока ещё есть возможность.
Разведгруппа скрытно, короткими перебежками от укрытия к укрытию, отступала от Боровицкой площади в глубь дворов, быстро возвращаясь к охваченным пожарами зданиям. Капитан вслушивался в гремящий помехами эфир и лихорадочно размышлял, что предпринять дальше. Пламя многочисленных возгораний хорошо освещало местность, и укрыться от серьезного прочесывания среди домов будет невозможно. Дворов здесь не так много, если уйти ещё глубже, можно вновь попасть в поле зрения мутантов, и тогда бежать будет некуда. Тем временем первая цепь зараженных уже шла мимо сгоревшей церквушки, и времени на раздумья не оставалось. Капитан подал бойцам жест «За мной!» и побежал к черному ходу пылающего здания, из-за выломанных дверных створок которого валил густой черный дым.
— Заходим внутрь! — прокричал он. — В дым, быстро! Они без противогазов в подъезд не полезут!
Разведчики один за другим скрывались в дыму, и оставалось надеяться, что там, внутри, никто не попадет в открытое пламя и не наткнется на острый обломок. Капитан вбежал в подъезд крайним, и сразу же почувствовал, как начинает нагреваться ОЗК. Долго здесь простоять не удастся, химзащита не рассчитана на серьёзное противостояние запредельным температурам. Вокруг стояла сплошная дымовая завеса, видимость отсутствовала полностью, и офицер ткнул рукой в сторону, нащупывая стену. Потерять ориентацию посреди пожара чревато гибелью.
— Ложись! — он повысил голос, насколько смог. — Залечь на пол! Головы не поднимать!
Судя по глухому стуку снаряжения о камень, группа выполнила приказ, и капитан торопливо вжался в горячую бетонную поверхность. Здесь, у самого пола, рвущиеся наружу клубы дыма были менее плотными, и ему удалось разглядеть выход. Пожар в здании напротив позволял видеть происходящее на улице сквозь дымную взвесь, и офицер различил движение неясных силуэтов. Зараженные были уже здесь. Первая цепь медленно шла через дворовую территорию, паля в двери подъездов и окна первых этажей. Пара автоматчиков остановилась прямо перед черным ходом, где укрылась разведгруппа. Один из них что-то сказал второму, но тот не ответил. Тогда первый развернулся к дверям, вскинул автомат и дал в подъезд длинную очередь. Пули защелкали по кирпичной кладке, с коротким визгом рикошетируя от стен, и капитан инстинктивно попытался вжаться в пол ещё сильнее. В этот миг в забитом шумами эфире раздался голос «Лидера».
— «П… чт… льон», «Поч… он», я — «Лид…»! …иём! — разобрать передачу в грохоте помех было непросто. — «Почта…н», слы… меня? При…м! «Почталь…» я — «Ли… ер»!
Если ответить прямо сейчас, зараженные могут услышать, и тогда всё. Подъезд забросают гранатами, а если принять бой на улице, то финал будет таким же. Шесть стволов не справятся с полусотней зараженных. Если не ответить, «Лидер» может счесть группу погибшей и выйти из эфира. А это значит, что через двадцать минут воздух закончится, и их ждёт либо смерть, либо заражение. В общем, умирать придется и так, и эдак.
— «Лидер», я — «Почтальон»! — рискнул капитан. — Эфир глушат! Принимаю тебя нестабильно!
Отстрелявшийся по подъезду зараженный автоматчик остановился и оглянулся, прислушиваясь.
— «Почт…он», где ты н…дишься? — слабо пробился ответ.
Автоматчик сделал шаг к подъезду, и капитан замер, не решаясь выходить в эфир. Зараженный солдат секунду всматривался в валящий из дверей дым, потом выпустил в проём ещё одну очередь и потянулся рукой к торчащей из кармана разгрузки гранате. Офицер прильнул к автомату, пытаясь в дыму взять его на прицел до броска, как вдруг второй автоматчик, всё это время молча стоявший поодаль, неожиданно рухнул наземь и забился в конвульсиях, хрипя и задыхаясь. Его товарищ отпрыгнул, изрыгая ругательства и забывая о подъезде и гранате. Он развернулся к дергающемуся в судорогах солдату и разрядил в него автомат. Пули прошили содрогающееся тело, пробивая сердце, автоматчик сменил магазин и выстрелил ещё раз, для гарантии.
— Что за фигня?! — раздался крик, и возле стрелка появилось несколько зараженных.
— Мутировал он, — нервно ответил автоматчик. — Я думал, что из подъезда шум какой-то слышу, давай палить туда, потом разворачиваюсь, а это он за моей спиной хрипит и корчится! Вовремя обернулся, мля! Так бы он на меня сзади набросился!
— Повезло! — констатировал кто-то из зараженных. — Всё, валим отсюда! Тут никого нет, дальше пожаров если кто и зашел, то его уже можно не искать. Мутанты сожрут, там «Кропоткинская», так что без шансов! Возвращаемся, сейчас дождь пойдет! — Зараженные развернулись и исчезли из вида.
— «Лидер», я — «Почтальон»! — выдохнул в эфир капитан. — Сильные помехи! Принимаю тебя нестабильно! Противник обыскивает местность, мне пришлось уйти с места встречи! Прием!
— …Здание с колоннами слева от тебя! — ответ «Лидера» пробился сквозь помехи не полностью. — Слева от него канализационный… скайся туда, там пере… запасную частоту! Как принял?
— Принял тебя плохо! Повтори! — раскалившийся ОЗК жёг, словно сковорода, и оставаться дальше внутри пылающего дома означало либо расплавить химзащиту, либо получить ожог прямо через неё.
Офицер прокричал команду и выбежал на улицу, вскидывая автомат. Но зараженных поблизости не оказалось, они успели уйти довольно далеко, явно отсюда шли быстрее, чем сюда. Выскакивающие из задымленного подъезда разведчики, тихо матерясь от боли, залегали прямо посреди двора, занимая круговую оборону. С неба упали первые капли дождя, и капитан успел подумать, что дождь остудит раскалившуюся резину ОЗК. В следующую секунду постановка помех прекратилась, эфир очистился, и голос «Лидера» зазвучал отчетливо.
— …Слева от места встречи здание с колоннами! Ты должен попасть под него! — «Лидер» передавал скороговоркой, словно боясь не успеть. — Ты должен видеть этот дом! В переулке рядом с ним канализационный люк! Спускайся туда, бегом! Если начнется дождь, вы все трупы! Спускайся в люк и переходи на запасную частоту! Бегом, бегом!!!
— За мной! — выпалил капитан, бросаясь к точке, обозначенной как место встречи. Дождь уже начался, что это значит, он не понимал, ведь в их снаряжении это ерунда, но что-то остро подсказывало ему, что «Лидер» не преувеличивает.
Разведгруппа рванулась к сгоревшей церквушке, и утопающее в ночном мраке небо осветила вспышка молнии. Гулко прокатился громовой раскат, и редкие капли сменились рухнувшим с небес ливневым потоком. Капитан пробежал мимо обгоревших стен церквушки и с разбегу перепрыгнул невысокие декоративные ограждения, оказываясь на площади. Если дождь не испугал зараженных, то сейчас из лагеря заметят разведгруппу и откроют огонь. Тогда до люка не дойдет никто. Остаётся рассчитывать только на дождь… Но зараженные не просто не собирались следить за местностью. Они изо всех сил торопились укрыться. Все, кто только смог, забились в десантные отделения БМП и БТР, остальные вбегали в ближайшие дома и запирали двери. В считаные секунды площадь стала абсолютно безлюдной, и до нужного люка разведчики добрались беспрепятственно.
— Сюда! — капитан вслушивался в скороговорку «Лидера», уточняющего маршрут. — Чук, Шмель, снимайте крышку! Спускаемся! Внизу смотреть в оба, патроны не беречь!
Бойцы завозились с люком, сдергивая тяжелую крышку, и «Лидер» переключился на запасную частоту. Эфир затих, и шум дождя, бьющего в асфальт, зазвучал громче. И в этом шуме капитан услышал ещё один звук, глухой, мощный и низко вибрирующий. Звук, приближающийся едва ли не отовсюду и нарастающий с каждой секундой. Звук бегущей по лужам огромной толпы.
— Быстрее!!! — заорал он, внезапно понимая, о чем говорил «Лидер». Первая двойка исчезла в колодце, за ней поспешила вторая, и капитан рванулся в люк, едва не сорвавшись со скользких ступеней. — Краб! Закрывай крышку! Плотно!
Он едва ли не скатился вниз и задрал голову, убеждаясь, что спускающийся крайним боец задвигает крышку люка, запирая шахту. Всё вокруг погрузилось во мрак, и впереди вспыхнули лучи тактических фонарей, освещая утопающий во мраке тоннель.
— Твою мать! — выругался Чук, невольно отскакивая назад. — Что за дерьмо здесь происходило?!!
В канализационном тоннеле не было ни души, но каменная нора не была пустой. Она оказалась засыпана изодранным окровавленным тряпьем, в котором без труда угадывались остатки всевозможной одежды и обуви. Вперемешку с которой на каменном полу лежали обглоданные человеческие кости и черепа, несущие на себе следы зубов.
Многие крупные кости были расколоты, словно некто пытался высосать из них костный мозг. Секунду опешивший офицер смотрел на ползущие по костям и рванью лучи тактических фонарей, после чего лихорадочным движением нащупал верньер рации и торопливо отсчитал щелчки, переключаясь на запасную частоту.
— «Лидер», я — «Почтальон»! — выпалил он в эфир. — Я внизу! Приём!
— Зажги огонь! — мгновенно ответил «Лидер». — Зажги в колодце огонь прямо под люком, иначе они полезут за тобой! Зажигай!
— Тряпьё в кучу! — капитан сорвался с места, ногами сбивая в кучу под люком рваную одежду и изгрызенную обувь. — Быстро! Всё, что может гореть, — в кучу под крышкой люка! Шевелитесь!
Разведчики торопливыми пинками создавали в указанном месте импровизированное кострище, и капитан выдернул из кармашка разгрузки ПНС. [2]Он торопливо зажег факел и бросил его в образовавшуюся кучу тряпья. ПНС горит недолго, но даёт высокую температуру и, попадая на что-либо горючее, поджигает его практически мгновенно. Кучу тряпья охватило пламя, быстро разгораясь, и офицер отшагнул от растущего огня, стремясь отступить подальше от работающего ПНС, источающего обильный химический дым, грязные частицы которого быстро оседают на всём вокруг. Из-за обильного дыма видимость в тоннеле начала быстро падать, но в следующий миг по уже невидимой в дыму крышке люка загрохотали шаги бегущих мутантов. Толпа наверху была столь огромна, что вибрации, создаваемые её топотом, наполнили неглубокий канализационный тоннель глухим низким гулом.
— За мной! — бросил в эфир капитан, срываясь с места. — Дистанция три шага, не отставать!
Он побежал по темному тоннелю, скользя на ковре из костей и тряпья. Разведчики устремились за ним, шаря лучами фонарей по утопающим во мраке каменным стенам. Каждое мгновение бойцы ожидали увидеть впереди налитые кровью глаза мутантов, выплескивающихся из чрева тоннелей, но под землей по-прежнему было пусто, лишь вибрации бегущей по поверхности толпы усиливались с каждой секундой. Подстегиваемый инстинктом самосохранения, капитан невольно ускорял бег и едва не пробежал мимо нужного поворота. Остановившись, он вернулся назад и завел группу в боковое ответвление подземного коридора.
— «Лидер», я под зданием с колоннами! — Разведгруппа замерла, спешно заняв круговую оборону.
— Здание над тобой захвачено зараженными, — откликнулся эфир. — Они прочесывают подвалы в поисках входа в тоннель, но пока идет дождь, никто из укрытий носа не высунет. У тебя есть время.
Капитан, слушая указания «Лидера», бегом вёл группу по усеянным костями канализационным переходам. В погруженных в кромешную тьму тоннелях стояла мёртвая тишина, и гулкий звук шагов хорошо слышался даже через толстую резину противогазов. На минус второй уровень разведчики спустились быстро, но дальше продвижение замедлилось. Люк на минус третий оказался замаскирован под трещины в полу, и обнаружить его удалось не сразу. Пока нашли, открыли и спустились, потеряли почти четверть часа, и остатки воздуха стали совсем скудными. К шахте, ведущей к секретному входу в бункер, вышли на трехминутном запасе.
— «Лидер», я на месте! — капитан торопливо высвечивал тактическим фонарем стены тоннеля, убеждаясь, что пришел точно по инструкциям «Лидера». — Ориентир наблюдаю, нахожусь рядом!
— Там мокро? — неожиданно уточнили в эфире. — В тоннеле есть вода?
Капитан направил луч света на пол и торопливо разгреб ногой обглоданные кости и обрывки заскорузлого от засохшей крови тряпья. Под ними по истертой временем каменной кладке полз едва заметный ручеек, словно где-то неподалеку слабо подтекала какая-нибудь труба.
— Воды нет, — доложил офицер. — Пол кое-где мокрый, видимо капает откуда-то, отсюда не видно.
— «Почтальон», жди указаний! — потребовал «Лидер». — Раз в тоннеле вода, нам необходимо принять дополнительные меры предосторожности. С места не уходить!
— У меня воздуха на три минуты! — торопливо заявил офицер. — Тут нет воды, несколько капель и всё! Повторяю, воды нет! У нас воздух на исходе! «Лидер», как принял меня?
— Жди, «Почтальон», — «Лидер» словно не заметил его фразы. — Конец связи.
В эфире повисла гнетущая тишина, и капитан вновь осветил окружающие катакомбы лучом тактического фонаря. Никакой воды тут нет, выходит, «Лидера» испугал этот самый малозаметный ручеек?! И что теперь? Чтобы успокоить расшалившиеся нервы, офицер принялся разглядывать каменные стены в поисках ретрансляторов радиосигнала. Но строители, занимавшиеся в своё время их размещением, своё дело знали, и ниши с оборудованием замаскировали грамотно. Света всего лишь тактического фонаря не хватало для обнаружения мест закладки оборудования, а ведь их должно быть достаточно много, потому что выделенные капитану начальством частоты идеально работали в такой толще камня… Кусок стены, с негромким шуршанием выдвинувшийся прямо на него, прервал капитанские раздумья. Из распахнувшегося люка блеснуло бушующее пламя, заставляя разведчиков отпрянуть в стороны, щуря привыкшие к темноте глаза.
— «Почтальон», заводи группу бегом! — приказал «Лидер».
— В тоннеле пожар! — капитан смотрел на сплошную стену огня. — Тут не пройти!
— Веди группу бегом прямо через огонь! — потребовал «Лидер». — Поддоны с горючим перепрыгивать! Шевелись, как только пламя спадет, я закрою люк!
— Группа! За мной, с ускорением, бегом марш! — выкрикнул капитан и рванулся в огонь.
Он с разбега оттолкнулся ногами и ворвался в пылающую стену, перепрыгивая невысокие ёмкости, заполненные пылающей смесью, и пронзил собой шипящее пламя. Огненная стена оказалась нетолстой, и офицер приземлился на ноги, закрываясь ладонью от бьющего в лицо яркого электрического света.
— Опустить оружие и подойти к освещенному участку! — раздалось в эфире, и луч светящего из глубины тоннеля ручного прожектора направили вверх. Он уперся в низкий потолок, освещая каменный мешок, и капитан увидел встречающих.
Десяток бойцов в скафандрах химической защиты, похоже, немецкого производства, заняли оборону в тупике и держали на прицеле его и его группу.
— Всем подойти к прожектору! — потребовал голос «Лидера». — Оружие на предохранитель! Автоматы снять и сложить у стены! Кто старший?
— Капитан Харитонов, радиопозывной «Почтальон», — офицер сделал шаг вперед.
— Я — «Лидер», — из-за удерживающего ручной прожектор солдата вышел немолодой полный человек в таком же германском скафандре. — Составляйте оружие вдоль стены, здесь оно вам не понадобится, люк открывается только изнутри. — «Лидер» указал рукой прямо на каменный пол: — Располагайте группу возле прожектора и ожидайте дальнейших указаний.
Он махнул рукой, и из-за спин автоматчиков выбежали двое солдат с огнетушителями. Они потушили пылающие поддоны, и сразу же принялись заливать в них новую горючую смесь.
— У нас воздуха осталось на полторы минуты, — хмуро сообщил капитан, ставя автомат у стены.
— Кислородные баллоны и химпатроны сейчас поднимут, — ответил «Лидер». — Мои люди сами проведут их замену. Складывайте оружие, рассаживайте людей и не покидайте указанного места. Доктора Иванова приведут после того, как мы закончим с заменой расходников.
— Группа понесла потери, — доложил капитан, — четверо двухсотых. У меня осталось пять человек и израсходовано восемьдесят процентов боекомплекта. Наверху полно зараженных. Они хорошо вооружены, имеют боевую технику и автотранспорт. Через них нам обратно не выйти. Остальные известные мне маршруты заполнены мутантами. Их количество исчисляется сотнями, вшестером пробиться невозможно. Мы сюда чудом дошли, пожар спас от мутантов, а дождь от зараженных. Я прошу командование обеспечить мою группу боеприпасами и усилить людьми и тяжёлым вооружением. Иначе мы просто не дойдем до шахты по канализационным тоннелям. В Раменках всё кишит мутантами, нас сожрут еще до того, как мы спустимся на минус третий уровень.
— Канализация везде кишит мутантами, — меланхолично ответил «Лидер». — Они в ней живут. Точнее, живут они в метро, а в канализациях пожирают трупы или тех, кого отловят на поверхности. В любом случае ни к метро, ни к канализации, ни тем более к воде лучше не подходить.
— Об этом меня перед выходом не предупреждали, — капитан зло ухмыльнулся, и сразу несколько солдат «Лидера» напряглись, ненавязчиво направляя на него стволы автоматов. — Наоборот, мне дали маршрут, проходящий возле станций метро, и вывели из шахты в глубь канализационных тоннелей.
— Верховное Главнокомандование, — «Лидер» вернул ему ухмылку, но не злую, а насмешливо-ироническую, — немного не в курсе происходящего. Потому что кабели спецсвязи, соединяющие командный пункт под Раменками с остальной сетью бункеров, перерезаны… — он сделал глупое лицо, подражая премьер-министру Мышкину, и пролепетал: —…нашими зараженными партнерами. Поэтому переговоры ведутся посредством радиосвязи, которую те же самые партнеры то глушат, то прослушивают, причем иногда очень даже удачно. В результате командование получает от нас информации слишком мало, а партнёры — слишком много. После нашего доклада о докторе Иванове все зараженные Москвы, кто ещё не подох, собрались у Кремля и теперь пытаются добраться до нас, потому что кто-то из них услышал слово «антивирус». И это презабавно, потому что рядом река и сразу несколько станций метрополитена, из которых регулярно прёт толпа из сотен тысяч мутантов. Рано или поздно они сожрут всех зараженных или зараженные сами станут ими, мне плевать. Главное, что у нас ещё есть шанс выжить. Гордись, капитан, сейчас ты спасаешь мир!
В этот момент в темноте под потолком, за спинами солдат «Лидера», вспыхнула тусклая лампа аварийного освещения, и Харитонов увидел, что находится в тупике, упирающемся в массивный стальной люк. Крышка люка неторопливо распахнулась, и из неё появились люди в таких же, как у «Лидера», скафандрах. Капитан усмехнулся. Кремль свой бункер, естественно, не обделил. Снаряжение у них самое современное, не чета нашим неуклюжим ОЗК с перчатками в один размер на всех. Тем временем вновь прибывшие люди принесли расходники для противогазов с замкнутым циклом и довольно быстро заменили разведчикам кислородные баллоны и химпатроны для регенерации воздуха. Закончив замену, они так же быстро удалились, и люк за ними закрылся.
— Ну, легче стало? — в голосе «Лидера» мелькнула не то насмешка, не то нервозность.
— Как я буду выводить доктора Иванова? — угрюмо поинтересовался Харитонов вместо ответа.
— Подземными тоннелями, — отрезал «Лидер». — Так же, как заходил сюда.
— Через мутантов вшестером не пробиться, — капитан непонимающе смотрел на собеседника. — Моя группа будет усилена? Сколько человек мне будет придано?
— Один, — ощерился тот в издевательской ухмылке. — Не трусь, капитан, пока идет дождь, тоннели пусты! Все мутанты бегают по поверхности в поисках пищи. Я дам тебе проводника, он опытный диггер с многолетним стажем! — «Лидер» вновь усмехнулся. — Иначе не долез бы до нашего входа, где его и взяли. Он выведет тебя на чистое место, на поверхности тебя встретят. Кстати, не забудь сразу после этого пустить его в расход! Он заражен и будет помогать тебе потому, что уверен, будто потом ты вколешь ему антивирус. А ты его не вколешь, потому что тебе его никто не даст. Так что прими правильное решение, если не хочешь заполучить погоню из десятка-другого тысяч зараженных. Понял?
— Так точно, — негромко буркнул Харитонов. — Кто будет меня встречать?
— Спецгруппа, — уклончиво ответил «Лидер». — Они же обеспечат тебя боеприпасами. Все дальнейшие уточнения получишь от доктора Иванова, когда выйдете на поверхность, он в курсе. Весь радиообмен вести на этой частоте… — «Лидер» умолк, прислушиваясь к тихому шепоту переговорного устройства, и добавил: — А вот и доктор. Всё, собирай своих людей и выстраивай за поддонами, возле выходного люка. Как только горючее вспыхнет, люк откроется. Группа должна быстро покинуть это помещение, потому что крышка запирается автоматически через пятнадцать секунд. И вообще, торопиться в твоих интересах, капитан, дождь не будет идти вечно. Как выйдешь на поверхность, я сообщу в Раменки, что посылка отправлена. Они обеспечат тебе встречу на обратном пути.
Люк за спинами солдат «Лидера», не отводящих автоматных стволов от группы Харитонова, вновь распахнулся, и оттуда вышла пятерка автоматчиков во всё тех же германских скафандрах последнего поколения. Трое из них конвоировали худого человека в ОЗК и противогазе с замкнутым циклом. Защитный комплект был арестанту не по размеру велик и висел на нём мешком, из-за чего человек двигался неуклюже и шаркал ногами. Двое других сопровождали ещё одного, облаченного в оранжевый костюм химической защиты, предельно вежливо помогая ему перешагивать через люковый порог. «Лидер» немедленно устремился ему навстречу.
— Вы готовы, Вячеслав Владимирович? — неожиданно вежливо и заботливо спросил он.
— Да, если можно так выразиться, — человек в оранжевом скафандре тщетно пытался скрыть страх. — Признаюсь, я бы с великим удовольствием остался здесь, но выбирать не приходится.
— Вячеслав Владимирович, в Раменках вас ждёт не только президент или премьер-министр! — с жаром воскликнул «Лидер». — И даже не пятнадцать тысяч человек, надеющихся на прекращение этого кошмара! Вас ждёт вся страна, возможно, весь мир! Кто знает, быть может, вы сможете всё изменить, прекратить эту чудовищную трагедию и спасти тех несчастных, которые находятся сейчас на поверхности, обезумев от ужаса и страданий!
— Боюсь, вы переоцениваете мои силы, вы же понимаете… — промямлил человек в оранжевом скафандре, приближаясь к прожектору, и капитан разглядел в нем немолодого сухопарого мужчину лет пятидесяти. Доктор Иванов был худ и бледен, вдобавок подслеповато щурил глаза, что делало ученого ещё старше. Похоже, доктор привык носить очки, но в костюме химзащиты надеть их не решился и теперь плохо видел.
— Вячеслав Владимирович, это капитан Харитонов! — «Лидер» указал на разведчика. — Опытный профессионал высочайшего класса, он будет сопровождать вас к президенту. Кроме того, наверху к вам присоединится группа спецназа, которая доставила вас в бункер с поверхности, они уже ожидают вашего появления. Не волнуйтесь, всё продумано до мелочей! Дорога займет не более сорока минут, в Раменках вас встретит хорошо вооруженный отряд. А сейчас нам необходимо торопиться, пока на поверхности идет дождь!
— Иванов, — учёный неуклюже протянул разведчику руку, — Вячеслав Владимирович. Как вас по имени-отчеству, молодой человек? Если это не военная тайна, разумеется… — Он смутился.
— Алексей Михайлович, — Харитонов осторожно пожал ученому руку.
— Мне сообщают, что пора открывать люк! — встрял «Лидер». — Капитан, действуйте! И соблюдайте радиомолчание, противник прослушивает наши частоты, в эфир выходить только в крайнем случае! — Он обернулся к ученому и произнес: — Ну, Вячеслав Владимирович, с богом! — И тут же приказал своим людям: — Приготовиться к постановке огневой завесы! — И моментально скрылся за спинами солдат.
Автоматчики вытолкали диггера к выходному люку и спешно вернулись к своим сослуживцам. Доктор Иванов растерянно вглядывался в начавшуюся суету, явно не зная, что делать. Харитонов выстроил разведчиков перед люком, перевел группу на новую радиочастоту и вернулся за ученым.
— Идемте, Вячеслав Владимирович, — он взял доктора Иванова за локоть и подвел к своим бойцам. — Шмель, Кот, от доктора не отходить, глаз не спускать, головой отвечаете! Краб, Желудь — тыльный дозор, Чук, на тебе проводник, смотри в оба, он заражен!
— Не дрейфьте, господин военный, я не кусаюсь… пока ещё… — раздался в эфире молодой голос. Оказалось, что диггера тоже обеспечили рацией, но под безразмерным ОЗК её видно не было, и капитан не сразу разглядел в полутьме гарнитуру, едва заметную под лицевым щитком противогаза.
— Оставить разговоры! — рявкнул «Лидер». — Зажечь завесу! Открыть люк! Пятнадцать секунд!
Сзади вспыхнула стена огня, отрезая группу от автоматчиков «Лидера», и выходной люк выдвинулся вперед, открывая проход в подземные тоннели. Капитан отдал короткую команду, и разведчики устремились прочь из каменного мешка, прорезая темноту лучами тактических фонарей. Едва тыльный дозор покинул помещение, крышка люка поползла назад, не дожидаясь истечения обещанных пятнадцати секунд. Люк захлопнулся, сливаясь каменной облицовкой с кладкой стены, и понять, где именно он находится, в кромешной тьме стало невозможно.
— Мля, гребаные твари! — в голосе диггера звучал страх вперемешку с ненавистью. — За три дня останков стало вдвое больше! — В его руке оказался фонарь, в свете которого проводник разгребал ногой обглоданные кости и обрывки одежды. — Где-то тут Пахом с Ремой лежат… Спаси, господи, их безвинные души…
— Проводник, давай, веди уже! — потребовал капитан. — Пока они не вернулись, иначе все здесь лежать будем! Потом помолишься, когда выберемся!
— Пять сек, переоденусь только, — ответил тот, стягивая с себя противогаз. — А то я в этой резиновой парандже далеко не уйду! Точно убьюсь об стену где-нибудь на фиг! Посветите, а?
Чук направил в потолок тактический фонарь, и диггер торопливо снял с себя ОЗК, оставаясь в немного потертом, но добротном камуфляже и неплохих туристических ботинках, с полупустым рюкзаком за спиной. Проводник быстро свернул ОЗК, сбросил рюкзак и упаковал в него своё снаряжение. Нацепив рюкзак вновь, он поправил съехавшую гарнитуру и заявил:
— Всё, пошли! — диггер подобрал свой фонарь и устремился вперед.
Разведгруппа двинулась следом. Сразу же оказалось, что бежать в ОЗК и противогазе по скользящему на обломках костей тряпью доктор Иванов не может. Учёный тяжело дышал и постоянно спотыкался, повисая на руках разведчиков, удерживающих его от падения, и быстро выбивался из сил. Стало ясно, что если сейчас не перейти на шаг, то вскоре доктора придется нести на руках и скорость передвижения упадет ещё сильнее. Капитан приказал прекратить бег, и группа пошла шагом, каждую секунду ожидая нападения. Проводник нервничал не меньше остальных, светя фонарем в каждое ответвление с нескрываемым страхом на лице.
— Спускаемся на минус четвертый! — неожиданно заявил он после очередного поворота. — Если дождь закончится раньше, чем мы выйдем к Новому Арбату, нас тут со всех сторон запрут!
— На минус четвертый? — переспросил капитан. — Разве под Москвой не минус три уровня?
— Где минус три, — согласился диггер. — А где и минус двенадцать! Спускаемся, другого входа не будет ещё километр! Там, внизу, шансов больше… по крайней мере, раньше было.
Он ухватился за какую-то доску, отодвигая её в сторону, и разгреб ногами окровавленное рваньё. Под ним обнаружился ржавый кусок листового металла почти правильной квадратной формы, и проводник сдвинул его с места, открывая зияющий чернотой проход. Чук направил туда луч фонаря, и в световом пятне показалась старая проржавевшая лестница без поручней, в которой не хватало пары ступеней.
— Лестнице лет сто, — предупредил диггер. — Ещё при царе ковали, даже клеймо есть. Выдержит!
Проводник полез в люк и ловко спрыгнул почти на метр, преодолевая лишенную ступенек часть лестницы. Разведчики поспешили следом. Когда очередь дошла до доктора, он не смог разглядеть отсутствующую опору, наступил на несуществующую ступеньку и полетел вниз, в руки Шмеля и капитана. Все трое рухнули на пол, но ученого всё же удалось уберечь от жесткого падения.
— А, мать твою! — выругался Шмель, едва не врезавшись лицевым щитком противогаза в проломленный звериный череп с глубокими бороздами от вгрызавшихся в него зубов. — Здесь тоже кого-то сожрали! — Он вскочил на ноги и помог ученому подняться. — Хорошо, хоть не человека…
— Это собачий череп, — проводник осветил фонарём останки. — Мутанты жрут всё подряд. Зверей, людей, трупы… друг друга, когда ничего не могут найти.
— Ты сказал, что на минус четвертом шансов больше, — капитан бросил взгляд на бойцов тыльного дозора, спускающихся в люк. — Но здесь мутанты тоже были. Может, не закрывать за собой люк? Если что, отступать будет легче, не придется время терять.
— Лучше закрыть, — покачал головой диггер. — Они на запах идут, им свет не нужен, а так, с закрытым люком, хоть немного надежнее. Они с каждым днем распространяются под землей всё дальше. Когда я вход в бункер нашел, на минус четвертом их было совсем мало. В основном наши… — он запнулся, — те, кто прямо здесь заразился… как я.
— Как же ты люк разглядел? — удивился капитан. — Да ещё в темноте? Его и днем-то не увидишь!
— Я не знал, что на минус третьем есть люк, — ответил тот. — Я с минус четвертого заходил, там! — он махнул рукой куда-то в темноту. — Есть там одно место, ещё один вход в тот же тупик, в котором меня держали всё это время. Его, видимо, уже не при СССР сделали, потому что никакой маскировки не было, просто толстый стальной люк посреди тоннеля, и всё. Я даже скрытую видеокамеру нашел и пластырем залепил. Вот мне и открыли… — Он болезненно скривился, потирая почку. — Теперь там не пройти, они заварили дверь. Идём дальше!
Проводник пошел вперед, подсвечивая фонарём каменные стены в поисках одному ему известных ориентиров. Группа двинулась следом, и капитан обернулся, убеждаясь, что доктор Иванов успевает за общим темпом. Немолодой учёный, конечно же, не успевал, и Шмель с Котом вели его под руки, едва умещаясь втроем в узком подземном коридоре. Из-за этого Харитонов не смог разглядеть бойцов тыльного дозора, но судя по мелькающим позади лучам тактических фонарей, Краб и Жёлудь держат положенную дистанцию и контролируют тыл. Нога соскользнула по валяющимся на полу костям, и капитан едва не упал. Тихо чертыхнувшись, он ускорил шаг и догнал Чука, неотрывно следующего за проводником. Странно, что охрана секретного входа в бункер не уничтожила диггера прямо там, где он пытался испортить камеру. Вместо этого его схватили и держали где-то там несколько дней. И даже нацепили на него ОЗК с противогазом. Зачем зараженному выдали химзащиту понятно — чтобы не исторгал из себя заразу с каждым выдохом. А вот почему не ликвидировали? Выходит, к тому моменту «Лидер» или его командование уже знало о том, что спецтоннели, ведущие от кремлевского бункера в подземный командный пункт в Раменках, захвачены мутантами и движение транспорта по ним невозможно. И знали, что доктора Иванова отправлять в Раменки придется в любом случае. Вот и готовили заранее альтернативные способы доставки. Но почему тогда командование в Раменках всё равно отправило своих бойцов через захваченные мутантами тоннели? Или оно не знало обстановку? Тогда почему кремлевский бункер не доложил? Мгновение капитан раздумывал, а не спросить ли у доктора Иванова, как давно ему сообщили о предстоящей переброске в Раменки, но благоразумие взяло верх. Рации сейчас настроены на радиоканал «Лидера», он слушает радиообмен группы, и лучше не злить начальство. Сперва надо вернуться живыми.
— Чёрт! — проводник замер, светя фонарем себе под ноги. — Вода! — Он невольно отшагнул назад. — Здесь не должно быть воды! — Луч фонаря заметался, скользя по залежам окровавленного тряпья.
Капитан остановился и разворошил ногой устилающие пол обрывки. Ручьев или потоков нигде не было, но земляной пол был влажным. Вот почему кости под ногами были такими скользкими…
— В чем конкретно опасность? — Харитонов напряженно водил автоматным стволом по сторонам, освещая утопающие во мраке тоннели светом тактического фонаря в поисках противника. — Тоннелю грозит затопление?
— Я десять лет под землю спускаюсь! — нервно ответил диггер. — В этом месте всегда было сухо! А сейчас откуда-то поступает вода! А мутанты всегда кучкуются у воды!
— Вода заражена, — подал голос доктор Иванов, тяжело дыша от бега в противогазе. Лицевой щиток его противогаза запотел изнутри, и учёный видел ещё хуже, чем прежде. — Инфекция распространяется во влажной среде. — Иванов пытался восстановить сбитое дыхание, и фразы давались ему отрывисто, с видимым трудом. — Для заражения достаточно попадания на кожу любой жидкости: сок растения, роса, туман, слюна, капля крови. Все мутанты буквально пропитаны инфекцией. Чем больше влажность, тем комфортнее они себя чувствуют.
— На набережной их было десятки тысяч, — капитан вспомнил недавний прорыв на КамАЗе через бесконечную толпу разъяренных людей с налитыми кровью глазами. — А в воде ещё больше.
— Концентрация инфекционного агента в воде максимальна, — подтвердил доктор Иванов, безуспешно пытаясь протереть рукой внешнюю поверхность лицевого щитка, запотевшую изнутри. — Мутанты стремятся находиться к ней как можно ближе. Я полагаю, что чем выше концентрация агента в окружающей среде, тем сильнее их способности к… — он замялся, — к добыванию пищи.
— Поэтому когда идет дождь, — торопливой скороговоркой заявил диггер, — эти твари вылезают на поверхность и сжирают всех, кого найдут! А когда дождь заканчивается, они возвращаются под землю, тут влажность выше! Только они не просто возвращаются, они роют! Тянут норы к реке, чтобы затопить тоннели! Я сам не видел, но ещё неделю назад наши говорили, что в самых глубоких линиях метро воды уже по колено и всё кишит мутантами! Их там миллионы! Побежали, господа военные, нам надо дойти до Нового Арбата, пока дождь не закончился и эти твари не рванули обратно в метро и канализацию! Дожди сейчас не идут долго!
— Шмель, Кот, потащите доктора Иванова, — скомандовал капитан, поправляя автоматный ремень. — Потом Желудь с Крабом вас сменят, а вы уйдёте в тыльный дозор. Меняться каждые двести шагов, держать темп! Группа! Бегом марш!
Разведгруппа бросилась вперед по тёмным подземным коридорам. Ученого волокли под руки фактически на себе, его неуклюжие попытки перебирать ногами только мешали бегу, и в узких тоннелях бойцы часто отставали. Капитану приходилось замедлять скорость всей группы, и в эти моменты он с тревогой бросал взгляд на проводника, нервничающего всё сильнее. Если диггер сейчас превратится в мутанта, выбраться из подземных катакомб не суметь.
— Быстрее, быстрее! — полуистеричным шепотом торопил проводник. — Господа военные, вы же военные! Почему так медленно?! Нам ещё почти километр бежать!
— Учёного не хочешь потащить? — огрызнулся капитан. — Сразу поймешь, почему так медленно!
— Вы это мутантам расскажите, господин военный! — нервно окрысился диггер. Эпитет «господин военный» явно имел для него какой-то скрытый смысл, скорее всего, насмешливый или даже оскорбительный, но Харитонову подобные гражданские тонкости были неизвестны, и обращать на них внимание в сложившейся обстановке было глупо. — Они его с удовольствием потащат!
— А ты веди так, чтобы не потащили! — парировал капитан. — Нарвёмся — погибнем все!
— Рядом метро «Арбатская» и ее подземные перегоны! — диггер занервничал ещё сильнее. — Мы пройдем мимо, но оттуда есть выходы в минус! Если мутанты нас унюхают, то не уйдем! Эпидемия застала в метро полгорода, подземка теперь населена мутантами! И по-другому здесь не пройти, многие ходы уже затоплены, эти уроды роют днём и ночью, к воде прокапываются!
Он раздраженно сплюнул в темноту и побежал дальше. Чук бросил на него недобрый взгляд и устремился следом, но тут же остановился, едва не сбив с ног внезапно замершего проводника.
— Тихо! — прошипел диггер, застывая, словно статуя. Секунду он вслушивался в гробовую тишину, потом срывающимся от ужаса голосом выдохнул: — Мутанты!!! — И метнулся в боковое ответвление тоннеля. Группа ринулась следом, и капитан услышал приближающийся издалека неясный тяжелый шум. Глухие вибрации нарастали, и вскоре многоголосый хрип отражался от стен тоннеля где-то совсем рядом.
Группа наткнулась на мутантов за следующим поворотом. Проводник скрылся за углом, издал панический вопль и вылетел обратно. Следом за ним выплеснулась толпа грязных оборванных людей с налитыми кровью бешеными глазами, исступленно хрипя от ярости.
— Они здесь!!! — завопил диггер, пробегая мимо капитана. — Они здесь!!! А-а-а-а!!!
Чук и Харитонов вскинули автоматы одновременно. Лучи тактических фонарей высветили искаженные животным бешенством лица, и темноту подземных ходов прорезали вспышки автоматных очередей. Несколько ближайших мутантов рухнули с простреленными черепами под ноги остальным, оба разведчика, не сговариваясь, выхватили из подсумков гранаты.
— Отходим, бегом! — выкрикнул капитан, швыряя в толпу РГД-5. — Чук, лови диггера! Краб! Зажигай костер из тряпья, быстро!!! Всем укрыться за огнем! — Разведчики бросились к тыльному дозору, и Харитонов на бегу вызвал «Лидера»: — «Лидер», я — «Почтальон»! Группа столкнулась с мутантами! Требуется немедленный выход на поверхность! Где находятся наши встречающие?
«Лидер» не ответил, за спиной громыхнули разрывы гранат, и капитан с разбега перепрыгнул кучу из ободранных одежд, обуви и костей, которую спешно нагребали бойцы тыльного дозора. Наверное, на минус четвертом нет ретрансляторов, мелькнула мысль, и Харитонов развернулся, встречая огнем приближающихся мутантов.
— Готово! — Краб выхватил из разгрузки ПНС и сорвал с него защитный колпачок. — Поджигаю!
Спустя секунду факел вспыхнул, выплевывая струю огня, клубы пачкающего дыма и неприятно слепя глаза, и боец воткнул его в центр собранной кучи. Капитан произвел ещё пару очередей, опрокидывая очухавшихся от взрывов мутантов, и оглянулся в поисках Чука:
— Чук! Где проводник?!
— Здесь! — Разведчик обнаружился в десяти шагах в глубь по коридору. — Он в ужасе, не соображает ни хрена! — Диггер лежал на полу спиной вверх, Чук одним коленом стоял на нем, ведя прицельную стрельбу одиночными. — Пришлось ткнуть его мордой в пол!
— Поднимай его! — Харитонов отступал от занимающегося костра спиной вперед, огнём с ходу прикрывая меняющий магазины тыльный дозор, пока Шмель с Котом тащили в тыл задыхающегося ученого. — Пусть выводит нас отсюда, пока огонь горит!
Мутанты, увидев пламя, разъяренно хрипели, топчась на месте и толкая друг друга, но лезть в дымящий костер, заткнувший собою узкий тоннель, не торопились. Проводника поставили на ноги, и тот побежал дальше, озираясь обезумевшим от страха взглядом. Казалось, что он совсем потерял рассудок от ужаса и бежит, куда глаза глядят, не разбирая дороги и беспорядочно петляя по сплетению подземных коридоров. Но после очередного поворота диггер метнулся в какой-то тупик, и луч его фонаря осветил ржавую лестницу.
— На минус третий! — хрипло заявил он и полез вверх по ступеням, не дожидаясь ответа.
— Чук, не отставай от него! — Капитан пропустил бойца вперед себя и в который раз оглянулся.
Кот и Шмель передавали доктора Иванова Крабу и Жёлудю с рук на руки, из-за чего движение группы замедлилось, но коридоры позади пока ещё были пусты. Внезапно наверху загрохотали автоматные очереди, и в эфире зазвенел срывающийся от напряжения голос Чука:
— Кэп! Тут мутанты! Нужна помощь! — Разрыв гранаты заглушил передачу.
Харитонов рванулся вверх по лестнице, скользя резиновыми чулками ОЗК по ржавым ступеням. Чук сидел у самого люка и вёл огонь с колена по бегущим на него из глубины тоннеля мутантам, проводника нигде не было видно. Нападающие рвались в атаку с одной стороны, выскакивая из темноты по одному-двое, но тоннель в этом месте был длинный, и мутанты бежали со скоростью профессиональных спринтеров, покрывая полсотни метров в считаные мгновения.
— Где проводник? — капитан выпрыгнул из люка, вскидывая автомат.
— Убежал в тыл! — отрывисто бросил разведчик. — Я не мог идти за ним! Мутанты засекли нас сразу же! И ломятся к люку, уроды, не переставая! — Его автомат глухо щелкнул. — Пусто!
— Работаю! — Харитонов послал пулю в голову ближайшему мутанту и мгновенно перенес прицел на следующего, высвечивая цель лучом тактического фонаря. Автомат выплюнул сноп пламени, и голова нападающего дернулась. Капитан перенес огонь дальше, но нападающий не упал и даже не остановился. В последнюю секунду офицер успел вернуть прицел и произвести выстрел в упор. Пуля пробила лоб, затылок мутанта брызнул кровавыми ошметками, и Харитонов отпрянул в сторону, пропуская мимо себя падающее по инерции тело. В свете фонаря было хорошо видно, что первая пуля попала мутанту в щеку и прошла голову навылет, не задев мозг. Несколько драгоценных мгновений было потеряно, и следующих мутантов пришлось встречать частыми одиночными выстрелами. Трупы атакующих неуклюже падали в метре от офицера, и капитан с возрастающей тревогой отсчитывал тающий боекомплект. Боеприпасов оставалось от силы на десять минут боя.
— Кэп, все здесь! — зашипела рация голосом Краба.
— Отходим! — приказал Харитонов, отступая назад. — Бегом! Чук — в головняк! Ищи люк наверх! «Лидер», «Лидер», я — «Почтальон»! Веду бой с мутантами, пытаюсь отходить! Нахожусь на минус третьем уровне, местность незнакомая, проводник бежал, боеприпасы на исходе! Нужна помощь!
— Что значит «бежал»?! — со злобной досадой откликнулся «Лидер». — Догнать! Без него вы наверх не выберетесь! Я не найду вас в этих лабиринтах! Догнать!!!
Капитан не ответил, лишь обложил про себя матом и «Лидера», и диггера, и рванул ещё быстрее, вглядываясь в пляшущие по стенам лучи фонарей. Группа отступала бегом, и тыльный дозор на ходу отстреливался от мутантов, рвущихся следом из темноты. Никаких люков или ведущих наверх лестниц не попадалось, и капитан продолжал безрезультатно вызывать проводника. Разведчики пробежали по неровному тоннелю метров пятьдесят, как вдруг впереди в свете фонаря мелькнул знакомый силуэт, и Чук едва не всадил очередь в диггера, выпрыгнувшего из какого-то бокового ответвления прямо на автоматный ствол.
— Мутанты!!! — с перекошенным от ужаса лицом выкрикнул проводник. — Назад!!!
Он рванулся мимо Харитонова, стремясь пробежать между двух разведчиков, но увидел отстреливающийся от погони тыльный дозор и панически заметался, не зная, куда бежать. Офицер схватил его за локоть и коротким, но мощным рывком впечатал в стену.
— Там тоже мутанты! — капитан влепил диггеру пощечину. — Там нет выхода! Где выход? Ты меня слышишь? — Он влепил ещё одну. — Выход где?!!
— Выход! — взгляд проводника прояснился. — Есть выход! — Он дернулся. — Выход есть, надо только успеть к нему раньше мутантов! — Проводник махнул рукой туда, откуда прибежал: — Он там!
— Веди! — офицер толкнул диггера вперед. — Где твой фонарь? Где рюкзак?
— Не знаю, — проводник растерянно посмотрел на пустые руки. — Уронил… наверное… Бежим!!!
— Слушай сюда! — Харитонов уткнулся в физиономию диггера лицевым щитком противогаза, придавливая его голову к запотевшей стене. — Если ты сейчас не перестанешь ныть, мы все тут погибнем! Ты понял?! Все! И ты тоже! Понял, нет?!
— Я… да! — Проводник вздрогнул, словно до него только что дошел смысл сказанного. — Идём!
Он побежал обратно, и группа рванула за ним. Через несколько шагов тоннель сделал поворот, и свет тактических фонарей, ударив в глубь коридора, высветил вдали мутантов, бегущих навстречу.
— Кто вперёд, того и выход! — с нездоровым азартом взвизгнул диггер и бросился к ним.
— Твою мать! — выдохнул капитан, устремляясь следом. — Кот, сюда!!! Работай по стенам, быстро!
— Краб, посвети! — раздался окрик, и вдаль ударил луч света. Сзади раздался хлопок подствольного гранатомета, и граната ударила в каменную кладку над головами мутантов. В узком тоннеле оглушительно ударил взрыв, и засвистели рикошетирующие осколки. Лучи света забило клубами пыли, посреди которой медленно оседали трупы атакующих.
— Ложись! — Харитонов нагнал диггера и прыжком сбил его с ног. Оба упали на устилающее пол заскорузлое окровавленное тряпьё, и проводник выругался, ударившись об обглоданную кость. Подствольный гранатомет Кота хлопнул вновь, и в десяти шагах, под потолком, вспыхнул следующий разрыв, засыпая мутантов осколками стали и камня, и несколько атакующих рухнули с посеченными головами.
— Кэп! Тоннель слишком низкий! — разведчик зарядил третью гранату. — Далеко гранату не забросить! Поубиваю вас к такой-то матери! Делайте что-нибудь! — Он выстрелил вновь.
— Давай ползком! — капитан скатился с проводника. — Слышишь? Ползи к двери, я прикрою!
Тот неуклюже, но очень быстро пополз вперед, разбрасывая тряпьё, черепа и кости. Дверь обнаружилась шагах в пяти от контуженных взрывами мутантов, беспорядочно толкающихся в попытках подняться на ноги. Из глубины тоннеля к ним бежала ещё одна толпа, и капитан вскочил, понимая, что времени ждать нет.
— Бегом! — он догнал диггера и рванул за плечо. — Быстрее, пока они не очухались!
Позади снова хлопнул подствольник Кота, и Харитонов упал, ожидая разрыва прямо над головой. Но взрыв ударил где-то сзади, и офицер понял, что боец пытается подавить атаку с тыла. Проводник вскочил и бросился к дверному проему. Вблизи было видно, что никакой двери у него нет, и, видимо, нет уже очень и очень давно.
— За мной! — крикнул в эфир капитан и метнулся следом. Он пробежал мимо проёма на полметра и сходу опустился на колено, выцеливая поднимающихся мутантов, пока группа бежала к двери.
За дверью обнаружился тупик с дырой в потолке, в которую была спущена старая канализационная труба, из которой когда-то сделали лестницу самым незамысловатым образом. А именно через каждые полметра наварили поперечных перекладин, за которые можно было хвататься руками и наступать ногами. К счастью, сварка выдержала вес вооруженных бойцов, и на минус второй удалось подняться за секунду до того, как в дверной проем вломились мутанты.
— Лестницу! — крикнул Краб, буквально выпрыгивая из пролома самым крайним из группы. — Лестницу надо вытащить! Они уже там! — Он выхватил из подсумка гранату. — Иначе не уйдем!
Разведчик швырнул гранату вниз, но вытащить лестницу так и не удалось. После взрыва двое бойцов схватились за ступени, пытаясь выдернуть её из пролома, но снизу в лестницу вцепились мутанты и вырвали её из рук разведчиков. Труба упала вниз под яростный многоголосый хрип. Разведгруппа рванулась дальше, петляя по лишенным освещения тоннелям, и после третьего поворота столкнулась с бегущими навстречу мутантами лоб в лоб. Проводника сбили с ног в первую же секунду, и издающий отчаянный крик диггер исчез под кучей бешено хрипящих тел. Капитан всадил очередь в сердце надевшемуся на автоматный ствол мутанту, но освободить автомат не хватало пространства, и Харитонов выхватил пистолет. Палец в безразмерной перчатке ОЗК не сразу попал на спусковой крючок, и офицер инстинктивно закрылся рукой от летящих прямо в лицо скрюченных пальцев. Мутант схватил его за руку и впился зубами в обтягивающую ладонь резину химзащиты. Капитан ткнул пистолетным стволом в висок нападающего и нажал на спусковой крючок. Пуля пробила одну голову и сразу же вторую, оказавшуюся на линии огня. На лицевой щиток противогаза брызнула кровь, сужая обзор, но было уже не до этого. Мутанты, мокрые до нитки, тянулись к офицеру со всех сторон, скаля надсадно хрипящие рты, и он, отбиваясь от хватающих рук, стрелял в их головы так быстро, что не заметил, как в семнадцатизарядном пистолете закончились патроны. Затворная рама израсходовавшего боеприпасы пистолета встала на затворную задержку, и капитан с размаха ударил рукояткой очередного врага, стремясь пробить щелкающую зубами голову серией непрерывных ударов. Прямо над ухом громыхнул выстрел, отдаваясь звоном в ухе даже через резину противогаза, мутант обмяк и рухнул на пол.
— Всё, Кэп, всё! — раздалось в переговорном устройстве, и кто-то оттащил тяжело дышащего капитана назад. — Всех перебили! Где Чук?
— Разгребайте трупы! — офицер вырвался из рук бойца и бросился к залитой кровавой жижей горе мертвых тел. — Его снесло толпой! Он под ними! — Харитонов вцепился в ближайший труп и отбросил его в сторону. — Быстрее! Краб, Жёлудь — круговую оборону! Остальным — искать!
Чука и проводника отыскали в самом низу, под кучей тел. Чук был без сознания, но вроде целый, а вот диггера мутанты загрызли насмерть, выжрав бедняге горло до самых позвонков.
— Чук, ты меня слышишь? — Харитонов тряс не подающего признаков жизни разведчика за плечи.
— Алексей Николаевич, — рядом оказался доктор Иванов, — если у вашего подчиненного нет видимых повреждений, то, скорее всего, он потерял сознание от нехватки кислорода. Ему сильно сдавило грудь всей этой… массой мутантов. Есть шанс, что через некоторое время он придет в себя. Сейчас надо уходить, дождь закончился, раз мутантов под землей стало столь много! Скоро сюда прибегут другие, и эти… тела… они… задержат их на какое-то время… Я могу бежать сам… Но… как мы выберемся отсюда без проводника?
— Ничего, Вячеслав Владимирович, выйдем! Кот, Шмель, потащите Чука! — капитан оторвал от рубашки ближайшего мертвеца кусок тряпки и протер лицевой щиток противогаза. — Жёлудь, на тебе доктор! Краб, в тыльный дозор, я пойду в головняке! Всем глядеть в оба и искать путь наверх!
— Кэп, мутанты с тыла! — Харитонов не успел даже подняться. — Бегут сюда!
— Уходим через трупы! — капитан подхватил болтающийся на ремне автомат и побежал вперед, скользя на залитых кровью мертвых телах. — Пусть жрут! «Лидер», я — «Почтальон», приём!
— «Ли… ер» на связи! — рация трещала помехами, и ответ был едва слышен. — Пос… лка в порядке?
— Посылка в порядке, проводник убит! Нахожусь на минус втором уровне, как мне отсюда выйти?
— Ты слиш… ом да… еко, «Почта… он»! — шипел эфир. — Тебя никт… не услышит! Поднимайся н… верх, любым спос… бом! Выходи на пов… хность, где сможешь! Там т… бя встре… ят! Как пр… нял?
— Принял тебя, — капитан усилием воли подавил шевелящиеся в глубине души панические мысли. Как действовать дальше, он не знал. Проводник убит, начальство помочь не в силах, текущее местоположение группы неизвестно, боеприпасы на исходе. Но командир в любой ситуации должен сохранять спокойствие и демонстрировать полную уверенность в своих действиях, чтобы не сеять панику среди подчиненных. Необходимо выбраться на поверхность, уточнить своё местоположение, после чего связаться с встречающей спецгруппой. Но как попасть на поверхность? Без проводника, без карты, в кромешной тьме, с мутантами на плечах?!
Капитан бежал впереди поредевшей группы, скользя лучом тактического фонаря по стенам и потолку каменного лабиринта. Надо найти трубы и двигаться по ним, так больше шансов выбраться. Но этот тоннель явно не относился к современной канализации, это просто старые каменные катакомбы, выложенные потрескавшимся крошащимся камнем. Тогда он попытался отыскать на полу следы, мутанты вернулись из-под дождя и были промокшие насквозь, на камне должны остаться отпечатки ног. Но старая кладка пола, скрытая под рваным тряпьём и измятой обувью, оказалась мокрой, и разглядеть на ней следы было невозможно. Потолок центрального коридора не имел ни люков, ни дыр на той протяженности, на которую хватало мощности тактического фонаря, и Харитонов свернул в первое попавшееся боковое ответвление. Через два десятка метров оно закончилось завалом, и пришлось возвращаться. Следующее ответвление оказалось узким, очень длинным и теряющимся в темноте, и повернуть туда капитан не рискнул. Он побежал дальше по основному тоннелю, направляя луч фонаря вдаль, и почти сразу в глубине коридора замелькали перепачканные в крови оскаленные лица.
— Назад! — Харитонов развернулся и рванулся обратно.
Разведгруппа бежала по своим следам, и было ясно, что это неизбежный путь в западню. Там, у горы трупов, наверняка полно мутантов, приближаться к ним означает самим себя зажать в тиски между двух толп. Взгляд капитана заметался в поисках отсутствующего выхода, и офицер бросился к ближайшему боковому ответвлению.
— Все сюда! — он остановился возле узкого входа и направил луч фонаря в низкий потолок. — Будем уходить тут! Кот, отходишь крайним! Проход узкий, долби гранатами по стенам, это их задержит! Краб, прикрой его! Вячеслав Владимирович, держитесь в ядре группы! Всё! Вперёд!
Он вбежал в узкий тоннель и устремился дальше, каждую секунду ожидая увидеть впереди налитые кровью глаза мутантов или упереться в тупик. Неровный коридор сделал поворот и неожиданно закончился стеной из донельзя старой каменной кладки. Откуда-то сверху раздался яростный хрип, и капитан метнулся в сторону, вскидывая автомат. Луч света ударил вверх и уперся в мутанта, лежащего в воздухе на трехметровой высоте. Отбежать в узком тоннеле было некуда, и Харитонов инстинктивно присел и сжался, ожидая удара от падающего сверху тела. Но мутант не падал и тянулся к человеку скрюченными пальцами, судорожными движениями пытаясь схватить жертву. Капитан осветил его фонарем, беря на прицел голову, и заметил толстые прутья решетки, на которой лежал противник. Небольшая часть коридора не имела потолка и была забрана массивной решеткой, через которую мутант тянул руки за добычей. Сзади раздалась короткая очередь, хлопнул подствольник, и грянул взрыв.
— Кэп! — зашипела рация. — Они догоняют! Не уйдём, тоннель слишком узкий, они бегут быстрее!
— Краб, Кот, задержите их! — Харитонов выстрелил, пробивая голову дергающемуся на решетке мутанту. — Тут тупик, но вместо потолка решетка! Если сломаем — уйдем через верх!
В тоннеле загремели выстрелы, громыхнул разрыв, и к капитану выбежало ядро группы, освещая потолок лучами тактических фонарей. Сверху, на решетке, замелькали башмаки мутантов, раздалось яростное хрипение, труп монстра схватили и утащили куда-то.
— Кэп, там тоже мутанты! — один из бойцов уложил Чука подальше от потолочной решётки.
— Вижу, млин! — выругался капитан. — Другого выхода нет! Тут тупик, здесь мы все ляжем! Надо попытаться пробиться наверх! Может, получится вылезти на поверхность! Решётку надо снять!
Один из разведчиков опустился на корточки возле стены, другой влез ему на плечи, приближаясь к решетке, и тут же отшатнулся, едва не рухнув. Через прутья к нему метнулись руки мутантов, и капитан произвел несколько выстрелов подряд, прикрывая своего бойца.
— Решетка вмурована в пол! А! Твою мать!!! — разглядывающий решетку солдат дернулся, уклоняясь от нового мутанта. Капитан выстрелил, стараясь не попасть в прутья, и голова монстра дернулась от удара пулей. — Цемент старый, крошится, можно попытаться гранатой!
Разведчик выхватил нож и принялся бить клинком то по тянущимся к нему рукам, то по основанию старой цементной стяжки, в которой утопали прутья решетки. Выкрошив в старом цементе углубление размером с кулак, боец достал гранату, выдернул кольцо и отпустил предохранительный рычаг. Раздался хлопок капсюль-воспламенителя, и капитан рванулся под своды тоннеля, затаскивая в безопасное место доктора Иванова. Боец затолкал в углубление гранату, и оба разведчика ринулись следом.
— Ложись! — Харитонов толкнул ученого на пол и навалился сверху. — Сейчас взорвётся!
Взрыв гулко разнесся по катакомбам, выплевывая в темноту яркую огненную вспышку вперемешку с фонтаном разнообразных осколков и клубами пыли.
— Кэп! Что там у вас?! — раздался в эфире голос Краба. — Кэп?! Шмель?!
— Решетку взрываем, — капитан подскочил и бросился обратно. — Держитесь, ещё немного!
— Гранаты заканчиваются! — вклинился в разговор Кот. — Ещё одна атака, и всё! Надо валить отсюда, пока они своих мертвяков жрут!
Звон в ушах от близкого взрыва прекратился, и Харитонов понял, что выстрелы со стороны тыльного дозора уже не раздаются. Это хорошо, значит, мутанты прекратили атаку ради пожирания трупов, это даёт группе немного времени. Надо прорываться наверх, другой возможности больше не будет. Но потолочная решетка оказалась на прежнем месте. Взрыв раздробил старую цементную стяжку, выбив из неё решетку только с одной стороны. С другой стальные прутья всё ещё держались в цементной толще.
— Не поддается! — капитан подпрыгнул, ухватившись за прутья, и повис, пытаясь рывками тела выдрать решетку. Сверху на него тут же бросились двое мутантов, стремясь схватить за пальцы, и офицер спрыгнул, хватаясь за висящий на ремне автомат. — Нужно взорвать другую сторону!
Он выстрелил через прутья в прижавшуюся к решетке хрипящую голову, дико вращающую налитыми кровью глазами. Мутант вздрогнул, бессильно роняя руки, но в ту же секунду рядом с его трупом появились новые искореженные звериной злобой лица.
— Кэп, прикрой, повторим! — Шмель с гранатой в одной руке и ножом в другой уже взбирался на плечи Жёлудю. — Но когда решетка упадет, они посыплются сюда, как картошка в погреб!
— Первую волну надо перебить! — капитан прицельно бил одиночными по тянущимся к разведчику мутантам. — Как угодно, иначе всем конец! Жёлудь, сколько у тебя гранат?
— Шесть! — просипел боец, удерживая стоящего на плечах товарища. — Патронов три магазина!
— Как решетка упадет, в бой не вступай! — офицер взял на прицел ещё одну голову, но в этот момент один из мутантов сумел схватить Шмеля за капюшон ОЗК, и Харитонов рывком сместился ближе, посылая пули в схватившуюся за химзащиту руку. Первая пуля прошла мимо, увязая в теле мутанта, вторая и третья прошили руку насквозь. Монстр ослабил хватку, бешено хрипя, и разведчик вырвался из захвата. — Работай гранатами по верху! По две в каждую сторону!
Сверху раздался хлопок капсюль-воспламенителя, и Шмель ринулся под свод тоннеля прямо с плеч Жёлудя, на бегу выкрикивая предупреждение. Разведчики бросились за ним, влетая в укрытие, и залегли в тесном коридоре. Позади ударил взрыв, и по стенам застучали осколки камня.
— Вперёд! — Харитонов вскочил, вскидывая автомат, и рванулся обратно.
Удерживающая стальные прутья цементная стяжка была разворочена взрывом, и решетка едва держалась. Капитан был в шаге от выхода из-под тоннельного свода, когда она рухнула, не выдержав веса скопившихся на ней мутантов. Бесформенная куча дергающихся тел едва не зацепила Харитонова, и в клубах пыли, поднятой взрывом и осыпающимся каменным крошевом, видимость резко упала. Понять, кто из свалившихся мутантов мертв, а кто жив, оказалось невозможно, и капитан побежал прямо по шевелящимся телам, стреляя под ноги.
— Жёлудь, быстрее! — прокричал офицер. — Пока они не опомнились!
Следом за ним выскочили двое разведчиков, один с автоматом на изготовку, другой с гранатами в обеих руках. Боец с гранатами задрал голову вверх, пытаясь разглядеть потолок в клубах пыли.
— Я не вижу ни хрена! — воскликнул он. — Куда бросать?! Вдруг отлетит!!!
Вверху раздался яростный хрип, и прямо на него из облака пыли свалился мутант. Боец отлетел в сторону, но гранаты не выронил. Второй разведчик выстрелил, попадая вскакивающему монстру в лопатку, того пошатнуло, и следующая пуля пробила мутанту голову. Тут же сверху посыпались новые монстры, падая плашмя и врезаясь в стены. Похоже, толпа мутантов бежала по верхнему коридору, спеша наброситься на добычу, и валилась в пролом с разбега, не сбрасывая скорости. Разведчики открыли огонь, в упор расстреливая копошащихся на полу монстров, и в эту же секунду в глубине тоннеля ухнул подствольный гранатомет Кота.
— Кэп, они снова попёрли! — раздался в эфире голос Краба, заглушаемый автоматными очередями.
Тыльный дозор, ведя огонь, пятился, отступая от ринувшихся в атаку мутантов, медленно приближаясь к кипящей в тупике жестокой схватке. Во вспыхнувшей давке перезаряжать автомат не было времени, счет шел на мгновенья, и капитан рубился врукопашную, схватившись за нож и пистолет. Шмель, закрывая собой забившегося в угол Жёлудя, водил стволом оставшегося без патронов автомата, подсвечивая капитану цели тактическим фонарём и одновременно пытаясь достать из разгрузки новый магазин. Луч электрического света выхватывал в клубах оседающей пыли упавших мутантов, тут же стремящихся вскочить, и офицер расстреливал их в упор или сбивал их с ног ударом плеча и бил ножом, целя в основание черепа и затылок, где кости имеют наименьшую прочность. Воздух дрожал от непрерывного хрипа, подошвы ОЗК скользили по залитым кровью трупам, заляпанный кровавыми брызгами лицевой щиток противогаза приходилось вытирать рукавом, размазывая темно-красную жижу, легкие пылали от тяжёлого дыхания, руки наливались свинцовой тяжестью. Мир вокруг Харитонова превратился в кровавую муть, наполненную хрипящими мутантами, и его собственный хрип слился с ними в одно целое.
— Вижу потолок! — неожиданно проорал Жёлудь и рванулся из-за Шмеля прямо к падающим сверху мутантам. Разведчик замахнулся и метнул гранату в пролом, оставшийся от потолочной решетки. Граната ударилась в потолок верхнего уровня под углом, отрикошетила от него по закону отражения и исчезла в темноте верхнего тоннеля. Боец мгновенно развернулся и метнул вторую гранату, забрасывая её наверх в противоположную сторону. Сразу несколько мутантов бросились на него, облепляя со всех сторон, и Харитонов, с силой оттолкнувшись ногами, всем телом врезался в образовавшуюся кучу. Все рухнули на покрытые кроваво-пыльным месивом трупы, капитан вскочил первым и принялся наносить удары ножом прямо в налитые кровью глаза.
— Кэп, Жёлудь, назад! — заорал Шмель. Ему всё-таки удалось перезарядиться. — Стреляю!!!
Наверху грянул взрыв, глуша автоматные очереди, затем второй, сверху плеснуло пылью и крошевом, и поток падающих в пролом мутантов прекратился. Капитан отшвырнул изрезанного мутанта, освобождая Жёлудя, и увидел в его руках гранату без кольца. Разведчик подскочил, вырываясь из-под навалившегося на него мертвеца, метнул гранату в пролом и тут же потянулся к гранатному подсумку. Капитан рванулся вокруг своей оси, ища следующего врага, но в заполненном клубами пыли мраке, прорезанном лучами тактических фонарей, виднелась лишь россыпь окровавленных трупов и бойцы тыльного дозора, выскочившие из глубины тоннеля.
— Алексей Михайлович, вы целы? — доктор Иванов опешившим от жуткого зрелища взглядом смотрел на капитана, густо покрытого кровавой жижей. Офицер замер, подобравшись для атакующего прыжка, вцепившись в нож и разряженный пистолет, и обводил побоище бешеными глазами. — Алексей… Михайлович… Что с вами? Вы слышите меня?
Вверху ударил ещё один разрыв, заставляя ученого сжаться и выводя капитана из ступора.
— Краб, Кот, что у вас? — Харитонов нажал на кнопку извлечения магазина, стремясь перезарядить пистолет, и не сразу понял, что достать новый магазин ему мешает зажатый в руке нож.
— Атаку подавили, но гранат больше нет. И патронов у нас по полтора магазина, — откликнулся Кот. — Если сейчас не свалим, то всё… — он махнул рукой в темноту тоннеля. — Они там! Жрут…
Сверху разорвалась ещё одна граната, заставляя всех инстинктивно присесть, и капитан схватил за руку Жёлудя, лихорадочно выдергивающего из подсумка ребристый корпус Ф-1.
— Хватит! Поднимаемся наверх! Тварей добивать одиночными, патроны беречь! — он убрал пистолет и достал из разгрузки перемотанную изолентой пару магазинов. Это всё, больше патронов не было. — Отставить одиночными! — поправился офицер. — Добивать ножами! Шмель! Подсади!
Капитан выбрался наверх и вскинул автомат, освещая утопающий в темноте коридор. С обеих сторон от пролома лежали трупы мутантов, среди которых шевелились живые монстры, уже начавшие приходить в себя после контузии. Оседающую пыль пронзали тонкие струйки воды, бьющие откуда-то сбоку, и офицер понял, что этот тоннель был достаточно современным. По стенам, уходя во мрак, тянулись трубы, из пробоин в которых и поступала вода. Харитонов вновь достал нож и с размаха пробил клинком затылок стоящего на четвереньках мутанта.
— Живучие твари! — раздался позади голос Шмеля, сменяясь хрустом проламывающегося черепа.
— Шмель, за мной! — капитан с усилием вырвал из убитого монстра нож, но перчатка соскользнула по залитой кровью рукояти, и нож остался в трупе. Пришлось выдергивать его вновь. — На ту сторону пролома не ходить. Пусть жрут друг друга. Добиваем здесь, кого сможем, и уходим вдоль труб. Может, повезет. Патроны к пистолету остались?
— Больше, чем к автомату, — хмыкнул разведчик. — Может, я пойду в головняке?
— Вдвоем пойдем, — офицер воткнул нож в основание черепа следующему монстру и налег на клинок всем телом, проворачивая в ране. Раздался хруст позвонков, и мутант обмяк. — Вячеслав Владимирович, бежать сможете? Приём!
— Что? — испуганно откликнулся учёный. — Да-да, конечно! Я смогу! Только я почти ничего не вижу, вот если бы кто-нибудь указывал дорогу…
— Жёлудь, Кот, тащите Чука по очереди, — капитан вырвал из мертвеца нож, коротко разбежался и сшиб наземь шатающегося мутанта, только что поднявшегося на ноги. — Тот, кто отдыхает, ведет доктора за руку. — Клинок с хрустом вошел монстру в затылок. — Краб, идешь крайним. Жёлудь, отдай ему оставшиеся гранаты.
Офицер ударом ноги выбил руки из-под пытающегося встать мутанта, и тот упал, издавая злобный хрип. Монстр дернулся, мгновенно переворачиваясь на спину, его руки метнулись к человеку, пытаясь вцепиться в противогаз, но ножевой удар в глазницу пригвоздил мутанта к полу. Капитан оглянулся. Разведчики только что подняли Чука наверх, и сейчас один боец помогал другому уложить его на плечи. Позади них, с другой стороны пролома, копошилась пара мутантов, отгрызая куски плоти от мертвеца, оказавшегося к ним ближе всех.
— Дистанция пять метров! — капитан убрал нож и удобнее перехватил автомат. — Бегом марш!
Бежали медленно. Нести на себе раненого в одиночку было слишком тяжело, нести вдвоем было некому. Доктора Иванова приходилось тащить за собой, он практически ничего не видел, постоянно спотыкался и падал через каждый десяток шагов. Оставлять группу без прикрытия с тыла означало верную смерть, идти в головном дозоре одному и вовсе бесполезно. Мутанты бегали слишком быстро и выскакивали из темноты настолько неожиданно, что одиночке не успеть предпринять что-либо. Именно так и попал под раздачу Чук…
Капитан бежал впереди, освещая путь, и понимал, что шансы выжить истекают с каждой секундой. Боеприпасов почти не осталось, люди выбились из сил, и как в этом кровавом кошмаре до сих пор не повредились ребризеры противогазов — вообще не понятно, не иначе, чудом. В окружающем мраке видимость была ограничена световым пятном тактического фонаря, и выход на поверхность, располагающийся в каком-нибудь боковом ответвлении тоннеля, можно было не заметить, пройдя от него в паре метров. Зато костей и окровавленного тряпья вокруг было полно, целые россыпи обглоданных останков, заскорузлого рванья и изломанной обуви. Попадались даже куклы и детские игрушки, раздавленные и разодранные, со следами совсем не детских зубов.
Лестничный пролёт в боковом коридоре, ведущий куда-то наверх, Харитонов заметил одновременно с возгласом Шмеля, высветившего в глубине тоннеля вырывающихся из-за поворота мутантов. Разведгруппа рванулась к лестнице, опережая монстров едва на десяток секунд, но ступени вывели бойцов лишь в ещё один тоннель. Он был шире предыдущего, и лучи фонарей выхватывали из темноты многочисленные коммуникации, тянущиеся вдоль ровных стен, но неба над головой по-прежнему не было. В памяти мелькнули слова какого-то спеца из ФСБ, инструктировавшего группу перед выходом из Раменок, что современные уровни подземных московских коммуникаций местами имеют несколько подуровней, но легче от этого не стало. Позади загремели частые одиночные выстрелы, и капитан оглянулся. Двигающийся крайним Краб пятился, ведя огонь по вываливающимся с лестницы мутантам, и с каждым шагом всё сильнее отставал от группы. Офицер пробежал ещё несколько метров и оказался на перекрестке, расходящемся на четыре стороны теряющимися во тьме коридорами.
— Шмель, держи позицию! — капитан быстрыми движениями автоматного ствола осветил перекресток, убеждаясь в отсутствии мутантов, и бросился назад. — Жёлудь, за мной!
Тащащий за собой доктора Иванова разведчик отпустил руку ученого и побежал за своим командиром. К Крабу они успели в последнюю секунду. Автомат бойца глухо щелкнул, израсходовав патроны, и разведчик, словно копьём, ударил раскаленным стволом в искаженное яростью лицо прыгающего на него мутанта. Тот захрипел ещё громче и вцепился руками в горячую сталь, не обращая внимания на ожоги. Подоспевший капитан выстрелил ему в голову, и несколько секунд автоматы разведчиков били в упор, швыряя на пол рвущихся к людям мутантов.
— Кэп, у меня крайний магазин! — Краб отстегнул от автомата перемотанную изолентой пару магазинов, перевернул её и воткнул в приёмное гнездо последний снаряженный магазин. — Патронов больше нет! — Он рванул затворную раму, досылая патрон в патронник, и выхватил гранату.
— Кидай в центр толпы! — Харитонов с каждым выстрелом отсчитывал заканчивающиеся боеприпасы. — И бегом к Шмелю! Ищите лестницу наверх!
Разведчик швырнул гранату над головами бегущих мутантов, и ребристый овал Ф-1 исчез в хрипящей толпе. Бойцы рванулись прочь, на ходу подхватывая двигающегося на ощупь ученого, плетущегося вдоль стены. Сзади грянул взрыв, в узком пространстве больно ударяя по барабанным перепонкам, и в толпе мутантов возникла сумятица. Контуженые монстры, потеряв направление движения, сталкивались и спотыкались, устраивая давку. Долго эта свалка не продлится, мутанты восстанавливаются быстро, и разведчики бежали, что есть силы, стремясь выиграть несколько драгоценных метров.
— Кэп, тут лестница! — закричал Шмель. — Дальше по коридору, метров тридцать!
Группа бросилась вперед, но в следующий же миг дверь над лестницей распахнулась, и оттуда посыпались надрывно сипящие мутанты.
— Назад! — Харитонов резко остановился, едва не упав на скользящих по костям обрывках одежды.
Он побежал обратно, к оставшемуся позади перекрестку. Навстречу ему уже рвались очухавшиеся после взрыва гранаты мутанты. Офицер вскинул автомат и открыл огонь, удерживая атакующих, пока группа вбегала в боковое ответвление.
— Кэп, ходу! Ходу! — Краб ударил его ладонью по плечу, сообщая, что все уже внутри.
Капитан бросился в глубь коридора, обгоняя доктора Иванова и Кота, несущего на себе раненого Чука, и занял место в головном дозоре. Заполненный идущими по стенам трубами и кабелями тоннель сделал поворот, и неожиданно вывел к ещё одной лестнице. Луч тактического фонаря осветил железные ступени, проходя между ними, и уперся в налитые кровью глаза мутанта. Монстр сидел за лестницей на корточках и отгрызал куски плоти от окровавленного обрубка человеческой руки. Увидев людей, он оскалил окровавленный рот и угрожающе захрипел, но атаковать не стал и добычу из рук не выпустил. В эту же секунду за его спиной с грохотом распахнулась решетчатая дверь, и в коридор высыпала толпа мутантов. Первый из них немедленно бросился к сидящему под лестницей и вцепился в обрубок руки, пытаясь отобрать чужую пищу. Между мутантами вспыхнула потасовка, и в следующий миг остальные заметили бегущих к лестнице разведчиков. Раздался многоголосый хрип, и монстры бросились в атаку.
К лестнице пробивались врукопашную прямо через рвущуюся навстречу толпу. Мутантов останавливали ударами автоматных стволов, стреляли в упор, сбивали с дороги ударом плеча и проталкивались мимо. Капитан прорвался к лестнице первым, влез на ступени и лихорадочно водил стволом из стороны в сторону, посылая пули в тянущиеся к разведчикам головы с оскаленными ртами. Кто-то из бойцов с разбега вбил в толпу монстров доктора Иванова словно таран, расталкивая мутантов, и учёный врезался в лестницу. Харитонов схватил его за плечо и потащил на себя.
— Наверх!!! Доктор, наверх! По ступеням! — офицер пытался втянуть ученого за собой, но резиновые перчатки ОЗК, вымазанные в крови, скользили по комбинезону Иванова.
Капитан выхватил из подсумка гранату и швырнул её сверху в напирающую толпу. Учёный наконец-то полез вверх по ступеням, и офицер выволок его на следующий уровень городских коммуникаций. Снизу раздался взрыв, кто-то закричал в эфире, и Харитонов, выпуская из рук доктора Иванова, метнулся обратно. Но едва он подхватил болтающийся на груди автомат, как в свете тактического фонаря увидел новых мутантов. Эта толпа бесконечным потоком мчалась на него из глубины тоннеля. Мутантов было так много, что они не помещались в коридоре и буквально шлифовали собой идущие по стенам трубы. Офицер открыл огонь, сбивая с ног передовых монстров, но толпа даже не замедлила бег, мгновенно затоптав споткнувшихся о трупы. Харитонов понял, что через пятнадцать секунд мутанты сметут и его, и всех, кто ещё не погиб там, внизу, и достал последнюю гранату.
— Кэп! Помоги! — с лестницы выполз Кот, тащащий на себе Чука. Боец сипел от боли и напряжения. Капитан сорвал с его спины раненого, стаскивая наземь, и увидел торчащий из разгрузки Чука ПНС.
— Костёр! — офицер содрал с факел-патрона колпачок. — Кот! Собирай костер!
Факел выбросил язык химического пламени, освещая кроваво-красным светом окружающий мрак, капитан швырнул его на останки перед собой и принялся судорожными движениями нагребать сверху рваньё и всё, что попадалось под руку. Высокотемпературное пламя мгновенно охватило засохшее тряпьё и взметнулось вверх, быстро разогревая резину ОЗК. Толпа мутантов резко затормозила, останавливаясь в паре шагов от густо дымящего костра, и принялась хрипеть с утроенным бешенством.
— Нагребай костер! — офицер перепрыгнул раненого и устремился к лестнице. — Нагребай больше!
Он выбежал к люку, подхватывая автомат, и увидел Шмеля, взбирающегося по ступеням и волокущего за собой Жёлудя. Жёлудь едва перебирал руками и тихо подвывал от боли. Внизу, прижавшись спиной к лестнице, стоял Краб и прикрывал их отход. Разведчик держал автомат за ствол, словно дубину, и отбивался им от облепивших его мутантов. Отовсюду к нему тянулись руки с измазанными в крови скрюченными пальцами. Несколько монстров вцепились в его ОЗК сзади, просунув руки между ступенями, и тянули разведчика на себя, прижимая к лестнице, и мешали мутантам, вцепившимся в бойца спереди, оторвать его от ступеней. Капитан сунул в подсумок извлеченную гранату, вскинул автомат и начал посылать пули в мечущиеся в свете фонаря головы.
— Кэп, уходи! — Краб нанес удар автоматом ближайшему мутанту, и сразу несколько монстров схватились за приклад, пытаясь вырвать оружие из рук разведчика. — Я их задержу! У меня граната!
— У меня тоже! — огрызнулся офицер, уже не ощущая, как сознание захлестывает волна удушливой ярости. Он вдруг просто понял, что ему плевать на всё, а вид кровавой жижи, выплескивающейся из простреленной головы на оскаленные морды ближайших мутантов, только распаляет жажду крови. — Лезь вверх! — Опустевший автомат захлебнулся, и капитан выхватил пистолет. — Лезь, сказал! — Он левой рукой направлял висящий на груди автоматный ствол, освещая цели тактическим фонарем, и бил из пистолета в хрипящие головы с налитыми кровью глазами.
Краб сорвал с себя автоматный ремень и выпустил оружие. Схватившиеся за автомат мутанты по инерции отпрянули назад, наваливаясь на остальных, и боец рванулся вокруг своей оси, вырываясь из удерживающих его рук. Разведчик полез вверх по лестнице, оказываясь спиной к врагам, и толпа мутантов ринулась на него. Монстры хватали его руками, скользя по мокрой от крови резине ОЗК, цеплялись за укрепленный на спине ребризер противогаза и вгрызались в ноги, отталкивая друг друга. Краб закричал, и капитан навис над ним, рискуя свалиться вниз. Пистолет офицера бил без остановки, посылая пули в головы монстров с расстояния в метр, и разведчику удалось взобраться ещё на несколько ступеней. Харитонов схватил его за плечи и рванул на себя, стремясь вытянуть наверх. Но вытащить в одиночку рослого мускулистого бойца, облепленного мутантами, не удавалось, и Харитонов изо всех сил тянул его, упираясь ногами в горящее тряпьё. Огонь был совсем рядом, резина ОЗК опасно раскалилась, но капитан продолжал тянуть, хрипя от напряжения.
— Кэп, держи его! — к застрявшим на лестнице людям бежал Шмель. — Я сейчас!
Вдвоем им удалось затянуть Краба наверх, но чулок комплекта химзащиты на нём не оказалось. Нехитрые крепления чулок ОЗК не выдержали веса повисших на ногах разведчика мутантов. Вцепившиеся зубами в ноги бойца монстры сорвали чулки с армейских ботинок и рухнули вниз вместе с ними. Обнажившиеся штанины камуфляжной униформы были разодраны в нескольких местах и пропитаны кровью, сочившейся из многочисленных укусов.
— Суки… — прохрипел Краб, с трудом переворачиваясь на спину, и капитан увидел в его руках гранату. Боец попытался выдернуть кольцо, но не смог. — Кэп, помоги выдернуть… я их задержу…
— Потом задержишь, — Харитонов отобрал у него гранату, выдернул кольцо и швырнул её вниз, под лестницу. — Шмель, потащили!
Они схватили Краба и оттянули ближе к костру, утаскивая от лестничного проема. Внизу ударил взрыв, и хрип мутантов стал ещё яростнее. Потеряв из вида людей, монстры принялись драться за трупы своих мертвецов, отталкивая контуженных взрывом сотоварищей.
— Товарищ капитан, сюда! — Шмель ткнул рукой в пылающий рядом огонь. — За костром пока чисто! Поднимаем его и бегом, чтобы не сгореть!
Капитан взвалил на себя раненого и побежал в огонь. Чисто перепрыгнуть через пылающую кучу рванья высотой в полметра сил не хватило, офицер запнулся и едва не упал в огонь. Прыгающий следом Шмель успел удержать командира, они пересекли завесу пламени, и капитан увидел Чука, лежащего на бетонном полу. Офицер уложил Краба рядом и склонился над отключившимся бойцом.
— Он жив? — голос обнаружившегося здесь же доктора Иванова прозвучал в эфире непривычно тихо. — Его… укусили?
— Его чуть не сожрали живьём, — огрызнулся Харитонов, но взял себя в руки. Иванов гражданский, он всего лишь немолодой учёный, не в его силах помочь группе, и он честно старается хотя бы мешать по минимуму… — Живой наш Краб, — примирительно добавил офицер. — Сознание потерял от болевого шока. Промедол колоть теперь уже смысла нет…
— За что он получил такое странное прозвище? — неожиданно спросил учёный.
— Лучше него у нас в тыльном дозоре никто не работает, — негромко ответил Харитонов. — Он в боевом построении крайним идет. Часто приходится пятиться или идти с оглядкой назад, вот и прозвали Крабом. Если б не он, вы тут сейчас не сидели бы.
Капитан поправил противогаз на отключившемся бойце и осмотрелся. Краб и Чук лежали на небольшом пятачке цементного пола, очищенном от рванья и останков. Рядом с ними, словно изваяние, неподвижно сидел Жёлудь, молча обхватив ладонями ногу, перехваченную выше колена медицинским жгутом. Под жгутом в чулке ОЗК зияла рваная дыра, залитая кровавыми потеками, в которую был воткнут пропитавшийся кровью тампон от стандартного ИПП, [3]с наспех наложенной поверх повязкой, рядом на полу валялся использованный шприц-тюбик от промедола. Недалеко от застывшего Жёлудя стоял Кот и ногами сгребал валяющееся всюду тряпьё к пылающему посреди тоннеля второму костру. Выходило, что разведгруппа находится на узком отрезке тоннеля, заткнутого с обеих сторон пламенем. У противоположного костра возился Шмель, швыряя в огонь всё, что могло гореть. Капитан поднялся и подошел к Коту.
— Дальше не пройти?
— Их там немеряно, — тихо ответил боец, запинывая в сильно чадящее пламя очередную кучу заскорузлого рванья. — Что впереди, что сзади. Мы еле успели зажечь огонь, я уж думал, что всё… — Разведчик замолчал, и офицер услышал яростное хрипение, доносящееся из темноты за костром. В особо сильных отблесках пламени можно было разглядеть сбившихся в бесконечную серую массу мутантов, возящихся с чем-то, стоя на коленях, и огрызающихся друг на друга.
— Дерутся за жратву, — безразличным голосом объяснил Кот. — Мы завалили нескольких, пока огонь разгорался. Патронов к автоматам больше нет, гранат тоже. У меня два магазина к пистолету, у Шмеля три, у Жёлудя один. Ещё есть один ПНС.
— Не поможет, — так же безразлично ответил офицер. — Огонь скоро погаснет, один ПНС погоды не сделает. У Чука боеприпасы забери, у него что-то было в разгрузке. Постреляем напоследок. У меня эфка [4]осталась, так что повеселимся, когда костер сдохнет.
— Да вроде нормально горит, — равнодушно пожал плечами боец, подбрасывая ногой в огонь какую-то тряпку. — Влажное только всё, не сразу загорается. А так-то барахло вокруг ещё есть.
Он развернулся и пошел к раненым, собирать остатки боекомплекта. Харитонов молча смотрел через языки пламени на грызущихся друг с другом мутантов, пожирающих трупы. Вот и всё. Отвоевались. И не надо даже за временем следить. Жизнь закончится раньше, чем воздух.
— Алексей Михайлович… — доктор Иванов, подслеповато щурясь, подошел к нему и тоже пнул в огонь какой-то мусор. — Может, попытаемся вызвать господина «Лидера»? Возможно, он нас услышит и вышлет подкрепление…
— Куда? — капитан усмехнулся. А что, «Господин „Лидер“» — это звучит. — Где нас искать? Да и не услышит он нас. Мы работаем на его частоте, если б рации доставали, то он был бы в курсе. Мы слишком далеко… или глубоко. Кто его знает. Это на воздухе рации…
Он умолк на полуслове. Воздух. В глубоких подземных тоннелях конвекция минимальна. Зажги в метро костер, и через несколько минут там будет такое задымление, что все попросту задохнутся угарными газами насмерть. В мирное время там, бывало, кусок провода вспыхивал в несколько метров длиной где-то посреди перегона, так приходилось движение поездов останавливать и людей с близлежащих станций эвакуировать, какие там костры! А сейчас огонь горит вполне нормально, и гаснуть не собирается, и дым вокруг непроницаемой стеной не стоит. Значит, где-то рядом есть выход на воздух, где-то совсем недалеко, надо лишь определить, куда уходит дым. На улице ночь, небо затянуто грозовыми тучами, электричества нет…
— Кот, Шмель, ищите люк! — капитан рванул висящий на груди автомат, упирая в потолок луч тактического фонаря. — В него уходит дым! Он должен быть где-то здесь!
В окутанный дымовым потоком потолок уткнулись лучи фонарей, и пятна света забегали в разные стороны.
— Вон он! — воскликнул Шмель, светя лучом за костер, отгораживающий разведгруппу от мутантов. — Шагов пять отсюда! Вижу боковой коридор, дым уходит туда!
— Будем прорываться! — капитан подошел ближе к огню. — Кот, боеприпасы нашел?
— У Чука было два магазина, — разведчик показал смотанную изолентой пару автоматных магазинов. — И к пистолету три. Гранат нет. Ножа и пистолета тоже.
— Всё осталось там, где его толпой снесло, — офицер снял с автомата тактический фонарь и забросил оружие за спину. — Он пытался отбиваться, когда его мутанты облепили. Пистолетные давай мне! Я пойду первым. Автоматные оставь себе, пойдешь крайним. Поменяйся автоматами с Жёлудем, у него тактический фонарь. Жёлудь, идти сможешь?
— Смогу, — глухо ответил тот, вытаскивая из подсумка ещё один шприц-тюбик с обезболивающим.
— Тогда на тебе доктор! Вячеслав Владимирович, пойдете вместе с ним, поможете друг другу. Шмель, сперва тащишь Краба, потом Чука! Кот, поможешь ему, если нам повезёт!
— Как мы туда дойдем? — Кот перезарядил автомат и посмотрел за костер, на пожирающих трупы мутантов. Вход в боковой коридор находился за их передними рядами, которые в настоящий момент огрызались на задние, стремясь не позволить им отгрызать куски от своей добычи.
— Вот так! — Харитонов выхватил из костра объятую огнем окровавленную тряпку и швырнул её в толпу мутантов. Пылающая джинсовая ткань упала на одного из пожирающих мертвеца мутантов, он злобно захрипел и дернулся, сбрасывая её с себя. Бывший некогда человеком монстр вскочил и принялся совсем по-человечески затаптывать огонь. Ближайший к нему мутант воспользовался моментом и прыжком занял его место у трупа. Затаптывающий огонь мутант тут же бросился в драку, и капитан швырнул в них следующий горящий кусок. Мутанты отпрянули от огня, но разбегаться не торопились.
— Сам по себе огонь мутантов не пугает, — сообщил доктор Иванов. — Они не любят пожары и большие костры, потому что инфекционный агент, управляющий процессами их жизнедеятельности, гибнет при высокотемпературной обработке. От отдельных горящих тряпок они не уйдут, но если мы сможем двигать в их сторону весь костер, то мутанты, несомненно, отступят. Для них это стимул.
— Сейчас у них будет два стимула, — злобно процедил капитан, принимая стойку для ведения огня из пистолета с фонарем в руке. Луч света ударил в толкающуюся на четвереньках толпу за входом в боковой коридор, высвечивая испачканное в крови лицо с налитыми кровью глазами, и офицер выстрелил. Пуля пробила мутанту голову, и Харитонов выстрелил ещё раз, убивая следующего монстра. После третьего выстрела толпа мутантов яростно захрипела и подскочила, устремляясь к костру. Несколько монстров ринулись прямо в огонь, но тут же отпрыгнули, беснуясь от бешенства.
— Алексей Михайлович, не стреляйте! — срывающимся голосом произнес доктор Иванов, невольно отшагивая назад. — Вы их провоцируете! У них есть интеллект, они понимают, когда их убивают!
— Твою мать! — офицер воткнул пистолет в кобуру и вытащил гранату. — Посмотрим, хватит ли у них интеллекта на это! Ложись!
Он метнул гранату в толпу за входом, и люди попадали на пол. Грянул взрыв, сменяясь взбешенным хрипом десятков глоток, и капитан вскочил, ожидая атаки. Но мутанты бросились в сторону взрыва, ожидая найти врагов там, где им столь неожиданно был нанесен урон, и за костром опустела небольшая часть тоннеля в пару метров длиной. Последние ряды толпы монстров оказались точно возле входа в боковой коридор.
— Может, рванем бегом? — Кот привстал на носки, оценивая расстояние до входа.
— Они бросятся на нас, как только мы выйдем из-за костра! — испуганно возразил учёный.
— Бросаем горящее тряпьё к входу, сколько получится, потом рискнем! — капитан выхватил из огня пылающую тряпку и швырнул в сторону бокового коридора. — Другого выхода нет! Рано или поздно это рваньё сгорит, и они до нас доберутся! Пока эти твари будут жрать новые трупы, у нас есть шанс!
Разведчики автоматными прикладами, словно клюшками, выбивали из костра горящее тряпьё в сторону входа. Но разномастное рваньё разлеталось в разные стороны и, оказавшись вне общего костра, начинало терять пламя. Мусор, устилавший пол тоннеля, был слишком влажным и не загорался от отдельных горящих обрывков. Сильно похудевший костер стал вдвое меньше, и мутанты начали оборачиваться, яростно хрипя на людей, скрытых огнем едва наполовину.
— Мы так погасим костер! — Кот отшвырнул очередную горящую тряпку и достал ПНС. — Товарищ капитан, может, патрон зажечь и с ним подойти? Если не бросятся, успеем костер собрать!
— Побереги факел, ещё пригодится, — хрипло прозвучало в эфире, и разведчики обернулись.
— Краб, ты спятил! — опешил капитан. — Какого хрена ты делаешь?!
— Мне уже всё равно, — очнувшийся разведчик стоял на ногах. Он снял и отбросил опустевшую разгрузку и принялся стягивать с себя противогаз. — Мне теперь можно дышать любым воздухом. — Он снял маску и ребризер, бросил их на пол и скривился: — Фу, как тут воняет! — Боец потер рукой глаза и начал расстегивать на себе плащ ОЗК. — Сейчас прорвемся, товарищ капитан. Только дайте нож, мой остался в ком-то из этих уродов там, внизу.
Он снял ОЗК, расстелил его перед собой и потянулся к ребризеру противогаза.
— Ты что задумал? — Харитонов подбежал к бойцу, извлекая нож.
— В ребризере есть баллон с кислородом, — объяснил тот, вскрывая защитный короб ребризера. — Бросим в огонь — долбанет так громко, что у этих тварей уши через задницы повылетают! — Он мстительно оскалился. В отблесках пылающего пламени его серые глаза казались по-кошачьи оранжевыми, словно огонь горел внутри радужной оболочки. — Они громких звуков не любят… — Боец вытащил из ребризера кислородный баллон. — Приплющит их от души, пока оклемаются, мы уйдем. Я Чука понесу, без ОЗК мне легче будет. — Краб уложил баллон на плащ и подтащил его к костру. — Нагребаем сюда горящего барахла и затаскиваем в толпу. — Он вытер измазанную в крови рукоять ножа о штанину, убедился, что оружие не скользит в руке, и подытожил: — Я затащу.
Спустя несколько секунд на плаще Краба пылал серьезный костер, внутри которого лежал баллон с кислородом. Торопясь успеть прежде, чем резина ОЗК расплавится, Краб схватил плащ за капюшон и волоком потащил костер к толпе мутантов. Несколько монстров обернулись, с бешеным хрипом оскаливаясь на человека, но приближающиеся жар и пламя заставили их отшатнуться. Краб подтащил костер прямо к ним, бросил ОЗК и неожиданно прыгнул к ближайшему мутанту. Он молниеносным ударом снизу вверх вонзил ему в голову нож с такой силой, что монстра аж приподняло на клинке. Разведчик мощным рывком вырвал нож из черепа, давая мутанту упасть под ноги остальных, развернулся и пошел назад прямо через костер.
— Мелочь, а приятно! — с лютой ненавистью процедил он сквозь зубы, стряхивая с клинка кровь.
— Ложись! — капитан одним прыжком оказался возле него, схватил за локоть и потащил прочь от костра. — Ты что творишь, придурок, жить надоело?! — Офицер столкнул его на пол и принялся захлопывать руками вспыхнувшие лохмотья рваного камуфляжа. — Сгоришь на хрен!
— Не жалко, — равнодушно отмахнулся Краб, моргая оплавившимися едва ли не под корень ресницами. — Я пожить ещё немного не против. Но не так! — он кивнул на толкающихся мутантов, пятящихся от огня со злобным хрипением. — Вы бы залегли, товарищ капитан. Сейчас взорвется.
— Заткнись, умник, твою мать! — прошипел офицер, накрывая его собой. — Всем заткнуть уши!
Залегшие люди сжимали ладонями противогазы в области ушных раковин, ожидая взрыва, но время шло, и ничего не происходило. Внезапно сзади раздался многоголосый хрип, сопровождающийся топотом десятков ног, и Харитонов обернулся. В тыловой костер слишком долго никто не подбрасывал топлива, он прогорел, и десятка два мутантов ринулись в атаку.
— Сзади!!! — закричал капитан, выхватывая пистолет, но было уже поздно.
Атакующие захлестнули лежащих разведчиков, и в этот момент кислородный баллон взорвался. Звуковой удар в закрытом пространстве оказался столь силен, что резина противогаза не смогла защитить барабанные перепонки. От боли в ушах капитан потерял ориентацию в пространстве, в голове шумело, окружающие звуки сменились на тихий противный свист, в глазах рябило то ли от мельтешащих фонарных лучей, то ли от разбросанного всюду горящего рванья. Кто-то потянул его за руку, помогая подняться на ноги, и увлек за собой, офицер побежал следом, но тут же упал, споткнувшись о вяло шевелящееся тело. Его снова схватили за руку и снова потащили куда-то. В глазах начало проясняться, и капитан увидел тоннель, слабо освещенный разлетевшимся повсюду горящим тряпьём. Тоннель был усыпан мутантами, безвольно дергающимися в беспомощных позах, по телам которых к боковому коридору бежали разведчики. Харитонова затащили в коридор и ткнули руками в лестничные ступени. Пальцы сами ухватились за мокрое грязное железо, и он полез вверх, утопая в столбе поднимающегося дыма и отстраненно удивляясь тому, что всё ещё сжимает в руке пистолет.
Вертикальный подъем закончился круглым отверстием, оказавшимся обычным канализационным люком. Капитан вывалился на мокрый асфальт и неуклюже откатился в сторону от испускающей дымные клубы шахты, гремя автоматом и ребризером противогаза. Он вскинул пистолет, ожидая немедленного нападения, и завертел стволом в разные стороны в поисках атакующих. Вокруг было мокро и пусто, лишь ветер гонял мелкий мусор мимо брошенных автомобилей, беспорядочно застывших на дороге. Прошедший недавно ливень погасил мелкие возгорания, сгустив ночную темноту, но крупные пожары продолжали пылать, освещая мёртвый город оранжево-красными отблесками. Окружающую местность Харитонов узнал почти сразу, это был Новый Арбат, та самая улица, по которой его группа час назад уходила от БМП зараженных. Капитан лежал на мокрой брусчатке недалеко от проезжей части, в паре метров от него уходили в чернильный мрак ступени подземного перехода. Вдали, в отсветах пожаров, охвативших стоящие через дорогу высотки, тускло блестела битым стеклом разнесенная вдребезги автобусная остановка. Несколько ближе можно было разглядеть пару дымных столбов, поднимающихся из открытых канализационных колодцев, по другую руку от офицера стоял полностью выгоревший троллейбус, врезавшийся в фонарный столб. Брусчатка тротуара за троллейбусом представляла собой автомобильную свалку, возникшую из множества сильно поврежденных машин, разбившихся друг о друга. Прямо посреди тротуара валялся раздолбанный рекламный щит, заляпанный кровью.
— По… моги… те… — из дымящегося люка показалась голова в противогазе, и он узнал голос Чука.
— Чук! — капитан схватил натужно сипящего разведчика за подмышки и вытащил на асфальт. — Как ты? Оклемался? Как состояние?
— Дышать… больно… — с трудом ответил боец, растягиваясь на земле. — В груди… жжет…
— Потерпи немного, скоро придет помощь, — Харитонов вернулся к люку и вытащил наружу вылезающего, ученого. — Главное — выбрались! Жёлудь, руку!
— «Почтальон», ответь «Лидеру»! — неожиданно раздалось в эфире. — «Почтальон» — «Лидеру»!
— «Почтальон» на связи! — офицер помог выбраться раненому бойцу. — Докладываю обстановку: группа выбралась на поверхность, боеприпасов нет, трое трёхсотых, нужна помощь…
— Что с посылкой? — перебил его «Лидер».
— Посылка в порядке, — сообщил капитан и невольно отшатнулся, когда следом за очередным разведчиком из люка показалась голова без противогаза. Краб с чьим-то автоматом на шее вылез самостоятельно и подал жест, сообщая, что погони за группой пока ещё нет. — Повторяю, у меня трое трехсотых, боеприпасов нет, срочно нужна помощь!
— Помощь выдвигается к тебе, «Почтальон»! — ободрил «Лидер». — Где ты находишься?
— Новый Арбат, — Харитонов не рискнул включать на открытом месте тактический фонарь и вгляделся в ночной полумрак, дрожащий отблесками пожаров, пытаясь рассмотреть проглядывающее из него длинное приземистое здание. — Рядом магазин какой-то большой… — Он разглядел часть длинной надписи, заканчивающейся словом «книги», и добавил: — Книжный.
— Оставайся там, «Почтальон»! — велел «Лидер». — Помощь вышла! Береги посылку и соблюдай радиомолчание. Я доложу в ставку, чтобы готовили встречу. Конец связи!
— К нам движется подкрепление! — воспрял духом доктор Иванов. — Раненых необходимо срочно…
— Тихо! — оборвал его Харитонов, вскидывая руку в предостерегающем жесте. — Всем переключиться на частоту группы! — Он нащупал верньер рации и поменял радиоканал.
Офицер поднялся и, пригибаясь, осторожно подобрался к доктору Иванову.
— Вячеслав Владимирович, больше ни слова! — прокричал он через противогаз. — Зараженные могут прослушивать эфир! Я переключу вас на нашу частоту, как только мы доберёмся до укрытия! — Капитан убедился, что остальные бойцы слышат его передачу, и приказал: — Сидеть на открытом месте не будем. Заходим в магазин, дождемся помощи там.
Разведчики подхватили раненых под руки и заспешили вдоль здания, ища вход в магазин. Он обнаружился в самом центре здания и неожиданно оказался цел и заперт. Если внутри этого здания и побывали мутанты, то проникали они в него явно с другой стороны. Капитан, стараясь шуметь как можно меньше, разбил стеклянное дверное окно и пролез в тамбур. Звон разбитого стекла могут услышать, но это лучше, чем сидеть посреди улицы без патронов, имея раненными половину группы. Странно, что «Лидер» не дал ему никакой, пусть даже элементарной, кодировки, при помощи которой можно было бы хоть как-то зашифровать их радиообмен. Сообщать открытым текстом о своем местоположении в эфире, который может прослушиваться противником, — огромный риск. Но теперь размышлять об этом поздно, и остается рассчитывать на то, что отправленная на помощь спецгруппа находилась где-то недалеко. Где они пережидали дождь? Тоже в канализациях? Тогда у них должна быть карта подземных коммуникаций. Почему же «Лидер» не дал ему такую же? Или у спецгруппы есть проводник… Однозначно, у них должен быть где-то тайник или схрон. Раз они обеспечат его группу боеприпасами, то где-то эти запасы должны храниться. Плюс расходники для противогазных ребризеров, без замены которых воздуха хватит максимум на сто минут, и это при условии, что спецгруппа оснащена высококачественным импортным снаряжением…
Стеклянные двери тамбура тоже пришлось разбить, и капитан рывком проник в магазин, вскидывая пистолет и тактический фонарь. Луч света тут же уперся в бесконечные стеллажи, заполненные всевозможными книгами, стоящие в несколько рядов вдоль всего помещения. Обнаружить противника среди этих книжных джунглей, теряющихся во мраке огромного магазина, будет сложнее, чем он рассчитывал, когда решил укрыть здесь группу.
— Шмель, останься с ранеными! — негромко произнес в эфир Харитонов. — Кот, за мной!
Разведчики, держа наготове оружие, двинулись между стеллажей, осматривая помещение. Магазин оказался не просто огромным, но вдобавок ещё и двухэтажным. Прочесать его полностью вдвоем и почти без патронов капитан не рискнул, однако беглый осмотр позволял предположить, что помещения магазина пусты. Скорее всего, его закрыли ещё до вспышки эпидемии в городе. В те дни страна замерла в страхе, надеясь на то, что неизвестная зараза, за двое суток сожравшая Америку, не докатится до наших краёв, и в сложившейся обстановке людям стало не до книг. Кинотеатры, книжные магазины, библиотеки и архивы закрывались на неопределенный срок в связи с полным отсутствием посетителей. Было очень похоже, что и этот магазин стоит запертым ещё с тех пор.
Стеклянные витрины магазина были завешаны какими-то плакатами, надеяться на светонепроницаемость которых не приходилось, и разведчики отыскали угол поглубже, чтобы не быть заметными с улицы. Раненых разместили у стены, и капитан рискнул включить фонарь. От бега и подъема по лестнице жгут на ноге Жёлудя ослаб, кровотечение возобновилось, и боец потерял сознание, едва оказался на полу. Краб, зажав в зубах тактический фонарь, перенакладывал ему жгут.
— Краб, как твои ноги? — Харитонов бросил взгляд на его штанины, несущие на себе следы десятка укусов, на вид ничуть не меньше того, что досталось Жёлудю. — Кровь идет?
— Уже нет, вроде, — прошепелявил разведчик, затягивая жгут. — Ходить сильно больно, но терпеть можно. — Он завязал узел и вытащил изо рта фонарь: — Время бы записать, во сколько жгут наложили. — Краб посмотрел на офицера: — Товарищ капитан, вы приглядывайте за мной, ладно? У вас ведь ещё остались патроны. Не хочу по канализациям бегать в поисках мертвечины на ужин.
— Время у Чука посмотри, — отвернулся Харитонов. — У него часы были. Мои сломались.
Думать о том, что неминуемо ожидает его заразившихся бойцов, капитан не хотел. Он развернулся ко второму раненому и сразу понял, что дело дрянь. Пока Чука укладывали на пол, ему стало хуже, разведчик испытывал одышку и жаловался на боль в груди при вдохе.
— Очень похоже на перелом ребер и повреждение лёгкого, — склонившийся над бойцом доктор Иванов всматривался через лицевой щиток противогаза в сильно побледневшего Чука. — Надо уложить его в полусидячее положение. Алексей Михайлович, у вас есть обезболивающее? Это облегчит ему страдания. По всем правилам необходимо сделать пункцию, но это неминуемо приведет к заражению…
— Кэп! Прожектор на улице! — раздался в эфире голос Кота, наблюдавшего за улицей. — Похоже, броня… Две! Три! Там целая колонна! Что-то не похоже на спецгруппу!
— Это зараженные! — капитан выключил фонарь. — Вырубить свет! Всем укрыться! Кот, за стеллажи, быстро! Доложишь, когда проедут!
— Они останавливаются! — Кот выглянул из-за книжных полок, всматриваясь на улицу в щель между развешанных на витринах плакатов. — Их там сотни! Грузовики выгружают пехоту! Черт!
Он торопливо вжался в пол, скрываясь от луча мощного прожектора, ударившего с улицы в витрину. Снаружи загремела длинная пулеметная очередь, и стеклянные стены магазина брызнули водопадами осколков, обрушивая на пол дождь из битого стекла. Свинцовый поток проносился через торговый зал и вспарывал стены в метре от потолка, выгрызая из них фонтаны штукатурки и срезая внутреннее убранство. Остановившаяся напротив здания БМП вела огонь по витринам, взяв высокий прицел, зараженные явно не желали случайных смертей и лишь организовывали себе беспрепятственный доступ в магазин. Пулемет продолжал вести огонь до тех пор, пока в магазине не осталось ни одной витрины, после чего с улицы зазвучали громкоговорители:
— «Почтальон»! Отдай нам ученого с антивирусом, и сможешь уйти живым! Гарантирую! Иначе мы выпустим тебе кишки и оставим на корм мутантам! Скоро опять пойдет дождь, так что это я тебе тоже гарантирую! Имей в виду: нас много! Мы тебя найдем, даже если придется перетряхнуть каждую квартиру на Новом Арбате! Терять нам нечего, а вот ты ещё можешь остаться чистеньким и здоровеньким! Даю тебе десять минут, чтобы отдать доктора Иванова, потом начинаем зачистку!
Говорящий смолк, и в наступившей тишине послышалось урчание автомобильных моторов.
— Пехота распределяется по улице! — сообщил Кот, выглядывая из-за стеллажа, на котором ворвавшийся в магазин ветер играл страницами распахнувшихся книг. — Они блокируют дома!
Мимо магазина проехали несколько грузовиков в сопровождении пары БТР. Техника ушла дальше по улице и остановилась. Из грузовиков посыпались вооруженные люди, разбились на группы и побежали к ближайшим зданиям. К стоящей возле магазина БМП подошла ещё одна, и по магазину стали шарить два прожекторных луча. Почти сразу чуть поодаль остановились ещё грузовики и высадили не меньше сотни людей с оружием в разномастном снаряжении. Они бегом растянулись вдоль разбитых витрин в неровную цепь, полностью блокируя магазин, и не приходилось сомневаться, что в эту минуту то же самое происходит во дворе по ту сторону здания.
— Кэп, нас окружили! — Кот торопливо отползал в глубь магазина. — Что делать?!
— Ищи, где спрятаться, быстро! — Капитан лихорадочно озирался. — Здесь должны быть какие-нибудь подсобки, кладовки — что угодно! Попытаемся пересидеть там до подхода спецгруппы!
— Да как она прорвётся через такую толпу?! — с досадой воскликнул Кот. — Этих козлов здесь больше батальона! И брони полно! Мы даже дымовую завесу поставить не сможем, дымов нет!
— У них наверняка есть! — Харитонов подобрался ближе к ученому: — Вячеслав Владимирович, какова численность спецгруппы? Какой позывной у их командира? Надо предупредить их!
Рация доктора Иванова оказалась настроенной на единственную частоту, переключить её на другие каналы было невозможно. Ради поддержания режима радиомолчания её пришлось выключить, и теперь учёный говорил напрямую через противогаз, стараясь кричать громче.
— Я не знаю! — испуганно воскликнул он. — Господин «Лидер» сказал, что вы в курсе всего!
— Что?! — опешил капитан. — «Лидер» сказал, что после выхода на поверхность вы дадите мне дальнейшие инструкции! Вячеслав Владимирович, какой позывной у командира спецгруппы?! Вспоминайте! Если мы не свяжемся с ними сейчас, нас всех тут перебьют!
— Но я действительно не знаю! — учёный побледнел от отчаяния. — Мне никто ничего не говорил! Это какая-то ошибка! Я не получал никаких инструкций! Господин «Лидер» просто сказал, что вы отведете меня в какой-то секретный подземный город, к президенту! Что вам будут помогать те, кто меня спас неделю назад! Но я ничего о них не знаю, они даже не заходили со мной в бункер, я больше никогда их не видел, мне не сообщали никаких позывных!
— «Лидер», сука, да он просто подставил нас! — с ненавистью прошипел Харитонов, внезапно понимая замысел представителя кремлевского бункера. — Он специально сделал так, чтобы зараженные слышали наш эфир! Вся эта спешка, нехватка времени, проводник без карты, сказка про спецгруппу — всё было для того, чтобы нас тут взяли!
— Чего?!! — вскинулся Шмель. — А как же антивирус?! Его же ждёт президент в Раменках…
— Да ему по хрен на президента! — зло выдохнул капитан. — Ему главное снять осаду с бункера! Он жить хочет, а бункер осаждают такие же, как он! Наверняка они знают, как вскрыть эту кремлевскую нору, это лишь вопрос времени! Вот он и бросил им кусок! Он попросту откупился нами от осады!
— Кэп… — неуверенно протянул Кот. — Может, тогда отдать им антивирус? Попросить, чтобы сделали укол нашим, а остальное пускай забирают… В Раменках-то чисто, а они выжить хотят…
— Да сколько у него того антивируса? — усмехнулся офицер, кивая на ученого. — На десять уколов? На сто? Где ты видишь цистерну с антивирусом?! Они истратят всё, а с остальными что будет? А в Раменках наверняка есть лаборатории, там антивирус размножат, и его хватит всем, пусть и не сразу!
— Алексей Михайлович… — растерянно произнес доктор Иванов, — дело в том, что… у меня нет антивируса… И никогда не было… Сам факт его существования лишь предположение…
— Как?! — Харитонов потрясенно воззрился на ученого. — Как это предположение… Замдиректора ФСБ сказал, что вы обладаете информацией об антивирусе, что это поможет остановить эпидемию!
— Боюсь, что он был неверно информирован… — доктор Иванов выглядел совсем потерянно. — То, что я знаю об антивирусе, не даёт никаких гарантий… Это всего лишь телефонный звонок из-за границы, всё это может оказаться не более чем бредом обезумевшего от заражения человека… У меня нет никаких конкретных формул или рецептов, и тем более нет вакцины от инфекции!
— Вот те раз, — хмыкнул Краб. — Что-то мне подсказывает, что зараженные нам не поверят.
Он извлек из пистолета магазин и принялся пересчитывать оставшиеся в нём патроны. Капитан молчал, обдумывая услышанное. Нехитрая ситуация теперь была ясна и понятна: доктор Иванов попал в кремлевский бункер неделю назад, то есть в самый разгар осады, которой объединившиеся зараженные подвергли все подземные бункера Москвы. Те, кто сейчас является властью в кремлевском командном пункте, в конечном итоге выяснили, что никакой практической ценности доктор Иванов для их бункера не представляет, и решили извлечь из его появления пользу. Они сообщили в Раменки о появлении некоего ученого, якобы имеющего информацию об антивирусе, и сделали это так, что осаждающие кремлевский бункер зараженные перехватили этот доклад. Лично он, Харитонов, даже не удивится, если окажется, что кабельная связь между подземельями Кремля и Раменок оборвалась вовсе не из-за копательной активности мутантов, как все уверены. Зараженные услышали слова «учёный» и «антивирус», и этого было более чем достаточно. Они начали штурмовать кремлевский бункер с утроенным упорством, и даже расставили вокруг Кремля блокпосты, справедливо допуская, что из Раменок за уникальным ученым могут кого-то прислать. И кого-то действительно присылали…
Скорее всего, поначалу правительство приказало кремлевскому бункеру доставить доктора Иванова в Раменки своими силами, но «Лидер» или его начальство либо не захотели терять людей, либо люди к тому моменту уже были в курсе, что ничего важного учёный не знает, и любой, кто окажется с ним вне бункера, обречен на смерть. Поэтому кремлёвские как-нибудь грамотно объяснили своё бессилие, после чего стали ждать прибытия из Раменок отрядов смертников. Для них даже припасли проводника, чтобы приманка для зараженных гарантированно вышла живой из подземной Москвы. Недаром доктору Иванову выдали химзащиту столь заметного цвета, и недаром диггера держали в плену несколько дней. Можно себе представить, как перенервничал «Лидер», когда проводник неожиданно повел разведгруппу через минус четвертый! Такая тонкая операция чуть не досталась на съедение мутантам. То-то «Лидер» с таким облегчением в голосе обещал ему подкрепление, когда группа всё-таки выбралась на поверхность! В кремлевском бункере надеются, что зараженные бросятся в погоню за антивирусом и оставят бункер в покое. Пока они поймают доктора Иванова, пока разберутся, что к чему, пройдет время. За которое многие из них мутируют, кого-то сожрут мутанты, кто-то не увидит больше смысла в продолжении осады. Быть может, зараженные и вовсе не станут возобновлять штурм. Короче, как сказал «Лидер», для бункера это шанс. И заплатить за этот шанс должна группа Харитонова.
— Товарищ капитан, что будем делать? — неуверенно повторил Кот. — Они скоро попрут на штурм!
— Попытаемся затаиться! — решил офицер. — Вдруг повезёт и они нас не найдут. В конце концов, они не знают наверняка, что мы здесь. Может, мы успели уйти во дворы и сидим сейчас в какой-нибудь квартире жилого дома! Кот, Шмель, ищите подсобки или подвалы!
Разведчики, низко пригибаясь, скользнули в разные стороны, скрываясь от шарящих по темному магазину прожекторных лучей за длинными рядами книжных стеллажей. Неожиданно в эфире раздался громкий хрип, заходящийся в надрывно-рваном сипении, и звук ударяющегося о пол металла. Харитонов резко обернулся и увидел Жёлудя, содрогающегося в конвульсиях. Боец одной рукой схватился за горло, беспомощно хватая ртом воздух, и пытался другой рукой содрать с себя противогаз, при этом раненого подбрасывало на полу на добрые сантиметров тридцать.
— У Жёлудя судороги! — Краб бросился к раненому и навалился на него сверху, пытаясь удержать на месте и не позволить остаться без противогаза. — Дайте промедол, ему больно!
— Отойдите от него! — закричал доктор Иванов, устремляясь к Крабу. — Он мутирует!
Учёный стал оттаскивать Краба, тот опустил Жёлудя, откатился в сторону, и все замерли, не сводя глаз с конвульсирующего бойца. Задыхающегося Жёлудя подбросило ещё несколько раз, и он затих, безжизненно распластавшись по полу.
— Жёлудь? — Капитан невольно подался вперед. — Резников, ты меня слышишь? Антоха?
— Он умер, — печально произнес учёный. — Инкубационный период инфекции составляет двадцать четыре минуты. После этого человек либо мутирует, либо умирает.
Все невольно уставились на Краба, и тот насупился, съёживаясь под взглядами окружающих.
— Какая-то часть людей мутирует позже, — продолжил доктор Иванов, стараясь не смотреть на Краба. — Это зависит от… — учёный неожиданно замялся, подбирая корректное определение, — …от индивидуальных особенностей организма. Такие люди становятся зараженными и могут мутировать в любую минуту… Но мутация всегда сопровождается конвульсиями, вызванными судорогами мышц и легочной…
Внезапно Жёлудь вскочил и молниеносным прыжком бросился на доктора Иванова, оказавшегося к нему ближе остальных. Он врезался в ученого, хватая его за горло, и оба по инерции покатились по полу. Иванов отчаянно закричал, безуспешно пытаясь отбиться от Жёлудя, стремящегося вгрызться в него зубами прямо через лицевой щиток собственного противогаза. Все ринулись на помощь, но оттащить от доктора намертво вцепившегося в него Жёлудя оказалось непросто. Пока остальные пытались оторвать от жертвы руки нападающего, Краб схватил автомат и с размаха ударил Жёлудя по голове прикладом. Это не помогло, и он ударил ещё и ещё, с глухим хрустом вминая в череп резину противогаза. Жёлудь обмяк, разжимая захват, и его отшвырнули в сторону.
— Уносите доктора, бегом! — выкрикнул капитан, разворачиваясь в сторону выбитых витрин.
Крики ученого услышали снаружи, и россыпи битого стекла уже скрипели под ногами зараженных. В эту же секунду Жёлудь подскочил, срывая с себя противогаз, выхватил нож и с яростным хрипением бросился на офицера. В свете бьющих с улицы прожекторных лучей блеснул клинок и налитые кровью глаза, и капитан выстрелил в упор, опрокидываясь на пол. Лезвие ножа со свистом рассекло воздух в десятке сантиметров от его головы, и Жёлудь дернулся, получив пулю в грудь. Он бешено захрипел, безумно оскаливаясь, и ринулся в атаку, но вторая пуля ударила его в переносицу, разнося затылок в кровавое месиво, и Жёлудь замер, безвольно шатаясь. Его мертвое тело рухнуло, гремя ребризером по полу, и между книжных стеллажей замелькали зараженные с автоматами наперевес. Харитонов вскочил и метнулся следом за Крабом, уносящим на себе Чука в глубь магазина. Остальные бежали впереди него, но убежать от быстро заполняющих магазин зараженных было уже невозможно. К трупу Жёлудя выскочила группа автоматчиков, и позади раздался крик:
— Вот они! Бегут влево! Стоять!!! — Кто-то дал длинную очередь поверх голов.
Впереди из-за шкафов выбежали вооруженные люди с фонарями, в бегущих разведчиков ударили лучи света, и зараженные бросились навстречу.
— Братва! Учёный в оранжевом скафандре! — заорал один из них, на бегу вскидывая автомат. — Кремлевские суки в ОЗК! Вали козлов!!!
Бойцы рванулись в сторону, и очередь зараженного прошла мимо, вспарывая стоящие на стеллажах книги. В воздух взметнулись листы рваной бумаги, и с противоположной стороны магазина донесся крик боли. Передовые враги разразились угрожающими воплями и открыли огонь по петляющим среди шкафов разведчикам. Пули принялись разносить в щепу стеллажи, расшвыривая книги, бойцы залегли, оказавшись в огненном мешке. Отовсюду к месту боя бежали десятки зараженных, и тиски вокруг разведгруппы стремительно сужались.
— Наверх! — капитан увидел неподалеку лестницу. — Шмель, уводи доктора на второй этаж!
Он на мгновение высунулся из-за шкафа и выстрелил в показавшегося в проходе врага. Зараженный упал, корчась от боли, и капитан перешел на беглый огонь. Справа от него Кот, единственный, у кого ещё оставались патроны к автомату, дал длинную очередь прямо через книжные стеллажи, перечеркивая торговый зал свинцовым потоком. Среди зараженных зазвучали крики, и автоматчики попадали на пол, на несколько секунд прекращая огонь. Воспользовавшись этим, разведгруппа метнулась к лестнице и рванулась на второй этаж. Бойцы успели преодолеть первый пролет, когда стрельба загремела вновь. В оранжевую фигуру ученого никто не стрелял, и Шмелю удалось вытащить доктора Иванова из зоны видимости, но на остальных бойцов обрушился шквал огня. Ребризер Чука, лежащего на спине у Краба, одновременно вспороло несколько очередей, обоих бойцов швырнуло на стену, и Краба завалило стоявшими на лестничной клетке стойками с книгами. Кот бросился было к нему, но тут же рухнул, изрешеченный пулями. Харитонов упал рядом, уходя от россыпей свинца, сплошным потоком бьющих над головой в стену, и потерял обзор за истекающими кровью телами своих бойцов. Капитан попытался дотянуться до автомата Кота, но не смог. Снизу, из торгового зала, донеслись какие-то крики, и стрельба неожиданно стихла.
— Дождь!!! — надрывно орали с улицы. — Дождь начинается!!!
Зараженные сорвались с места одновременно, исторгая матерную ругань, и бросились прочь из магазина. Кто-то, видимо, местное начальство, надрывая глотку, кричал им вслед, требуя не уходить без ученого, иначе того сожрут мутанты, но его никто не слушал. Все бежали на выход напролом, опрокидывая шкафы и выпрыгивая на улицу через размолотые пулеметным огнем витрины. Харитонов вскочил, рассчитывая подобрать автомат, и лицом к лицу столкнулся с тремя зараженными, бегущими вверх по лестнице. Капитан успел опередить ближайшего врага на мгновение, хватаясь за ствол его автомата. Офицер резким движением отвел от себя оружие противника и выстрелил, упирая пистолет ему в грудь. Зараженный начал оседать, и Харитонов подхватил его тело, пытаясь прикрыться мертвецом от остальных врагов. Он нажал на спусковой крючок, но выстрела не последовало, и капитан толкнул труп на следующего противника. Тело врезалось в зараженного, и тот замешкался, но его соратник уже вскинул автомат. Харитонов метнулся на пол, понимая, что после этого прыжка ему уходить некуда, и две очереди слились в одну. Пули хлестнули по стене над головой офицера, стреляющий противник неестественно выгнулся в спине и рухнул. Рядом с ним упал второй, хватаясь руками за простреленную голень, и скатился вниз по ступеням, истошно вопя от боли. Харитонов вскочил на колено, нашаривая рукой в подсумке магазин к пистолету, и увидел Краба. Боец сидел, прислонившись спиной к стене, его голова была обильно залита кровью, в руках он сжимал автомат Кота.
— Краб! Осмотри Кота! — капитан перезарядил пистолет и рывком вскинул его в сторону торгового зала, выискивая возможных противников. — Сможешь?
— Убили Кота, — с трудом выдохнул боец. — Сердце навылет… И Чука я не донёс… — Он бессильно уронил голову на грудь. — Совсем чуть-чуть не хватило…
— Товарищ капитан! — со второго этажа сбежал Шмель с пистолетом наготове. — Дождь начался!
Он увидел тела погибших товарищей и остановился, умолкая на полуслове.
— Что с доктором? — Харитонов бросил взгляд поверх раскуроченных пулями книжных шкафов в сторону выбитых витрин. На улице хлестал ливень, и вода падала с неба сплошной стеной.
— Цел, — ответил Шмель. — Я отвел его в угол, на втором этаже никого нет.
— Берем наших и идем туда, — приказал капитан. — Не хочу, чтобы их сожрали эти твари.
Офицер поднял руку с пистолетом, прицеливаясь в воющего от боли у подножия лестницы зараженного врага, но стрелять не стал. Он прислушался к беспорядочной стрельбе, доносящейся с улицы, и убрал оружие в кобуру. Харитонов взвалил на себя труп Кота и побрел вверх по лестнице.
— Краб, собери стволы, сколько успеешь, — сказал он. — Только не опоздай. Они уже бегут.
Разведчики добрались до второго этажа, опрокинули один из книжных шкафов и уложили на него тела погибших. Капитан вытащил из разгрузки Чука ПНС, зажег факел-свечу и бросил её под тела, поджигая книги. Высокотемпературное пламя воспламенило бумагу практически мгновенно, и тела погибших поглотил быстро разгорающийся костер.
— Три ствола, шесть неполных магазинов, — негромко произнес Краб, нетвердой походкой приближаясь к погребальному костру с охапкой оружия в руках. — Две гранаты.
Он остановился возле пылающего шкафа и посмотрел на языки пламени.
— Пойдет, — безразлично оценил офицер, не сводя глаз с костра. К огню подошел доктор Иванов, но ничего не сказал, и секунд десять все стояли молча, разглядывая пылающие тела погибших. Беспорядочная стрельба на улице стихла, и Харитонов неторопливо произнес: — Зажжём напоследок.
Погруженный в полумрак дождливой ночи Новый Арбат представлял собой жуткое зрелище. Затянутое грозовыми тучами небо освещали кривые разряды молний, вспыхивающие над пылающими городскими кварталами. Хлещущий с небес ливень гасил мелкие очаги огня, но был не в силах залить крупные пожары, пылающие внутри зданий. Вырывающиеся из окон многоэтажек длинные языки пламени трепетали на сильном ветру, мечущимися бликами освещая широкий проспект, захламленный разбитыми рекламными щитами, рухнувшими вывесками и множеством брошенных автомобилей. Более мелкий мусор разглядеть было невозможно, ибо проспект был заполнен бесконечной массой существ, некогда бывших людьми. Стотысячная толпа единым потоком текла по проспекту, издавая исступленный хрип, и звук этот сливался с топотом ног и шумом ливня в единый непрерывный низкий гул. Живое море обтекало замершие посреди улицы боевые машины и рвалось дальше, в поисках пищи. Запах человеческой плоти, исходящий от стальных коробок, дразнил страдающих от лютого голода мутантов, некоторые из них пытались царапать броню в попытке добраться до людей, в ужасе затаившихся внутри боевой техники. Но сталь не поддавалась, и голодное море текло дальше, к подъездам домов, из которых дразнящие запахи шли ещё сильнее. Там, в квартирах, укрылась пища, забаррикадировав двери и ощетинившись оружейными стволами. Те, кому не хватило места или времени, чтобы укрыться за надежной броней. Они будут отчаянно отбиваться, выпускать потоки пуль, бросать гранаты и бутылки с горючей смесью, лить пылающий бензин и взрывать лестницы… Но ни перебить, ни испугать владеющую городом шестимиллионную толпу, объединенную всепоглощающей жаждой плоти, они не смогут никогда. Кто-то из них выживет и на этот раз, и на следующий, и даже после, чтобы вот так же забиваться в стальные коробки и бетонные убежища при первых каплях дождя. И так будет происходить до тех пор, пока последний из них не будет сожран или не станет частью вечно голодного потока.
Бескрайняя толпа мутантов текла по проспекту вдоль длинного приземистого здания из стекла и бетона, на втором этаже которого, в разбитом пулеметной очередью окне, неподвижно стоял вооруженный человек в ОЗК и противогазе с замкнутым циклом. Человек молча смотрел вниз, на хрипящее от голода и ярости живое месиво, и месиво замечало его присутствие. Мутанты задирали головы, корчась в бешеном оскале, но заполучить столь близкую пищу были не в силах. Ибо в здании бушевал пожар. Первый этаж был охвачен огнем, источая густые клубы дыма из разбитых витрин, а ведущая на второй этаж лестница представляла собой один сплошной костер из шкафов и тысяч книг, выброшенных на ступени. У подножия лестницы, обезумев от ужаса, истошно кричал человек с простреленной голенью. В метре от него, надсадно хрипя, толпились мутанты, сверкая налитыми кровью глазами, и жадно тянули руки к добыче, но жар близкого пожара заставлял их отшатываться назад. Находящийся на грани помутнения человек пытался отползать от них ближе к огню, но пылающие за спиной языки пламени причиняли ему жестокие ожоги, и он кричал ещё сильнее, возвращаясь обратно. Одежда на нем раскалилась и плавилась, курясь легким дымком, дразня мутантов запахом жареной плоти.
В небе вновь сверкнула молния, отражаясь на лицевом щитке противогаза стоящего в окне человека, и порыв ветра хлестнул бойца дождевым потоком. Сотни капелек брызнули в разные стороны и быстро собрались в ручейки, многочисленными змейками потянувшиеся вниз по заляпанной кровью резиновой поверхности ОЗК. Человек ещё раз окинул взглядом хрипящее море голодных монстров, обтекающее разбросанную по проспекту бронетехнику, и направился в глубь здания, оставляя за собой след из красных капель. Рано или поздно дождь закончится, и мутанты вернутся в метро и канализацию. Те, кто сидит сейчас внутри боевых машин, не выпустят поредевшую разведгруппу из здания. И тогда настанет час принять последний бой. Впрочем, до этого надо ещё дожить. Если дождь будет идти до утра, то бойцы просто сгорят вместе с магазином, второй этаж которого вскоре загорится вслед за первым. Но ещё раньше в ребризерах закончится воздух, запаса которого осталось меньше чем на час. Но это уже никого не заботящая ерунда. Харитонов подошел к сидящим в углу людям и уселся рядом.
— Алексей Михайлович, дождь ещё идет? — встретил его вопросом доктор Иванов.
— Идёт, — ответил офицер. — Льёт как из ведра. — Он посмотрел на бойца с наскоро наложенной на голову повязкой, меланхолично чистящего автомат: — Краб, ты как?
— Нормально, — разведчик протер куском бинта затворную раму и придирчиво осмотрел пазы затвора. — Ветер в окна дует свежий. Полегчало. — Он вложил в затворную раму затвор и принялся собирать оружие. — Жаль, патронов мало.
— Ты можешь присоединиться к ним, если хочешь, — негромко произнес офицер. — Никто из нас не обидится. Может, ещё поживешь… если повезёт.
— Оскорбить хотите, товарищ капитан? — скривился боец, защелкивая крышку ствольной коробки.
— Извини, — Харитонов отвел взгляд и замолчал.
— Вон, Вячеслава Владимировича им лучше выдайте, — неторопливо предложил Краб. — Его они точно не убьют. Если не сгорим раньше.
— Боюсь, после того как они узнают, что антивируса у меня нет, моя судьба будет плачевной, — грустно усмехнулся учёный. — Если только мне не удастся убедить их отправиться на поиски формулы в Швецию. Хотя на самом деле я не уверен, что она вообще существует. Более того, скорее всего мне попросту никто не поверит. Сочтут за ложь или попытку сбежать.
— Что вообще произошло-то? — подал голос Шмель. — Откуда вся эта инфекция, мутанты, зараженные? Как так случилось? Неужели ничего нельзя сделать? Вы же говорили, что попали в Кремлевский бункер неделю назад, значит, вы как-то выжили посреди эпидемии без всяких ребризеров и скафандров двенадцать дней? Как вам удалось? Или это государственная тайна?
— Какие уж теперь тайны… — доктор Иванов печально улыбнулся. — Мне просто повезло. Я вирусолог, и когда из Израиля пришли первые сообщения об эпидемии, наверное, меньше всех представлял себе, что произойдет с миром в ближайшие четверо суток. Кому, как не мне, не знать, что никакой вирус не способен распространяться так быстро. Вирусам для жизнедеятельности необходимы живые клетки, чтобы действовать, они всегда должны находиться внутри живого организма. Вне носителя самые стойкие вирусы гибнут в течение суток. Поэтому, каким бы страшным ни был вирус, при правильно организованном карантине очаг эпидемии можно вполне успешно локализовать. Вирус передается от носителя к носителю хорошо известными способами, и если государство проявит твёрдость и решительность, любую эпидемию можно отсечь от страны, подвергшуюся заражению область поместить в карантин, начать изучение вируса и со временем его победить. Дело в том, что тогда ещё никто не знал, что эта инфекция — не вирус. Думаю, и сейчас мало кто знает. Потому что мало кому удалось выжить.
— И что же это за дрянь? — Харитонов покосился на вырывающиеся с лестницы языки пламени и клубы дыма, тянущиеся в расстрелянные окна. Центральную часть второго этажа медленно охватывал пожар. Скоро и здесь всё запылает. — И откуда возник слух об антивирусе?
— Вспышка эпидемии застала меня дома, — негромко произнес учёный. — К тому времени я был уже изрядно напуган и отправил всех домашних в новгородскую область, в деревню к родне, так как опасался, что крупный мегаполис более уязвим для вируса… — Он мгновение молчал. — Я ошибался. В тот день я только положил трубку после разговора с супругой, как телефон вновь зазвенел. Звонил доктор Йоханссон, шведский вирусолог из Варберга, с которым я познакомился около года назад на одном из международных научных симпозиумов. С тех пор мы поддерживали общение, однажды он даже приглашал меня посетить свой институт. Я весьма обрадовался его звонку, потому что на тот момент уже было известно, что Швеция охвачена эпидемией, и номер его телефона долгое время не отвечал. Я первым делом спросил, всё ли в порядке с ним и его близкими, но вместо ответа он велел мне слушать очень внимательно, потому что мобильная связь может прерваться в любую секунду.
Доктор Иванов поежился, стараясь не слышать доносящиеся с первого этажа истошные крики зараженного боевика, заживо зажаривающегося перед мутантами, и продолжил:
— Йоханссон сказал, что он знает, откуда пошла инфекция. Якобы за день до этого он встречал в аэропорту небольшой частный самолет, прибывший из Лондона. На его борту находилось всего два человека, пилот и пассажир. Пассажиром был доктор Вильман, профессор израильского биологического института в городе Нес-Циона. Вильман — известный ученый с мировым именем, признанный специалист в области микробиологии, вирусологии и не только, он ученик самого Кугельштайна, нобелевского лауреата по медицине, бесследно исчезнувшего при загадочных обстоятельствах два года назад. А институт в Нес-Ционе занимался разработкой генетического оружия. Израильтяне пытались создать нечто, что уничтожало бы исключительно арабов, не причиняя вреда евреям. Это действительно так, разрозненная информация об этих исследованиях периодически просачивалась в СМИ. И Йоханссон заявил, что именно Вильман создал и выпустил на свободу инфекционный агент, убивающий людей по всему миру. И что у Вильмана был с собой кейс-контейнер с антивирусом и формулой его производства, а это значит, что противостоять эпидемии всё-таки можно.
Учёный скользнул взглядом по притихшему Крабу, поспешно отвел глаза и тяжело вздохнул:
— В тот момент я не поверил Йоханссону. Швеция гибла, охваченная эпидемией, миллионы людей умирали в считаные минуты, а он постоянно издавал издевательские смешки и вёл себя слишком спокойно. Я подумал, что он подвергся заражению и помутился рассудком, что я разговариваю с сумасшедшим, несущим предсмертный бред. Тем более что он поздравил меня с тем, что я являюсь счастливым обладателем скафандра биологической защиты последнего поколения, который он подарил мне, когда я посещал его институт. Йоханссон заявил, что предвидел эпидемию уже тогда, и порекомендовал мне незамедлительно облачиться в его подарок. Тогда я и решил, что он сошел с ума. Я спросил его, почему он так уверен, что его скафандр защитит меня, ведь этот костюм не имеет замкнутого дыхательного цикла. На что он ответил, что для спасения иметь замкнутый цикл не обязательно. Вирус распространяется вместе с влагой, и если дыхательный фильтр имеет высокую гигроскопичность и определенные параметры фильтрующих мембран, то это обезопасит владельца скафандра от заражения и без систем замкнутого дыхательного цикла. Главное тщательно следить за степенью сухости адсорбента и вовремя просушивать его или производить замену. И что подаренный мне скафандр именно такой. Йоханссон начал рассказывать мне подробности о механизме действия инфекции, и я не стал его перебивать, хотя считал его слова бредом сумасшедшего. В тот момент мне казалось, что я облегчаю страдания умирающего тем, что он проводит свои последние минуты не в полном одиночестве. Потом связь прервалась на полуслове, и больше номер Йоханссона не отвечал.
Иванов сделал паузу, вспоминая события тех дней. На улице вновь сверкнула молния, и удар грома заставил ученого вздрогнуть, выводя доктора наук из задумчивого оцепенения.
— Я сразу же стал звонить домашним, но их номера не отвечали. Меня охватил страх за своих близких, и я решил бросить всё и немедленно отправляться к ним. Я бросился собирать дорожную сумку… — Он закрыл глаза. — Внезапно прямо на моих глазах начался жуткий кошмар, о котором пять минут назад мне с нездоровым хихиканьем рассказывал Йоханссон. Из окна я видел, как десятки машин теряют управление и врезаются в дома, в столбы, друг в друга, вылетают на пешеходную часть и сбивают бегущих по тротуарам прохожих. Как люди роняют зонты и падают, содрогаясь в конвульсиях и задыхаясь брызжущей изо рта кровавой пеной. Как многие из них вскакивают с налитыми кровью глазами и с безумной яростью набрасываются на других, вгрызаясь в человеческую плоть… Как в окне квартиры напротив с жалобным криком бьются дети, в паническом ужасе пытаясь спастись от бросающейся на них с кухонным молотком матери, рот которой испачкан свежей кровью… Как улицы заполняются обезумевшей кровожадной толпой, преследующей убегающих людей…
Учёный вновь испустил тяжелый вздох, но на этот раз умолкать не стал:
— Я достал скафандр Йоханссона и надел его. В первую секунду я хотел выбраться из дома и добраться до НИИ, где работаю, но не смог этого сделать. Едва я вышел из подъезда, на меня набросилась толпа мутантов. Мне удалось избежать смерти буквально чудом: я успел добежать до квартиры и запереть дверь перед носом у преследователей. Они ломились в квартиру весь день до самой ночи, стуча по железной поверхности двери какими-то тяжелыми предметами. Потом дождь прекратился, и мутанты ушли. Я долго сидел в квартире, боясь выходить за порог, но вскоре меня начала мучить жажда, а снять шлем скафандра ради глотка воды означало неминуемое заражение. И тогда я решился на вторую попытку. На улице возле подъезда было пусто, и я побежал к своей машине. Но выехать со двора не смог — все выезды оказались забиты столкнувшимися автомобилями. Я вышел из машины, и в этот момент на меня напало зверьё. Крысы, кошки, вороны и даже голуби бросались на меня со всех сторон, угрожая прорвать скафандр, я запаниковал и побежал прочь, не разбирая дороги. Животные гнали меня до дверей какого-то общественного здания, за которыми я и скрылся. Прорваться за мной они не смогли, и погоня прекратилась. Оказалось, что я забежал в холл фитнес-центра, расположенного неподалеку от моего дома. Как мне тогда показалось, он был пуст, и я решил осмотреться, памятуя, что одно время посещал это заведение. В фитнес-центре царил разгром, на полу и стенах виднелись кровавые отпечатки и брызги, всюду валялась одежда, спортивный инвентарь и документация, но ни живых людей, ни мутантов я не встретил. В раздевалках я отыскал сауны, которые, к счастью, не были отключены. Благодаря этому мне и удалось выжить в течение двенадцати дней.
— Вы жили в сауне? — удивился Шмель. — Двенадцать суток? И даже не пытались выбраться?
— Почему же не пытался, — глухо ответил доктор Иванов, глядя, как порывы сильного ветра забрасывают в расстрелянные окна магазина ливневые потоки и таскают разбросанные по полу книги. — Я регулярно выходил из сауны за водой и пищей. Поначалу я планировал перемещаться от здания к зданию, но первый же подобный эксперимент едва не стоил мне жизни. В городе царили хаос, вакханалия и мародерство, отовсюду гремели выстрелы, слышались крики и даже взрывы. Какие-то люди заметили мой скафандр и погнались за мной, паля в воздух и требуя, чтобы я отдал им снаряжение. Бегаю я плохо, и меня неминуемо бы поймали, но в этот момент вновь начался дождь, и на улицу из канализационных люков хлынули мутанты. Мои преследователи бросились бежать, я рванулся к фитнес-центру, мутанты ринулись за всеми сразу. Спасло меня то, что я успел добежать до раздевалок, запер двери и забаррикадировал их опрокинутыми одежными шкафчиками. Мутанты ломились в раздевалки, а я сидел в сауне, ожидая скорой смерти. Но монстры, видимо, учуяли другую добычу и вскоре ушли. Когда жажда стала нестерпимой, я рискнул разобрать баррикаду и вышел из раздевалок. В фитнес-центре имелся бар, он был сильно разгромлен, почти все продукты питания оказались съеденными или сильно надкусанными, но холодильник с водами не пострадал и даже не потерял работоспособность. Кроме того, мне удалось найти немного съестного в пластиковых упаковках, эти продукты оказались нетронутыми. Я отыскал, откуда управляется сауна, и попытался настроить её так, чтобы воздух внутри был максимально сухим. Потом я снял гермошлем и впервые утолил голод и жажду. Признаюсь, было очень страшно. Слова Йоханссона постоянно всплывали в памяти, и мне казалось, что с минуты на минуту я начну мутировать. Но всё обошлось. С тех пор я жил в сауне, периодически выбираясь за едой и питьём.
— Как же вы оказались в кремлевском бункере? — спросил Харитонов, косясь на распространяющийся по второму этажу пожар. Минут через пять придется переместиться из этого угла ближе к разбитым окнам, где пол залит бьющим в расстрелянные витрины ливнем.
— Не было счастья, да несчастье помогло, — грустно изрёк учёный. — С момента начала эпидемии дожди шли очень часто, и всякий раз на улицы выплескивались тысячи мутантов. Они постоянно врывались в фитнес-центр, бегали по помещениям и ломились в раздевалки. Я даже приноровился сливать бензин из брошенных у входа автомобилей и с первыми каплями дождя поджигать крыльцо у входа, чтобы отвадить монстров от своего убежища. Когда дождей не было, вокруг грохотала стрельба, слышался визг покрышек, рёв моторов, взрывы, крики… Заразившиеся люди штурмовали магазины и рестораны и всё подряд, убивая друг друга ради еды, воды, снаряжения, а подчас просто из злобы и граничащего с маниакальным безумием отчаяния. На улице отныне царит закон джунглей… Ни один из известных мне телефонных номеров не отвечал, через пару дней телефон и вовсе перестал видеть сеть, хоть я исправно заряжал его от найденного в одном из офисов фитнес-центра зарядного устройства. В общем, я так никуда и не пошел, потому что не знал, куда же идти. Было совершенно ясно, что в одиночку, в столь приметном скафандре, без оружия, я далеко не уйду. Если не убьют зараженные и не растерзают мутанты, то взбесившиеся животные прокусят скафандр… Мне казалось, что с течением времени зараженные мутируют полностью или большей частью, и тогда передвигаться по городу станет менее опасно. Но время шло, а зараженных меньше не становилось. В конце концов, у меня закончилась еда, и выбираться всё же пришлось. Я решил, что попытаюсь добраться до ближайшего магазина, чтобы запастись припасами, а уже после этого буду думать, что делать дальше. Чтобы снизить риск быть обнаруженным зараженными, к магазину я пошел ночью, сразу после дождя. Но это мне не помогло. Оказалось, что много кто размышлял точно так же, и, едва войдя в магазин, я попался на глаза мародерам. За мной погнались не меньше десятка вооруженных людей, я выбежал на улицу, но они начали стрелять, и я запаниковал…
Доктор Иванов вяло развел руками, бросая на разведчиков виноватый взгляд:
— Я человек гражданский, в армии не служил, сражаться мне приходилось только с вирусами… Оружия у меня не было… А если бы и было, то, признаться, управляться с ним мне на практике не доводилось… Я испугался. Спрятался за какую-то машину, где меня и нашли зараженные. Меня схватили, выволокли на дорогу и хотели убить сразу, но кто-то сказал, что сначала с меня надо снять скафандр, и только потом убивать. Ему возразили, что скафандр никому из них теперь не нужен. Между мародерами возникла словесная перепалка, один из них направил ружьё мне в грудь, но в этот миг вокруг загремели выстрелы, брызнула кровь, мародера отбросило в сторону, и я упал на асфальт, спасаясь от свистящих повсюду пуль. Несколько секунд продолжалась стрельба, потом всё стихло, меня подняли и поставили на ноги. Мародеры оказались мертвы, а передо мной стояли вооруженные до зубов люди в камуфляже и масках, оставляющих открытыми только глаза. Они и отвели меня в бункер.
— Так просто? — без всяких эмоций уточнил Харитонов, глядя в разбитую витрину на поток мутантов, штурмующий одно из зданий на противоположной стороне улицы. — Взяли и отвели?
— Там всё было непросто, — устало возразил учёный. — Они довели меня по каким-то подземным тоннелям к какому-то огромному люку, вмонтированному в бетонную стену, после чего дали рацию, сказали вызвать «Лидера» и ушли. Я очень испугался, оставшись один, в темноте, посреди кишащего мутантами подземелья, и так кричал в эту рацию, что меня, наверное, услышали без всякой радиосвязи. Люк открылся, и меня впустили внутрь. И в бункере, кстати, мне тоже сначала не поверили. Правда, позже господин «Лидер» сказал, что он связался с этим отрядом, и они выразили готовность проводить меня в Раменки… вместе с вами.
— Значит, спецгруппа, которой нет, всё-таки есть, — усмехнулся офицер. — «Лидер» решил воспользоваться старой истиной: лучше недоговорить, чем солгать. Вячеслав Владимирович, что хоть это за люди были-то?
— Не знаю, — вздохнул доктор Иванов. — Я даже не знаю, сколько их всего. Я постоянно видел четыре-пять человек, но по их поведению и анализу происходящего было ясно, что их больше. Они все были… — учёный запнулся, подбирая определение, — очень странными. Бросалось в глаза, что все они очень высокого роста и крепкого телосложения, и цвет глаз у них был весьма редкий… больше серебряный, нежели серый. Я почти не слышал их голосов, между собой они почти не разговаривали, а те немногие фразы, что долетали до меня, имели совершенно несовременную лексику. Единственный, кто со мной говорил, был их командир, но и тот был крайне немногословен. И, пожалуй, ещё более странен, чем его подчиненные.
— Ещё выше и с налитыми кровью глазами? — ухмыльнулся Шмель.
— Роста он был вполне обычного, единственный из всех, — возразил учёный. — Хотя здоровьем не обижен, это было видно сразу. Но вот его глаза… — он на мгновение замолчал.
— Что, правда кровавые?! — Шмель невольно отпрянул.
— Нет, мутантом он не был, — успокоил бойца доктор Иванов. — Но, полагаю, заражение как-то сказалось на его глазах. Они меняли цвет. Когда я увидел его впервые, они были карими. Позже я заметил, что если он достаточно долго говорил о чем-то со своими соратниками, они становились зелеными, но стоило ему обратиться ко мне, его глаза, если можно так выразиться, коричневели на глазах. Кроме этого, он был младше меня лет на пятнадцать, но рядом с ним меня не покидало ощущение, что это я младше его лет на пятьдесят. И вообще, находиться рядом с ним долго было… эээ… некомфортно. У меня начинала болеть голова и появлялась слабость в ногах. Он словно замечал это, и всякий раз бросал на меня пронзительный взгляд и отходил на несколько шагов. Через пару секунд мне становилось легче. Я даже подумал, что всё-таки заразился и это начинается мутация, но судорог не было. В общем, перенервничал я изрядно… И имя его, прямо скажем, спокойствия мне не добавляло. Подчиненные звали его «Тринадцатый». Это слово уже само по себе подразумевает печальный исход.
— «Тринадцатый»? — поднял брови капитан. — Такой, здоровый, под сотню весом, рост метр восемьдесят, с тяжёлым взглядом, злобной физиономией и юмором законченного маньяка-убийцы?
— Ну… — замешкался учёный. — Они все были в масках, лиц я не видел… Но, в целом, ваше описание подходит. По крайней мере, один раз он точно пошутил весьма жутко! Когда они оставили меня возле входа в бункер, он велел мне вести себя хорошо, никуда не уходить и при случае вернуть рацию! И растворился во мраке.
— И как? — офицер спрятал ухмылку. — Вернули?
— Кого? — не понял доктор Иванов.
— Рацию.
— Эээ… — опешил учёный. — Нет… я же сказал, что я их больше не видел… А в бункере о них, судя по всему, никто даже и не слышал… Та рация у меня с собой, господин «Лидер» сначала забрал её, но перед знакомством с вами вернул, и его специалисты даже подключили её к переговорному устройству моего скафандра.
— Да, «Лидеру» она не пригодилась, — усмехнулся капитан. — Ваши загадочные друзья сделали так, что пользоваться ею можно только на одной-единственной частоте, которая, как выяснилось, прослушивается всеми подряд. Вот он и отдал её вам. Специально, чтобы я не захотел уйти на другую частоту. Ведь это означало бы потерю связи с вами. А в кишащих мутантами тоннелях, как вы заметили, любая секунда промедления может стоить жизни.
— Что же мне с ней делать? — нахмурился доктор Иванов. — Может, выбросить?
— Теперь это ничего не изменит, — хмыкнул Харитонов. — Лучше попробуйте вернуть её владельцу.
— Как это? — изумился учёный. — Боюсь, я не понимаю…
— Выйдите в эфир и вызовите Тринадцатого, — флегматично пожал плечами офицер. — Скажите, что вы доктор Иванов, что находитесь здесь и готовы вернуть ему рацию.
Разведчики переглянулись, торопливо пряча ухмылки, но учёный принял всё за чистую монету. Он нащупал рукой футляр с рацией, включил её и на полном серьёзе заявил:
— Я доктор Иванов, вызываю Тринадцатого! Я доктор Иванов, вызываю Тринадцатого! — Учёный сделал паузу, ему, разумеется, никто не ответил, и он продолжил: — Тринадцатый, ответьте доктору Иванову! Я нахожусь на Новом Арбате, в книжном магазине! У меня ваша рация, я хочу её вернуть…
Он осёкся, глядя на лениво ржущих разведчиков, и понял, что над ним подшутили.
— Это не смешно, господа, — укоризненно заявил учёный. — Особенно в сложившейся ситуации.
— В сложившейся ситуации почему не посмеяться, — произнес Харитонов, поднимаясь. — Когда ещё доведётся… Вставайте, Вячеслав Владимирович, надо перебраться ближе к крайним окнам. — Он кивнул на охваченные огнем книжные полки, пылающие в десяти шагах. — Пламя подбирается, становится слишком жарко, а там пол дождем заливает, не сразу загорится.
Четыре человека, двое в ОЗК, один в гражданском оранжевом скафандре и один в рваном камуфляже, с забинтованной окровавленными бинтами головой, неторопливо шли по второму этажу магазина, удаляясь от разгорающегося пожара в дальний угол помещения. Люди не торопились, ибо торопиться было некуда. Отсюда, из этого угла, путь лежал либо в бушующее пламя, либо к голодному морю мутантов, злобно хрипящему под расстрелянными окнами. Добравшись до края торгового зала, люди уселись между книжными шкафами и положили рядом с собой приготовленное к последнему бою оружие. Харитонов откинулся на стеллаж и закрыл глаза. Теперь остается только ждать. Сгорит ли здание в огне, или зараженные пойдут на штурм после дождя — в любом случае, сдаваться никто не собирается, пока же можно просто отдохнуть.
— Вячеслав Владимирович, — услышал он голос Краба. — А как вас впустили в кремлевский бункер? Как они не побоялись открыть люк? А если бы вы несли на себе заражение?
— Я его на себе и нёс, — ответил учёный. — Точнее, на поверхности своего скафандра. Но я рассказал им по рации, что знаю, как сопротивляться заражению, и могу сообщить им об антивирусе. Поэтому меня и впустили. После того, как я перечислил, какие меры предосторожности следует принять перед открытием люка.
— И всё равно странно, что вас впустили, — не согласился Краб. — Могли бы выслушать и всё равно не впустить.
— Ничего странного, — неторопливо произнес Харитонов, открывая глаза. — В кремлевском бункере нет ученых, там расположен командный пункт, по сути, не основной. Он предназначен для того, чтобы высшее руководство страны могло укрыться там в случае чего очень быстро. А вот под Раменками устроен целый город, ты сам видел. Там есть и лаборатории, и ученые, мне замдиректора ФСБ лично об этом сказал, когда отправлял нас на задание. Короче говоря, «Лидер» и его компания поняли из слов Вячеслава Владимировича не больше, чем мы с тобой. А то и меньше, учитывая, что разговор шел по рации и в любой момент его могли найти и сожрать мутанты. Вот «Лидер» и пошел на риск. Кто знает, вдруг он в этот момент спасает мир?! К тому же, сто процентов, он знал, что эта частота прослушивается зараженными, и это ускорило принятие решения. Мне вот интересно, этот Тринадцатый, он специально всё устроил так, чтобы никто не смог сменить частоту и у «Лидера» было больше желания впустить доктора, или это у него случайно получилось…
— Вообще, если быть точным, господин «Лидер» получил от меня ценнейшую информацию, — уточнил доктор Иванов. — Благодаря которой кремлевский бункер не обречен на неизбежную гибель. И я искренне надеюсь, что он передал её обитателям других бункеров.
— Это вряд ли, — безразличным тоном усомнился капитан. — Связь между бункерами нарушена, мутанты порвали кабели, они роют норы к рекам, чтобы запустить воду в метро и в тоннели.
— В этом и кроется главная опасность! — воскликнул учёный. — В воде! И об этом почти никто не знает! Дело в том, что доктор Вильман оказался маньяком, фашиствующим нацистом, исповедующим идеи тотального геноцида. Он задумал очистить планету от так называемых низших рас и вообще всех, кто не является истинным арийцем. Для чего и создал совершенно новую, доселе неизвестную науке инфекцию, уничтожить которую невозможно. Это не вирус! Вирусы не распространяются так быстро и не размножаются вне организма-носителя! Доктор Йоханссон сообщил мне, что штамм Вильмана размножается и распространяется с невероятной скоростью, и естественной средой для него является влага. Любая влага, как я уже говорил ранее: вода, сок растений, кровь живых организмов, туман, влажный ветер и даже снег! Штамм гибнет при температуре в сто сорок четыре градуса по Цельсию, нагреть до такого состояния всю планету невозможно! Находясь в своей естественной среде — в воде — штамм способен выдержать тридцать минут кипячения! Вы понимаете?! Вода есть везде! Она присутствует всюду, и всюду присутствует штамм Вильмана! Он просачивается даже в подземные воды!
— Не может быть! — невольно воскликнул капитан. — Подземные бункера имеют автономный запас питьевой воды. На крупных объектах резервов может хватить на срок до шести месяцев… Но техническую воду обычно качают из скважин!
— Вот именно, — подтвердил доктор Иванов. — Вскоре все они подвергнутся заражению, если уже не подверглись! Более того, инфекционный агент впадает в спячку только в условиях почти полного отсутствия влажности. Безопасной может считаться относительная влажность воздуха менее пяти процентов, при влажности в десять процентов штамм уже активен и передается воздушно-капельным путем, при влажности в двадцать процентов избежать заражения невозможно. Нормальная влажность воздуха в обычный летний день, без дождя — пятьдесят процентов. Это ураганная скорость распространения штамма Вильмана. Поэтому эпидемия вспыхивала внезапно, средь бела дня и сразу на огромных территориях. Дождь тут ни при чём. Он влияет лишь на активность мутантов. Для того чтобы обезопасить себя от вируса, необходимо находиться в герметичном помещении с абсолютно контролируемой подачей воздуха, подвергнутого высокотемпературной обработке. Побывавшие в условиях заражения предметы и снаряжение также должны подвергаться термообработке, а при невозможности таковой — обработке агрессивными кислотами или щелочами, причем слабые растворы тут не помогут, ибо штамм способен выживать в таких условиях. Причем в этом случае необходимо проводить тщательное обеспылевание, потому что в пыли может находиться впавший в спячку штамм Вильмана!
— Тогда все обречены, — вяло фыркнул Харитонов, вновь опираясь спиной на стеллаж. — Никто не знает об этом. Да и не обеспечить таких условий.
— Если действовать грамотно, то это не есть неразрешимая проблема, — возразил учёный. — Низкую влажность можно поддерживать с помощью гигроскопичных веществ. Самый простой адсорбент — силикагель. Он достаточно прост в производстве, не говоря о том, что его в больших количествах можно много где отыскать. Он инертен, биологически безвреден, пожаробезопасен и легко восстанавливает свои свойства, если поглотил слишком много влаги. Достаточно прожарить его при температуре до двухсот градусов по Цельсию, и он вновь готов к применению. Есть и другие способы, аналоги той же сауны, хотя бы, если необходимо действовать быстро. Что-то можно подвергнуть термообработке, что-то — химическому воздействию. Перед входом в основное убежище создать несколько помещений для обеззараживания: первичной очистки, термообработки, помещение для снятия скафандров и так далее. Пищу необходимо подвергать кипячению более тридцати минут, воду для питья можно получать путем несложного усовершенствования процесса термокомпрессионной дистилляции, где газообразное тело нагревать до отметки в сто пятьдесят градусов по Цельсию. До такой же температуры нагревать предназначенный для дыхания воздух, добиваясь гибели штамма, потом охлаждать и подавать в убежище через контрольную камеру, оборудованную высокочувствительным гигрометром. Внутри самого убежища регулярно производить обеспылевание. Выжить можно, если предупредить людей!
— Ну, мы-то точно уже никого не предупредим, — с иронией произнес капитан. — Вся надежда на «Лидера». Кстати, Вячеслав Владимирович, пока не забыл — а почему в Швеции люди умирают? Если этот чокнутый фашист сделал свою заразу так, чтобы она оставила на земле только истинных арийцев? Ну, мы-то ладно, нас они ещё в сорок первом считали грязными азиатами. А шведы-то почему мрут, они же вроде арийцы? Или они тоже в чём-то провинились?
— Алексей Михайлович, бросьте, о каких арийцах вы говорите?! — отмахнулся доктор Иванов. — Их давно не существует, это миф! Последние арии растворились в прочих нациях сотни лет назад. Россказни о чистоте крови — не более чем пропаганда неонацистов, которые даже во сне выдают желаемое за действительное! Этому сумасшедшему маньяку Вильману попросту неоткуда было взять так называемую «чистую» ДНК. Наверняка он взял за эталон свою собственную, ведь все нацисты считают именно себя самым чистым, самым правильным и самым образцовым! Но всё это бред настолько очевидный, что даже Вильман не мог не осознавать этого! Недаром он заранее создал антивирус и всюду носит его с собой! Сами посудите, зачем антивирус «истинному арийцу», если инфекция ему не страшна? Он просто боится стать жертвой собственного детища, вот вам и ответ! Он безумен и видит грязнокровок во всех, кто не кричит «Зиг хайль», и я не удивлюсь, если и в тех, кто кричит, тоже! Он задумал уничтожить всё человечество поголовно и любую смерть будет оправдывать расовой нечистотой. Такие, как он, всегда найдут оправдание своим кровавым преступлениям! Они упиваются ими!
— Неужели ничего нельзя сделать? — вскинулся Краб. — Разве нельзя снарядить экспедицию, добраться до этого Вильмана и отобрать у него формулу антивируса? Спасти миллионы людей!
— Я искренне надеялся, что мне удастся убедить президента организовать такую экспедицию, — вздохнул учёный. — Даже несмотря на то, что я понятия не имею, где искать Вильмана. Но можно было хотя бы попытаться! Начать с поисков Йоханссона, опросить выживших! Поэтому я сразу согласился рискнуть жизнью ещё раз и покинул бункер, чтобы добраться до того места, где находится президент и правительство. Жаль, что нам это не удалось.
— А вы расскажите об этом всем! — не желал сдаваться Краб. — По рации! Зараженные нас услышат, может, услышит ещё кто-нибудь! Люди расскажут друг другу, вдруг кто-нибудь одумается и захочет помочь вам!
— Краб, вот ты осаждаешь кремлевский бункер потому, что там засели жирные чинуши, и спокойно живут себе, — меланхолично забубнил капитан, стирая капли воды с лицевого щитка противогаза. — В то время как твои дети умерли от эпидемии, твоя жена стала мутантом, и ты убил её, потому что она хотела тебя сожрать, а сам ты заражен и со дня на день должен мутировать. И тут ты получаешь радиоперехват, что в бункере есть учёный с антивирусом, которого жирные чинуши собираются переправить в другой бункер, где чинуши ещё жирнее. Ты, мягко говоря, немного не доверяешь своему любимому правительству и бросаешься в погоню за антивирусом. И блокируешь тех, кто его тащит жирным чинушам, в каком-то магазине. Если бы не дождь и бесконечная орава мутантов, ты уже заполучил бы этого ученого, а так тебе приходится сидеть внутри бэхи и ждать, когда эти твари расползутся по метро. Возможно даже, ты через триплекс наблюдаешь за мутантами и узнаешь среди них родню, друзей или знакомых. И тут к тебе по рации взывают те, кого ты пасёшь возле долбаного магазина, и начинают рассказывать благородную историю о том, как ты можешь помочь им спасти мир. Для этого ты всего-то должен не мешать им добираться до жирных чинуш, или и вовсе прямо сейчас, пока ещё не мутировал, рвануть в Швецию, на поиски какого-то фашиста, которого ты никогда не видел, и даже не знаешь, существует ли он на самом деле. Не говоря уже о том, что ты ни хрена не разумеешь ни по-шведски, ни по-фашистски. Скажи, ты в это поверишь?
— Не знаю… — разведчик сник. — Но надо хотя бы попытаться! Вдруг они поверят! Пусть без нас, пусть сами едут в эту Швецию, пусть даже без всяких там президентов! Берут Вячеслава Владимировича и едут! Они же ничего не теряют! Зато так у них появляется шанс выжить!
— Ты оптимист, — капитан безразлично пожал плечами. — Я бы не поверил.
— Молодой человек прав! — заявил доктор Иванов. — Надо хотя бы попытаться! — Он потянулся за рацией. — Я обращусь ко всем, кто меня услышит, и призову организовать экспедицию!
— Рацию сначала верни, — раздался спокойный голос.
От неожиданности Харитонов подпрыгнул, опрокидывая книжный шкаф. Разведчики вскочили и замерли, понимая, что взяться за оружие им не успеть. Их взяли в полукольцо не меньше десятка хорошо экипированных бойцов в масках, с пулеметами наперевес. Неподвижные двухметровые широкоплечие фигуры в отбрасываемых близким пожаром тенях выглядели зловеще, и «Печенеги» в их руках смотрелись, словно детские игрушечные копии. Как и откуда столько вооруженных бойцов могли взяться в трех шагах от него, капитан не понимал, ведь он постоянно поглядывал то на приближающийся пожар, то на разбитые окна… Зато командира неизвестной боевой группы Харитонов узнал сразу.
— Г… — доктор Иванов поперхнулся. — Господин Тринадцатый… здравствуйте…
— Господин ждёт тебя под Раменками, — лишенным эмоций голосом ответил стоящий ближе всех боец. Единственный, кто не был двухметровым и у кого вместо пулемета на груди висел АКМСЛ [5]с прикрученным к стволу ПБС-1. [6]— Я пришел за своей рацией. — Он протянул руку в требовательном жесте. — Молодец, что сохранил.
— Что? — опешил учёный. — Ах, да-да, конечно! — Он засуетился, расстегивая липучки, запечатывающие карман с рацией, и вытащил её наружу. Рация оказалась соединена со скафандром проводом, тянущимся из кармана, и доктор Иванов поспешно выдернул штекер. — Как вы здесь оказались? — учёный отдал рацию владельцу.
— Ты вышел в эфир и назвал адрес, — невозмутимо ответил тот, пряча рацию в один из подсумков.
— Эээ… ну, разумеется! — спохватился учёный. — Я имею в виду, тут пожар… как вы вошли?
— Со знанием дела, — объяснил Тринадцатый и обернулся к Харитонову. — А ты, старлей, как я вижу, всё такой же двоечник, как и раньше. Капитана-то хоть дали? Пора вроде.
— Дали, — хмуро подтвердил Харитонов, окидывая взглядом группу Тринадцатого. Все без противогазов, хоть и в водоотталкивающем снаряжении. Значит, заражены. А если заражены, то вряд ли они всё ещё подчиняются командованию. Скорее всего, группа Тринадцатого действует заодно с остальными зараженными, или вообще сама по себе… Но экипированы они так, что позавидуешь. Некоторые элементы их снаряжения он вообще видел впервые. Как они сюда вошли? Как они вообще дошли до этого здания?!! Там, за окнами, течет бесконечное море мутантов!
— Покусали, — Тринадцатый внимательно смотрел на Краба. — Час назад. Десять укусов. Так?
— Одиннадцать, — Краб понурился, но глаза не опустил. — Пятьдесят шесть минут прошло…
— Кровь запеклась, раны ноют, ходить больно, — не столько спросил, сколько заявил инструктор.
— Так точно, — Краб смотрел на него, словно удав на кролика.
— Иди, у окна постой, — неожиданно велел ему Тринадцатый. — Под дождем. Шагом марш!
Краб безропотно захромал к раздолбанным витринам и остановился у края, щурясь от бьющего в лицо ливня. Никто из бойцов Тринадцатого на него даже не посмотрел, словно нахождение у себя в тылу человека с пистолетом в кобуре их абсолютно не волновало.
— Что ты тут делаешь, капитан? — поинтересовался инструктор у Харитонова, и капитан сразу же вспомнил этот тон. Именно так тогда, в учебном центре, Тринадцатый задавал вопросы, принимая зачеты и нормативы. И сейчас он будто заранее знал ответ, экзаменуя нерадивого ученика. Значит, инструктор всё-таки работает сам на себя, иначе не сформулировал бы вопрос именно так.
— Группе поставлена задача доставить доктора Иванова из кремлевского бункера в командный центр к президенту, — хмуро доложил капитан, глядя на направленные в его сторону пулеметные стволы. — В ходе выполнения задания группа понесла тяжёлые потери и оказалась блокирована противником. Боеприпасов нет. Связи нет. Шансов тоже. — Лицо офицера исказила гримаса ненависти: — «Лидер», крыса тыловая, откупился нами! Подохну и с того света за ним приду!
— Каждый сам куёт свою судьбу, — туманно изрёк инструктор. — И сам отвечает за то, что там понаковал. Думаю, твоё явление за ним с того или иного света особого смысла не имеет. — И совершенно неожиданно спросил: — Помощь нужна?
Никак не ожидавший такого поворота Харитонов в первую секунду подумал, что инструктор издевается над ним, но взгляд Тринадцатого не выражал никаких эмоций.
— У нас воздуха осталось всего ничего, — невпопад ляпнул капитан, ожидая подвоха.
— Успеешь, — всё тем же ничего не выражающим тоном ответил инструктор и повысил голос: — Эй, боец! Возвращайся сюда, хватит купаться, ты уже здоров.
Промокший до нитки Краб поспешно отошел от разбитых окон и вернулся обратно. Было несложно заметить, что он больше не хромает и двигается вполне уверенно.
— Не болит? — поинтересовался Тринадцатый.
— Никак нет, — изумленно ответил Краб, ощупывая укусы на ногах. — Ранки уменьшились!
— Мёртвая Вода, — пожал плечами инструктор. — Обычное дело для затягивания ран.
— Что, простите? — заинтересованно подался вперед доктор Иванов. — Как вы сказали?
— Тебе что, бабушка в детстве сказок не рассказывала? — насмешливо хмыкнул Тринадцатый.
— Сказки?.. — не понимающе нахмурился доктор Иванов. — Боюсь, я не понимаю, о чём вы…
— Мёртвая Вода есть в сказках! — заявил Краб. — Ей на раны плескали, и раны затягивались!
— Что?.. — учёный с тревогой переводил взгляд с инструктора на Краба и обратно, явно подозревая их в крайне нездоровом психическом состоянии и опасаясь агрессии или немедленной мутации.
— Не обращай внимания, — с полным безразличием в голосе посоветовал ему Тринадцатый. — Это сказки для детей. Русские народные. Тебе не понять. Не трать время. — Он кивнул Харитонову на Краба: — Этого бойца я заберу. Всё равно президент и компания будут ему не рады. Боец! — инструктор обернулся к Крабу: — Пойдешь с нами.
— А как же они? — Краб растерянно посмотрел на капитана, Шмеля и ученого.
— Они поедут к президенту и продолжат спасать мир без тебя, — ответил инструктор.
— Тогда ладно, — согласился Краб. — А они точно доберутся до Раменок?
— Точно, — Тринадцатый перевел взгляд на Харитонова: — БМП ещё не разучился водить?
— Не разучился, — буркнул тот. — У вас есть лишняя БМП?
— У них есть, — Тринадцатый указал в сторону улицы. — Тебе «двойку» или «тройку»? Там обе.
— «Двойку», — Харитонов пытался понять, разговор идет всерьёз или это всё-таки издёвка. — Меня в училище на «двойке» готовили. С тех пор «тройку» сам водил только раз, да и то по полигону.
— «Тройку» водить легче, — произнес Тринадцатый. — И приятнее. Но самая хорошая машина та, которую знаешь, так что будет тебе «двойка». Идём.
Его бойцы одновременно отступили назад, скрываясь за книжными стеллажами, и капитан оценил уровень слаженности незнакомой группы: одна секунда, и вокруг пусто, лишь инструктор неторопливо и бесшумно двигается к раздолбанным окнам. Как он умудряется поддерживать такую дисциплину и сосредоточенность среди личного состава, когда они все заражены? Ведь любой из них может мутировать в любую секунду, да многим, если не всем, на их месте было бы на всё плевать, как тем зараженным, что осадили магазин… А эти невозмутимы, как гранитные статуи. Откуда вообще они взялись, интересно? В учебном центре такого количества высоких бойцов точно не было. Наверное, инструктора перевели оттуда в какое-то другое подразделение. Может быть, это президентская гвардия? Её создали несколько лет назад, но у Харитонова служили там несколько знакомых, и они никогда не рассказывали ничего о подобных группах, в которые бы набирали исключительно двухметровых здоровяков. Может, соблюдали режим секретности…
Капитан заспешил следом за инструктором, который уже стоял на россыпях стеклянных осколков в одном из разбитых окон. Харитонов поравнялся с Тринадцатым и остановился. Порыв ветра немедленно хлестнул его ливневой плетью, и по лицевому щитку противогаза побежали тонкие струйки. Капитан скосил глаза на инструктора. Тот был неподвижен и беспристрастно разглядывал море мутантов, плещущееся внизу. Несколько десятков монстров окружили БМП, стоящую напротив магазина, и бестолково колотили чем попало по броне. Вокруг, сколько хватало глаз, бегали неорганизованные толпы из тысяч мутантов. Они лезли в окна первых этажей, ломились в двери, разбивали витрины, осыпая себя и своих соседей битым стеклом, и беспрестанно искали пищу. Монстры чувствовали присутствие сотен зараженных, укрывшихся от дождя в близлежащих домах, и стремились добраться до них. Зараженные прекрасно знали об этом, и потому не только баррикадировали двери, но и старались преграждать мутантам путь огненными завесами. На нижних этажах разгорались пожары, глухо доносились звуки стрельбы, и Харитонов понял, почему город постоянно пылает, несмотря на дождливую осеннюю погоду. Те, кто пытается спастись от мутантов, при каждом дожде зажигают огонь внутри домов, где укрылись. Если дождь идет долго, то пламя разрастается в пожар, тушить который никто не собирается…
В окнах многоэтажки на другой стороне проспекта, где-то на средних этажах, полыхнуло сильное пламя, вышибая стекла вместе с рамами, и сквозь резину противогаза капитан услышал громкий хлопок. Из окна посыпались объятые пламенем человеческие фигуры, одна из которых издавала истошный вопль, остальные лишь бешено дергали руками и ногами. Значит, мутанты добрались и туда, подумал Харитонов. Выходит, бегать по лестницам на верхние этажи для них не проблема. Хорошо, хоть по стенам они не лазают, как пауки, иначе тут, в магазине, и пожар бы не помог…
— Работаем, — негромко произнес Тринадцатый в никуда, и капитан отметил, что не видит на инструкторе ни рации, ни гарнитуры. Видимо, его группа была снабжена новейшими микропередатчиками, о которых Харитонову доводилось только слышать.
Рядом с инструктором возник один из его бойцов, и капитан с удивлением посмотрел на его оружие. Двухметровый богатырь имел за спиной матово-черный ранец, от которого шел такой же черный, напоминающий тело королевской кобры, шланг, заканчивающийся в руках бойца тупым жалом. Неужели огнемёт? Вот это действительно сильно! Харитонов с уважением разглядывал неизвестное оружие. О таком он даже не слышал. Впрочем, это ещё не значит, что его не может существовать. После принятия ООН Конвенции 1981 года, Третий Протокол которой посвящен запрещению или ограничению применения зажигательного оружия, подобные изделия никто афишировать не торопится. Словно в ответ на его мысли, боец протянул руку, и жало выплюнуло длинную струю, пылающую оранжевым пламенем. Зажигательная смесь плюхнулась вниз, прорезая толпу мутантов, и вверх взметнулась целая стена огня. Охваченные пламенем мутанты с истеричным хрипением бросились в разные стороны, и огнеметчик положил вторую струю параллельно первой, создавая чистый проход от подножия магазина прямо к замершей посреди проспекта БМП-2. Хлещущий с неба ливень бил в пылающую жижу, но от взаимодействия с водой горючая смесь пылала ещё сильнее, с хищным шипением вздымая вверх языки пламени. Харитонов, словно завороженный, смотрел на протянувшийся через хрипящее море мутантов проход. Ему бы такой ранец там, в забитых монстрами подземных тоннелях! Вот это вещь!
— Хорошая разработка, — подтвердил Тринадцатый, словно прочитав его мысли. — Один очень талантливый учёный создал её для применения в несколько других условиях, но тут тоже пойдет.
В его руках оказалась небольшая металлическая кошка, и он быстрым движением заякорил её за металлический каркас витрины и сбросил вниз прикрепленный к ней моток троса. Перевязанный по всей длине узлами канат упал вниз, точно попадая внутрь очерченного огнем коридора, и Тринадцатый спустился на улицу. За ним последовал огнеметчик, и оба бойца направились к БМП-2. Бойницы для ведения огня из десантного отделения боевой машины были закрыты, триплексы наблюдения не шевелились, и Харитонов понял, что зараженные пережидают таким способом далеко не первую атаку мутантов. Целых наблюдательных приборов в этой БМП попросту не осталось, мутанты разбили их давным-давно, а найти замену в этом хаосе зараженные не смогли или не захотели. А те прожектора, которыми враги освещали магазин, наверняка нештатные, и их просто спрятали внутри, как только начался дождь.
Двое бойцов подошли к БМП, и Тринадцатый вскинул автомат. В многоголосом хрипении мутантов звук выстрелов снабженного глушителем автомата был неразличим, лишь ползающие по боевой машине монстры один за другим падали на асфальт с простреленными черепами. Инструктор бил скупо и точно, одиночными выстрелами, и меньше чем за десять секунд полностью очистил поверхность брони от мутантов. Он быстро взобрался на БМП позади башни и застрелил кого-то ещё, не видимого с этой стороны. Следом на броню влез огнеметчик, и ярко-оранжевая струя жидкого огня описала круг вокруг боевой машины, отсекая от неё мутантов. Вспыхнувшие монстры, истошно хрипя, падали и кувыркались в шипящих от огромной температуры лужах, и их собратья отхлынули от разгорающегося напалма. Огнеметчик окинул взглядом свою работу, нашел её удовлетворительной и дал ещё две струи, обновляя стены огня, шипящие вокруг импровизированного прохода.
Тем временем инструктор коротким движением прикрепил что-то на замок командирского люка БМП и отшагнул, доставая из разгрузки предмет, который Харитонов определил как хлорпикриновую шашку. Раздался хлопок, над люком блеснула короткая вспышка, тут же исчезнувшая в небольшом облаке дыма, и Тринадцатый распахнул крышку люка, оставаясь вне его диаметра. Оттуда немедленно ударила автоматная очередь, белые росчерки пуль ушли в сверкающее молниями небо, и инструктор забросил шашку внутрь боевой машины. Он захлопнул люк, шагнул на башню и встал на него, не позволяя люковой крышке подняться. Спустя секунду в БМП почти одновременно распахнулись сразу все люки, и оттуда полезли зараженные. Задыхающиеся, надрывно кашляющие люди были не в силах открыть воспаленных глаз и выползали вслепую, скрючившись от охвативших легкие спазмов. Из десантного отделения набившиеся туда враги вываливались на асфальт и, корчась от разъедавшего слизистые оболочки вещества, пытались ползти прочь. Они попадали в огонь, мгновенно вспыхивали и вскакивали на ноги, издавая крики боли. Вопящие ослепленные люди бросались бежать прямо сквозь негаснущее пламя, и живые факелы врезались в толпу мутантов, падая под градом ударов. Из башенных и верхних люков БМП на ощупь выбирался экипаж, и инструктор аккуратно отшагнул в сторону, чтобы не мешать им сваливаться с брони на асфальт. Ни он, ни огнеметчик не применяли оружия, лишь молча смотрели, как лишившиеся зрения и ориентации в пространстве зараженные бегут через исходящее паром бурлящее пламя и исчезают в бескрайней толпе мутантов. На них самих хлорпикрин, похоже, не оказывал никакого действия. Харитонов подумал было, что у обоих бойцов ноздри закупорены фильтрами, но и это ничего не объясняло, ведь глаза-то не защищены. А хлорпикрин бьёт по глазам от души. Впрочем, в том, что в шашке был именно хлорпикрин, капитан уже не был уверен. Слишком жестко и быстро сработало отравляющее вещество.
— Капитан! — стоящий на броне Тринадцатый вонзил в Харитонова тяжелый взгляд. — Ты чего там ждёшь? Красную ковровую дорожку?
Харитонов поспешно присел, хватаясь за канат, и спустился вниз. Тут, внизу, жар от пылающего под дождем напалма ощущался гораздо сильнее, асфальт под ногами оказался мягким и продавливался под тяжестью тела. Капитан подумал, что в сложившихся условиях красная ковровая дорожка полная туфта по сравнению с тем, что досталось ему, и оглянулся. Шмель уже спустился вслед за ним, и по канату неуклюже скользил доктор Иванов. Все трое поспешили к БМП, Харитонов влез на броню и шагнул к люку механика-водителя.
— Там пусто? — спросил он стоящего у башни инструктора.
— Проверь, — пожал плечами тот.
Капитан заглянул в люки. Внутри боевой машины было пусто, лишь разбросанное оружие, пачки с патронами, консервные банки и оставшийся от зараженных хлам валялись повсюду. Он взглянул на Тринадцатого и задал ещё вопрос:
— Хлорпикрин?
— Не совсем, — уклончиво ответил инструктор. — Но вам, в противогазах, без разницы. Не взрывать же было броню. Тебе на ней ещё к президенту ехать. Будешь гонять — смотри в оба. Тут все смотровые приборы разбиты, и прицел тоже. Вести придется с открытым люком.
— Справлюсь, — капитан бросил взгляд на Шмеля, заталкивающего в люк доктора Иванова. — У них где-то внутри прожектор должен быть, этого хватит. — Он на секунду умолк и произнес: — Спасибо.
— Не за что, — Тринадцатый сунул руку в подсумок и достал оттуда рацию доктора Иванова. — Возьми, — он протянул её Харитонову. — Зови, если что. Мы пробудем в городе ещё сутки. Потом уйдем навсегда. — Инструктор посмотрел на бесконечную толпу мутантов, исступленно хрипящую возле огненной стены: — Нам пора. Удачи.
Он спрыгнул с брони, за ним последовал огнемётчик, и оба пошли обратно к магазину.
— Негоже доброго человека к лютым ворогам отправлять, — донесся до Харитонова тихий голос. Кажется, это огнеметчик обращался к Тринадцатому. — Для них он и гроша ломаного не стоит.
— Ради воздаяния придется рискнуть, — слов инструктора почти не было слышно. — Грамотный боец сумеет выбраться. Сутки подождем, там видно будет.
— Утро вечера мудреней, — согласился огнемётчик и добавил что-то ещё, но окончания фразы Харитонов расслышать не смог, бойцы отошли слишком далеко, и резина противогаза заглушила крайние слова.
Он влез в люк механика-водителя. Гражданский переносной прожектор валялся в ногах, соединенный длинным проводом с аккумуляторным отсеком, и оставалось только порадоваться тому, что нахватавшиеся отравляющего вещества зараженные каким-то чудом провод не порвали. Капитан отложил рацию инструктора, вытащил прожектор из люка и несколько секунд возился, укрепляя его на броне. Закончив, он бросил взгляд на магазин. Ни Тринадцатого, ни его бойцов нигде не было видно, лишь из окон второго этажа вырывались густые снопы искр бушующего внутри пожара. Харитонов запустил двигатель, БМП взревела и рванулась вперед. Многотонная стальная машина пронзила горящую стену и врезалась в море мутантов. Под гусеницами захрустели перемалываемые кости, и БМП пошла прямо через толпу, пробивая в ней кровавую просеку.
До точки эвакуации, определенной замдиректора ФСБ ещё на стадии планирования операции, добрались без происшествий. Дождь закончился почти сразу, и мутантское море отхлынуло к станциям метро и набережным. Монстры, которым повезло не попасть под гусеницы, хватали то, что осталось от тех, кому не повезло, и с довольным хрипом скрывались в канализационных люках. Вскоре местность вокруг опустела, и до нужного места БМП дошла менее чем за двадцать минут. Харитонов вышел в эфир на условленной частоте и доложил о прибытии в указанную точку. Ответ пришел немедленно, а спустя десять минут из-под земли донеслась интенсивная стрельба. Как оказалось, встречать его выдвинулась полноценная рота из состава подразделений охраны подземного города. На каждом уровне подземных коммуникаций, у каждого перекрестка и ответвления, встречающие выставляли заслон, который сдерживал немедленно ринувшихся в атаку мутантов, в то время как остальные шли дальше. Пока встречающие пробивались на поверхность, Харитонов вывел в эфир доктора Иванова, и учёный спешно инструктировал Раменки, какие средства необходимо приготовить и какие меры принять для того, чтобы заражение не проникло в бункер в процессе возвращения внутрь столь большого количества солдат. Этот радиообмен перехватили зараженные, осаждавшие ведущие в подземный город шахты, и предприняли попытку запеленговать рацию ученого. Сделать это им не удалось, тогда они начали глушить эфир и устроили тотальное прочесывание окрестностей. Впереди, на погруженной в ночной мрак дороге, уже мелькали лучи фар и прожекторов, когда Харитонов увидел выбирающихся из канализационного люка бойцов в костюмах химической защиты. Разминуться с бронегруппой противника удалось на какие-то секунды. Бойцы едва успели спуститься в канализационный люк, а на поверхности уже ревели моторы и лязгали гусеничные траки.
Потом была беготня по подземным коммуникациям и спуск в секретную шахту. Несколько отрядов, стоявших в заслонах на перекрестках ходов и коридоров, неверно истолковали объяснения доктора Иванова и поторопились зажечь огонь, чтобы отгородиться им от атак мутантов, интенсивность которых возрастала с каждой минутой. В результате в тоннелях возникло сильное задымление, и отступающим боевым группам пришлось двигаться в условиях едва ли не нулевой видимости. Это обернулось потерями. В густом дыму толпы мутантов дважды прорывали заслоны на перекрестках, и через запруженные монстрами отрезки тоннелей пришлось пробиваться врукопашную, вследствие чего несколько солдат погибли, в клубах густого дыма попав под огонь своих товарищей. К входу в подземный город Харитонов попал за какие-то десятки секунд до полного истощения запаса воздуха, и в глубине души невольно шевельнулись недобрые ассоциации. Возле кремлевского бункера он тоже оказался в подобной ситуации, и ничего хорошего из этого не вышло. Если бы не помощь странной боевой группы ещё более странного инструктора… Внезапно капитан понял, что рацию, которую дал ему Тринадцатый, он так и не забрал из БМП. В суматохе, поднявшейся при приближении бронегруппы зараженных, он совсем о ней забыл… Что ж, теперь поздно переживать.
Мутанты преследовали людей до той самой глубокой вертикальной шахты, через которую разведгруппа Харитонова выходила на задание. Спускаться в шахту можно было только по одному, и выставленные заслоны долго оборонялись у ведущего в неё люка. Чтобы не погубить заслоны, тоннель подожгли, и крайние солдаты спускались вниз в клубах дыма. В условиях плохой видимости кто-то сорвался со ступеней и разбился, на этом потери закончились. Мутанты к охваченному огнем люку не полезли, и рота добралась до небольшого тоннеля, ведущего в подземный город. Внутрь никого не впустили. Рота перегруппировалась в тупике, заканчивавшемся железобетонной стеной с мощными люковыми створами, и заняла оборону. Выяснилось, что встречающие заранее взяли с собой запас расходников к ребризерам, и Харитонову со Шмелем заменили химпатроны с кислородными баллонами. После этого доктора Иванова увели к командиру роты, а разведчикам было приказано сидеть в углу, ни к кому не подходить и ждать указаний. Разведчики уселись, где сказано, и полчаса никто не двигался с места. Шмель заявил, что командование наверняка ждёт истечения двадцати четырех минут, желая убедиться, что никто не заразился. Капитан подумал, что это, возможно, так и есть, ведь рота понесла потери и кто-то мог быть ранен. Через полчаса ожидания, проходящего в напряженной тишине, к Харитонову подошел посыльный от комбата и, стараясь не подходить близко, положил у его ног вещмешок.
— Там растворы и щетки для дегазации и дезактивации, — объяснил он, невольно косясь на ОЗК разведчиков, густо покрытые потеками кровавой жижи. — Вам приказано самостоятельно провести первичную обработку оружия и снаряжения. Остальное потом.
— Проведём, — пожал плечами капитан. — Долго мы ещё здесь торчать будем? Чего ждем хоть?
— Говорят, ещё минут двадцать, — ответил тот и кивнул на бетонный тупик со стальным люком: — Там монтируют шлюз для обеззараживания, где нас всех будут чистить. Так ваш профессор велел.
Солдат ушел, и разведчики принялись оттирать друг друга от засохшей крови мутантов. Люк в железобетонной стене открыли только через сорок минут, и подразделение вошло в подземный город. Сразу за входом все оказались запертыми в только что собранной системе шлюзов, где началась тщательная обработка снаряжения. В первой камере личный состав прогнали через стену огня, после чего отмывали какими-то химическими растворами. Во второй всюду стояли наскоро собранные электрические тэны, было невыносимо жарко и сухо, снаряжение высыхало за секунды, после чего ещё долго приходилось париться внутри ОЗК, дожидаясь разрешения пройти дальше.
— Чего ждём-то? — недовольно буркнул кто-то, стоящий неподалеку от Харитонова. — Я уже запарился тут прожариваться, комок выжимать можно!
— Вроде падения влажности дожидаемся, — ответили ему сбоку. — Поглотители работают.
Тот, что был недоволен, пробурчал что-то нецензурное на тему половой жизни поглотителей, и во второй камере вновь повисла тишина. Наконец гермодверь открыли, и всех перевели в третью камеру. Здесь, как и в предыдущем помещении, было жарко, словно в сауне, и по углам гудели фильтровентиляционные установки, осуществляющие процесс обеспылевания. Тут было велено сдать оружие и снаряжение, для чего каждому выдали объемистый пластиковый мешок с пронумерованной биркой. После всем разрешили усесться или улечься на полу тем, у кого заканчивался воздух, разрешили отсоединить патрубки противогазов от ребризеров и дышать через них напрямую, словно через хобот. При этом снимать противогазную маску строго запрещалось, что, однако, ни у кого иронии не вызвало. Тот, кто хоть однажды видел атаку мутантов, предпочитал не спорить с требованиями безопасности. Известие о том, что в следующей камере можно будет снять ОЗК, вызвало лёгкий прилив энтузиазма, и уточнение, что запускать туда будут по одному, особо никого не расстроило.
Первым в помещение для снятия скафандра вошел доктор Иванов, потом командир роты охраны, затем вызвали Харитонова. За стеной из наполненного воздухом полиэтилена его встретила медицинская бригада в скафандрах. Капитану велели снять ОЗК и сразу же взяли кровь на анализ. Спустя минуту ему сообщили, что всё в порядке, и выпустили из зоны карантина. На выходе его встретили ФСБшники и немедленно повели на доклад к командованию. Да так ретиво, что ему стоило больших трудов объяснить им всю важность посещения им биотуалета раньше, чем он войдет в высокие кабинеты. Потом был долгий разбор полётов, во время которого ему раз двадцать задавали одни и те же вопросы. Больше всего начальство интересовали две вещи: поведение «Лидера» и рассказ доктора Иванова. К концу разбирательств у Харитонова сложилось стойкое впечатление, что командование выясняет степень лояльности и того, и другого. Причем ученым интересовались втрое активнее, и капитану пришлось четырежды пересказывать всё, что только говорил доктор Иванов, и каждый раз высокие чины требовали, чтобы офицер вспоминал сказанное вирусологом дословно. Скорее всего, «Лидер» был у президента на хорошем счету, и рассказу Иванова не верили, или верили лишь частично, но объяснять Харитонову, конечно же, никто ничего не стал. О Тринадцатом и его группе особо никто не расспрашивал. Поначалу этим заинтересовались, но услышав, что вся загадочная группа заражена, отцы-командиры быстро потеряли весь интерес и сосредоточились на деталях истории доктора Иванова.
Наконец начальство решило, что на сегодня разборов достаточно, и капитана отпустили. Ему было велено идти отдыхать, а заодно вспоминать подробности задания, потому что завтра в десять ноль-ноль разбор полётов будет продолжен. Харитонов отправился в расположение одного из батальонов охраны, в котором он и его группа жили с момента начала эпидемии. Он планировал забрать оттуда Шмеля, пойти в столовую и вытребовать ужин, несмотря на глубокую ночь. Однако бойца в казарме не оказалось. Дежурный офицер, глядя на капитана, словно на призрак, сообщил, что никто из его группы в расположении батальона не появлялся с момента выхода на задание, что не удивительно, потому как начальство уже сообщило в батальон о том, что группа потеряна. Харитонов подумал, что Шмель, скорее всего, до сих пор не вышел из зоны карантина. Медицинская бригада тратила на каждого человека по паре минут, народа там было не меньше сотни, и если в камеру для снятия ОЗК вызывают пофамильно, то Шмель, получивший свой позывной из-за фамилии Шмелёв, запросто может всё ещё ждать своей очереди. Тем более что чужой боец никому не нужен, и командир той роты стопроцентно забыл о существовании Шмеля давным-давно.
Капитан забежал в столовую батальона, разбудил дежурного и при помощи мата, угроз фамилиями высшего командования и незначительного рукоприкладства добился от него клятвенного обещания, что через двадцать минут в обеденном зале вернувшихся с поверхности разведчиков будет ждать котелок с четырьмя порциями еды на двоих. Оставив дежурного по столовой тихо материться, Харитонов поспешил к зоне карантина. Переговорить с человеком, отвечающим там за всё, оказалось непросто, но хамство, как известно, города берёт. В конце концов капитану пообещали, что через десять минут отдадут ему его бойца, и попросили подождать в сторонке. Однако через десять минут вместо Шмеля к нему подошел усиленный патруль ФСБ с автоматами наперевес.
— Капитан Харитонов? — уточнил начальник патруля, по выражению лица которого было понятно, что он прекрасно знает, к кому обращается, и вообще пришел сюда продемонстрировать власть.
— Да, — с угрозой в голосе заявил Харитонов, которого всё это величие ФСБшников уже изрядно подбешивало. — И что с того? Директор ФСБ снова хочет меня видеть?
— Нет, — начальник патруля отреагировал неожиданно мягко. — Приказано доставить вас к нему завтра. — Судя по этим словам, перед Харитоновым стоял совсем не патруль. Похоже, этих бойцов сюда прислали специально по его душу. — А сейчас вас ждут в столовой, ужин готов.
— Бойца своего дождусь и пойду, — скривился капитан. — В столовой потерпят, не маленькие!
— Сержант Шмелёв не прошёл карантин, — заявил ФСБшник, и патруль заметно напрягся, готовый к драке с применением автоматных прикладов. — Он будет оставаться внутри до особого указания.
— Чего?! — Харитонов сжал кулаки, делая шаг вперед, и «патруль» вскинул автоматы. — Что ты несешь, чудило?! Какой, на хрен, карантин? Я с ним бок о бок полтора часа простоял, с тех пор как нас с поверхности вытащили, с ним всё было в порядке! Инкубационный период у вируса двадцать четыре минуты, он за это время пять раз мутировать должен был! Где Шмель, уроды?! За что вы его приняли? Чем он вам не угодил?! Про этого вашего «Лидера» рассказал кому-то не тому?! Подорвал авторитет конторы? Да у вас там все такие, продадите ради собственной шкуры кого угодно!
Он двинулся на ФСБшников, не обращая внимания на направленные в него автоматы. Офицер ФСБ мгновение смотрел ему в глаза, после чего подал своим людям короткий жест, заставляя опустить стволы.
— Отойдём, — произнес он и направился в сторону от всех, к бетонной стене бункера. Харитонов нехотя пошел следом. — Послушай, капитан, — ФСБшник говорил тихо, явно беспокоясь о том, чтобы его никто не услышал: — Мне действительно жаль твоего человека. Я понимаю, откуда ты с ним вернулся, и отдаю себе отчет в том, что, не будь тебя, туда вполне бы могли послать меня. Но у него в крови нашли вирус. С этим я ничего поделать не могу. И никто не может.
— Как вирус… — поник Харитонов. — Откуда? Он же всё время у меня на глазах был…
— Говорят, перчатка у него была порвана, — ещё тише ответил ФСБшник. — На пальцах. Вроде проткнуло усиками от кольца гранаты, когда он их разгибал. Много гранат пришлось метать, вот перчатка и не выдержала. Он палец проколол даже. Он знал об этом, просто не сказал никому. Его медбригада вычислила прежде, чем пришли результаты анализа крови. Они как к нему подошли со своими иголками, он и сломался. А потом и анализ подтвердил. Ты пойми, я сам не видел, что услышал, то и говорю, но если объявили, что не прошел карантин, то всё. Сюда его никто не пустит, и ты лучше меня должен это понимать, ты ведь был наверху.
— И что же теперь с ним будет? — глухим голосом спросил Харитонов. — В клетке держать явно не станут… на боевые потери спишут?
— Перед твоей группой к Кремлю отправлялись три наших, — ФСБшник смотрел в стену. — Из них вернулись лишь два бойца. Я служил с ними шесть лет… Оба были ранены и карантин не прошли сразу. Им вкололи обезболивающее… много обезболивающего. С твоим бойцом было так же. По крайней мере, никто из них не мучился. Мужики ушли тихо и спокойно. Земля им пухом.
— Как же так… — Харитонов потрясенно смотрел на зону карантина. — За что… он же тащил сюда этого Иванова на своём горбу… Почему?.. Здесь же есть врачи, ученые, лаборатории… Можно же было изолировать их в какой-нибудь карантинный блок, дождаться, когда мы отыщем этого Вильмана или когда ученые изобретут вакцину… — Он перевел взгляд на ФСБшника: — Почему?!
— Почему? — тот посмотрел на капитана. — А ты не понимаешь? — На его губах мелькнула злая усмешка. — Я объясню! Это — командный пункт, стратегический объект глубокого заложения, выстроенный для укрытия высшего военного и политического руководства страны на случай ядерной войны и так далее! Как только первые вспышки инфекции обнаружились в Европе, это самое руководство немедленно здесь укрылось. Как укрылось много всякого руководства в других бункерах, которых у нас, как ты теперь знаешь, хватает. Вот только никто не ожидал, что заражение начнется везде и сразу, и времени на эвакуацию оказалось на порядки меньше, чем по всем инструкциям, которые писались с точки зрения теории, потому что практики ни у кого не было. Поэтому спастись успели те, кого положено спасать в первую очередь! Я расскажу тебе, как это выглядит! В двух словах! Первым делом спасают самое жирное начальство, параллельно забирают их семьи. Потом — шестерок самого жирного начальства и их семьи. Затем настает очередь просто жирного начальства, их семей и шестёрок. По ходу этого сверхважного процесса в бункерах оседают те, кто должен защищать всех вышеназванных. Где-то в этот момент заражение захлестывает всё вокруг, и бункера наглухо задраиваются, дабы выжить.
ФСБшник глядел Харитонову в глаза немигающим взглядом.
— Если ты ещё не понял, капитан, то я объясню популярнее: в озвученном графике не было места для ученых! Они не являются ни первыми, ни вторыми, ни даже третьими лицами государства. О них никто даже подумать не успел. Если сюда и попал кто-то из обладателей научных степеней, то это жирные функционеры и бизнесмены от науки! Которые много чего возглавляют, много чем награждены и отмечены, но мало чего умеют делать на самом деле без своих неизвестных прессе и инвесторам научных сотрудников и прочей ученой рабочей силы, на шеях которой они приехали к своим креслам больших научных начальников! Здесь есть лишь штатный медперсонал, да и то далеко не весь, потому что спастись удалось далеко не всем. Они могут вылечить какую-нибудь обычную болезнь, вытащить из тебя пулю и зашить рану, но среди них нет вирусологов или микробиологов! МГУ, с которым нас связывает прямой подземный ход, подвергся заражению одним из первых, едва ли не мгновенно, и первое, что здесь было сделано, — это заблокирована всякая возможность оттуда попасть сюда! Здесь нет ученых, капитан! Только жирные политики, олигархи, генералы, их дражайшее окружение и головорезы, вроде нас с тобой! Твою жену взяли в бункер?!
— Я не женат, — буркнул Харитонов.
— А я женат! — отрезал ФСБшник. — Но моей семьи здесь нет! Её не успели эвакуировать. Более того, здесь нет даже тех, кто должен был их эвакуировать. Здесь укрылись только великие! Ты думаешь, это подземный бункер?! Ошибаешься! Это Олимп! Здесь здравствуют небожители! А небожители не привыкли рисковать своими драгоценными жизнями. Если с ними что-то случится, страна останется без управления! Что же с ней станет! Без жирных начальников она не выживет! Поэтому держать здесь, рядом с собой любимыми, каких-то зараженных бойцов, всего лишь простых солдат, они не станут. И выпустить их на поверхность тоже нельзя — они знают дорогу сюда! И могут привести тысячи зараженных, которые и так раздолбали все входы и вентиляционные шахты нашего суперсекретного метро, и теперь в тоннелях полно мутантов, разрушены пути и прибывает вода. Так что с мужиками поступили ещё по-божески. Могли бы просто вышвырнуть за люк, на съедение. Поэтому послушай добрый совет: не выпендривайся! Иди жрать, спать и на доклад к жирному начальству! И, я тебя прошу, не настучи на меня, хорошо? Не то меня включат в состав экспедиции за этим долбаным антивирусом, а я туда совсем не хочу! Да-да, не смотри на меня так, её уже вовсю обсуждают все подряд, хоть ты притащил сюда этого доктора Иванова всего-то три часа назад. Чувствуешь силу науки?! У нас больше шансов отыскать ученого маньяка где-то в Швеции, чем изобрести антивирус своими силами, и это при том, что тут мало кто представляет себе, что там, в этой Швеции, и как выглядит маньяк! Иди в столовую, капитан, и радуйся, что прошел карантин!
Офицер ФСБ развернулся, забрал своих людей и ушел. Харитонов опустился на бетонный пол и какое-то время сидел, глядя перед собой невидящим взглядом. Шмель заразился, когда метал гранаты, резина перчатки не выдержала… Он вспомнил укус в руку, который получил там, в тоннелях, и посмотрел на свою кисть. На коже не было ни царапины. Получается, его перчатка выдержала, а ведь он даже не проверил её потом, и вообще вспомнил об укусе только сейчас. А вот Шмелю не повезло. В награду за успешное исполнение воинского долга его усыпили, как больную собачонку, те, ради которых он этот воинский долг исполнил. Харитонов вдруг отчетливо вспомнил вечно злобный взгляд Тринадцатого и подумал, что этот бы точно нашел способ добраться до местного бункера, если б захотел. И трехметровые стены, обшитые чугунными болванками, швы меж которыми залиты свинцом, не помогли бы. Но инструктор бережет своих бойцов, и ему плевать, заражены они или нет. А вот он, Харитонов, своих сберечь не сумел…
Капитан поднялся и направился в столовую. Обещанный дежурным ужин был ещё тёплым, но вкуса еды Харитонов не чувствовал. Он медленно ковырял ложкой кашу, добросовестно опустошая тарелку, но перед глазами вместо ложки с едой плыли лица погибших солдат. Он вывел из бункера девять человек, но назад не привел никого. Никто из тех, кто доверил ему, как командиру, свою жизнь, не вернулся с задания. Всё-таки Крабу повезло больше, чем тогда казалось…
В спальное расположение капитан вернулся спустя четверть часа. Близилось утро, до вызова к начальству оставалось несколько часов, и Харитонов улегся на кровать, как был, в камуфляже и ботинках. Сон поначалу не шел, и офицер смотрел в низкий потолок, вспоминая двести минут, которые разделили его жизнь на «до» и «после», и тоскливые думы незаметно перешли в лишенное видений забытьё. Потом сон заполнился криками, яростным хрипом и автоматными очередями, заставляя капитана ворочаться на кровати в поисках укрытия. Спасаясь от гремящей стрельбы и мутантов, он накрыл голову подушкой и затих, не в силах прервать тягостный кошмар. Резкая боль в плече заставила его подпрыгнуть на кровати, и глухой сон, грохочущий выстрелами и воплями, мгновенно превратился в реальность.
Вгрызшийся в его плечо солдат отпрянул, и его налитые кровью глаза сверкнули в слабом свете дежурного освещения. Вымазанный в крови рот искривился в хищном оскале, и солдат с надсадным хрипением бросился на Харитонова, целя в горло скрюченными пальцами. Капитан откинулся на кровать, уходя от атаки, и ударил его двумя ногами в грудь. Мутант отлетел, но тут же вскочил и ринулся в бой. Офицер отпрыгнул в сторону, хватая прикроватную табуретку, и с размаха обрушил её монстру на голову. Тот замешкался от сильного удара, и капитан сбил его с ног. Мутант упал на живот, но подняться не успел — Харитонов подпрыгнул и приземлился ему на шею у основания черепа. Ломающиеся позвонки глухо хрустнули, и капитан огляделся. В спальном расположении царил разгром, в центральном проходе лежал труп, чуть дальше ещё несколько, возле которых на корточках сидели полуголые солдаты и с жадностью рвали зубами дымящуюся от крови плоть. Снаружи раздавалась беспорядочная стрельба, плечо кровоточило, и сомнений в том, что происходит, не оставалось. Харитонов подхватил табуретку и выскочил из спальни.
Ближайшая к расположению оружейная комната оказалась заперта, быстро найти оружие не удалось, и несколько раз капитану приходилось отбиваться от мутантов табуреткой. Укусов на руках прибавилось, но ему всё же удалось вырваться из казарм. В подземном городе царил хаос, всюду лежали скрюченные судорогой трупы, среди которых метались преследуемые мутантами люди. Охваченные паникой обитатели бункера один за другим гибли в толпах монстров, количество которых быстро возрастало. На первом же перекрестке за Харитоновым погналась толпа мутантов, и он рванулся прочь, стараясь бежать на звуки выстрелов. Возможно там, где ведут огонь, ещё сохранился хоть какой-то порядок, и есть возможность отбиться и оценить обстановку. Из какого-то бокового люка внезапно выскочил человек, налетая на капитана, и оба полетели наземь, катясь по бетонному полу. Разведчик вскочил с ходу, отпрыгивая от настигающих его монстров, и мутанты натолкнулись на того, кто выбежал из люка. На человека набросились со всех сторон, и о Харитонове забыли на несколько секунд. Он бросился бежать, слыша, как истошный крик за его спиной переходит в бульканье. Через десяток метров капитан наткнулся на труп солдата с оружием, но магазин автомата оказался пуст, а другого боезапаса на мертвом теле не было. Харитонов схватил автомат, словно дубину, и побежал дальше.
Вокруг бушевала вакханалия смерти. Сотни мутантов догоняли и рвали зубами десятки людей, и по одежде тех и других было предельно ясно, что монстры не пришли сюда с поверхности или из недр тоннелей. Эпидемия вспыхнула прямо здесь. Харитонов мчался через толпу, с разбегу нанося удары автоматом бросающимся на него мутантам, и инстинктивно пригибался на ходу от шальных пуль, обильно прилетающих откуда-то спереди. Первые следы организованной обороны он нашел в двухстах метрах, у мощной внутренней переборки с распахнутыми настежь воротами. Похоже, небольшой отряд пытался запереть ворота, но на него напали и с тыла, и с фронта. С десяток солдат замертво лежали на полу, облепленные мутантами, и капитан не рискнул останавливаться. Он с разбега перепрыгнул нескольких монстров и оказался за переборкой.
Спустя несколько секунд ему удалось выбежать на центральную улицу подземного города, и Харитонов увидел сошедший с рельс местный трамвай, окруженный ломящимися в него мутантами. Внутри трамвая держали оборону трое вооруженных бойцов, но атакующих было слишком много. Автомат одного из обороняющихся захлебнулся, опустошив магазин, и монстры прорвали оборону. Толпа ворвалась внутрь трамвая и захлестнула автоматчиков. Кто-то из них успел дотянуться до гранаты, и в месиве из мутантов, вгрызающемся в сбитых с ног людей, громыхнул взрыв. Тут же ударил второй взрыв, вспыхнул огонь, и оглушенные мутанты замешкались. Огонь стал распространяться по трамваю неожиданно быстро, и капитан метнулся туда, ударом плеча сбивая с ног оказавшегося на пути монстра. Похоже, у погибших бойцов были с собой канистры с бензином, но поджечь их они не успели. Растекающееся топливо пылало, заставляя мутантов отступать, и Харитонову удалось добраться до одного из погибших. Патронов у него не оказалось, зато нашелся нож, и капитан срезал с трупа кусок форменной куртки. Он обмотал толстую ткань вокруг автоматного приклада и сунул в пылающий бензин. Факел вспыхнул, и офицер выпрыгнул из горящего трамвая.
Харитонов бежал по пылающему городу, орудуя пылающим факелом. Мутанты отшатывались от огня и бросались следом, но быстро переключались на более легкую добычу, которой вокруг было в избытке. Всюду лежали трупы, кое-где ещё мелькали охваченные паникой люди. По мере приближения к выходу мертвецов с оружием попадалось всё больше, но капитан не стал останавливаться. Остались ли у них патроны — это ещё вопрос, но перестрелять всех монстров их точно не хватит, а вот остановиться означает немедленно оказаться затоптанным мутантами. Пока им есть что жрать, надо бежать. Потом куцый факел уже не будет казаться монстрам страшной угрозой. До зоны карантина Харитонов всё-таки дошел. Бой, шедший там несколько минут назад, уже закончился. Пластиковые шлюзовые камеры были разбиты и пылали, чадя вонючим дымом, их ранее заполненные воздухом полиэтиленовые стены теперь висели клочьями, роняя на пол горящие черные капли, вокруг грязным туманом висело задымление. В зловонном тумане копошились мутанты, поедая многочисленные трупы, которыми было усеяно всё вокруг. Где-то здесь была камера, в которой сдавали оружие, если за прошедшее время его не успели убрать. Капитан побежал в глубь горящей карантинной зоны, закрываясь рукой от языков пламени.
Оружие оказалось на месте. Те, кто только что держал здесь оборону, пытались применять всё, что оказалось под рукой, но полностью расстрелять боекомплекты сотни стволов не успели. Огонь подобрался к разбросанному оружию вплотную, и Харитонов, отворачивая лицо от пламени, торопливо копался среди снаряжения. Заполненную снаряженными магазинами разгрузку он нашел почти сразу. Подобрав ближайший автомат, капитан выскочил из пылающего помещения и в дыму споткнулся о лежащее на полу тело. Он упал, чертыхаясь, и услышал слабый стон. Человек был ещё жив, и Харитонов, бросив прямо на него автомат с разгрузкой, схватил раненого за руки и поволок за дымным потоком, тянущимся в сторону выхода. Въезд в подземный город оказался распахнут, и задыхающийся капитан вывалился в освещенный ярким светом тоннель. Он оттащил раненого в сторону от створа ворот, выбираясь из задымления, и упал рядом, жадно хватая ртом воздух.
— Ка… питан… а ты… живучий… — слабо раздался глухой голос, и Харитонов потер слезящиеся глаза. Раненый оказался тем ФСБшником, что несколько часов назад изображал из себя начальника патруля. Только сейчас он был облачен в спецназовское снаряжение, разве что вместо шлема на голове у него был противогаз с панорамной маской.
— Ты живучих не видел, — откашлялся Харитонов, сплевывая едкую слюну.
— Как ты дошел… до выхода… — штанины ФСБшника превратились в клочья и были густо залиты кровью. Мутанты сильно объели ему ноги, но загрызть насмерть не успели, помешал пожар.
— Сделал факел и бежал, — отдышался капитан. — Пока этим тварям есть что жрать, они на огонь не лезут. — Он пододвинулся к раненому. — Промедол есть? Надо тебе вколоть.
— Уже… вколол… — вяло ответил ФСБшник. — Сними… противогаз с меня… дышать тяжело…
— Что произошло? — Харитонов осторожно снял с него противогаз. — Почему все заразились?
— А кто… его знает… — выдохнул раненый. — Может, медики кого-то… проворонили… или вирус в воду успел… попасть, как твой… доктор предупреждал… Всё началось сразу и везде… — Он издал полупьяный смешок. — Было… забавно… Глава Сбербанка загрыз главу Центробанка и откусил палец министру финансов… А Премьер-министр мутировал… и покусал Президента…
— Пристрелили? — уточнил капитан, пытаясь найти в снаряжении ФСБшника перевязочный пакет.
— Премьера? Нет… — снова хихикнул тот. — Стреляли, но… в голову не успели… попасть… Убежал… Так и бегает где-то здесь… Смотри, ещё… выскочит на тебя…
— Где у тебя ИПП? — спросил Харитонов. — Перевязать тебя надо, пока он на меня не выскочил.
— Не надо… — усмехнулся раненый. — Поздно… во мне уже крови осталось меньше, чем промедола… Тебя, я вижу, тоже… погрызли… сильно…
— Я тоже думал, что сильно, — капитан пошевелил прокушенным плечом. — Но, видимо, больше испугался, чем пострадал. Сейчас почти не болит, да и остальное — царапины. Да где у тебя ИПП?
— Ты ещё и… везучий… — ФСБшник на мгновение закрыл глаза. — Во всех остальных они… сильно… вгрызались… Нет у меня ИПП… уже израсходовал… Уходи, капитан… На электростанции пожар… скоро свет… погаснет… У меня в кармане… карта… выберешься…
— Сейчас отдохну немного и пойду, — Харитонов подтянул к себе найденную разгрузку и принялся изучать содержимое. — Мне ещё тебя на себе тащить… Черт… Ни одного ВОГа, и автомат с подствольником… Лучше б с фонарём попался… Ладно, хоть РГДшки есть, уже плюс.
— Куда ты меня… тащить собрался… — раненый издал булькающий смех. — Там вертикальная… шахта… в полста… метров… или забыл?
— Ты же сказал, что карта есть, — нахмурился капитан, надевая разгрузку. — Есть же ещё выходы.
— Они… ниже… — глаза ФСБшника слипались от наркотического дурмана. Похоже, он вколол себе не одну дозу промедола, а всё, что у него было, три-четыре, а может и больше. Скоро он отключится и в сознание не придет уже никогда, потеря крови сделает своё дело раньше, чем заражение. — Там выходы… большие… с рельсами и… поездами… Только толку от них… уже никакого… В одном вода, не проехать… В другом мутанты рельсы разломали как-то… их там немерено… Третий зараженные осаждают… — он вновь пьяно засмеялся, булькая кровью. — Те, кто не успел сюда… вовремя залезть… Так что тут… единственное место, где можно… выбраться… О нем не каждый сотрудник… знал… Уходи пока… свет есть и… твари эти… не появились… Фонарик у меня забери… в разгрузке…
— Мутанты сюда ещё долго не придут, — Харитонов вытащил из кармашка его разгрузки фонарик. — Карантинная зона горит, еды у них полно, так что в огонь они не полезут. В общем, время есть. Дотащу тебя до шахты, там разберемся.
— А дальше что… — ФСБшник закашлялся, и с его губ сорвались кровавые брызги. — Ерунда… это… Уходи… быстрее… пока путь свободен… Тебе ещё… из минуса на поверхность… вылезать…
— Путь свободен только когда дождь на поверхности. — Капитан, как смог, подогнал на себе чужую разгрузку и принялся перезаряжать автомат. — Я не Гидрометцентр, погоду шестым чувством определять не умею.
— Туда… полторы сотни стволов… ушло… — в дыхании раненого послышался сиплый присвист. — Пока мы… прикрывали отход, они президента… уводили… с ним доктор твой… и кто-то из… жирненьких, что… сразу не сдохли и… не мутировали… Они дорогу пробьют… на какое-то время…
— Так Президент живой? — удивился Харитонов, пристегивая к автомату магазин и досылая патрон в патронник. — Ты же сказал, что его премьер укусил!
— Так и было… — пьяно прыснул ФСБшник. — Но он его поборол… В общем, выжил… Теперь все… во Внуково… подались… в спецаэропорт…
— Там что, тоже бункер есть? — капитан повесил автомат на грудь. — Интересно, их пустят внутрь?
— Вряд ли… — раненый перестал смеяться. — Это все… понимают… В эфире что-то кричали про… подземные ангары… вертолеты и… Швецию… За антивирусом собрались…
— Оперативно! — оценил Харитонов. — А ещё говорят, что у нас без бюрократических проволочек и откатов ничего не делается. — Он оторвал от изодранной куртки ФСБшника кусок ткани, засунул в подствольный гранатомет фонарик и затолкал туда же тряпьё, фиксируя фонарь в стволе гранатомёта. — Всё у нас делается! И Президент легок на подъем, и элита, — капитан осмотрел получившийся импровизированный подствольный фонарь. Надо бы перебинтовать его для надежности, не то выпадет от тряски, но пока нечем. — Жаль, премьер с ними не полетел. Так бы в интернете о ходе поисков рассказывал!
Раненый не ответил, и Харитонов склонился над ним, пытаясь привести в чувство. Но ФСБшник уже не дышал, и его пульс не прощупывался. Офицер забрал у него карту, пистолет с парой магазинов и потянулся к кармашку для рации, но он оказался пуст. Видимо, рация потерялась, когда раненого облепили мутанты. Мгновение подумав, капитан подхватил лежащий неподалеку противогаз. Если президентская охрана пробивается на поверхность, то, скорее всего, они поджигают за собой тоннели и дышать там нечем. Конечно, кислородом обычный противогаз его не обеспечит, но хоть умереть от угарных газов не даст. Он прицепил противогаз к поясу, сверился с картой и двинулся вперед.
До вертикальной шахты Харитонов добрался быстро. Пока лез вверх, вырубилось освещение, как и предупреждал ФСБшник. Лишний раз шевелить держащийся на честном слове внутри подствольника фонарик капитан не рискнул и до выхода из люка карабкался на ощупь, тщательно прислушиваясь к доносящимся сверху звукам. Стрельбы слышно не было, хрипа мутантов тоже. Выбравшись в горизонтальные тоннели, он зажег ставший тактическим фонарик, вновь сверился с картой и пошел дальше. Коридоры вокруг были пусты, не было ни трупов президентской охраны, ни мутантов, ни пожаров, лишь в усыпающих тоннели разгрызенных костях и окровавленном рванье была пробита широкая колея. Значит, президента вели здесь бегом и без боя. То есть сейчас вокруг нет мутантов. А мутантов в тоннелях не может быть только в одном случае — когда на поверхности идет дождь. Судя по следам и карте, отряд двигался по кратчайшему пути, стремясь как можно скорее выбраться на воздух. Что ж, их много, быть может, и отобьются. Ему же в одиночку через толпу мутантов не пройти, человек не танк.
Он вспомнил о БМП, на которой выбрался из городского центра. Она стоит дальше отсюда, но можно рискнуть и попробовать добраться до неё по канализации. Скорее всего, её забрали себе зараженные, но попытать счастья стоило, потому что вариантов у него было немного. Вылезешь на поверхность под дождем — сожрут мутанты. Не успеешь вылезти до окончания дождя — всё равно сожрут, но только уже под землей. А успеешь с ними разминуться — столкнешься с зараженными. Хоть теперь он и сам зараженный, кто знает, как отреагируют на его появление товарищи по несчастью… Харитонов сверил карту подземных коммуникаций с оставшейся в памяти картой местности и побежал по утопающим в темноте тоннелям, заполненным затхлой вонью.
На поверхность капитан вылез через десять минут. Отодвинув крышку люка, он увидел прямо над собой закопченный карданный вал выгоревшего грузовика, уткнувшегося в стену многоэтажки. Харитонов высунул голову из люка, чтобы оглядеться, и тут же нырнул обратно. На улице стоял пасмурный день, и всюду беспорядочными толпами в десяток-другой человек бежали мутанты. Толпы монстров мчались по пузырящимся дождем лужам с разных сторон, двигаясь в одном направлении, откуда доносилась интенсивная стрельба и хлопки гранатных разрывов. Если судить по карте ФСБшника, президентский отряд должен был выйти на поверхность как раз где-то там. Несколько секунд капитан ожидал, что мутанты унюхают его и бросятся в атаку, но монстры бежали мимо, не замечая застывшего в люке под грузовиком разведчика. Пока не заметили, стоило осмотреться, и офицер осторожно огляделся. Его БМП-2 никуда не делась и стояла на противоположной обочине дороги, там, где он оставил её ночью. Странно, что зараженные не забрали её с собой, ведь их бронегруппа проходила здесь в поисках доктора Иванова. Может, там топлива не осталось… Если удастся выбраться из люка незамеченным, то можно рискнуть и добежать до боевой машины. Внутри можно запереться и дождаться окончания дождя, как это делают зараженные. Правда, благодаря жизнерадостному инструктору, командирский люк теперь не закрывается, но это не беда. Мутанты соображают туго, и если он залезет в люк механика-водителя, то ломиться они будут в него.
Капитан решил, что этот вариант в любом случае надежнее, чем прятаться в канализационном люке под грузовиком, где ты уязвим что снизу, что сверху, и осторожно полез наружу. Пока офицер выбирался из люка, тщательно следя за тем, чтобы случайно не высунуться из-под сгоревшего автомобиля, он с удивлением заметил, что искусанные пальцы рук уже не болят и кровь на ранках запеклась коркой, будто укусили его не пятнадцать минут назад, а гораздо раньше. Невольно вспомнились слова инструктора о Мёртвой Воде, и Харитонов погрузил кисти рук в ближайшую лужу. Чем чёрт не шутит… А вдруг и вправду поможет. Крабу же помогло… Мимо, поднимая брызги, пробежала очередная толпа мутантов, и стало видно, что поблизости монстров нет, а до следующей толпы ещё метров пятьдесят. Мутанты преодолеют это расстояние секунд за пять-шесть, гонятся за добычей они фантастически быстро, но другого шанса может и не представиться. В любой момент его могут заметить. Харитонов прямо по луже выкатился из-под грузовика, вскочил и рванулся к БМП.
Он в три прыжка преодолел половину расстояния до боевой машины, и в эту секунду ему в нос ударила едкая резь, а глаза вспыхнули, словно огнем. Капитан отшатнулся, спотыкаясь от резкой остановки, и уперся рукой в покрытый лужами асфальт, избегая падения. Вот почему зараженные не забрали БМП. Та гадость, которой весёлый инструктор выкурил из неё прежних владельцев, не просто была всё ещё активна, а с десятка шагов долбила по слизистым так, что сбивала с ног. Издали раздался хрип мутантов, заметивших добычу, и Харитонов быстрым движением зачерпнул из лужи горсть воды. Он плеснул себе в лицо, наскоро протирая глаза, сорвал с ремня противогаз и натянул его на голову, старательно задержав дыхание. Едва резина маски сдавила череп, офицер подскочил и метнулся к боевой машине. С мутантами он разминулся сантиметров на тридцать. Капитан буквально влетел в люк, ставя если не мировой, то личный рекорд по влетанию в люки с автоматом уж точно. Когда он захлопывал люковую крышку, к нему уже тянулось множество рук с испачканными в крови скрюченными пальцами.
Харитонов устало вздохнул. Теперь осталось ждать, когда закончится дождь, и думать, как жить дальше. Мутантам, похоже, отравляющее вещество страданий доставляло гораздо меньше, зато зараженных точно можно было не бояться. Если монстры не догадаются открыть командирский люк, то здесь, внутри, вполне можно поспать некоторое время. Он достал из подствольника фонарик и принялся осматриваться в поисках чего-нибудь, чем можно было бы хоть как-то заткнуть не запирающийся люк. Луч фонаря пополз по полу, и капитан увидел лежащую возле сиденья рацию. Секунду Харитонов смотрел на неё, решаясь, потом нажал на тангенту и вышел в эфир.
— Тринадцатый, Тринадцатый, я — Почтальон, приём! — он старался кричать как можно громче, чтобы микрофон рации четко воспринимал доносящийся из противогаза голос.
Эфир негромко шипел и потрескивал, свидетельствуя о том, что аккумулятор рации ещё не потерял заряд, но других звуков не было. Харитонов повторил вызов дважды, уже не надеясь на ответ, как вдруг из рации донесся знакомый насмешливый голос:
— На связи. Чего орешь, Почтальон?
— Я… — капитан осёкся, внезапно понимая, что не знает, как объяснить всё, что с ним произошло за минувшую ночь, и несколько по-детски сказал: — Я остался один. Разрешите мне с вами?
— Валяй, — ответил Тринадцатый. — Мы уходим из города через час. Можем подобрать тебя возле высотки МИДа. Ты хотя бы туда самостоятельно добраться в состоянии, Печкин? Велосипед у тебя теперь есть.
— В состоянии! — улыбнулся Харитонов, заводя БМП. — Буду через двадцать минут!
Боевая машина взревела двигателем, разворачиваясь на месте на сто восемьдесят градусов и расшвыривая в стороны беснующихся вокруг мутантов, и капитан распахнул люк. Он посмотрел на дорогу, намечая нехитрый маршрут, воткнул передачу, и БМП, лязгая гусеницами, рванулась вперед.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
Москва, Дубининская улица у дома № 69, тридцать три года после начала эпидемии. Полдень.
— Нашли! — из глубины здания глухо раздался довольный крик, и Димка невольно оглянулся.
— Куда пялишься, салага?! — тут же наехал на него Штурвал. — Смотри в оба! Подставишь всех!
— Да с чего бы я подставил?! — недовольно огрызнулся Димка. — Вокруг третий час пусто!
— В окно смотри! — грозно зашипел Штурвал, злобно сверкая глазами из-за лицевого щитка противогаза. — Во второй бригаде тоже такой крутой придурок был! И где они теперь?! В какие следопыты ты собрался, салага?!
— В которых тебя нет! — скривился Димка, но поражение своё признал: — Да смотрю я! Смотрю!
Он перехватил поудобнее тяжелый «Дабл» и недовольно воззрился в закопченное от множества пожаров раздолбанное заводское окно. Как ни обидно, но Штурвал был, как всегда, прав. Муты или зараженные могут появиться в любую минуту. Подбираются они тихо, услышать их шаги или шорох листьев в противогазе удаётся крайне редко. Поэтому единственной возможностью не оказаться застигнутым врасплох является внимательное и неотрывное наблюдение за местностью. А этот завод и вовсе опасно расположен. Отсюда до набережной на юге пятьсот метров с небольшим, значит, атака мутантов возможна. Без дождя они не любят удаляться от воды дальше, чем на полкилометра, но исключать нападение нельзя. Месяц назад вторая бригада проводила заготовку дров в Филевском парке, рубить решили с краю, так как там до воды больше километра расстояния. С другой стороны располагается метро «Багратионовская», до неё по прямой грубо четыреста пятьдесят метров, то есть ожидалось появление лишь небольших групп мутов, потому как толпами они обычно кишат не дальше трехсот метров от метро. С увеличением дистанции от воды их способности сильно падают: и бег не тот, и силенок маловато, и прыжок короткий. Они хоть и тупые, но такие вещи понимают прекрасно. У них ведь одна забота — пожрать. А чтобы пожрать, надо поймать добычу, а чтобы поймать добычу, надо быстро бегать и далеко прыгать.
Короче, полдня у второй бригады всё было спокойно, плюс до этого давно не случалось потерь, ну, в общем, наблюдатели и расслабились. А потом сменился ветер, и те муты, что живут в «Багратионовской», вторую бригаду учуяли. Скорее всего, в тот момент они были особенно голодны, хотя мутанты хотят жрать всегда, но тогда, видать, хотели сильнее обычного. Короче, на вторую бригаду рванули не только те муты, что обычно жрут друг друга на поверхности. Из недр метро их выплеснулись тысячи, и вёл их по-любому Взрослый, а может даже и не один. Потому что мутанты сначала собрались в поток, а уж только потом бросились к парку. И наблюдатели второй бригады не заметили их приближение заблаговременно, а когда заметили, было уже поздно.
В результате муты разорвали и утащили семнадцать человек, уцелел только экипаж танка, да и то лишь благодаря гудку. Они полчаса подавали гудки с минимальными интервалами, едва котел накапливал достаточное количество пара, и их сигналы были слышны даже на Плантациях. Пока в срочном порядке собирали спасательный отряд и раскочегаривали второй танк, гудки прекратились, и никто уже не ждал увидеть вторую бригаду живыми. По большому счету, так оно и оказалось. Трое выживших солдат из двадцати — серьёзный удар по боеспособности анклава. Хорошо, хоть танк уцелел. Его экипаж рассказывал потом, что муты в перерывах между гудками несколько раз пытались перевернуть боевую машину, но на танке был установлен высокоэффективный паровой котел, он быстро накапливал пар, и опрокинуть тяжелую машину мутантам не удалось. Слух у них очень чувствительный, и оглушительный гудок колбасит их не по-детски. Это, конечно, не стационарная звуковая пушка Плантаций, но тоже орёт немилосердно, даже в противогазе уши режет. Это всё к чему? К тому, что наблюдатели должны смотреть в оба. Если бы вторая бригада тогда заметила мутов издали, то все успели бы залезть в танк и выжили.
Ведь танк — это сила только тогда, когда при нём имеется достаточно хорошо вооруженных солдат. Танкисты дали гудок — мутантов с ног посшибало, корчатся на земле, на корточках стоят, башками мотают. В это время солдаты их прицельно расстреливают, пар в котле накапливается. Конечно, под дождем это не поможет, муты прут десятками тысяч, причем с легкостью, и даже по телам своих корчащихся соплеменников. Такая толпа опрокинет любой танк, тут выжить можно только в глухой обороне. Но в погожий день тактика взаимодействия пехоты с танком способна отразить почти что любую атаку. А ту, которую не получится отразить, просто свести на нет. Муты потеряют штук сто-двести своих, и голод возобладает у них над ненавистью к Чистым. Они похватают трупы и побегут в своё метро или канализацию, какая разница. Они ведь не любят есть на открытом воздухе, им для полного счастья вода нужна. В воде они всегда добычу жрут, особенно друг друга, когда им особенно голодно. А голодно им всегда.
Короче, наблюдатели должны со своих обзорных секторов глаз не спускать! И Димка знал это прекрасно, потому и не обиделся на Штурвала за салагу. Вообще салагой он не был, просто Штурвал, командир его отряда, когда злится, всех называет салагами. Радовать это, ясное дело, никого не радовало, но Штурвал был опытным командиром и очень сильным бойцом, и незначительные перегибы ему прощались. Тем более глупо обижаться на командира, когда ты не прав. Особенно если стремишься попасть в следопыты, при приёме в которые генералитет в числе прочего будет рассматривать характеристику, данную на тебя этим самым командиром. Димка служил в отряде третьей бригады едва год, но в охране Плантаций работал с семнадцати лет и военное дело знал хорошо, недаром был повышен с охранника до солдата и получил на вооружение вожделенный «Дабл». О! «Дабл» — это вообще супервещь, круче него только нарезные стволы, но нарезное оружие солдатам не положено. Такое сокровище выдают только офицерам и следопытам, потому что, как всем известно, оно есть огромная редкость и стоит нереально дорого, равно как и патроны к нему. Но «Дабл» всё равно обалденный крутяк. В качестве примера: у Штурвала есть АК и аж целых десять — ДЕСЯТЬ! — магазинов к нему, но офицер его бережет и использует редко. Обычно АК висит у него за спиной, а в руках у Штурвала что? Правильно, в руках у него «Дабл»!
Эта суперпушка была лучшей из всего гладкоствольного оружия, недаром её изобрели и изготавливали в их анклаве. Круче Кремлевского анклава в оружейном деле нет никого. Говорят, поначалу она так и называлась — «Кремлёвский Дабл», но потом название как-то само собой сократилось до одного слова, потому что все и так знали, о чем идет речь. Конечно, каждый анклав изготавливал какое-нибудь оружие, разновидностей было достаточно, но «Дабл» всё равно впереди всех. Потому что его собирали по Технологии! Из запчастей, оставшихся от самых настоящих гладких стволов старого времени, поэтому равных «Даблу» по мощи нет, это каждый знает. Во-первых, у него два ствола, расположенных друг над другом. И барабан револьверного типа, в который заряжаются патроны, тоже имеет два кольца гнёзд под них, расположенных друг под другом. По Технологии это называется «концентрические круги». Звучит круто, а работает ещё круче: когда нажимаешь на поворотную тягу, барабан прокручивается с идеальной точностью и подводит патроны сразу к обоим стволам. Правда, с непривычки продавливать тягу тяжело, барабан немаленький, и механизм его прокручивания требует усилий. Но со временем привыкаешь.
А, во-вторых, у «Дабла» есть рычаг переключения режимов ведения огня! В зависимости от его положения можно стрелять либо из верхнего и нижнего стволов поочередно, либо из обоих одновременно. И в этом «Дабл» опережал всех своих конкурентов, потому что в его барабане помещалось два круга по восемь патронов в каждом, и можно было без всякой перезарядки выстрелить шестнадцать раз! Не каждое нарезное оружие старого времени могло похвастать настолько большой ёмкостью магазина. Опять же, если на тебя прёт особенно здоровенный Клыкарь, то можно влупить в него дуплетом из обоих стволов сразу. Бошки у Клыкарей твердые, и одного выстрела подчас не хватает. Так что «Дабл» рулит! И против зараженных он рулит не хуже, кстати. Пусть его гладкие стволы бьют пулей прицельно только метров до сорока, дальше уж как повезет, но зато при такой скорострельности можно засыпать пулями или картечью пару-другую квадратных метров, на которых засел зар! Когда в тебя летит столько свинца, не у каждого нервишки выдержат! А это главное, потому что зары обычно вооружены луками и метательным оружием, и им необходимо тщательно прицеливаться, иначе метательные снаряды ложатся неточно. Короче, «Дабл» — это вещь.
Хотя, конечно, гладкие стволы старого времени бывают и покруче. Но где их возьмёшь-то? Это ж раритет такой, что не отыскать. Нарезные автоматы и пулеметы старого времени шансов найти, наверное, и то побольше будет. Когда-то давно их на военных складах было полно, и даже теперь следопытам нет-нет да и удаётся разыскать в руинах ящик-другой с оружием или патронами. Если, конечно, сможешь найти правильные руины — ну, там, склад какой-нибудь военный или здание каких-нибудь силовых структур. За тридцать с лишним лет всё, до чего могли дотянуться анклавы, просеяно по кирпичику. Чтобы отыскать что-либо полезное, следопытам приходится неслабо рисковать, забираясь всё дальше и дальше в смертельно опасные районы, заселенные зараженными или находящиеся в катастрофической близости от воды или станций метро. Но по-другому ты ничего путного не найдешь, и богатым уж точно не станешь.
Димка мечтал стать следопытом с двенадцати лет, когда знаменитые следопыты Рудаев и Кабиров проникли в один из самых многочисленных и опасных районов обитания зараженных, отыскали там развалины торгового центра старого времени и нашли в них остатки магазина электроники. Вообще это целая легенда, как у них тогда всё получилось! В следопытской команде их, как положено, было трое, но следопыт Загоев погиб в процессе поисков. Такое, к сожалению, случается. Короче, они долго копались в архивах и как-то вычислили тот магазин. Место было супержуткое — чуть ли не вплотную к метро «Савёловское», мутов там не просто кишмя кишит, их там миллионы. А вокруг зоны обитания мутов живут зары, им там удобно, потому что в том районе много старых промышленных зданий, в которых зары выращивают своих свиней и прочее зверьё, и многоэтажек тоже хватает, а зары, как известно, живут только в многоэтажках. В школе говорили, что это потому, что они кучкуются в племена, и племя прячется там от мутантов во время дождей. В общем, место там настолько гиблое, что даже анклав из Сокольников не решается туда соваться, а ведь они делают лучшие резинокольчуги в Москве!
А вот Рудаев с Кабировым решились. Они проработали несколько маршрутов и тщательно готовили их в течение двух месяцев. Продвинутся на полкилометра-километр и останавливаются, оборудуют схрон на случай дождя или стычки с зарами, заложат туда горючей смеси, дров и запасных патронов, закроют всё тщательно, и возвращаются. Так и продвигались к цели, небыстро, зато надежно. Сколько раз и под дождь попадали, и с зарами сталкивались, и по двое суток без еды и почти без воды в схронах сидели, дожидаясь, когда осаждающие их враги разойдутся, но каждый раз они возвращались обратно. И в один прекрасный день всё-таки смогли проникнуть в торговый центр. Больше суток они не возвращались, и генералитет уже объявил команду погибшей, как вдруг Рудаев и Кабиров вернулись с бесценным грузом. Оказалось, что торговый центр давно и неоднократно выгорал, его остатки выпотрошены зарами и представляют собой огромную свалку мусора и прогнивших обломков. Там, в разгромленных павильонах, храбрецов обнаружили зараженные, и команда потеряла в бою Загоева. Рудаев с Кабировым закрепились в каком-то тупиковом помещении, забаррикадировали входы и просидели там почти пятнадцать часов, пока не пошел дождь. Зары тут же разбежались, спасаясь от нашествия мутов.
Следопыты воспользовались этим и попытались уйти по полуразвалившимся павильонам, но мутанты всё-таки унюхали их и бросились в погоню. А от мутов убежать невозможно, это и ребенку известно. В общем, храбрецы уходили от погони, сколько могли, через проломы в стенах, давно лишившиеся рам окна и рухнувшие заборы. Потом их едва не настигли, и следопыты успели укрыться в каком-то полуразрушенном здании, где три часа жгли всё, что только могло гореть, удерживая огненную преграду между собой и мутантами. Вскоре после окончания дождя муты ушли, но храбрецы не бросились бежать со всех ног, а решили осмотреть развалины, спасшие их от гибели. Опытным следопытам окружающая обстановка сразу показалась заслуживающей внимания, потому что они определили это здание как некий государственный объект старого времени. И не ошиблись! Здание оказалось военным! До эпидемии там располагался какой-то штаб или важное управление, там было много прогнивших кабинетов, переполненных всяким хламом, давно уже потерявшим не то что работоспособность, но даже элементарный внешний вид. Спустя два часа поисков они нашли заваленный обломками вход в подвал военного здания, который оказался цел. И там обнаружилась… ОРУЖЕЙНАЯ КОМНАТА!!! Нетронутая, запечатанная снаружи! А в ней настоящие автоматы, пистолеты и патроны старого времени! Куча всякого оружия и снаряжения! Фантастический куш! Рудаев и Кабиров вернулись в анклав богачами.
С тех пор они живут в бункере под Кремлем, в Премиум-Секторе, оба стали полковниками, уважаемыми людьми, и на поверхности появляются редко. Вот это — судьба великих людей! С завидным финалом! Никаких тебе тяжелых работ на Плантациях, никаких сражений с мутами, никаких стрел в спину от зараженных. Обеспеченная жизнь, собственный кубрик в бункере, женское внимание, минимум риска. Достойная награда храбрецам! Но так везёт единицам. Димка невольно вздохнул. Чтобы хорошо жить, нужно иметь хороший запас материальных ценностей, а откуда такое у простых людей? Бункер принадлежит генералитету, Плантации принадлежат бизнесменам, которые почти все родственники генералитету. Даже выданный Димке обожаемый «Дабл» и резинокольчуга являются казенным имуществом. Если ты не родился с нужной фамилией, то реальная перспектива сколотить состояние светит тебе только в одном случае: если ты найдешь дорогостоящие матценности в городе. А сделать это не так просто, как может показаться. Во-первых, за тридцать с лишним лет всё уже нашли, а, во-вторых, занятие это плохо сказывается на здоровье — убить могут в два счета.
Но другого способа стать влиятельной фигурой нет, к тому же игра стоила свеч. Следопыты всегда получали хороший процент с того, что находили, даже если сами они были не в состоянии доставить это в анклав. В таких случаях к месту находки генералитет высылал бригаду на танке, и обнаруженные материальные ценности перевозились под усиленной охраной. Как сейчас. Димка завистливо поморщился и подавил желание обернуться. Надо смотреть в окно, чтобы не погибнуть. К тому же лишний раз злить Штурвала глупо — можно заработать кривую характеристику. Главное сейчас — стать следопытом. А звёздный час придет, это по-любому! И ему повезет гораздо больше, чем этим следопытам из первой команды, что возятся сейчас за его спиной где-то в недрах заброшенного полуразвалившегося завода. Надо отдать им должное — сработали они круто. В следопытах они не первый год, лучше других понимают, что внутри относительно безопасных территорий отыскать что-либо ценное сродни чуду, а вне их без танка мало куда можно сунуться. Вот и придумали рискованный ход: искать внутри опасных зон, но у самых их границ, как, например, здесь. Тут, оказывается, в старое время был завод, электродвигатели производили. И следопыты не прогадали, вон, судя по крикам, нашли что-то ценное.
Димка вновь подавил невесёлый вздох. С каждой такой находкой его собственные шансы разыскать дорогостоящие материальные ценности уменьшаются. Как бы так побыстрее стать следопытом? Может, поговорить со Штурвалом, пусть замолвит слово перед генералитетом, они его ценят, как-никак, лучший полевой офицер в анклаве. Но тут как бы не сделать хуже. Штурвал на весь мозг странный, и непонятно, что из этого выйдет. Будет у него хорошее настроение — замолвит за Димку словечко, а если нет — то наоборот… И всё же попытаться стоило, потому что у Штурвала есть одно очень удобное качество. Он равнодушен к матценностям, и его не нужно подкупать. И это очень хорошо, потому что подкупить офицера Димке нечем. Только если клятвой поделиться богатством, если ты его добудешь в процессе следопытской деятельности, а такую клятву Димке давать очень бы не хотелось. Потому что она может стоить ему вплоть до семидесяти пяти процентов найденного, подобные случаи известны. Офицеры народец смекалистый, и тоже хотят жить в бункере и стать полковниками. Кроме, разве что, Штурвала.
— Ещё один! — заорали из глубины, и Димка вздохнул в третий раз. Кому-то крупно повезло.
— Штурвал! — к офицеру подбежал один из следопытов. — Время истекает! Мы можем продлить операцию? Уже три движка нашли, в пленке и пенопласте, с виду совершенно новые, в хорошем состоянии! Жаль уходить, не обнюхав тут всё. Здесь, похоже, в старое время располагалось и производство, и склады, так что, может, ещё что-то есть! Тут и пожары были, и дожди шли — упаковочные материалы давно сгорели или сгнили, на первый взгляд кругом только мусор горами, поэтому надо рыться в них тщательно! Продли операцию, Штурвал! Должен буду!
— Дерьма вокруг полно, — хмуро пробубнил через противогаз Штурвал. — Значит, зары сюда часто захаживают. То есть нас давно уже обнаружили — дым из танковой трубы заметно издалека. — Он бросил взгляд на небо через зияющую в стене огромную дыру, бывшую когда-то окном в цеху: — И погода ясная. Значит, мутов зары не ждут. Могут собраться толпой и напасть. Рискованно.
— Риск оправдан! — горячо убеждал его следопыт. — Мы всей командой подадим рапорта в генералитет, что продление операции было единственно верным решением в сложившейся ситуации! Да ты только подумай: три электромотора! Асинхронники, низковольтные — это же чудеса! А если ещё найдем, представляешь, какие это матценности?!
— Дались они тебе, — фыркнул Штурвал. — Мертвым ценности на хрен не сдались. Ты забыл, сколько дров танк съедает за час? Что делать будем, если на обратном пути муты нападут, а у нас для обороны пара не хватит? Или предлагаешь мне котел погасить в целях экономии?
— Упаси, господи! — ужаснулся следопыт. Он на мгновение задумался и тут же заявил: — Мы пока горы мусора раскапывать будем, всё, что в топку пустить можно, сюда станем сносить! Оцени, на сколько это поможет задержаться, нам любая лишняя минута важна!
— Идёт, — согласился Штурвал. — Возьми всех рабочих, только солдат не отвлекай от наблюдения. — Он иронически указал глазами на напряженно всматривающегося в свой сектор наблюдения Димку. — А то у меня салаги и без того от любопытства косоглазие зарабатывают.
— Спасибо, Штурвал! — обрадовался следопыт. — За нами должок! Поделимся всем, что найдем сверх лимита времени! В эквиваленте!
— Оставьте себе, — отмахнулся офицер, обводя густую растительность за заводскими окнами напряженным взглядом. — А то ещё ради моего эквивалента время затянете… Мне чем быстрее закончим, тем лучше — танк под паром стоит, и дрова жрёт каждую минуту!
Следопыт кивнул и убежал. Спустя несколько секунд из глубины полутемного цеха донеслись его приказы рабочим, и поисковые работы закипели с удвоенной силой. К Штурвалу потянулись работяги с всевозможными деревянными обломками в руках, и возле офицера начала вырастать гора потенциального топлива. Штурвал придирчиво осматривал весь этот хлам, словно он и был матценностями, и безжалостно забраковывал совсем трухлявое гнильё. Димка лишь покачал головой. Своего командира он решительно не понимал. Отказаться от эквивалента! И ради чего? Чтобы выиграть жалкий час! Да работяги сейчас столько дров натаскают, что на день хватит! Ну, да, котел жрёт топливо, как только что мутировавший зар, но на час насобирать обломков вполне можно. А за этот час можно найти дорогостоящую матценность, а, может, и не одну! Место же богатое, недаром следопыты обещали ему эквивалент — знают, что не обеднеют! А Штурвалу, видите ли, эквивалент не нужен, он службу исправно тащит!
Служба — это хорошо, это правильно. Только служба богатым не сделает. Штурвалу уже тридцать два, лучший полевой офицер и так далее, а гол, как сокол! Всё, что зарабатывает, тратит на усовершенствование снаряжения и оружия. И что с того, что снаряжение у него элитное, забубённое до небес и своё, а не казенное? Весь эквивалент, который Штурвал зарабатывает, на это и уходит. Он не накопил — и с таким отношением к жизни никогда не накопит — на личный кубрик в бункере, и в отпусках живет, как простой солдат или рабочий, в казармах. Кстати, за год службы Димка не помнил, чтобы Штурвал был в отпуске хотя бы раз, а ведь пять дней отдыха положены после каждых тридцати дней работы. Жены у него нет до сих пор, что не удивляет — женщины опасаются связываться с ним, потому что он постоянно работает на поверхности. Мало того что вдовой остаться можно в любой день, так ещё и без матценностей за душой, и с ребенком на руках, которому не светит ничего, кроме судьбы работяги. Впрочем, рабочие в итоге живут гораздо лучше Штурвала, потому что ценят эквивалент и никогда от него не отказываются. Да и кто бы отказывался?! Ведь эквивалент — это виртуальная единица стоимости матценностей. Если команда следопытов или рабочая бригада нашла в заброшенном здании, к примеру, автомобильные покрышки старого времени, из которых сейчас делается много чего важного, например, обрезинивание для танковых колес, ты же не будешь раздавать каждому по покрышке! Матценности идут или в дело, или на склад, или в торговлю, а каждый из тех, кто их добыл, получает свою долю, эквивалентную стоимости найденного. Командование ведет реестры эквивалента каждого жителя анклава, и ты всегда можешь прийти на склад и получить то, что тебе необходимо. Если, конечно, оно там есть и если у тебя есть для покупки достаточное количество эквивалента. Эквивалент в этом мире решает всё!
— Малинин, ко мне! Рогов, замени его! — голос Штурвала заставил Димку невольно вздрогнуть.
Димка торопливо подошел к офицеру, машинально поправляя ремень тяжёлого «Дабла». Чем ещё он недоволен? Никто от окна глаз не отводил! Но на этот раз Штурвал придираться к нему не стал.
— Возьми одного бойца со щитом, — велел ему командир, — и вон тех работяг, — он указал на пару рабочих, складывающих обломки неподалеку. — Прикроете их! Пусть тащат топливо в танк! Скажи кочегару, чтобы поберег качественные дрова и бросал в топку эту дрянь, — Штурвал кивнул на растущую кучу топлива. — Это не дрова, а сплошная гниль! Для поддержания огня хватит, но ехать на таком дерьме через три метро я не рискну. Ты всё понял? Выполняй!
— Есть! — по форме ответил Димка и устремился выполнять приказ.
Раз Штурвал не назвал его салагой, значит, не злится. Это хорошо. Вообще злить Штурвала не стоит, если хочешь стать следопытом. А следопытом Димка стать хотел. Рано или поздно он станет им в любом случае, но лучше раньше, чем позже. Так больше шансов сколотить состояние, а не повторить судьбу Штурвала к его годам. Вообще, будь Штурвал поумнее, давно уже имел бы кучу и эквивалента, и личных матценностей. В следопыты его возьмут легко и в любой момент. И в команду с ним пойдет кто угодно — его во многих анклавах знают, он много лет торговые караваны охраняет. Поэтому знакомых у него хватает даже среди бизнесменов. А это в следопытском деле главное, и именно этого у Димки нет. Ведь для того, чтобы разыскать дорогостоящие матценности, надо знать, где искать. Склад оружия или жидкого топлива не найдешь в спальных кварталах, там только зары в большом количестве попадаются. Конечно, спустя тридцать лет после старого времени всякие бензины-солярки давно разложились и испортились, и двигатели внутреннего сгорания на них не заработают. Да и от самих двигателей остался лишь ржавый металлолом. Но вспыхивает и горит испорченное топливо по-прежнему запросто, и для обороны от мутов это самое оно! А чтобы всё это найти, нужны подробные карты. А карты — это великая ценность, потому что все следопыты за ними охотятся по этой самой причине: они ищут на картах следы Технологий, а потом по этим следам пытаются разыскивать матценности. Поэтому, собственно, их следопытами и прозвали. Короче, карты стоят эквивалента, и если у тебя его нет, то тебе либо нечего делать в следопытах, либо надо иметь знакомства среди бизнесменов, которые тебе эти карты купят. А ты за это поделишься с ними добычей. Поэтому возле Штурвала находиться полезно — и военному делу обучаешься, и город узнаешь, и многим важным людям на глаза попадаешься. Пригодится, когда примут в следопыты.
— Димон, там вроде чисто, — рабочий с охапкой потемневших обломков каких-то деревянных стройматериалов осторожно выглядывал из-за угла здоровенного пролома в стене заводского цеха.
— Чисто будет тогда, когда ты вернешься на Плантации незараженным и невредимым, — Димка отодвинул работягу в сторону, махнул рукой бойцу со щитом и смерил рабочих суровым взглядом: — Арбалетный болт в лицо захотелось? Зары иногда стреляют очень даже метко! — Рабочие невольно попятились в глубь закопченного многочисленными пожарами цеха, укрываясь за кирпичной стеной. — Первым идет щит, потом ты и ты! — велел Димка, расставляя рабочих за щитоносцем в колонну по одному. — Я замыкающий! Солнце сейчас справа от нас, так что рабочим смотреть влево-вниз, чтобы стекла противогазов не бликовали! Идти вплотную друг к другу, от щита не отставать! Вперед!
Щитоносец неторопливо побежал вперед, и колонна устремилась за ним. Димка держал «Дабл» в положении для стрельбы стоя и через прицел окидывал взглядом приближающиеся заросли. С этой стороны улицы цех когда-то окружал довольно высокий бетонный забор, но сейчас от него осталось лишь несколько разбитых опрокинутых плит. Остальное за тридцать лет растащили зары. Среди них периодически появляется кто-то умный, и тогда то или иное племя пытается выстроить подобие обороны от мутантов. Но потом умник мутирует, и всё останавливается на полпути. На это Димке плевать, а вот на отсутствие забора — нет. По ту сторону дороги стоят какие-то выгоревшие руины, они невысоки, что исключает обстрел сверху, но зато густо поросли растительностью, в которой может скрываться лучник. Танк стоит прямо на дороге, между ржавых полопавшихся трамвайных путей, и под прикрытием щита дойти до него можно быстро и безопасно. Но всё равно надо быть начеку. Судьбу второй бригады повторять не хочется никому.
До танка добрались за несколько секунд, и пятнадцатиметровая махина высотой в три метра скрыла людей от потенциальной угрозы. Танкисты открыли задние двери, все быстро влезли внутрь, и Димка важно сообщил спешащему навстречу кочегару:
— Мы задерживаемся, нашли матценности! Три электродвигателя! Так что будем искать ещё. Штурвал приказал топить котел этим хламом, а штатное топливо беречь на обратный путь.
— Черт! — помрачнел кочегар, осматривая охапки почерневшего стройматериала: — Да тут гореть нечему, температура упадет! — Он обреченно махнул рукой: — Ладно, тащите к топке!
Он увлек рабочих за собой, и Димка бросил бдительный взгляд в ближайшую смотровую щель. Если сейчас где-нибудь мелькнет зар, то это будет последней ошибкой в его никчемной зараженной жизни! Расположенные вдоль бортов танка картечницы изрешетят в клочья кого угодно. Но если в кустах и прятались зары, то расставаться с жизнью они не хотели и на глаза не показывались. Ещё бы, это же танк! Говорят, когда-то, в старое время, это был обычный трамвай, который возил людей по городу. В общем-то, это вполне может быть правдой, потому что иногда, охраняя торговые караваны, Димке приходилось видеть измятые сгоревшие остовы каких-то больших машин, габаритами своими схожих с танком. Ездили трамваи по рельсам, которых в городе полно, и были то ли на электрической, то ли на дизельной тяге, Димка точно не помнил. Да и какая разница, тех технологий давно не существует. Электричество штука жутко дорогая, а жидкие топлива потеряли свои характеристики ещё до его рождения, да и сами двигатели пришли в негодность за тридцать лет дождей, снегов, жары и прочих климатических выкрутасов. Старики рассказывают, что срок хранения у жидкого топлива был невелик, лет пять или около того, потом топливо портится и становится просто горючей смесью, на которой может работать только паровой котел. Но зачем сжигать столь грозное оружие против мутов в топке, когда там отлично горит дерево и уголь? Поэтому из трамвая выбросили все лишнее, поставили современный паровой двигатель, колеса, мощный гудок, картечницы, усилили каркас и обшили его металлом. В общем, сделали из металлолома грозную боевую машину.
Танк и вправду был хорош. Он развивал скорость двадцать километров в час и спокойно вёз и запас дров, и тяжеленные материальные ценности, если таковые удавалось найти, и два десятка солдат и рабочих. Но главным его оружием был, конечно, паровой гудок. Он ревел так, что мутов сшибало с ног, и это позволяло проезжать по мостам и мимо метро без потерь. Правда, танковую броню иногда пробивали арбалеты заров, но такое случалось нечасто. Зараженные многочисленны, но туповаты, технологий у них почти нет, только самый, что ни на есть, примитив, и арбалеты попадали к ним в руки нечасто. Последний заразившийся во время начала эпидемии человек мутировал спустя двадцать лет после начала эпидемии, а то и пораньше. К сожалению, до того момента зараженные умудрились наплодить детей в больших количествах, что не удивительно, потому что на контрацепцию людям, каждую минуту ожидавшим мутации, было наплевать. Зато им точно так же было наплевать на обучение своих родившихся зараженными детишек. А, может, кто-то кого-то чему-то учить пытался, но занимался этим далеко не каждый, да и пока новое поколение заров подросло до вменяемого состояния, почти все представители старого мутировали.
Короче, хранить и передавать знания у заров особо некому. Каким-то мелочам они научились от родителей, до чего-то дошли сами, но это им не помогает, ведь они тоже мутируют. Даже до двадцати пяти лет зары практически не доживают, как правило, мутация происходит раньше, так что если какой-нибудь особо умный зар и допетрит до чего-то более-менее серьезного, то мутация неизбежно ставит крест на его «научно-технической карьере». Так что максимум, на что они способны, это выстрелить из лука, остальное их оружие и вовсе примитивно. Единственная проблема — иногда у заров появляются арбалеты. Изредка они находят такое оружие в руинах, чаще же оно достается им в ходе нападений на караваны и рабочие бригады Чистых. Ну, или зары могут подобрать то, что осталось от тех же самых бригад, подвергшихся атакам мутов. Как бы то ни было, степень опасности зараженных невелика. Хорошая резинокольчуга защищает почти от всего их оружия, кроме, разве что, стального арбалетного болта, но с этим справляется щит. Главное — не подставлять под выстрел лицевой щиток противогаза, вот это место действительно уязвимое. Но многие анклавы сейчас делают шлемы с частичной защитой противогаза, обзор хуже, зато защиты больше. Таскать всё это на себе довольно тяжело, но для этого и существуют танки.
— Выходим в обратном порядке! — скомандовал Димка возвращающимся от топки работягам.
Он вскинул «Дабл» и побежал к полуразрушенному заводскому цеху, держа невысокий темп. Торопливость сейчас ни к чему. Рабочим, что бегут следом, ещё дрова таскать, а потом матценности грузить, так что утомлять их не стоит. Да и самому носиться в противогазе как угорелому совсем не оптимистично — дышать через фильтр дело хоть и привычное, но от комфорта далекое. Рабочим-то ещё куда ни шло, их резинокольчуга легче, слой термостойкой резины под кольцами тоньше, сама кольчужная рубашка имеет только один слой, и веса на себе им приходится тащить не так много. А вот солдатская защита тяжелая. Правда, элитное снаряжение ещё тяжелее, оно изготавливается с применением высокотехнологичных материалов старого времени, оставшихся от бронежилетов, и как Штурвал в нем бегает, да ещё так бодро — это вопрос! Впрочем, ради сохранения жизни Димка тоже бы побегал. Что такое лишнее отягощение в сравнении с возможностью удержать укус Клыкаря?
Раскопки внутри цеха продолжались, и Димка сосредоточился на охране грузчиков топлива. Таскать работягам пришлось целый час, и его команда изрядно выбилась из сил. В итоге, когда куча дров полностью переместилась внутрь танка, все четверо выглядели настолько неважно, что Штурвал велел им вернуться в танк, закрыть двери и отдыхать лёжа, но не спать. Работяги, конечно, сразу же вырубились, но с них спроса нет, на то они и рабочие, а вот Димке пришлось отдыхать стоя, потому что попасться на глаза Штурвалу спящим совсем не хотелось. Ещё час он боролся со сном, потом началась погрузка матценностей, и Штурвал вызвал всех в цех. Там сон с Димки как рукой сняло. Внутри закопченного заводского корпуса, недалеко от пролома, ведущего на улицу, лежала целая гора сокровищ, найденная следопытами по всему цеху. Три совершенно нетронутых электродвигателя, в пенопласте и плёнке, и ещё шесть или семь других похожих агрегатов, сохранившихся менее удачно. Герметичность их упаковок была нарушена, и сложные образцы высоких Технологий частично проржавели, частично истлели, потрескались и облупились. Но даже в таком виде сразу было понятно, что инженеры вытащат из них много полезных запчастей и материалов. Кроме этого, там же лежало несколько брезентовых мешков, набитых чем-то, однозначно ценным. Эта операция принесла следопытам серьёзное количество эквивалента, даже с учетом всех процентов, которые будут высчитаны с них в пользу анклава, генералитета и бизнесменов. Штурвал точно больной, раз отказался от такого. Впрочем, никто и не сомневался.
— Грузите носилки! — велел Штурвал работягам и посмотрел на собравшихся вместе следопытов.
— Мы всё! — торопливо заявил старший их команды. — Можно уезжать! Спасибо за помощь, Штурвал, ты прямо наш благодетель! Не придется здесь дважды ковыряться!
— Это точно! — подхватил его компаньон. — Так бы полковник с нас за две экспедиции высчитал! Ты это, Штурвал, не скромничай, если что надо, только скажи, для тебя — достанем!
— Скажу, если что, — отмахнулся Штурвал. — Лучше давайте, грузитесь быстрее! Вечереет уже.
Нет, ну не странный ли, скажите на милость?! Отказываться от такого эквивалента! Димка мысленно покачал головой. Тут даже доктор не поможет. А следопыты хитрецы, грамотно Штурвалу уши зализали! «Ты наш благодетель!». Может, знали, что он откажется от доли, услышав дифирамбы? Потому что истинный благодетель как раз полковник, без его решения никто им танк не дал бы никогда. Штурвал всего лишь исполнитель, и с такой жизненной позицией останется им навсегда. Вот бы Димке его связи и знакомства, уж он-то бы не растерялся, это однозначно!
— Поднять щиты! — скомандовал Штурвал, и солдаты окружили рабочих с носилками. — Выходим!
Димка вскинул свой «Дабл», занимая позицию стрелка за щитоносцем, и огородившийся сталью от возможных опасностей строй двинулся к танку. Погрузку завершили за полчаса, и заполненный людьми и матценностями танк двинулся в обратный путь. Солдаты распределились по картечницам, и Димка занял место в центре танка, под своим любимым вторым орудием по левому борту. Он уселся на сиденье возле смотровой щели, закрепил «Дабл» в походных зажимах на стене, чтобы тяжелое оружие не мешало несению вахты, и принялся всматриваться в плывущие мимо деревья и здания. Теперь уж не до сна и праздных размышлений, предстоят серьёзные бои. Танк — это не человек, он может двигаться только по дорогам, через развалины, ямы или кустарник такая махина не пройдет. А достаточно широкие дороги почти всегда идут мимо метро или открытой воды. А в этом районе города метро вообще чуть ли не на каждом углу, да ещё и асфальт много где вспучился, и танкисты вынуждены держать половину максимальной скорости, чтобы без колес не остаться.
Сзади раздался лязг открывающейся топки, и Димка оглянулся. Кочегар забрасывал в топку штатные вязанки поленьев, и было видно, что от той кучи дров, погрузку которой обеспечивал Димка, не осталось ничего, кроме грязного крошева. Да, танк топливо любит, и дрова жрет без меры, но мощные Технологии требуют мощных ресурсов, что в этом удивительного? Зато какая мощь! Димка проводил взглядом очередную вязанку, исчезающую в свирепо гудящем пламени, и вернулся к наблюдению. Дров рабочие бригады нарубят, они этим каждый солнечный день занимаются, зато ему сейчас не страшны ни муты, ни зары, потому что он в танке! Главное, чтобы не начался дождь, но все экспедиции тщательно согласовываются с метеорологами и не устраиваются в пасмурные дни, когда существует риск выпадения осадков.
Танк полз по давно одичавшему городу, петляя по грязным улицам, и Димка разглядывал полуистлевшие следы былой цивилизации. Да, в старое время Технологий было полно, вон сколько всего ржавеет повсюду. Остатки каких-то разнообразных механизмов, многоэтажные и не очень дома, частично выгоревшие, частично обветшавшие, развалины рухнувших построек… Танкисты вели боевую машину так, чтобы максимально избегать попадания в пятисотметровую зону смерти, окружающую водоём, реку или метро, и Димка тщательно изучал мертвые городские кварталы, надеясь увидеть в зияющих пустотах оконных проемов стеклянный отблеск. Следопыты говорят, что наличие сохранившихся в окне стекол — это первый признак возможного наличия Технологий. Вот бы найти такие окна! Пригодилось бы, когда он станет следопытом. Надо только держать язык за зубами, чтобы никто не украл у него такое открытие. Но за этим дело не станет, было бы открытие. Однако тянущиеся по левому борту танка здания стекол не имели, что наводило на мысль о том, что кварталы здесь не такие уж и мёртвые. Очень возможно, что там полно зараженных.
Боевая машина выполнила очередной поворот, выползая на просторную улицу, и Димка узнал окружающую местность. Это улица Мытная, одна из основных поворотных точек маршрута. Дальше двигаться было нельзя, там, впереди, метро «Шаболовская», и танкисты свернули на Мытную, потому что это вне опасной зоны и соответствует маршруту экспедиции. Штурвал прокладывал его вместе со следопытами, а потом утверждал у полковника, и тот разрешил операцию только при двух условиях: ответственность за неё берет на себя Штурвал, а следопыты уплачивают полковнику повышенный эквивалент. Что не удивительно, потому что риск был немалым, а отвечать перед генералитетом в случае чего пришлось бы полковнику. Димка его прекрасно понимал, он и сам на его месте поступил бы точно так же. Ничего, когда-нибудь он будет на его месте. Обязательно будет!
— Приготовиться к бою! — зычно крикнул Штурвал, протирая тряпкой лицевой щиток противогаза, и все поднялись с сидений, собираясь возле картечниц.
Приближается Калужская площадь, первая зона смерти. Слева будет метро «Октябрьская», мимо него придется выходить на Садовое кольцо. «Октябрьская» имеет две очень крупных норы по обе стороны Садового, и атаки пойдут от них, с двух сторон сразу. А если не повезет, то и с трёх — справа от Калужской площади метро «Добрынинская», до неё по прямой пятьсот метров с небольшим. Хоть это и вне смертельной зоны, но тамошние мутанты могут и прибежать на звуки боя.
— Муты! — выкрикнул танкист, и в ту же секунду в смотровых щелях замелькали силуэты мутантов. Человекообразные фигуры, покрытые густым волосяным покровом, огромной толпой рвались наперерез танку. Димка ухватился за рукоятки картечницы и придал орудию нужный угол наклона. Танковые картечницы расположены в специально сваренных рамах с распорками и находятся на уровне головы стрелка. Учитывая общую высоту танка, они бьют по нападающим сверху вниз под небольшим углом, чтобы осыпь картечи могла максимально накрыть бошки мутов.
— Готовьсь! — рявкнул Штурвал, быстрыми шагами переходя от смотровых щелей правого борта к левому. До атакующей толпы оставалось не более десятка шагов, но офицер не давал команды. Димка вгляделся в яростно хрипящую толпу и понял, что командир хочет поберечь заряды. Атакующие волны состояли из обычных Хрипунов, а им танк не по зубам. Пока не появятся Прыгуны, Клыкари и Крушители, Штурвал будет стараться уйти своим ходом.
Мчащаяся толпа врезалась в танк, образовывая несущественные вмятины в броне, и боевая машина покачнулась. Танкисты сбросили ход, меняя скорость на мощность, и танк пополз через беснующуюся уродливую ораву. Муты лупили по броне кулаками, у кого-то из них даже оказалась дубина или камень, судя по раздающемуся грохоту, но навредить боевой машине были не в силах. Экипаж был опытный, танкисты заблаговременно опустили отбойники, исключающие попадание мутантов под колеса, и танк шел сквозь хрипящую толпу, громко дребезжа броней на покрытом трещинами асфальте.
— Гудок! — крикнул Штурвал, и все, как по команде, прижали ладони к ушам. Танк шутить не любит, тут лишь на каску с противогазом надежды нет.
Один из танкистов потянул за свисающую на цепи рукоять, и над заполненной мутами дорогой раздался оглушительный рёв. В ушах зазвенело, и Димка схватился за рукояти картечницы, с восторгом выглядывая в смотровую щель. Он обожает этот ревун! Облепившие танк мутанты катались по асфальту, беспомощно выпучив глаза, и сжимали руками уши, натужно хрипя от боли, а спешившие к ним со стороны метро толпы бежали обратно, держась за головы. Воспользовавшись этим, танкисты вывели боевую машину на перекресток и выполнили поворот налево, выезжая на Садовое кольцо. Теперь до Нового Арбата серьёзных поворотов не будет, и это облегчает дело: танку не придется сбавлять скорость.
Но вопреки ожиданию мутанты отступать не торопились. Танк прошел полторы сотни метров, минуя Калужскую площадь, и втянулся в уличное сужение. Боевая машина оказалась между двух выходов метро, до каждого из которых было не более сотни метров, и муты ринулись в новую атаку. На этот раз хрипящие от бешенства толпы мчались со всех сторон, и возник риск застрять в узком месте, если дорога окажется завалена телами.
— Гудок! — Штурвал метался от бойницы к бойнице. — Непрерывный! Дави, сколько сможешь, надо выйти на широкую дорогу!
Танкист вновь врубил ревун, и звон в ушах стал бесконечным. Танк полз, сотрясая воздух нестерпимым рёвом, и рвущиеся к нему волны мутантов падали или поворачивали назад. Но от обоих выходов метро мчались всё новые и новые полчища мутов, и количество грязных плешивоволосатых монстров с каждой секундой увеличивалось. Свежие толпы бросались в атаку прямо по телам своих корчащихся от боли собратьев, и танковый гудок ревел, не переставая, швыряя наземь десятки мутантов. Звон в ушах стал отзываться болью, и Димка невольно уселся на сиденье, сжимая голову ладонями. Скорость боевой машины стала падать, танк прошел метров двести, замедляясь, и танкист отпустил рукоять ревуна. Он что-то кричал кочегару и Штурвалу, и те вроде бы даже понимали его, но Димка не слышал ничего, кроме гудящего звона. Им проще, за столько лет адаптировались к ревуну, да и снаряжение у них получше будет…
— Давления не хватает! — сквозь гул в барабанных перепонках донесся до него голос танкиста. — Больше гудеть нельзя, остановимся на фиг! Кочегар!!! Пар давай! Давай пар!!!
Кочегар уже забрасывал в топку вязанки поленьев и колдовал с вентилями и манометрами. Танк полз слишком медленно, и Димка понял, чего опасался танкист. Если сейчас под колесами окажется мут или яма в асфальте, то боевой машине не хватит мощности преодолеть препятствие. Он вскочил с сиденья, хватаясь за рукояти орудия, и взглянул в смотровую щель. По дергающимся на дороге россыпям мутантов рвалась в атаку огромная толпа, разбрасывая брызги. Значит, в бой полезли муты из метро, ведь все подземные тоннели заполнены водой. А это уже очень, очень плохо!
— Прыгуны! — заорал кто-то из солдат. — Сзади! Много!
— Гудок по моей команде! — рявкнул Штурвал.
— Нельзя! — танкист торопливо крутил вентили на паровой машине. — Встанем!
— Они запрыгнут на крышу и свалятся тебе в трубу на хрен! — взъярился Штурвал. — И что ты будешь делать тогда?!! Давай гудок! Две секунды всего! Чтобы прыжок сбить! — Он оглянулся на замерших у картечниц солдат: — Готовьсь!!! — Офицер приник к смотровой щели.
Танкист взвыл от отчаяния и схватился за цепь ревуна. Димка сжал рукояти управления картечницы, выцеливая стремительно приближающихся мутов. Над толпой бегущих Хрипунов то и дело подскакивали двигающиеся на четвереньках монстры — Прыгуны готовились к прыжку, длина которого может доходить до десяти метров. Если муты допрыгнут до танка, то могут не только упасть в трубу, но и повиснуть на стволах картечниц. Труба сверху закрыта решеткой, вес одного Прыгуна она выдержит, но выстрелить прицельно, когда ствол дергают в разные стороны, не выйдет. А если на крышу взберутся десятки мутантов, то бой можно и вовсе не пережить: огромная толпа на крыше может перегрузить танк, и он не сможет двигаться. Или сломают решетку, закрывающую трубу, и набросают туда чего попало, могут даже затолкать в неё кого-нибудь из своих, кто послабее, если будут особенно разъярены на идущий из трубы горячий дым…
Расстояние до рвущейся к танку толпы мутантов сократилось до критически опасного, и в воздух мощными прыжками одновременно взвились десятка два Прыгунов.
— Гудок!!! — заорал Штурвал, и танкист рванул вниз цепь ревуна.
Безжалостный рёв взорвал окрестности, и летящие к танку Прыгуны судорожно задергались прямо в воздухе, хрипя от жуткой боли в ушах и теряя сгруппированность тела. Танк остановился, и по броне застучали врезающиеся в неё оглушенные Прыгуны.
— Огонь!!! — протрубил Штурвал, бросаясь в кормовую часть танка, к боковым бойницам возле паровой машины. Паровая машина занимала заднюю треть танка целиком, и потому никаких бойниц непосредственно в корме боевой машины не было. Обычно в этом необходимости не возникало — силовая установка хорошо бронирована, кроме того клапан ревуна расположен именно в корме. Каждый раз, давая гудок, танк выбрасывал из кормы струю раскаленного пара, запросто сдирающего с мутантов кожу. Пока танк двигался, опасаться тыловых ударов не приходилось, но сейчас, стоя посреди такой толпы мутов, надо было любой ценой не позволить мутантам облепить крышу и орудийные порты.
Димка одним движением зафиксировал картечницу в ограничителях, придавая ей нужный угол прицеливания, схватился за трос спускового рычага и рванул его на себя. Орудие громыхнуло, окутываясь дымом, и облако картечи ударило в набегающую толпу мутантов. С полдюжины голов разлетелось вдребезги кровавыми всплесками, кому-то из мутов оторвало руку, увидеть большего времени не было. Димка распахнул казённую часть орудия, выбросил оттуда гильзу и схватил из рук рабочего новый заряд. Пока он перезаряжал картечницу, работяга забросил гильзу в ящик и достал оттуда следующий заряд. Димка бросил взгляд в смотровую щель, изменил угол прицела, выстрелил, и вновь распахнул казённик. Всё вокруг грохотало орудийной пальбой, танк утопал в дыму, целиться стало тяжело. Вооружение танка составляли семь картечниц, по три с каждого борта и одна в носовой части, и уже после двух одновременных залпов всё вокруг погрязло в клубах сизого дыма. Если бы танк двигался, то дым от выстрелов оставался бы позади, но сейчас всё было иначе, и приходилось палить из орудий почти наугад.
— Прицел выше! — глухо прорычал Штурвал, проносясь по танку. Офицер перебегал от бойницы к бойнице и бил из «Дабла» в мелькающие за бортом головы мутов. — Всем выше прицел!
Димка, стараясь не потерять ни секунды, разблокировал орудие, поднял ствол на одну позицию и вновь зафиксировал картечницу. Он рванул за трос, производя выстрел, и оглянулся на танкистов. Те метались вокруг паровой машины, словно проклятые, совершая множество непонятных Димке высокотехнологичных манипуляций, танк сотрясался, гремя броней, но не двигался с места.
— Мы уперлись! — вопил танкист. — Давления хватает! Машина перегружена, но мы не едем! Муты сломали защитный фартук, он упирается в землю!
— Кувалду! — выкрикнул Штурвал, суя свой «Дабл» в руки ближайшего рабочего. — Гудок по моей команде! — Он сорвал с себя висящий за спиной автомат, бросил его на чьё-то сиденье и выхватил кувалду из рук подбежавшего танкиста: — Гуди и открывай передние двери! Малинин, прикрой!
Димка отлепился от картечницы, выхватил «Дабл» из настенных креплений и помчался к дверям. Сейчас Штурвал произведет «выход в открытый космос», так на солдатском сленге назывался этот самоубийственный маневр, решиться на который может только полностью неадекватный человек. Димка подбежал к передним дверям, вскинул оружие, и танкист дал гудок. По ноющим болью ушам резануло оглушительным ревом, двери распахнулись, и Штурвал с кувалдой в руках выпрыгнул из танка прямо на вяло дергающиеся тела мутов. Офицер побежал по корчащимся мутантам, раздавая удары кувалдой тянущимся к нему монстрам, и добрался до лобовой брони танка. Стальной фартук, защищающий передние колеса, надломился под весом запрыгивавших на него мутантов точно по сварочному шву, упал вниз и уперся в дорожную трещину. Оказавшись зажатым, словно распорка, между асфальтом и боевой машиной, он не позволял танку сдвинуться с места. Штурвал пробился к надломившемуся фартуку через валяющихся всюду мутов и мощными ударами принялся выбивать стальную трубу из заклинившего положения. Копошащиеся рядом с офицером мутанты тут же вцепились ему в ноги, и зубы монстров с громким клацаньем заскрипели по кольчужной защите. После четвертого удара надломленный сварочный шов лопнул, и мешающая движению танка труба отлетела в сторону, исчезая в толпе поднимающихся на ноги мутов. Штурвал несколькими взмахами кувалды с глухим хрустом пригвоздил к земле вцепившихся в него мутантов и бросился к танковым дверям.
— Ниже! — закричал Димка, вскидывая оружие, и офицер на бегу скрючился в три погибели.
Верхний ствол «Дабла» полыхнул пламенем, посылая заряд картечи в голову Бегуну, стремительно нагоняющему Штурвала, и Димка повел оружием правее, беря на прицел подскакивающего с асфальта Хрипуна. Нижний ствол пальнул так, что Хрипун потерял равновесие и вновь оказался на четвереньках. Димка вдавил поворотную тягу, прокручивая барабан «Дабла», и метко всадил следующий заряд прямо в его хрипящую башку, сверкающую налитыми кровью глазами. Мутанту снесло полголовы, и в следующий миг из-за его падающего тела вылетел Прыгун, целя точно в распахнутые двери танка. Димка всадил в него картечный заряд влёт, сбивая с траектории, но следом за первым Прыгуном прыгнул ещё один. Провернуть барабан «Дабла» было уже не успеть, и Димка инстинктивно сжался, готовясь к столкновению. В нескольких сантиметрах от лица мелькнула кувалда, и Штурвал размашистым ударом снес Прыгуна прямо на лету.
— Внутрь! — проорал офицер, и оба ринулись в глубь танка.
Какой-то Хрипун умудрился вцепиться Штурвалу в руку, пытаясь вытянуть из дверей назад, но офицер ткнул его кувалдой в лицо так, что мут отлетел на пару шагов. Двери танка захлопнулись и тут же задрожали под грохотом ударов ломящихся в них мутантов.
— Огонь! — рявкнул Штурвал, и солдаты дали залп из картечниц. Смертельный ливень выкосил в атакующей толпе несколько десятков мутантов, заливая остальных густыми брызгами кровавой жижи, танк тронулся с места, и офицер махнул рукой танкистам: — Гудок!
Боевая машина оглушительно взревела, швыряя беснующуюся толпу мутов на землю, и начала набирать скорость. Штурвал прошел по танку, бросая взгляды в смотровые щели по обоим бортам, и приказал прекратить пальбу из орудий. Грохот картечниц стих, и Димка опустился на сиденье, потирая саднящие болью уши через обтянутую кольчужной защитой резину противогаза. За бортом очухивающиеся от гудка мутанты хватали трупы своих соплеменников, рвали их на части и бежали в сторону метро и к подземным норам. Димка устало выдохнул. Отбились. Так всегда бывает: стоит перестрелять мутов сотни две, как у остальных монстров голод пересиливает всё на свете, и они бросаются пожирать трупы. На суше жрать они не любят, им для этого вода нужна, и потому огромные толпы мутов, ещё несколько секунд назад бросавшиеся на танк, рвут мертвецов на части и разбегаются каждый со своим куском добычи. Так как в метро мутантов бесконечные тысячи, то на всех еды, ясное дело, не хватит, и потому счастливые обладатели пищи редко торопятся возвращаться именно в метро. Как правило, они спешат к норам, образовавшимся на месте канализационных люков, и скрываются в заполненных водой подземных коммуникациях. Там и обедают. А вообще основная пища мутов — это сами муты, потому что их миллионы, и на такую ораву никакой еды не хватит. Вот и жрут друг друга, когда другой еды найти не могут.
Впрочем, плодятся они с невероятной скоростью, так что надеяться на то, что рано или поздно мутанты сожрут друг друга, не приходится. Ученые говорят, что в затопленных тоннелях метрополитена и городских канализаций обитает от двадцати до тридцати миллионов мутов, в зависимости от всплеска или падения демографической ситуации. Инфекция заставила их голосовые связки мутировать в жабры, и они могут находиться под водой сутками. Дети мутантов вообще не выходят на сушу, пока маленькие, но с ростом организма небольшой размер жабр перестает справляться с потребностями выросшего тела, и содержание кислорода в крови монстров медленно падает. Когда оно снижается до критического, муты выходят на поверхность и слоняются неподалеку от нор по нескольку часов. За это время кровь насыщается кислородом, жабры отдыхают от нагрузки, и мутанты возвращаются в воду, где и сидят до тех пор, пока жабры опять не устанут. По этой причине возле набережных и станций метро постоянно кишат толпы мутов, причем вокруг метро их полно даже зимой. И сейчас всем очень повезло, что среди тех монстров, что были на поверхности, не оказалось самых опасных тварей.
В школе учили, что когда в мире вспыхнула эпидемия, половина людей погибла от инфекции, остальные либо мутировали, либо заразились и ждали своей участи. Спастись удалось лишь немногим, кто укрылся в подземных правительственных бункерах. Зато это была элита нации, и потому они успешно выжили и успешно живут до сих пор, используя сохраненные Технологии и восстанавливая утерянные. Эпидемия сожрала только тупых и посредственных людишек, навсегда отделив зёрна от плевел, потому что в момент вспышки было известно, по крайней мере, о тридцати различных бункерах в Москве и области, где успешно укрылись люди. Но дожить до наших дней сумело вдвое меньше, потому что не все оказались столь умны, чтобы найти способ не допустить эпидемию в свой бункер. Зато выжившие отлично себя чувствуют, и численность населения анклавов пусть и медленно, но растет. По подсчетам ученых только в московских анклавах проживает более десяти тысяч человек, а ведь есть ещё и подмосковные. Заражение оказалось не в силах сломить лучших!
А вот с остальными произошло то, что вполне укладывается в теорию естественного отбора. Так говорил препод по биологии, и он был абсолютно прав. Не особо отягощенные интеллектом зараженные, в конце концов, мутировали. Предварительно расплодись. Но никаких знаний и технологий своим детям не оставили. Племена заров примитивны, кто-то больше, кто-то меньше, и если из этого закона и есть исключения, то в Москве они точно не представлены. Разве что племя Аэропорта — в аэропорту Домодедово обитают очень злобные и опасные зары. Они живут внутри самолетов, ездят на лошадях и располагают оружием старого времени. В школе рассказывали, что они даже успевают обучать своих потомков обращению со всем этим прежде, чем мутируют. Но в Москву аэропортовские зары не ходят, а остальные племена не представляют собой серьёзной угрозы. Внутри племен зары вроде тоже не однородны. Кто-то из них менее глуп, кто-то более, но это не особо серьёзная разница. Единственное, в чем сила зараженных, это количество. Заров в Москве больше трехсот тысяч, это раз в тридцать больше, чем Чистых. Единого фронта у зараженных нет, племена конфликтуют за угодья для скота, но, собравшись в толпу, то или иное племя может напасть на следопытов или торговый караван. Поэтому боевые подразделения отстреливают заров при любой возможности. Вообще, зары боятся мощных Технологий анклавов и предпочитают обстреливать Чистых примитивными метательными снарядами из засад, рассчитывая застать врасплох, перебить и захватить высокотехнологичные предметы, назначения которых они порой не в состоянии понять. Открыто же зары нападают редко, только когда их больше в разы или им повезет отыскать в обветшалом городе арбалеты или оружие старого времени. Что случается редко, потому что зары не знают, где искать, не знают, что искать, и зачастую даже не имеют понятия, как использовать то, что всё-таки нашли.
Другое дело мутанты. Эти вечно голодны и рвутся в атаку, едва завидев даже подобие пищи. И мутация сделала их не только бесконечно многочисленными, но разными и смертельно опасными. Мало того что они исключительно живучи, быстро регенерируют и убить их можно только выстрелом в сердце или голову. Они ещё и растут в пять раз быстрее человека, что доказывает не-торжественность их с людьми. Или не-тоджественность, фиг его знает, как правильно, на этом термине Димка в школе особо не заморачивался, его интересовал бизнес, а не фундаментальная наука. Потому что все ученые работают на бизнесменов и генералитет, и, как говорит наш полковник, плох тот солдат, кто не мечтает стать генералом. Отсюда, кстати, несложно сделать выводы о Штурвале, но речь не об этом. Короче, самка мутанта вынашивает детеныша менее двух месяцев, и через четыре года он достигает размеров двадцатилетнего человека. Но умственное развитие у него, как у четырехлетнего, поэтому муты такие тупые. Но отсутствие мозгов им заменяет физическая сила и способности, намного превосходящие человеческие.
Хрипуны не особо могучи, но их всегда бесконечное количество, у них острый слух, нюх, зрение, и ещё они способны чувствовать друг друга. Бегуны носятся так, что от них и на танке не уехать, Прыгуны прыгают далеко и резко, от них не убежишь, тут единственный шанс выжить вне танка — это отбиться силой оружия. Клыкари и Крушители не такие быстрые, но им в сердце вообще стрелять бесполезно, если только из самого мощного нарезного оружия старого времени. Да и бошки у них исключительно крепкие, так просто не прострелишь. Зато они тебя угробят в два счета. Клыкарь способен прокусить даже офицерскую резинокольчугу, а Крушитель, если дотянется до тебя ударом, то переломает ребра и кости прямо через защиту. В общем, смерть от внутреннего кровотечения тебе обеспечена, в таких случаях никто не выживает. Элитные виды брони и экипировки, вроде той, что замутил себе Штурвал, способны выдержать атаку и того, и другого, но стоят целого состояния, на которое более умный человек начал бы собственный бизнес, и в случае успеха ему уже никогда не придётся рисковать собой.
Димка покосился на Штурвала. Офицер стоял у носового орудия и о чем-то совещался с танкистами. Приходилось признать, что его упёртая страсть к снаряжению только что избавила их рабочую бригаду от больших проблем, если не хуже. Странно, что муты рванули в атаку, несмотря на непрерывный гудок. Утром, когда танк ехал к заводу по этому же маршруту, от мутов отбились тремя гудками и двумя залпами. Видать, за день из метро вылезли предельно оголодавшие мутанты, раз рвались на смерть, наплевав на рёв гудка, который для них исключительно болезнен. Хорошо ещё, что среди них не было Взрослого. Взрослых мало, но они самые опасные среди всех мутов. Потому что взрослые. Им много лет, и поэтому они умные. Не как человек или зар, но далеко не тупые. Они не лезут в атаку, но умеют её планировать, и остальные муты их слушаются. Когда Взрослый организовывает нападение — это предельно опасно. А если Взрослых несколько, то дело вообще дрянь. Они как генералитет у Чистых, манипулируют разными видами мутантов, устраивая настоящие тактические сражения. Узнать их легко — примитивные муты все, как на подбор, плешивы, даже самки. Одежду они не носят, зато покрыты густым волосяным покровом, словно обезьяны, живущие на тридцать-каком-то этаже сталинской высотки, которая стоит возле развалин зоопарка. А вот Взрослые ходят одетыми. Они отбирают одежду у недавно мутировавших заров или напяливают на себя какие-то обрывки в большом количестве. В школе учили, что это подчеркивает их статус среди других мутов, которые никогда не нападают на Взрослых и подчиняются их приказам беспрекословно. Вот почему грозовой ливень — самое смертельно опасное время. В дождь тоже предельно опасно, но в грозу на поверхность выходят вообще все мутанты, кроме, разве что, совсем малолетних. И просто так за кирпичной стеной от них не отсидеться. Взрослые ведут мутов на штурм со всеми вытекающими отсюда последствиями.
— Приготовиться к бою! — глотка у Штурвала была оцинкованная, а легкие — с ресивером. Потому что иначе перекричать через противогаз дребезжание листов танковой брони и не задохнуться было невозможно. Если это на самом деле так, то тогда понятно, почему Штурвал такой здоровый — его собрали из танковых запчастей.
Димка поднялся с сиденья и принялся проверять, правильно ли заряжена картечница. Приближается самое опасное место всего маршрута — Крымский мост. Что означает слово «крымский», он не знал, но догадывался, что «КРЫ» — это от слова «крышка». Потому что на выезде с этого моста тебе крышка. Мало того что сам по себе мост подразумевает реку, в которой плещутся тысячи мутантов, так ещё сразу за ним метро «Парк Культуры». Какая в старое время была культура в парках, Димка не знал, но сейчас там слоняется огромное количество мутов, гадящих, где попало, и от голода бросающихся друг на друга без всякого повода. И при съезде с Крымского моста обе эти толпы объединяются. Положение дел осложняется тем, что в некоторых местах асфальт Садового кольца провалился в заполненные водой подземные коммуникации, и танкистам необходимо тщательно соблюдать безопасный для танка курс.
— Начать разгон! — Штурвал подал знак танкистам, и боевая машина стала набирать скорость.
К мосту необходимо подойти на максимальном ходу, как можно быстрее его преодолеть и с разгона промчаться мимо метро, в кратчайшие сроки, уничтожив огнем две сотни мутантов, чтобы спровоцировать их на пожирание трупов. Тактика проста в описании, но вот в исполнении — тут уж как повезёт. Димка убедился, что орудие заряжено, а его казённик надежно заперт, и бросил взгляд в смотровую щель. Отсюда мутантов ещё не было видно, но в том, что они уже бегут к танку от набережной, сомневаться не приходилось.
Грозная боевая машина приблизилась к мосту, и танкист дал гудок, встречая атакующую толпу звуковым ударом. Передние ряды попадали, остальные развернулись и бросились обратно к воде. Значит, среди них много таких, кто знает, что такое танк, и лезть на звук они не захотели. Но муты не отказываются от добычи просто так. Они переплывут реку, соединятся с другой толпой, которая на том берегу снуёт вокруг метро, и бросятся в атаку в большем количестве. Хрипуны всегда знают, сколько их, и чем это число выше, тем они храбрее.
Танк, отчаянно дребезжа броней и грузом, влетел на мост на предельной скорости и помчался дальше, сотрясаясь на растрескавшемся асфальтовом покрытии. Сидящий за рулями танкист отчаянно матерился, костеря покрытие, трещины, мутантов, грозящие отвалиться колеса и тех, кто их так бездарно изготовил. Стрелка на здоровенном спидометре приборной доски показала отметку в двадцать три километра в час, и Димка невольно оторвался от прицела и посмотрел на несущийся за бортом город. Мчаться на такой скорости ему доводилось нечасто, и зрелище это всегда вызывало у него приток адреналина. Мимо мелькала стальная подвеска моста, ещё дальше раскинулись набережные, заполненные обветшалыми закопченными зданиями, ещё хранящими остатки былого величия. Но долго разглядывать осколки роскоши минувшей эпохи он не смог, взгляд сразу же упал на реку, кишащую мутантами. Стремящихся переплыть реку мутов было так много, что из-за их голов не было видно воды. Плавают они едва ли не быстрее, чем бегают, и по количеству врагов было ясно, что прорыв предстоит не из легких.
Боевая машина промчалась через мост, и танкист едва ли не взвыл от ужаса. Всё впереди кишело мутантами, они бежали навстречу танку единым потоком, образовывая живой мешок. Сотни мутов вылезали из воды и из недр обоих выходов метро, расположенных по разным сторонам дороги, и даже толпились на автомобильном мосту, под которым танку предстояло пройти через несколько секунд. Едва ли не полсотни мутантов перелезали через мостовое ограждение, явно собираясь прыгать с него на крышу танка.
— У нас защитного фартука нет! — возопил танкист. — Резину с колес сорвет! Держитесь!!!
Он вцепился в рули, и танк на полном ходу врезался в толпу. Многотонная махина вспорола живое море, расшвыривая вокруг себя искореженные тела, и затряслась на попадающих под колеса мутах. Внутри танка всё подпрыгивало, и схватившийся обеими руками за поручни Димка пытался придавить плечом бьющийся в настенных зажимах «Дабл». Скорость начала падать, и Штурвал приказал танкисту дать гудок. Ревун оглушительно взвыл, швыряя ближайшие волны мутов на асфальт, и экипаж боевой машины засуетился, торопливо меняя скорость танка на мощность.
— Огонь! — прокричал офицер, и Димка рванул на себя спусковой трос.
Картечница громыхнула выстрелом, и он распахнул казенник. Горячая дымящаяся гильза полетела на пол, Димка выхватил из рук работяги новый заряд, зарядил орудие и ухватился за рукоятки управления. Второй выстрел нужно сделать дальше, чтобы проредить толпу, бегущую по телам корчащихся соплеменников. Орудийный ствол полыхнул пламенем, окутываясь густым дымом, но Димка успел заметить, как картечь с кровавыми брызгами прошибает бошки мутам. Танковые орудия грохотали, посылая в огромную толпу мутантов облака картечи, ревел гудок, выжигая мощной струей раскаленного пара лица мутантам, колотящим по корме боевой машины, окружающее пространство заволакивало дымом. Крыша загремела под тяжестью падающих на неё мутов, и Димка понял, что танк проходит под автомобильным мостом. Значит, сейчас они в самом опасном месте, точно меж двух выходов метро. Он с лихорадочной быстротой перезаряжал картечницу, делал выстрел, снова перезаряжал, менял угол прицела и стрелял опять…
— Труба! — вопил кочегар. — Они ломают трубу! Штурвал! Решетка долго не выдержит!
Штурвал выхватил из ящика с НЗ бутыль с горючей смесью и бросился к кочегару. Тот уже откидывал от стены стальную подножку, расположенную под небольшим люком. Штурвал запрыгнул на неё, лязгнул засовом и распахнул люк. Димка невольно схватился за «Дабл». Этот люк выходит прямо к трубе. Труба — одно из немногих уязвимых мест танка. Она перекрыта решеткой, но большая толпа мутантов может суметь оторвать её или разогнуть прутья. Тогда муты начинают швырять в трубу всё подряд. Для защиты трубы на крыше поначалу наваривали острые шипы, но это помогало только в первые минуты боя. Потом муты запрыгивали на пронзенные шипами тела, и трупы защищали их от повреждений. Позже к шипам стали добавлять ещё один метод защиты: вокруг трубы наварили желоба, в которые в экстренном случае заливалась горючая смесь, и пламя отрезало трубу от противника. Для заливки смеси в танковой крыше прорезался специальный люк. Сейчас Штурвал высовывается именно из этого люка, и если у него не получится, то мутанты с крыши могут попасть внутрь танка!
Но у Штурвала получилось. Он с силой уперся плечом в отчаянно трясущийся борт, чтобы удержаться на подножке без помощи рук, и вынырнул в люк руками вперед. Офицер одной рукой схватил Прыгуна за шею и рванул на себя, впечатывая лбом в острый шип крыши. Прикрываясь трупом от остальных мутов, он второй рукой разбил бутыль о дно желоба и рывком опустил руку внутрь танка. Рука ещё не успела остановиться, а кочегар уже вложил в неё горящую ветошь. Штурвал швырнул ветошь в желоб и юркнул в люк, захлопывая за собой крышку. В узкую смотровую щель было видно, как в опоясывающем трубу желобе вспыхнуло пламя, обжигая царапающих крышку люка мутов. Мутанты захрипели ещё сильнее, и несколько Прыгунов спрыгнули с крыши. Штурвал сбегал за «Даблом», просунул ствол в смотровую щель и дуплетом выстрелил в мелькающее волосатое колено. Мутанту оторвало ногу, и двое его соплеменников начали драться из-за неё друг с другом.
— Малинин, огонь! Огонь, твою мать! — Штурвал промчался мимо Димки к танкистам. — Гудок!!!
Димка выстрелил из орудия, и рёв танкового гудка вновь ударил по гудящим болью ушам. Танк шёл через толпу прямо по телам мутантов, переваливаясь по ним, словно по кочкам, и быстро терял скорость. Вскоре боевая машина еле ползла, двигаясь со скоростью идущего человека, и танкист что-то кричал стоящему рядом Штурвалу сквозь грохот орудийных выстрелов. Тот кивнул и побежал к ящику НЗ. Офицер вытащил из него тяжелую объемистую канистру с горючей смесью и с трудом потащил её к задним дверям танка. Димка понял, что что-то не так, и Штурвал собрался применить крайнее средство — разлить по асфальту смесь и поджечь её. Такое применяется только тогда, когда танк подбит и больше не может продолжать движение. В этот миг танкист снова дернул за цепь ревуна, и оглушительный вой взорвал окружающее пространство. Димка зажал разламывающиеся от боли уши, ожидая окончания гудка, но танкист не отпускал цепь. Кто-то отодвинул Димку от картечницы, перед лицом мелькнула броня Штурвала, и пушка глухо громыхнула почти бесшумным выстрелом. К ногам упала гильза, Штурвал выхватил заряд из ящика и выстрелил вновь. Гудок ревел секунд тридцать, и за это время он успел выстрелить четырежды — такую скорострельность тяжело было развить и без рвущей мозг на части боли.
Момент умолкания ревуна Димка различить не смог. Бесконечный звон в ушах, обжигающе-режущей вибрацией отдающийся в голове, начал стихать, и он увидел, что Штурвал тащит канистру обратно. Димка, шатаясь, ухватился за поручни, встал и потянулся к орудию. Но стрелять не пришлось, муты уже не атаковали еле ползущий танк. Они расхватывали трупы, которыми было усеяно всё вокруг, и отрывали от них конечности и самые лакомые куски. Издали к ним ломились новые сотни мутантов, но эти в бой уже не пойдут. Почуяв запах свежей плоти, они поспешат оторвать от растерзанных тел свою долю. Начнутся драки, количество трупов увеличится, еды прибавится, и никто не захочет сражаться с танком, издающим нестерпимо жестокий рёв. Димка сполз на сиденье и обхватил руками разламывающуюся голову. Каждая поездка на танке всегда проходила мимо одного-двух метро или какой-нибудь набережной, в Москве этой гадости полно, ни одна нормальная дорога без неё не обошлась, но такого, как сегодня, в Димкиной службе ещё не было. Обычно удавалось отбиться быстро, танк шел, вел огонь, давал гудки через равные промежутки, сберегая давление в котле и солдатские уши. А тут просто ад какой-то…
— На меня смотри! — чьи-то руки развернули его голову, и Димка увидел перед собой Штурвала. Офицер вгляделся ему в глаза: — Слышишь меня? Из ушей течет? Кровь чувствуешь?
— Слышу, — Димка облизал сухие губы. — Уши вроде целы, только звенят сильно… И голова…
— Значит, нормально всё, — определил Штурвал. — Первые пару лет всегда больно, потом адаптируешься. Попей воды, три глотка, не больше. Сиди, пока не отпустит. Понял меня?
— Угу, — Димка дотянулся губами до трубки подачи воды, проведенной из скрытой под резинокольчугой бутыли внутрь противогаза, и послушно глотнул три раза. — Штурвал, — он кивнул в сторону смотровой щели. — Почему они так ломились на нас? Даже на гудок! С ними же не было Взрослого… или я его не заметил… Обычно ведь не так! С утра же нормально проехали!
— Взрослого не было, — согласился Штурвал. — Он бы нас точно так просто не отпустил. Это они на погоду так возбудились — верная примета, ливень скоро. Муты его чувствуют, и в ожидании обильной еды у них выделяется желудочный сок. Голод зашкаливает, вот они и бесятся.
Офицер ушел, и Димка откинулся на погнутую спинку сиденья. Скоро ливень, значит. Не просто дождь, а самый настоящий грозовой ливень. Что это такое, он знал очень хорошо, как-никак пять лет в охранниках прослужил. Смертельно опасная погода, пострашнее будет, чем сегодняшний бой…
— Стой! — подал команду Штурвал, и дергающийся дребезжащий танк остановился. — Орудийным расчетам приготовиться к бою! Ремонтной команде — на выход! Следопыты — за мной!
Передние двери танка распахнулись, и офицер выскочил наружу. За ним последовала пара солдат со щитами, троица следопытов, потом выбежали танкисты и двое рабочих с переносными коробами с инструментарием. Солдаты и следопыты заняли оборону возле носовой части боевой машины, и танкисты с работягами принялись возиться с передними колесами. Значит, обрезинивание всё-таки сорвало с колес, вот почему танк шел так плохо и едва не встал. Сейчас металлические болванки колес перемотают резиновыми жгутами, нарезанными из автомобильных покрышек старого времени, и стянут болтами с внутренней стороны колесного диаметра. В ремкомплекте танка всегда есть заранее подготовленные к этой процедуре пластыри с заранее продетыми в нужных местах болтами. Ничего сложного в этой процедуре нет, обрезинивание с танковых колес срывает пару раз в неделю, и экипаж справится с ремонтом за полчаса — час, если не будет атакован противником.
Танкисты управились за сорок минут, к тому моменту Димка окончательно оклемался и дежурил возле своего орудия, бдительно разглядывая окрестности. Это место находилось на безопасном расстоянии от смертельных зон, мутантов поблизости не было, окружающие дорогу мертвые кварталы зияли лишенными стекол окнами, демонстрируя всякое отсутствие жизни. Но все хорошо знали, что в действительности это не так. По многоэтажкам обожают шариться зары, вечно разыскивающие что-нибудь, точно не зная, что именно. Они считают, что в домах старого времени могут найти что-то, что сделает их хозяевами этого мира. Дремучим дикарям невдомек, что без серьёзных знаний им попросту не распознать могучих Технологий, и они частенько радуются найденному зеркалу, равнодушно, проходя мимо стоящего рядом электроприбора. Ещё хуже то, что эти идиоты могут сломать высокотехнологичную вещь ради блестящей бирки или встроенного в корпус декоративного украшения. Следопыты всегда сетуют на вандализм заров и стремятся отстреливать их при первой же возможности. Особенно в районе серьезных поисков. Для этого генералитет часто выделяет отряды солдат им в помощь, как, собственно, сегодня и было. И результат стоил всех затрат, главное, добраться до анклава. Димка смерил взглядом топливный отсек. От здоровенной горы дров, упирающейся в потолок, которая была на этом месте утром, сейчас остался десяток вязанок и хмурая, донельзя недовольная гримаса на лице кочегара.
— Готово? — кочегар посмотрел Димке за спину, и он поспешно обернулся. В двери торопливо заходила ремонтная команда, и один из рабочих утвердительно кивнул, бурча через противогаз что-то неразборчивое. Следом за танкистами зашли следопыты, потом Штурвал, и солдаты со щитами. Двери боевой машины уже закрывались, когда внутрь танка влетела стрела и с глухим стуком отскочила от бронированного борта.
— Окно на седьмом этаже! — один из следопытов бросился к смотровой щели.
— На восьмом! — поправил его второй, подбегая к бойнице. Он высунул в неё автоматный ствол и замер, выцеливая противника. Несколько секунд все ждали выстрела, но следопыт лишь разочарованно опустил автомат: — Спрятался, гад!
— Поехали! — Штурвал подал знак танкистам. — Дрова на исходе! Приготовиться к бою!
Танк покатил вперед, набирая скорость, и Димка привычно ухватился за рукояти управления орудием. Приближалось метро «Смоленская», последний опасный участок маршрута. Но преодолеть его будет проще остальных. Наблюдательно-метеорологический пост, расположенный на крыше высотного здания возле Плантаций, заметит возвращающийся танк, и ему навстречу выдвинется вторая боевая машина. Два мощных ревуна будут давать гудки, сменяя друг друга, и это быстро обратит мутантов в бегство.
Всё почти так и произошло. Танк вошел в смертельную зону, и муты ринулись в атаку. Танкисты дали длинный гудок, потом ударили картечницы, и первая волна монстров не дошла до боевой машины. В составе второй волны оказалось много Бегунов, и по танковой броне вновь застучали кулаки, дубины и камни. К тому моменту орудийные заряды стали заканчиваться, танкисты дали второй гудок, вызывая замешательство среди атакующих, и впереди показалась подмога. Два танка отстрелялись бортовыми орудиями под долгий рев гудков, и уши мутантов не выдержали. Толпа мутов отступила, расхватав трупы, и обе боевых машины покинули смертельную зону. Танки вышли на Новый Арбат, и в смотровых щелях прямо по курсу показались милые сердцу каждого Чистого решетчатые стены первой линии укреплений родного анклава.
Охранники распахнули мощные ворота, и танки зашли внутрь. Димка мельком посмотрел в смотровую щель, оценивая состояние укреплений. Оборону анклава он знал как свои пять пальцев, пять лет службы в охране не прошли даром. Но всегда полезно освежить информацию, мало ли что могло измениться: где-то дополнительные решетки на огневые точки наварили, где-то ещё одну гильотину добавили — знать подробности полезно. Когда хлынет ливень, разбираться будет некогда. Вообще, если быть точным, то это не сам анклав, это его Плантации. Любой анклав имеет Плантации, а некоторые, наиболее крупные, даже две Плантации или Плантацию и Цеха. Мозг анклава, понятное дело, расположен в подземном бункере. Бункер — это высокотехнологичное место, выстроенное при старом времени специально для защиты от эпидемии. Когда фашисты создали инфекционный агент, чтобы уничтожить весь мир, генералитет старого времени разгадал их планы и выстроил глубоко под землей бункера, в которых укрылись лучшие представители страны. В общем, мы выжили назло врагам, а сами враги попередохли, потому что что-то там намутили с инфекцией неправильно. По их замыслу, она должна была убивать других, а их самих не трогать, а в действительности инфекционный агент поражает всех подряд. Фашистам даже антивирус не помог. Если, конечно, он у них вообще был, потому что современные ученые уверены, что байки об антивирусе — это обман, запущенный кем-то из фашистов перед смертью. Они сделали это для того, чтобы люди не спасали себя в убежищах, а тупо сидели в ожидании чудесного избавления и массово погибали от заражения. В общем, теперь это всё уже не важно. Наивные давно погибли, умные и деятельные укрылись в бункерах, выжили и создали анклавы.
Чтобы выжить, любому анклаву нужна вода и пища. И если с водой проблем нет, её добывают из глубоких подземных скважин и тщательным образом дистиллируют, очищая пар от инфекции путём высокотемпературной обработки, то с пищей всё гораздо сложнее. Её необходимо выращивать и готовить к употреблению. Делать это в бункерах нереально, там для столь масштабного сельского хозяйства нет площадей, поэтому анклавы и создали Плантации. Обычно Плантация расположена в непосредственной близости от входа в бункер, в находящихся на поверхности зданиях, специальным образом расчищенных и укрепленных. Что и понятно, потому что какой идиот станет выращивать овощи под открытым небом?! В первый же ливень всё будет вытоптано мутами подчистую, а что не будет — сожрут крысы и птицы. Для серьёзных сельскохозяйственных работ необходимы хорошо защищенные площади, причём обширные, потому что пищи анклавам требуется много. Как правило, под это дело приспосабливают заводские цеха, просторные торговые центры и тому подобное, кому как повезет.
Димкиному анклаву, к сожалению, не повезло. Кремлевский бункер расположен, вы не поверите, под Кремлем. А опаснее этого места в центре Москвы не найти. Рядом с Кремлем куча нор метро, а сам он стоит прямо на набережной, и Димка реально не понимал, чем и о чём думали строители бункера, когда выбирали это место. Мало того, под Кремлем всё оказалось изрыто всевозможными подземными ходами и тоннелями настолько, что едва мутанты прокопались к реке, и вода заполнила все эти пустоты, в Кремле началось оседание грунта. Башни и стены были сильно разрушены зараженными психами ещё в первые дни вспышки инфекции, позднее почти все строения либо сгорели, либо обрушились в размытые водой подземные пустоты. В общем, мощный и величественный Кремль Димка видел только на картинках в школьном компьютере. Теперь это не более чем здоровенная свалка красного кирпича, испещренная затопленными провалами, по которой бродят тысячи мутантов. Они вообще любят это место — и вода рядом, и затопленные подземные катакомбы под рукой.
Но сам кремлевский бункер уцелел. По-другому и быть не могло, ведь в старое время знали толк в строительстве убежищ. Все полноценные бункера возводились по Технологии! Это вам не просто дыра в земле, которая глубже всех остальных таких же. Бункер расположен в огромной шахте, стены которой выложены металлической кладкой, швы между которой залиты другим металлом, помягче. Подробностей Димка не запомнил, но смысл был прост: бункер находится в герметичной капсуле, и вода внутрь него не просочится никогда, будь вокруг хоть дно морское. В итоге теперь под землей, кроме бункеров, незатопленных пустот нет. Конечно, шахты выходов из самих бункеров тоже сухие, они ведь строились по Технологии! Ну и всё. Вот только выход из Кремлевского бункера пришлось переделывать. Потому что штатный спусковой ствол то ли взорвали зараженные, то ли засыпало обломками оседающих строений, то ли ещё что. Короче, по верху до входа в бункер теперь не добраться. Зато под землей секретных входов хватало, Димка видел три штуки только основных, огромных, оборудованных рельсовыми путями. Все они теперь намертво закупорены и загерметизированы, потому что тоннели за ними заполнены водой и там живут муты. Но кроме основных выходов были ещё и секретные, размером поскромнее, и один из них не пострадал. Его соединили с тоннелем городской канализации, добились водонепроницаемости, усилили на всём протяжении, и теперь он используется в качестве основного. Правда, топать по этим тоннелям до самого бункера приходится почти полтора километра, но иногда можно схитрить и залезть в кузов электрокара, который неторопливо гоняет там от Бункера до Плантации и обратно для перевозки грузов. А на лебедочных подъёмниках, оборудованных в вертикальной шахте для ускоренного перемещения матценностей, покататься было даже весело.
Изобретательность, с которой обитатели кремлевского анклава решили проблему доступа к своему бункеру, была достойна восхищения и лишний раз свидетельствовала о немалом интеллекте укрывшихся в нем людей. И когда перед ними встала проблема нехватки пищи, они решили её с не меньшим блеском! Обитатели бункеров придумали Плантации. Если бункер — это мозг анклава, то Плантации — это его сердце. В них сосредоточено всё: Цеха, Теплицы, Жилая зона, Склады, Пищеблок, Электростанция — то, без чего жизни в анклаве быть не может. Всё это должно размещаться в просторных и надежных зданиях, а рядом с Кремлем всё кишит мутантами. Но это не остановило людей из бункера. Они нашли нужные площади далеко от Кремля, укрепили их и устроили Плантации там. Тем более что место попалось удобное, вне смертельных зон, которых в районе Кремля полно — широкое отдельно стоящее здание на Новом Арбате. В школе говорили, что в нём когда-то был кинотеатр, но суть не в этом, а в том, что здание идеально подходило под плантации — много разных помещений большой площади с высокими потолками. И оборонять его было удобно, так как оно не соединялось с другими постройками, что позволяло выстроить вокруг него несколько линий обороны. И, что самое главное, здание это было почти не тронуто пожарами.
Димка с удовлетворением отметил, что первая линия обороны пополнилась ещё одной огневой точкой, и присмотрелся к её амбразуре. Ого! Да там смонтировали огнемет! Вот это да! Значит, наши запасы горючей смеси серьёзно пополнились. Димка мгновенно понял, как это произошло. Неделю назад Валентин Новак, один из самых состоятельных бизнесменов анклава, организовал экспедицию куда-то в Хамовники. Точное место держалось в секрете, всем любопытствующим говорили, что, мол, надо проверить кое-какие догадки, ничего выдающегося. Но над подготовкой экспедиции работали две лучших команды следопытов, и близкие к ним люди шептались, что Новак выкупил у одного из восточных анклавов некую распечатку карты старого времени. И следопыты считают, что на ней видно месторасположение автозаправки, о которой до сих пор известно не было. Есть шанс, что там, в подземных резервуарах, может сохраниться топливо, пусть даже разложившееся. К этому загадочному месту Новак и снарядил экспедицию. Она вернулась якобы ни с чем, и было объявлено, что в толковании карты была допущена ошибка, никакой заправки в том месте нет. Димка ещё тогда не поверил в эту сказку, уж больно немногословными были работяги из первой бригады. И тут — бац! У нас новый огнемет! Сразу ясно, что горючую смесь экспедиция Новака тогда нашла. И её наверняка много, поэтому всё и держат в секрете. Чтобы слухи не дошли до других анклавов и на автозаправку не нагрянули конкуренты. Конфликт никому не нужен, но кто откажется от такого сокровища?! Правильно, никто. Он, Димка, на месте Новака тоже всё засекретил бы!
Оставалось только догадываться, сколько Новак заработал на этой экспедиции. И опять главную роль во всём сыграли следопыты. Нет, однозначно, Димка станет следопытом любой ценой! Вот бы отыскать что-то суперособенное! Не просто отделение полиции или оружейный магазин, в котором чудом осталась не разграбленной кладовая с оружием или патронами, и не остатки какого-нибудь склада электротоваров или бытовой химии, а что-то невероятно крутое! Например, нетронутый бункер! Хотя таких, наверное, не существует… Димка испустил невеселый вздох и вновь оживился. Вход в подземный город в Раменках! Вот это было бы невероятно круто! Все знают, что он там есть, но никому не известно, как туда попасть. Все входы в Раменский командный пункт, обозначенные на спецкартах старого времени, затоплены водой. Димка в детстве мечтал, как находит в развалинах старую карту с суперсекретным маршрутом и проникает в подземный город. Он убивает там всех мутантов и становится обладателем невероятных сокровищ!
— Приехали! — заявил танкист, заводя танк за ворота второй линии обороны Плантаций.
Боевая машина, пыхтя, дошла до места стоянки и замерла, с шипением стравливая лишнее давление. Двери распахнулись, и все потянулись наружу. Один из следопытов сразу же направился к Складу, остальные принялись руководить разгрузкой матценностей. Работягам ещё есть чем заняться, а солдаты на сегодня свою работу закончили. Сейчас предстоит пройти обеззараживание, а затем наконец-то столовая и жилая зона. Но сразу вернуться в казармы не удалось. Едва Штурвал выстроил солдат для следования в сектор обеззараживания, к нему подошел дежурный офицер батальона охраны и передал приказ полковника. Оказалось, что час назад в ближайшей к Плантациям многоэтажке были замечены зары, и один из отрядов охраны ведёт сейчас зачистку здания. Только что от них пришел вестовой с просьбой о подкреплении, и отряду Штурвала надлежит выдвинуться к ним на усиление.
— Пять минут на проверку оружия, перезарядку и отправление естественных надобностей! — объявил Штурвал, едва дежурный вернулся в Командный Пункт, расположенный в самом центре внутреннего двора Плантаций, в одном строении с позициями звуковой пушки. — Разойдись!
Солдаты потянулись за угол здания, где находилось отхожее место. Старослужащие говорили, что раньше в резинокольчуге ни попить, ни справить малую нужду было невозможно, и приходилось терпеть по многу часов. Как солдаты воевали в таких условиях, Димка даже не представлял и был от души рад тому, что Технологии не стоят на месте. Теперешние резинокольчуги оборудованы и бутылью с водой, от которой до самого рта тянется трубка, и шлангом для отвода малой нужды. Вкупе это позволяло сохранять боеспособность достаточно долго, причем система отвода отходов обладала высокой степенью безопасности. Продукты жизнедеятельности по специальному шлангу попадали в небольшую емкость, укрепленную на ноге и оборудованную надежным клапаном. С емкостью был соединен маленький пневматический нагнетатель давления. Солдат несколькими движениями складного рычажка создавал избыточное давление, после чего отжимал пружину клапана. Жидкие отходы вылетали наружу через недлинный шланг, давление начинало падать, и клапан захлопывался. Заражение исключалось, потому что был ещё внутренний клапан, который закрывался раньше, чем всё это дело покидало шланг. За годы службы Димка бессчетное количество раз убедился в том, что приспособление это, на первый взгляд не имеющее к боевым действиям никакого отношения, на самом деле было просто незаменимо.
Вернувшись из отхожего места, Димка снял висящий на груди «Дабл» и принялся перезаряжать барабан. Если предстоит зачистка дома, значит, необходимо сменить патроны на менее дальнобойные. Больших расстояний внутри многоэтажек нет, зато выскочить враг может внезапно и откуда угодно. Поэтому наиболее эффективно стрелять патронами, которые имеют небольшую убойную дальность, зато картечь, покидая ствол оружия, образует достаточно широкую осыпь уже в пяти метрах от дульного среза. Это прощает некоторые огрехи в прицеливании, тем более что зары — это не муты, чтобы их убить, не нужно выцеливать голову. Достаточно влупить хорошей осыпью в корпус — зарам хватит. Димка заменил патроны и в ожидании остальных стал разглядывать возвышающиеся вокруг высотки.
Две многоэтажки, стоящие по обе стороны от Плантаций, представляли собой для батальона охраны вечную головную боль. Держать солдат в огромных зданиях постоянно было невыгодно и небезопасно, включать высотки в состав обороны тем более. Поэтому их всё время держали на контроле и всячески пытались закупорить. Заклинивали двери, закладывали кирпичом окна нижних этажей, но зары всё равно проникали внутрь. Иногда они просто рылись в квартирах в поисках чего-нибудь, реже прятались там до наступления темноты, чтобы потом попытаться пролезть на Плантации. Обычно это заканчивалось для заров плачевно, потому что часовые несли службу бдительно и замечали их ещё тогда, когда они перелезали через решетчатые заграждения. Далее следовал выстрел из арбалета или картечью со всеми вытекающими. Первая линия заграждений недаром была сделана из толстых решеток: пока муты или зары толпились перед ними, пытаясь преодолеть, огневые точки стегали их потоками свинца и метательных снарядов. Всё продумано!
Однако иногда зарам везло. Пару раз на Димкиной памяти часовые умудрялись засыпать, и зараженным удавалось это вычислить. Они проникали на внутренний двор Плантаций и старались что-нибудь украсть. Чаще, правда, ломали. Прожектор разбили, помнится, украли из танка канистру с зажигательной смесью, бухту троса и ящик зарядов к картечнице. В другой раз часового убили выстрелом из лука в лицо. Добраться до его трупа, находящегося в зарешеченной будке, они не смогли, но до оружия дотянулись, видимо, использовали палку или багор. Потом их спугнул ночной патруль, и зары открыли по нему огонь из ружья убитого часового. Один патрульный был тяжело ранен, остальные вели ответный огонь. Началась тревога, но зарам удалось уйти, воспользовавшись темнотой. Часовой получил заражение, и его, согласно Закону о Борьбе за Выживание, подвергли эвтаназии. С тех пор количество ночных патрулей удвоили, а количество часовых утроили. Наказание за сон на посту было ужесточено до увольнения из охранников в рабочие, сопровождающегося очень большим штрафом. Кое-кто умудрялся засыпать даже несмотря и на это, но больше проникновений заров из-за сна на посту не было. Зато самим зараженным понравилась добыча, и они долгое время совершали по ночам нападения на Плантации довольно крупными силами. Не меньше года ночные бои стабильно вспыхивали раз-два в неделю, после чего регулярные нападения прекратились. Скорее всего, вдохновители этих атак были перебиты или мутировали.
— Становись! — скомандовал Штурвал, и отряд выстроился перед своим командиром.
Офицер проверил боеготовность и повел своих людей к выходу из укрепрайона. Все мгновенно насторожились. За решетчатым заграждением беспечность или самонадеянность запросто может стоить жизни. Это внутри укрепрайона стоят заборы и огневые точки, сделанные из настоящих БМП и БТР старого времени. Сказочно могучие боевые машины прошлого давно превратились в груды неподвижной стали, но к их невероятно мощным пушкам и пулеметам иногда всё ещё находят снаряды и патроны. Большинство из этих орудий уже не могут вести огонь штатными боеприпасами, и их приспособили под стрельбу картечными зарядами. Подавить такую огневую точку мутанты не в силах, боевой расчет запирается внутри стальной махины и становится неуязвим. Единственное, что может ему угрожать, это жажда и голод в случае затяжного дождя. Но и помимо старых боевых машин Чистым есть чем встретить толпы мутов, Плантации охраняются всем, что только, есть. Зато вне укрепрайона надеяться можно только на себя и на посты наблюдателей-метеорологов, расположенные на крыше самой высокой окрестной многоэтажки.
Отряд приблизился к зданию, и Димка увидел солдат, стерегущих вход в подъезды. Штурвал коротко переговорил с их офицером и повел отряд внутрь здания. Многоэтажка имела немаленькие размеры, двадцать с лишним этажей и множество помещений. Рота батальона охраны в настоящий момент зачищала те, что выходят окнами на Плантации. По словам её командира, оттуда зары стреляли по часовым из луков. К счастью, никто не пострадал, стрелы не пробили резинокольчугу, но попадания были меткие, а это значит, что в здание забрались очень опасные зары. Сегодня им не удалось никого убить, а завтра они раздобудут арбалет, и тут уже всякое может случиться. Отряду Штурвала поручили прочесать десяток этажей, солдаты разбились на группы, и Димка привычно принялся за дело.
За пять лет службы в охране он зачищал каждую из окружающих Плантации многоэтажек раз тридцать, и ничего нового сейчас ему не предстояло. Он осматривал помещение за помещением, квартиру за квартирой, этаж за этажом и вспоминал свой первый месяц службы в охране. Ему тогда только что исполнилось семнадцать, он окончил курсы охранников, истратив на них весь свой нехитрый эквивалент, заработанный в Теплицах, и охранная служба казалась Димке началом блистательной карьеры. На второй день службы в окнах этой самой многоэтажки часовые заметили заров, и третья рота выдвинулась на зачистку. Зара отыскали и пристрелили, но дело не в этом. Один из солдат, проводивших зачистку, случайно ногой влез в какую-то кучу трухлявого гнилья, загаженного испражнениями заров, и зацепился там за что-то. Высвободив ногу, он обнаружил, что кольчужный сапог запутался в обрывках облезшего и окислившегося провода. Солдат дернул ногой, желая окончательно освободиться, и неожиданно вытащил из кучи мусора какой-то донельзя залепленный грязью предмет. При тщательном рассмотрении предмет оказался плафоном от настольной лампы или настенного светильника, в котором обнаружилась электрическая лампочка. Целая, да ещё и низковольтная! Очень дорогая вещь.
Солдат сдал её на склад, заработав неплохое количество эквивалента, а Димку накрыло восторженной эйфорией. Подумать только: редкую материальную ценность, вполне исправную, можно обнаружить в здании, которое вот уже тридцать с лишним лет обшаривается охраной чуть ли не каждый божий день! Он выбрал правильную профессию! Пройдет совсем немного времени, и Димка станет богачом! Весь месяц он рвался на зачистки добровольцем и тщательно разгребал каждую кучу мусора, попадающуюся на пути. Из-за этого страдала скорость выполнения задания, и с каждым разом росло недовольство командиров. В конце концов, его чуть не выгнали из охраны. Спасло ходатайство бригадира овощной Теплицы, под началом которого Димка работал после школы. Тот уговорил комбата дать Димке второй шанс. Его оставили в батальоне, но на зачистки не брали ещё долго. К тому времени он уже знал, что та находка была редким чудом, единственным за последние десять лет. Отыскать что-то в близлежащих кварталах невозможно. Вот тогда детская мечта стать следопытом и вспыхнула в Димке с новой силой…
Зар выпрыгнул из обломков трухлявого шкафа внезапно, одновременно нанося Димке удар двумя ножами. Димка успел лишь отшатнуться и рывком убрать голову с линии атаки. Лезвие ножа, грубо выкованного из железнодорожного костыля, ударило под сердце, упираясь в кольца резинокольчуги, второй клинок рассек воздух в сантиметре от лицевого щитка противогаза. Димка оттолкнулся ногами и ударил зара плечом. Тот отлетел на пару шагов, но устоял на ногах и вновь бросился в атаку, размахивая ножами в обманных финтах. Димка отпрыгнул назад, упираясь спиной в стену, но минимальное расстояние было выиграно. Он вскинул «Дабл» и нажал на спуск. Зар успел рвануться в сторону, пропуская мимо себя поток свинца, и метнулся прочь из комнаты, рассчитывая скрыться в дверях до следующего выстрела. Это стало его последней ошибкой. Димка мгновенно выстрелил из второго ствола, едва успевая направить оружие в сторону дверного проема, и предназначенные для стрельбы на короткие дистанции патроны сделали своё дело. Часть картечной осыпи ударила в угол дверного проёма, выгрызая из него брызги штукатурки, остальное досталось зару. Тот споткнулся, припадая на простреленную ногу, и Димка отработанным движением продавил поворотную тягу, проворачивая барабан магазина. Следующий выстрел пришелся зару точно между лопаток, и зараженный уткнулся мордой в пол. Сзади послышался скрип, и Димка рывком развернулся на сто восемьдесят градусов, прицеливаясь во второго врага.
В двух шагах перед ним замерла молодая черноволосая девушка. Одной ногой она была ещё внутри гнилого шкафа, другой уже стояла на полу. Похоже, оба зара спрятались в шкафу без дверных створок, а когда поняли, что через секунду их неминуемо обнаружат, зараженный мужчина попытался отвлечь внимание врага на себя. План его имел определенный шанс на успех, но Димка был опытным военнослужащим и умел стрелять. Однако выстрелить в кареглазую красавицу он не смог. Девушка была одета в короткие летние одежды из шкур, оставляющие открытыми талию и ноги, её глаза расширились, глядя в направленные в голову стволы, и на испачканном сажей лице застыло выражение отчаяния. Согласно всем Уставам и Наставлениям нужно было стрелять, но Димка медлил. Красавица перевела взгляд с дульного среза «Дабла» на Димку, и пару секунд они смотрели друг на друга. В коридоре загремели шаги бегущих на звук выстрелов солдат, и девушка, не сводя глаз с Димки, медленно попятилась к окну. Она сделала несколько шагов, упираясь в остатки подоконника, и вдруг одним движением выпрыгнула в окно. Димка опешил, понимая, что находится на седьмом этаже, и бросился к оконному проему. Он выглянул из окна и увидел стройную фигурку, быстро спускающуюся по старому толстому электрическому кабелю, заранее привязанному к торчащей из проломленной стены арматуре. Армейские сапоги гремели совсем рядом, Димка отбежал от окна и торопливо склонился над трупом.
— Малинин! Цел? — Из-за дверного косяка появился зловещий дульный срез «Дабла», по ту сторону которого на Димку смотрел прицельный взгляд Штурвала. — Почему один в квартире?!
— Со мной всё в порядке, — Димка поднялся и отошел от трупа. — Я этот дом раз сто зачищал, меня врасплох не застанешь. — Он кивнул на убитого. — Этого я завалил. Больше тут никого нет.
— Был ещё один, — Штурвал, словно ищейка, быстрым шагом обошел загаженное многолетней грязью помещение и оказался у окна, в которое выпрыгнула зараженная девушка. — Отпечатки ног небольшие, скорее всего, женщина. — Он вгляделся вниз через прицел оружия. — Ушла по веревке, — офицер опустил ружьё, отшагивая от окна, — с седьмого этажа. Неплохо. — Он внимательно посмотрел на Димку и подытожил: — Её искать бесполезно. Малинин, Рогов, обыскать убитого и вытащить труп во двор. Нам ещё Прыгунов, сигающих в окна с голодухи, не хватало! Выходим на улицу! Здесь больше делать нечего.
За уничтожение зара Димке полагалась премия, но вместо позитивных мыслей на эту тему в голове крепко засел образ зараженной девушки. За эти несколько секунд он разглядел её очень хорошо. Зара была красива, глупо отрицать. Даже чумазость и грубые одежды из шкур оказались не в состоянии скрыть её прелести. Впрочем, одежды на ней было совсем мало, и это только усугубляло впечатление. Да и лицо было весьма миловидным, особенно ей шли непокорные кудряшки… Димка участвовал в боях с зарами многократно, ему довелось насмотреться и на их мужчин, и на женщин, и вдоволь настреляться и в тех, и в других. Но эту зару он убить не смог, уж слишком она оказалась хороша. Это плохой знак. Полковник как-то выступал перед личным составом воинских подразделений анклава и особо подчеркивал, что жалость к врагу стоила жизней многим солдатам. Да и среди самих солдат ходило множество баек на тему того, как в бою солдат столкнулся с красивой зарой и пожалел её. А та всадила ему в спину арбалетный болт, едва он развернулся. Старослужащие говорили, что все беды от недостатка половой жизни. Если жениться, то реакция на полуголых зар будет правильной. Димка иронически хмыкнул. Ага, женишься тут. Можно подумать, это так просто — взял и женился…
— К блоку обеззараживания! — скомандовал Штурвал, едва солдаты покинули многоэтажку.
Отряд выстроился в походный порядок и направился к воротам укрепрайона. Позади, у подъезда, началось построение роты охраны. Они ещё провозятся здесь какое-то время, обмениваясь сигналами с наблюдательными постами метеорологов, но уже ясно, что на сегодня боевые действия окончены. Конечно, всегда есть возможность, что зары попытаются напасть ночью, но обычно они не предпринимали нападений два раза подряд. Зараженные прекрасно понимали, что после дневной тревоги часовые глаз не спустят с опасных направлений, а внутри домов будут устроены ловушки и расставлены капканы. Чем, собственно, и занимается сейчас рота охраны.
Штурвал привел отряд к входу в здание Плантаций, и дернул за цепь колокольчика, запрашивая разрешение на обеззараживание. Минут пять химики согласовывали что-то друг с другом, потом дверь распахнулась, солдаты вошли внутрь, и процесс обеззараживания начался. Когда Димка проходил весь этот комплекс процедур в первый раз, они показались ему очень сложными, опасными и долгими. Но со временем пришел опыт, порядок действий и сами действия отшлифовались до автоматизма, и всё стало проходить гораздо проще и быстрее. Пожалуй, самым долгим был первый этап, заключавшийся в сдаче оружия и двадцатипятиминутном ничегонеделании. Солдаты сидели в «отстойнике» и ожидали, когда в камере первичной очистки создадутся необходимые условия. Заодно люди проходили элементарную проверку на нарушение герметичности брони — если кто-то получил разрыв или прокол резинокольчуги, не заметный при визуальном осмотре, то с вероятностью в пятьдесят процентов он мутирует через двадцать четыре минуты. Произойдет это на глазах у всех остальных, и новоявленного мутанта немедленно уничтожит охрана. А вообще такое случается крайне редко. Защита сейчас надежна и просто так не рвется, а в бою с мутантами раненых не бывает.
Колокольчик на стене звякнул, и двери камеры первичной очистки распахнулись. Внутри царил жестокий жар, температура воздуха в герметичном помещении нагнеталась до ста пятидесяти градусов с копейками. Всюду стояли каменные тэны, лежащие на металлических противнях, внизу, под герметичным полом, имелись специальные печи, в которых горели костры. Дышать при такой температуре без охлаждения было невозможно, раскаленный воздух травмирует лёгкие мгновенно. Поэтому заслонку противогазного фильтра было необходимо закрыть, и дышать тем воздухом, что остался внутри противогаза. Хватало его секунд на тридцать, если дышать ровно, но так долго находиться в раскаленном помещении не приходилось. Термостойкая резина, из которой делали резинокольчуги, выдерживала нагрев до двухсот градусов, но вот облаченный в неё человек получал ожоги гораздо раньше. К счастью, инфекционный агент погибал быстрее, и терпеть обжигающий жар приходилось секунд десять. Потом открывались выходные двери, и люди пулей вылетали в следующее помещение.
Там было уже не так жарко, зато предельно сухо, работали вытяжные вентиляторы и пылесборники. Отсюда положено выходить уже по одному. Дальше располагается комната снятия скафандров. Там человек снимает снаряжение, и у него берут кровь на анализ. В комнате тоже очень жарко и предельно сухо, стоит охрана и несколько медиков со шприцами и ампулами. Каплю твоей крови разглядывают под микроскопом, после чего тебе делают укол. Если в твоей крови нет вируса, то тебе вводят пару кубиков дистиллированной воды. Если вирус есть — то сильный быстродействующий яд. В любом случае, ты не знаешь, что тебе колют, а колют всегда. Впрочем, подхватившие инфекцию до комнаты снятия защиты доходят нечасто. Ведь заражение происходит во время боёв, и в подавляющем большинстве случаев тот, кто заразился, об этом знает. Как знает и о том, что его ожидает. Поэтому если изредка и случается заражение, то заразившийся пытается сбежать как можно быстрее, даже не возвращаясь на территорию анклава. Согласно Уставу, его необходимо немедленно уничтожить, чтобы исключить попадание в руки заров оружия и информации о принципах охраны и обороны анклава.
Очередь наконец-то дошла до Димки, и он вошел в комнату снятия снаряжения. Охрана немедленно захлопнула за ним стальные двери, и несколько секунд дежурный медик сверялся с гигрометром. Потом Димке разрешили снять резинокольчугу и уложить её в именной шкафчик. У него взяли анализ крови, он привычно дождался укола, и процедура обеззараживания завершилась. Димка вышел из блока очистки, оказываясь внутри Плантаций, и устало потянулся, хрустя позвонками, затекшими от долгого ношения совсем не лёгкой брони. Как приятно избавиться от противогаза! Он покосился на ближайший гигрометр. Прибор показывал влажность воздуха в два процента. Обычно показатель вдвое выше, значит, химслужба недавно обновила адсорбент во влагопоглотителях. Мешки и короба с силикагелем и чем-то ещё, Димка забыл название, укреплены по всему зданию Плантаций в больших количествах. Исключая грязные зоны, конечно, куда без химзащиты никто не входил. Химики тщательно следили за адсорбентом и каждые несколько дней отправляли очередной комплект силикагеля на регенерацию. Раз сегодня произвели такую замену, значит, завтра будет банный день. К мытью Димка испытывал смешанные чувства. С одной стороны, раз в неделю мыться надо, чтобы не зарастать грязью. С другой — уж очень это было похоже на купание мутантов и прочие «прелести» процесса заражения. Ладно, всё это предрассудки, вода в бане дистиллирована, её можно пить прямо в процессе мытья. Кстати, пить очень хочется, так что сейчас в столовую, ужинать, а затем в казарму — спать.
В столовой уже сидели солдаты его отряда, прошедшие обеззараживание раньше него, и обсуждали между собой закончившуюся экспедицию. Димка получил полагающуюся ему порцию крем-супа и присоединился к обсуждению. Все мнения сходились на том, что следопыты сегодня сорвали солидный куш и что скоро будет ливень. До осени было ещё далеко, но вторая половина лета, похоже, выдастся дождливой, и предстоял период тяжелых боёв с Взрослыми. Дожди — это всегда очень затратное время, боеприпасы расходуются центнерами. Согревала лишь надежда на холодную осень и морозную зиму, при действительно низких температурах активность мутов резко падала. Собственно, имея повсюду снег, мутанты уже не были привязаны к воде, так как могли жрать снег в любом месте и в любом количестве и потому бегать где угодно. Но на морозе им было элементарно холодно, и потому они не особо стремились покидать подземные катакомбы. Наоборот, в город отовсюду сбегались муты из окрестных лесов, полей и рек. Потому что в городе зимой теплее, чем за городом. А иногда случались и вовсе отвратительные зимы, теплые, дождливые и слякотные. В эти жуткие оттепели муты хозяйничали в городе безраздельно, и несколько раз на Димкиной памяти случались едва ли не катастрофические события — мутанты прорывались во внутренний двор Плантаций. Поэтому очень радовало то, что пробиться внутрь главного здания мутам невозможно, в случае фатальной угрозы оно превращалось в одну большую огневую точку. Те, кто готовил старый кинотеатр к сражениям тридцать три года назад, заранее продумали систему обороны и сделали внешние стены здания двойными. Если муты врывались во внутренний двор, охрана забегала в здание и занимала оборону между стен. Открывались бойницы, и огонь велся уже по тем мутантам, что пытались ломать двери.
Но сам по себе захват мутами внутреннего двора — это уже катастрофа. Ведь двор плотно застроен подсобными помещениями, там стоят танки, склады с матценностями, которые не требуют для хранения чистой среды, размещены обложенные кирпичом емкости с горючей смесью, хранилища дров и много чего ещё. Мутантское море, бушующее в поисках пищи среди всего этого, может разломать чуть ли не всё. Не говоря уже об электростанции, смонтированной на крыше. Мутов бесят дымящие трубы, крутящиеся вентиляторы вентиляционных шахт, шипение воздуха в системе нагрева забортного воздуха, и даже бульканье охладителей. А Взрослых до жути раздражают еще и вращающиеся ветряки, поэтому сотни Прыгунов ломятся громить ненавистные конструкции. Один раз дело дошло до того, что фальш-покрытие крыши пришлось поджигать, чтобы спасти электростанцию. Не говоря уже о том, во что обходится восстановление разгромленной территории и ремонт матценностей. Про гемор с обеззараживанием такой толпы солдат Димка и вовсе молчал… Но в зиме есть и плюсы. Например, если она морозная, то часть мутантов мигрирует в теплые края. Конечно, мутов безразмерные миллионы, и все они не уходят, а многие, как уже было сказано, спасаясь от замерзания, пополняют собой численность мутантов в городах, но в сильные холода это не играет роли. Муты набиваются в метро и канализацию поглубже, туда, где вода не замерзает, и выползают только ради того, чтобы отдохнули жабры. Такие зимы проходят, словно в сказке, легко и спокойно. Жаль, следопытством в это время особо не позанимаешься — холодно. Резинокольчуга на морозе через час превращается в персональный ледник. Да и под снегом плохо видно ямы, провалы, острые обломки и куски арматуры. Опасно.
Прикончив порцию, Димка отправился в казарму, но неожиданно понял, что совершенно не хочет спать. Образ зараженной девушки никак не выходил у него из головы, и он решил отвлечься от крамольных мыслей посещением мест своей самой первой работы. После школы у Димки особо вариантов не было, и он устроился работать в Теплицы, где выращиваются овощи и грибы, из которых потом, после тщательного проваривания, делают крем-суп. В школе говорили, что раньше, в старое время, люди повсеместно употребляли в пищу много чего, и в рационе всегда имелось мясо зверей и птиц. В такое верилось, прямо скажем, с трудом. Крайняя агрессивность фауны по отношению к Чистым абсолютно исключала саму возможность приручения или разведения зверья. Этим занимаются зары. Чистые же выращивают растительную пищу, особенно хороши грибы, ведь они неприхотливы к свету. Некоторые анклавы пытаются разводить крыс, чтобы разнообразить растительное меню, но крайняя агрессивность крыс часто приводит к гибели зоотехников, и Кремлевский анклав не стал рисковать. Иногда бизнесмены закупают мясо у тех, кто выставляет его на продажу, да экспедиции во время заготовки дров отстреливают зверьё и привозят те тушки, которые удается подобрать. Словом, мясо стоит дорого и в рационе простых граждан встречается не часто. Хотя иногда бывают и праздники. Это если следопыты вычислят какую-нибудь ферму заров, где те разводят свиней или птицу. Тогда анклав посылает туда войска и забивает на мясо всё, что зараженные не успеют спрятать. Такие операции оборачиваются целыми сражениями, не обходящимися без потерь, но в целом зары мало что могут противопоставить стрелковому оружию, пороховым гранатам, стальным щитам и резинокольчугам Чистых. Короче, зараженные ненавидят Чистых, а Чистые — зараженных, так было всегда, но речь не об этом. Речь о продовольствии, которого, как дров, всегда требуется много.
Поэтому самые просторные залы старого кинотеатра были превращены в трехэтажные теплицы, нижние ярусы которых приспособлены под выращивание грибов, на верхнем же высаживаются требовательные к освещению овощи и травы. Для большей эффективности сельского хозяйства в крыше, там, где это было возможно, даже устроили окна для освещения, чтобы хоть как-то разгрузить Электростанцию. Можно было представить, как рисковали те, кто всё это организовал. Столько всего надо было разыскать в смертельно опасном городе: и стройматериалы, и прозрачный пластик, и земли набрать для плодородного слоя…
В теплицах Димка проработал три года, и попахать на этом самом плодородном слое, расположенном в три яруса, ему довелось вдоволь. Именно там он принял решение пойти в охрану, хотя эта специальность не пользовалась особой популярностью. Что и не удивительно, если посмотреть на всё это дело со стороны. Рабочие рискуют меньше всех, потому что их прикрывают солдаты. Даже если начался дождь, у работяг есть все шансы добежать до танка или полевого укрытия, пока солдаты сдерживают передовые толпы мутов. Но зато рабочие больше всех вкалывают. Бригады никогда не сидят без дела, одних только дров ежедневно добывается огромное количество, потому что анклаву требуется топливо, особенно зимой. И хотя растительность в городе буйствует и деревья растут быстро, за хорошими дровами приходится ездить всё дальше. Конечно, из рабочего можно вырасти в бригадира, механика или даже мастера-механика, но это годы, и ещё нет никаких гарантий, что у тебя получится достичь в механике требуемого мастерства. А просто впахивать год за годом без всякой перспективы Димке не хотелось.
Есть вариант стать солдатом, они зарабатывают неплохо, потому что им доплачивают за риск и за каждого убитого зара. Но, во-первых, солдат мало и в солдатские отряды надо ещё попасть, там существует некоторый конкурс. Во-вторых, солдаты всегда рискуют больше всех, потому что погибнуть на операции можно запросто. Способов полно: арбалетный болт заров, дождь и атака мутов, нападение стаи бешеного зверья (а другого нынче в мире не бывает), обрушение трухлявого здания или провал в подземные пустоты — выбирай любой, и это ещё не полный список. А, в-третьих, в солдаты повышают из охранников, и других вариантов нет. Так что хочешь стать солдатом, иди в охрану. Только в охране ловить нечего. Рутинная работа по охране Плантаций и укрепрайона, то внутри здания, то снаружи. Платят не то чтобы мало, но состояния точно не накопишь, а шансов найти матценности — как с той лампочкой, раз в десять лет. Зато всегда есть риск получить от заров арбалетный болт или стрелу в лицевой щиток противогаза либо погибнуть в ливень, когда Взрослые выводят мутов на священную войну с Чистыми. Единственный плюс в охране — это стоимость обучения специальности. Она самая дешевая из всех. И это решает, потому что всё остальное стоит гораздо дороже.
Например, химия, которая отвечает за процедуры обеззараживания и изготовление боеприпасов и зажигательных смесей из того, что удается разыскать в развалинах. Химики больше других ученых рады разнообразному хламу, который находят следопыты, и всегда требуют ещё. Им и ржавые батарейки могут сгодиться, и лопнувшие автомобильные аккумуляторы, если, конечно, сумеешь найти такое чудо спустя тридцать лет сплошных поисков, которые вели все, кому не лень, а уж за алюминиевый обломок они тебя и вовсе премируют.
Или медицина, производящая лекарства и осуществляющая лечение больных. Или инженерия, разрабатывающая новые Технологии и изучающая старые, энергетика и так далее, а о бизнесе и вовсе говорить не приходится. Короче, стать ученым без специального образования нереально, но оно стоит дорого, а откуда эквивалент у простого мальчишки? Его отец был простым рабочим и погиб, когда Димке было полгода. Отцовская бригада заготавливала дрова в Сокольническом парке и была атакована бешеным зверьём. Говорят, тогда на людей набросились все: крысы, кошки, собаки, вороны, даже воробьи, которые обычно боятся связываться со столь крупными противниками. Отца загрызла собачья стая, и ему ещё повезло, потому что трем другим зверьё раскололо стекла противогазов, и несчастные подверглись заражению. Остальные спаслись потому, что солдаты приняли на себя основной удар. Мать говорила, что в тот день из солдат бригады в живых остался лишь один.
До трех лет его воспитывала мать, потом, согласно Закону о Детях, получать детскую пенсию ей стало не положено, и она вернулась на работу. Димка попал в ясли, потом в школу, которую и закончил, как положено, в четырнадцать лет. Дальше надо было либо платить за профессиональное обучение, либо идти работать. Денег на серьёзное образование не было, и он пошел работать в Теплицы, благо, теория тепличного хозяйства была обязательной частью школьной программы. Мать к тому времени вышла замуж в третий раз и сидела с новорожденным младенцем. У её мужа был в Бункере личный кубрик, и Димка с матерью почти не виделся. Вообще, женщинам, пока они молодые, живется лучше, чем мужчинам. Молодых девушек вне бункера не найдешь. Потому что их меньше, и они всегда могут выйти замуж и забеременеть. Согласно Закону о Детях, беременных на четвертом месяце переводят жить в бункер, даже если у них нет там семейного кубрика. Их селят в Общежитие Матери и Ребенка, и они живут там до тех пор, пока ребенку не исполнится три года. Потом, конечно, женщине придется работать, но если родить второго ребенка, то время проживания в бункере продляется автоматически. Некоторые исхитряются таким образом жить в бункере по девять-двенадцать лет подряд. Самые хитрые вообще стараются выйти замуж ещё до окончания школы или просто заводят ребенка, если их не сильно волнует его будущее. Конечно, рано или поздно рожать женщина уже не сможет, но для тех, кто родил пятерых детей и более, государство предусмотрело награду — они, если пожелают, могут получить работу в бункере, в системе обслуживания, клининга или в том же Общежитии Матери и Ребенка. И все, разумеется, желают.
Потому что жилой площади в бункере на всех не хватает. В бункере постоянно проживает только генералитет, большой бизнес, и наиболее достойные, всеми уважаемые представители общества. То есть талантливые ученые, лучшие врачи, знаменитые юристы и герои, совершившие великие подвиги. Словом, те, у кого достаточно эквивалента, чтобы купить в бункере личный кубрик. Который, как всем прекрасно известно, стоит заоблачно и принадлежит тебе только при жизни. Жилую площадь в бункере нельзя передать по наследству. Как только владелец кубрика умер, его жилплощадь возвращается в государственное управление, чтобы любой гражданин анклава мог приобрести её, если имеет необходимые средства. Даже генералитет и большой бизнес не передает по наследству жилплощади Правительственного Сектора. Но их детям проще, они получают в наследство столько эквивалента, что выкупают жилплощадь спустя минуту после смерти высокопоставленного родственника. Говорят, даже у них на это уходит чуть ли не всё состояние, потому что кубрики Правительственного Сектора оцениваются в бесконечные миллионы эквивалента, несмотря на то что Правительственный Сектор очень мал и жить там приходится в ужасной тесноте. Пресс-служба генералитета иногда, когда проболтается, называет такие цифры, что не позавидуешь. Будто там чуть ли не два квадратных метра на человека приходится, а это втрое меньше, чем обычный кубрик эконом класса.
Так ли это, Димка не знал, потому что в Правительственном Секторе он никогда не был, туда пускают только по спецпропускам. Но это и не удивительно, потому что именно в Правительственном Секторе находятся органы управления анклавом, ведется подсчет эквивалента, находятся компьютеры, хранящие Технологии и массу информации, и ведется научная работа. Кроме того, там находится Узел Связи, из которого тянутся кабели связи в другие бункеры, благодаря чему генералитеты разных анклавов всегда имеют возможность договориться о бартере и согласовать расписание караванов. А ещё в Правительственном Секторе расположена Плесневая Комната — место, где выращивается пенициллиновая плесень, из которой производится Пенициллин и другие высокоэффективные лекарства, которыми Кремлевский анклав прославился наряду со своей оружейной промышленностью. Чистые люди, постоянно работающие на поверхности, часто болеют, особенно зимой, когда переохладиться раз плюнуть, и хорошие лекарства всегда в цене.
В условиях острой нехватки жилья, основной массе граждан анклава приходится жить на поверхности, в общежитиях Плантаций. Под Жилзону в старом кинотеатре отведена большая часть площадей, не задействованных в тепличном хозяйстве. Жилые помещения оборудованы комфортными двухъярусными кроватями и вместительными шкафчиками. И каждый трудящийся гражданин всегда имеет собственную кровать и шкаф, вне зависимости от количества эквивалента, находящегося на его счету, а офицерскому, научному и мастеровому составу положены личные кубрики, которые тоже не подлежат наследованию. Но если ты усердно трудился много лет и накопил достаточно средств, то можешь приобрести кубрик в бункере, где будешь спокойно жить на заслуженную пенсию. Которая тем больше, чем дольше и эффективнее ты работаешь. Так что работать полезно, работа делает тебя свободным, кажется, так сказал кто-то из генералитета или ученого совета. Димка это утверждение не оспаривал, хотя считал, что в действительности освобождает не работа, а эквивалент. Точнее, его количество. Когда эквивалента достаточно, то хватит и на кубрик в бункере, и на приличную пенсию, и на счастливую старость. А если его нет, то можно и в шестьдесят лет тусоваться на Плантациях и работать истопником, как старый Семёныч и его такие же старые деды-приятели. А ведь ещё хочется и в отпуске отдохнуть! Отпуск — это вообще отдельный разговор. Если эквивалента нет или экономишь, то можно проспать все пять дней. А если эквивалента хватает… о, тут можно так зажечь, что сразу почувствуешь, как надо жить!
Димка подошел к шлюзу Теплицы, поздоровался с охраной и попросил выдать ему комплект химзащиты. Теплица — место грязное, выращивание пищи требует воды и Влажности, так что инфекция там в каждом кубическом миллиметре воздуха. Сельскохозяйственные работники трудятся в резиновых костюмах и противогазах, а по окончании смены проходят процедуру дезинфекции, для чего у Теплицы имеется собственный блок очистки, ничуть не менее серьёзный, чем тот, что устроен на входе в здание Плантаций.
— Димон, если ты к бригадиру, то его там нет, — сообщил один из охранников.
— Нет? — удивился Димка, уже протянувший руку к пакету с комплектом химзащиты. — А где он?
— В отпуске, — объяснил тот. — Второй день. Так что, будешь заходить?
— Не, — покачал головой Димка. — Тогда не буду. Я пообщаться с ним хотел. Ладно, пока, мужики!
— Давай! — ответил ему охранник, лениво швыряя сумку с комплектом обратно в ящик.
Заходить в Теплицу просто так желания не было никакого. Запустить-то его запустят, по старой дружбе и доброй памяти. Всё-таки Димка три года в Теплице впахивал, а потом ещё пять лет в охране службу тащил. Но выпускать из Теплицы одного человека никто не будет. Придется ждать окончания смены и выходить вместе со всеми, когда химики из службы очистки раскочегарят тэны и приступят к процессу дезинфекции. А это означает, что прождать придется пару часов, пока смена не закончится. За разговором с бригадиром время прошло бы быстро, а так — нет, уж лучше он эту лишнюю пару часов поспит! Димка вернулся в казарму, разделся и влез на свою койку, располагающуюся на втором ярусе кроватей. Сон не шёл, и он подумал о старике-бригадире. Старик был ворчлив и вечно всем недоволен, но советы по жизни давал дельные. Это именно он посоветовал Димке пойти в охрану, а не тратить десятилетия на Теплицу, в надежде когда-нибудь дослужиться до бригадира или мастера.
— Мечтаешь стать следопытом — ну, так и стань им! — как всегда недовольно брюзжал старик. — Следопытами становятся либо из солдат, либо из ученых. В любой команде следопытов есть выходцы из тех и из других. Иначе им ничего не разыскать! Кто-то должен уметь ловко отстреливать заров, а кто-то должен уметь с первого взгляда различить в куче гнилых обломков и ржавой рухляди валяющееся там бесценное сокровище! Но на научное образование у тебя эквивалента нет. А на обучение на охранника ты в Теплице за пару лет накопишь. Вот и иди туда. Дослужишься до солдата, а там либо в следопыты, либо в офицеры, если способностей хватит.
Димка тогда всерьёз задумался над его словами. Месяца два он тщательно обдумывал «за» и «против», после чего пришел к выводу, что старик прав, и начал копить на обучение. Как оказалось впоследствии, самым тяжёлым стало само обучение, потому что его приходилось проходить вместе с работой в Теплицах, и полгода Димка спал по три-четыре часа в сутки.
Сейчас он уже солдат, хоть и самый молодой в отряде, но путь сюда был не близок и донельзя тосклив. В охране Димка изнывал от тоскливой скуки, и редкие беседы со старым бригадиром порой возвращали ему скисший боевой дух. Сегодня можно было поболтать о прошедшей экспедиции, но старик оказался в отпуске. Самому же Димке до отпуска оставалось ещё две недели, и задумываться об этом не стоило. Отпуск — это тяжкое испытание. Потому что если не выдержишь и сорвешься, то хана твоим сбережениям. Но зато будет что вспомнить. Особенно женское внимание. Оно обходилось особенно дорого, и Димка предпочитал не приближаться к сектору Красных Фонарей. Там можно легко оставить всё, что накоплено за долгие месяцы работы. Хотя старослужащие утверждали, что жена обходится ещё дороже. В эти нюансы Димка предпочитал не вникать, потому что был твердо настроен накопить эквивалент, который пригодится ему, когда он станет следопытом, и потому стойко держался от девушек подальше.
При мысли о девушках перед глазами вновь возник образ полуобнаженной зараженной красавицы, и Димка, бессильно застонав, накрыл голову подушкой. Надо спать. Завтра его бригада выезжает на рубку дров, это занятие рутинное и почти повседневное, отчего и опасное. Когда изо дня в день происходит одно и то же, то острота восприятия и степень ответственности притупляются. Не так давно второй бригаде это стоило жизней. И меньше опасности в этом деле не будет — за тридцать с лишним лет в ближайшей округе вырубили все деревья и выпотрошили все здания на предмет всевозможного топлива. А потом по новой вырубили те деревья, что успели вырасти на месте вырубленных. Каждый альянс ведет учет лесистых участков, которые годятся на дрова, и рабочим бригадам запрещено вырубать молодые деревца. В итоге отрядам, следующим на заготовку дров, приходится углубляться всё дальше от анклавов, а расстояние в нашем мире прямо пропорционально степени опасности экспедиции. Завтра наверняка бригаду отправят в Филевский парк или в Парк Победы. В оба места придется проезжать с боем, и так же возвращаться. Экспедиция будет опасной, и всем обещаны повышенные ставки эквивалента. А вот это уже очень хорошо. Поэтому нужно отдохнуть, чтобы завтра быть в форме. О карьере надо думать! О перспективах! А не о голых женских ногах.
— Тревога! Подъем! — звон сигнальной рынды заглушал крики дежурного офицера. — Ливень!
Димка сорвался с койки, спросонья больно задевая ногой о железный край кровати, и схватил с прикроватного стула свою форму. Стрелки настенных часов показывали полпятого утра, значит, недоспал он едва пару часов. Вокруг неторопливо одевались солдаты и охранники отдыхающих смен, и Димка тоже не стал спешить. Раз никто не вопит о прорыве, значит, тревогу объявили в первые же секунды ливня и время ещё есть. Сейчас вместо перепуганной суеты умнее одеться и снарядиться по всем правилам, тщательно завязать все тесёмки и надежно затянуть шнуровку. Да не забыть посетить отхожее место и получить у входа в шлюз полную бутыль с водой, которая вставляется внутрь резинокольчуги, ведь когда теперь вернёшься на Плантации — не понятно.
У дверей в выходной шлюз Димка был спустя десять минут, и оказался далеко не крайним. Старослужащие подтянулись ещё позже, а самым последним явился зевающий Штурвал. Он выстроил отряд, проверил у каждого наличие нового запаса воды, после чего завел своих людей в первую камеру. Отряд надел снаряжение, но во вторую камеру их впускать не стали, и пришлось долго сидеть на полу в ожидании приказа. За это время в помещение набилось столько народа, что места стало реально не хватать, и Димка уселся на ящик, в котором обычно хранилось его снаряжение, и даже сумел немного поспать. Вообще сам факт ожидания ещё ничего не значит. С одной стороны, это может свидетельствовать о том, что охрана укрепрайона справляется с атаками мутантов и полковник не торопится выводить в Грязную зону дополнительные силы. С другой — это может с таким же успехом означать, что там, снаружи, дело — полный пинцет, и ни ливню, ни мутам нет конца и края. И полковник выжидает удобного момента для маневра подкреплением. Пока не выйдешь наружу — не узнаешь. А здесь, внутри, никто не скажет, потому что незачем создавать панические настроения заранее.
Висящий под потолком колокольчик зазвенел, и двери во вторую камеру распахнулись. Выходить из Чистой зоны всегда проще, чем входить, ведь проводить дезинфекцию не требуется. Ты просто заходишь в очередную камеру, за тобой закрывают двери, потом открывают двери перед тобой, ты проходишь дальше, и так далее, до самого «отстойника». Там получаешь оружие, боеприпасы, и в составе своего отряда выходишь наружу. Всё по графику, и вход, и выход, праздношатающихся тут нет, ради одного-двух человек процедуры обеззараживания никто проводить не будет.
У дверей оружейной возникла толкучка, и пришлось просачиваться через толпу под недовольным взглядом Штурвала, которого бесило, если его солдаты получают оружие чуть позже, чем самыми первыми. Это, в свою очередь, бесило Димку, потому что Штурвалу с его ростом и здоровенными кулачищами в толпе тереться не приходилось. Во-первых, офицерам всегда без очереди, во-вторых, Штурвала все знают, уважают и могут пропустить вперед себя, если очередь среди офицеров вдруг всё-таки возникла. Короче, ему хорошо, а остальным как быть?! Но Штурвала, похоже, это не волновало, и с этим Димке приходилось мириться — с командиром не поспоришь. И вообще, куда смотрит полковник?! Что, обязательно было создавать такую тесноту в «отстойнике»? Спустя пятнадцать минут Димка в очередной раз убедился в своей правоте, потому что вся куча народа вооружилась, а двери наружу оставались закрытыми ещё полчаса. Он стоял в толпе за Штурвалом и привычно материл начальство за бестолковость, как вдруг с улицы раздался оглушительный, отдающийся звоном в ушах рёв звуковой пушки, и стало ясно, что дело дрянь. Звуковую пушку врубают только в крайних случаях.
— Третий отряд! — Штурвал обернулся к своим, едва пушка стихла. — Выходим первыми! Наши позиции на крыше, задача — оборонять ветряки! Двигаться бегом! Внимательнее на лестницах!
Герметичные двери распахнулись, и отряд ринулся наружу, сразу же уходя влево, к лестницам на крышу. По ушам ударил грохот сражения, на броню обрушился ливневый поток, под ногами захлюпали лужи. Димка на бегу окинул взглядом охваченный битвой укрепрайон, утопающий в дождевых струях и рваных клубах порохового дыма. Ливень был жуткий и хлестал, словно из шланга, небо прорезали кривые разряды молний, громыхали раскатистые удары грома, всюду сверкали вспышки выстрелов, а по внутреннему двору скакал десяток Прыгунов, прорвавшихся через оборону. Два отделения охраны бегали за ними, стремясь срочно ликвидировать прорыв, но перестрелять прыгающих мутов было не просто. Прыгуны постоянно прыгали, затрудняя прицеливание, а попадания в конечности и корпус не наносили им ущерба. В такой ливень повреждения на мутантах регенерируются в считаные секунды.
— Ступени скользкие! — прокричал Штурвал, взлетая вверх по лестнице. — Смотреть в оба!
Димка полез следом, цепляясь за мокрые ржавые перекладины. Кольчужные перчатки проскальзывали, и для увеличения сцепления приходилось изо всех сил сжимать пальцы. Дважды со ступенек соскальзывала нога, и Димка пожалел, что не умеет сжимать пальцы и на ногах. Штурвалу проще, у него элитное снаряжение, там и ладони, и подошвы имеют вставки из твердой резины, исключающие скольжение. Неудивительно, что он опередил Димку метров на пять. Крыша плантаций не была ровной и имела несколько уровней. Ветряки находились на самом верху, и, чтобы добраться туда, требовалось преодолеть несколько лестничных пролетов. Димка отчаянно работал руками и ногами, в ужасе вспоминая прошлогодний прорыв мутов. Тогда они ворвались на территорию укрепрайона, и сразу два Прыгуна запрыгнули на спину солдату, карабкающемуся вверх по лестнице… А сейчас внизу их штук десять!
Взобравшись наверх, он первым делом отскочил от края крыши, сорвал со спины свой «Дабл» и тут же вскинул его, собираясь встретить Прыгуна выстрелом влёт. Но Прыгуны не стали атаковать его отряд. Половина из них уже валялась мёртвой, другая разбежалась по крышам строений внутреннего двора и пыталась сверху нападать на охотящихся за ними охранников. Стрелять картечью с такого расстояния было бесполезно, и Димка торопливо оглядел укрепрайон. Он утопал в бесконечном море мутантов, и сражение шло у заграждений последней линии обороны. Бескрайний поток монстров окружил укрепрайон полностью, прорвав оба кольца защитных сооружений. Первого кольца, которое в обиходе именовалось «минным полем» за то, что состояло из нескольких сотен мощных капканов, расставленных по периметру укрепрайона в пять рядов, не было видно вообще. Любой капкан, захлопываясь, мог запросто оторвать мутанту ногу, но сейчас там всё кишело мутами, бегающими по спинам своих покалеченных соплеменников. Второе кольцо защиты состояло из решетчатых заграждений и лабиринта из заостренной арматуры. Обычно наступление мутов захлебывалось именно здесь, потому что толпу мутантов, лезущую через ряды решеток и напарывающуюся на железные штыри, расстреливали из всего, что только имелось на вооружении укрепрайона. Потери атакующих были огромны, и мертвецов становилось настолько много, что муты забывали о сражении и бросались жрать.
Однако сейчас все решетки были опрокинуты, лабиринты кольев смяты и забиты пронзенными трупами. В толпе волосатых монстров было хорошо видно здоровенные горбатые силуэты Крушителей, громящих остатки заграждений, и бесконечные потоки мутов текли мимо них к третьей и последней линии обороны. Третья линия представляла собой мощную пятиметровую стену, возведенную из различных строительных компонентов, у основания которой стояла боевая техника старого времени. Башни некоторых грозных единиц ещё не потеряли возможность вращаться, и сейчас они шевелили орудиями, посылая в толпу мутов картечные заряды. Сама стена была усеяна зарешеченными огневыми позициями, откуда по мутантам били картечницы, ружья, арбалеты и дискомёты — мощные баллисты, выстреливающие в противника заточенные металлические диски. Прицельная дальность дискомета была невелика, но на малой дистанции разогнанный диск имел такую энергию, что при правильном прицеле с легкостью срезал с полдюжины мутантских голов. В ход уже пошло самое тяжелое оружие — огнеметные башни, а это означало, что боеприпасы на исходе и командование всерьёз опасается не удержать стену.
— Малинин! Ко мне! — крик Штурвала вывел Димку из оцепенения, и он бросился к офицеру.
Тот стоял у наблюдательной вышки, возвышающейся точно в центре решетчатого забора, огораживающего основания опор обоих ветряков. На вышке всегда находились два наблюдателя, ведущих осмотр местности и поддерживающих визуальный контакт с метеорологическими постами. Когда возникала угроза осадков, метеопосты снимали с высоток, и во время дождя всё наблюдение ложилось на вышку.
— Полезай к ним! — Штурвал коротко кивнул на вышку. — В усиление! Проследишь, чтобы не жгли патроны зря, не то примутся палить, как только увидят Прыгуна на крыше. Без толку боеприпасы не расходовать! Пока Прыгуны будут за забором, ими занимаемся мы. Как запрыгнут на опоры — открываете огонь. До тех пор наблюдай за мутами. Увидишь Взрослых — бей из пулемета прицельно.
— Есть! — выпалил Димка, бросаясь к лестнице вышки, и в этот момент взревела звуковая пушка.
Едва отошедшие от вчерашнего боя уши обожгло болью, в голове загудело, и он потерял равновесие, спотыкаясь и падая на колени. Оглушительный рёв продолжался десять секунд, и Димка не двигался с места, зажав руками уши. Потом пушка затихла, и он поковылял к ступеням. До будки он долез, словно в тумане. Не сорвался лишь благодаря тому, что лестница была нормальная, не из ржавых перекладин, а с плоскими ступенями и перилами, хоть и вертикальная. В люке его подхватили под руки наблюдатели и втянули в будку. Он коротко проинструктировал охранников и первым делом проверил пулемет. На наблюдательной вышке был установлен настоящий крупнокалиберный пулемет старого времени. Пулемет был сильно изношен и последние три года не имел боеприпасов, но прошлым летом бизнесмены выторговали у анклава Олимпийской Деревни четыреста патронов к нему, и пулемет вновь встал на боевое дежурство. Димка взялся за пулеметные рукоятки и через прицел взглянул на бьющееся в ворота укрепрайона море мутантов. Там самое слабое место обороны, всё-таки ворота, путь даже мощные, это не сплошная многотонная стена.
Бесконечная масса мутов рвалась к воротам по залитым кровью горам трупов, и с наблюдательной вышки было хорошо заметно, как десятки Прыгунов, подскакивая над толпой, запрыгивают на кучи мертвецов и уже с их вершин перепрыгивают через стену. Каждую секунду в воздух взвивались всё новые Прыгуны. Стрелки на стенах пытались расстреливать их на лету, но не успевали сбить и половины нападающих. Обороняющие внутренний двор подразделения охраны быстро оказались в меньшинстве и спешно отступали к звуковой пушке и наблюдательному пункту. Звуковая пушка вновь дала гудок, сшибая Прыгунов наземь, и по больным ушам полыхнуло резью. Муты катались по земле, судорожно корчась, и наступление замерло. Огнеметные башни окатили ошеломленную атакующую толпу пылающей смесью, а охрана внутреннего двора, выхватив мачете, бросилась в контратаку на ошарашенных Прыгунов.
Но стоило звуковой пушке умолкнуть, как наступление продолжилось с новой силой. К стене примчались новые табуны мутов, и в воздух взвилось целое море камней, всевозможных обломков и прочего тяжёлого мусора. Мутанты швырялись всем, что попадало под руку, забрасывая амбразуры дотов, и следом за потоком летящих метательных снарядов из бесконечной толпы вылетели Прыгуны. Одновременно с их атакой на штурм стен ринулись Хрипуны, пытаясь сложить из самих себя живую лестницу, к которой отовсюду рвались Бегуны. В том, что Взрослые где-то близко, сомневаться не приходилось, без их участия муты на столь сложные тактические действия не способны. Огневые точки стены исторгли поток картечи, дисков и арбалетных болтов, но Димке было уже не до этого. Толпа Прыгунов, перепрыгнувших стену, беспорядочными прыжками приближалась к зданию Плантаций. Муты начали запрыгивать на крышу, и вокруг ограждения ветряков закипел бой.
Прыгучие монстры бегали по кругу вдоль решетчатого забора, словно точно знали, что это затрудняет солдатам прицеливание. Может, и знают, кто их разберет! Каждую секунду то один, то другой мутант совершал высокий прыжок и оказывался внутри ограждений. Его расстреливали в упор, разнося череп в кровавые брызги, но меньше мутов не становилось, со двора на крышу запрыгивали новые Прыгуны. Кто-то из них оказался сообразительнее других и не стал перепрыгивать через ограждения. Он запрыгнул на самый верх решетки, ловко уцепился за неё руками и ступнями и мощным прыжком рванулся к опоре ветряка. Пролетев над головами солдат, Прыгун оказался на опоре, обхватив её, словно древесный ствол, и пополз вверх. Димка вскинул «Дабл», сажая на мушку плешивую башку с налитыми кровью глазами, и нажал на спуск. Заряд картечи размозжил Прыгуну череп, и мертвое тело мешком свалилось вниз. Но остальные Прыгуны увидели, что с решетки можно запрыгнуть прямо на опору ветряка, и действия первого мутанта начали повторять все. Обе опоры мгновенно оказались облеплены мутами, и ситуация резко ухудшилась. Если они долезут до ветряков, то сломают и без того изношенные и очень редкие механизмы. Без ветряков паровая турбина электростанции не справится с энергообеспечением бункера и Плантаций. Первое, что вырубится, это установка термокомпрессионной дистилляции воды и компьютеры Научного Сектора бункера. Допустить такое ни в коем случае нельзя.
Внизу, у будочной лестницы, Штурвал вскрыл ящик НЗ, и несколько человек вытаскивали из него бочку с горючей смесью. Остальные пытались баграми сбрасывать Прыгунов с решетки, потому что выстрелы снизу вверх почти не наносили мутам урона. Теперь вся надежда была на тех, кто ведет огонь с наблюдательной вышки, но три ствола не справлялись с толпой Прыгунов, карабкающихся по опорам, словно муравьи.
— Бейте самых верхних! — закричал Димка и схватился за пулемет. Он развернул ствол, насколько смог, и начал всаживать в прилепившихся к опоре Прыгунов короткие очереди.
Главное не повредить опоры, билась в голове отчаянная мысль, иначе получится ещё хуже! Крупнокалиберные пули прошивали мутов насквозь, размалывая внутренние органы, и со столь малого расстояния Димке удавалось не задевать ветряки. Срезанные пулеметным огнем монстры посыпались вниз, где им немедленно отсекали головы, и прорыв удалось ликвидировать. С опоры замертво рухнул последний Прыгун, и Димка развернул пулеметный ствол вниз, стремясь встретить огнем новую волну запрыгивающих со двора мутантов. В этот миг ударила звуковая пушка, и в глазах у Димки помутилось от боли. Он отпрянул от пулемета, не выдержав рези в ушах, и выхватил из подсумка толстостенные заглушки, выданные в оружейной комнате вместе со свежим боекомплектом. Он торопливо затолкал их под шлем, закрывая область ушей на противогазе, и звон в голове стал терпимым. Вообще, без особого приказа наушники надевать нельзя, потому что в них ты ничего не слышишь, ни команд офицеров, ни хрипа мутов, ни предостерегающих окриков сослуживцев, но боль рвала мозг на части, и у Димки не оставалось выбора.
Он вернулся за пулемет, ожидая увидеть полудохлых Прыгунов, корчащихся на асфальте внутреннего двора, но вместо этого увидел сотни полторы мутов, бегущих к наблюдательному пункту с противоположной стороны укрепрайона. Димка запоздало обернулся и понял, что мутанты прорвались с тыла. Пока огромная толпа мутов штурмовала ворота, оттягивая на себя силы и внимание гарнизона, Взрослые нанесли в тыл основной удар. Не меньше сотни Прыгунов запрыгнули на стену и бегали по решетчатым крышам огневых точек. Пока одна половина запрыгнувших пыталась дотянуться до расчетов картечниц, другая свешивалась вниз, хватала за руки других мутов и затягивала их на стену. Из-за наваленных у подножия стены гор трупов это удавалось им достаточно легко, и вскоре на стенах появились горбатые фигуры Крушителей. Обладающие огромной физической силой, они разгибали прутья защитных решеток, и расчеты огневых точек уже не вели обстрел из орудий, а били в Крушителей из винтовок, спасая свои жизни.
Огневая мощь тылового сектора стены упала, и муты прорвали оборону. Они набились в кучу-малу под стеной, образовывая подъем, и по этому подъему внутрь укрепрайона устремилась хрипящая волосатая толпа с налитыми кровью глазами. Охрана стены забилась в глубь огневых точек, ведя огонь через прутья решеток ограждения, но заткнуть прорыв было уже невозможно. Полковник это понял, и рында Командного Пункта затрезвонила сигнал к отступлению. Следом за ним взревела звуковая пушка, швыряя мутантов наземь, и под её непрерывный вой охрана стен бросилась бежать к зданию Плантаций. Оглушительный рёв не стихал секунд двадцать, и ещё столько же ошалевшие муты пытались подняться на ноги. Стены опустели, и Димка понял, что их отряд остался один на один с мутантским морем, переливающимся через стены укрепрайона. Пальба стихла, и вокруг неожиданно воцарилась тишина. Гроза утихла, шума ливня в наушниках было не различить, и перед Димкой разворачивалась немая, и оттого ещё более жуткая картина: сотни мутов быстро заполняли внутренний двор, растекаясь по нему грязным потоком.
За шесть лет Димкиной службы такое случалось всего один раз. Пять лет назад муты не просто прорвались во внутренний двор, а полностью захватили укрепрайон и покинули его только через двое суток, когда закончился дождь. За это время они разгромили две трети находящихся на внутреннем дворе подсобных строений. Выломать ворота и двери абсолютно во все здания Крушители не смогли, но там, где это им удалось, толпа мутов разломала в хлам всё, до чего дотянулась. После того нападения анклав восстанавливал потерянные матценности почти два года, не говоря уже о потерях: во вскрытых мутами строениях укрывались больше четырех десятков человек. Все они были сожраны мутантами, а из трех имевшихся у анклава паровых танков отремонтировать удалось только два. Третий танк до сих пор стоит в полуразобранном состоянии, потому что нет запчастей. Взрослый, руководивший мутантами, ломавшими танки, велел им утопить всё, что они отломали, в залитых водой канализациях. Большую часть деталей потом удалось либо выудить, либо добыть заново, но из трех танков полностью восстановить удалось только два.
С тех пор командование серьёзно усилило оборону и укрепило линии защиты. Стены и крыши всех построек внутреннего двора были утолщены, двери и ворота стали надежнее, по верху крепостной стены было пущено решетчатое ограждение. Но просто запереться и ждать, пока муты сами разойдутся, всё равно нельзя, ведь есть вещи, которые от них не спрятать. Трубы, провода, вентиляционные отверстия и воздуховоды, ветряки, и конечно же, прозрачные крыши Теплиц. Взрослые не успокоятся, пока мутантское море не разрушит всё, что только сможет. Взрослые ненавидят Чистых лютой ненавистью, и избежать огромных убытков можно только уничтожив или обратив в бегство Взрослых, руководящих наступлением. Специально для этих целей командование разработало новый тактический прием с наушниками, который испытать в сражении ещё не довелось, но Димка понимал, что именно на этот маневр сейчас и рассчитывает полковник.
Командование отвело все силы в здание Плантаций, теперь охрана заняла пространство между внешними двойными стенами здания и ждёт дальнейшего развития событий. В стенах довольно много бойниц, но никто не стреляет. Это первая часть маневра, войска берегут арбалетные болты и патроны и будут бить только в упор, чтобы наверняка, и только когда муты начнут ломиться в главное здание. Сам полковник с небольшим отрядом заперся в командном пункте и копит пар для звуковой пушки. Он ждёт появления Взрослых, чтобы ударить по ним и лишить мутов подвижности и ориентации в пространстве. Тогда и начнется вторая часть маневра: войска выйдут из здания в наушниках и с мачете в руках и под непрерывный вой перебьют Взрослых и Крушителей. Тут главное успеть вырезать этих тварей до тех пор, пока не упадет давление и пушка не умолкнет.
Однако Взрослые появляться не спешили. Димка шарил пулеметным стволом по быстро увеличивающейся толпе мутантов, беспорядочно носящейся по внутреннему двору в поисках живых людей, но не видел ни одной фигуры в одежде. Неожиданно кто-то схватил его за голову, заставляя заорать от страха, и выдернул из-под шлема ушную заглушку.
— Не дёргайся! Заметят всех! — Штурвал оторвал его от пулемета и швырнул на пол. — Ложись!
Димка рухнул на железный пол, наскоро отер лицевой щиток противогаза нарукавной накладкой, давно промокшей насквозь, и всмотрелся в щели меж стыков будочной обшивки. Всех Прыгунов, что были на крыше, перебили, и теперь солдаты залегли за ящиком НЗ и опорами ветряков, пытаясь остаться незамеченными. Ветер, похоже, дует в лицо, и заполонившие внутренний двор муты ещё не видят горстку людей, оставшуюся один на один с их огромной толпой. Сейчас мутанты бросятся громить дымящие трубы и тыкать чем попало в вентиляторы воздуховодов. Маленький отряд неизбежно обнаружат, и Димка похолодел от страха, понимая, что находится на волосок от мучительной смерти. Он судорожным движением протер лицевой щиток ещё раз и вгляделся в кирпичную коробку командного пункта. Полковник не бросит их на произвол судьбы, конечно же, не бросит! Он ударит из звуковой пушки и бросит в атаку войска в наушниках, как запланировано! Но здравый смысл панически шептал, что если не появятся Взрослые, то полковник не станет рисковать батальоном ради десяти человек…
— Взрослые! — сдавленно крикнул один из охранников, вскакивая на колени от ужаса, но удар тяжелой ладони по спине пригвоздил его обратно к полу.
— Заткнись и замри! — прошипел Штурвал сквозь противогаз, не сводя глаз с внутреннего двора.
Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, почему сегодняшнее наступление мутов оказалось столь яростным и гигантским. Взрослых было шестеро. К этому моменту ливень стих до обычного дождя, заполонившие укрепрайон клубы порохового дыма поредели под порывами ветра, и Димка смог разглядеть повелителей мутантов. Крушители несли их на плечах, словно маленьких детей, в окружении толп Клыкарей. Трое появились со стороны ворот, трое пришли с тыла, стало быть, всё это время они руководили наступлением согласованно. Однако вопреки ожиданиям Взрослые не стали приближаться к командному пункту. Как только их внесли на стену, все шестеро остановили своих носильщиков и злобно захрипели, скаля гнилые зубы. Толпа мутов захрипела в ответ и принялась швыряться камнями и прочими обломками в торчащие над крышей КП сопла звуковой пушки. На патрубки ревунов обрушился град ударов, и со всех сторон к командному пункту ринулась толпа. Звуковая пушка взревела, сбивая их с ног, и Димка схватился за незащищенное ухо.
И с изумлением увидел, что попадала только первая волна атакующих. Носильщики Взрослых вместе со своими хозяевами остались на ногах, и Димка запоздало заметил куски гнилого тряпья и глины, которыми были забиты их уши. Видимо, полковник тоже заметил это и не рискнул бросать в бой батальон. Звуковая пушка ревела до тех пор, пока нападавшие окончательно не перестали дергаться, и смолкла. Один из Взрослых оскалился ещё сильнее и выбросил руку в сторону КП. Крушители, бешено хрипя, потащили их в атаку. За ними рванулась новая толпа, из которой вылетали Прыгуны и приземлялись на крышу КП.
— Твою мать! — подскочил Штурвал. — Они хотят сломать ревуны, пока копится давление! — Он схватился за пулемет и обернулся к Димке: — Все вниз! Прикрывайте меня, сколько получится! Потом поджигайте фальшпокрытие!
Все ринулись вниз по лестнице, полуживые от ужаса. Потому что каждый знал, что сейчас произойдет. Димка слетел со ступенек и бросился к ящику НЗ, торопясь занять позицию. Наверху застучал крупнокалиберный пулемет, посылая очереди в сторону КП, и начался ад. Штурвал в первую пару секунд превратил в окровавленные лохмотья одного Взрослого, и остальные бросили свою армию на штурм крыши. Мутантское море одновременно пришло в движение и ринулось к главному зданию. Из его бойниц был открыт огонь, но это не изменило ничего. В считаные мгновенья сотни мутов добежали до Плантаций, и десятки Прыгунов взвились в воздух. Отряд встретил их залпом, но мутантов было слишком много. Вторым прыжком они сразу же облепили вершину ограждения и со всех сторон ринулись в будку. Штурвал стрелял до последнего, режа очередями Взрослых, судорожно погоняющих своих носильщиков, бегущих прочь из-под обстрела. Он стрелял даже тогда, когда Прыгуны вломились в будку и набросились на него. Толпа мутов выломала стенку будки и вылетела из неё, облепив Штурвала. Ком из хрипящих мутантов рухнул на крышу с пятиметровой высоты, в следующую секунду на крыше появились Крушители и снесли сегмент ограждения. Димка в упор выстрелил дуплетом в мчащегося прямо на него Клыкаря, его затылок взорвался кровавой жижей, и бегущий труп сбил Димку с ног. Оглушительно взвыла звуковая пушка, и толпа бегущих вокруг мутантов посыпалась прямо на него, грозя размозжить лицевой щиток противогаза. Димка пытался закрываться руками, потом кто-то вытащил его из-под навалившихся мутов, и он увидел кипящую вокруг резню.
Звуковая пушка ревела, не переставая, и солдаты рубили катающихся по крыше мутантов. Димка выхватил своё мачете и тоже рубил налитые кровью головы, с бешеной злобой отпинывая уже отсеченные плешивые бошки. Внизу, на внутреннем дворе, пошел в атаку батальон охраны, и безжалостная мясорубка закипела всюду. Пушка гудела до последней капли пара, потом ревуны стихли, и батальон начал отступать обратно в главное здание. Димка, тяжело дыша от избытка адреналина, несколькими ударами мачете перерубил толстую узловатую шею дергающегося Крушителя и остановился. Муты очухаются секунд через двадцать, если раньше им на смену не прибегут новые, надо отступить с крыши в здание Плантаций, пока ещё есть возможность. Он оглядел заваленную трупами крышу в поисках остальных и растерянно замер, наткнувшись взглядом на неожиданную картину. У разломанной ограды столпились солдаты его отряда. В трех метрах перед ними стоял Штурвал. От его противогаза остались лишь рваные ошметки резины, лицо было густо заляпано кровью, из ушей текли алые струйки. У его ног в крышу было воткнуто окровавленное мачете, в одной руке офицер сжимал автомат, в другой — «Дабл», удерживая их за пистолетные рукоятки и сжав приклады подмышками. Оба ствола были направлены на солдат.
— Спускайтесь вниз, — прохрипел он, произнося слова очень громко, как делает человек плохо слышащий или не слышащий вовсе. — Я останусь здесь. Заодно прикрою. Бегом марш! Время идет!
Что делать, явно никто не знал. Согласно Уставу Штурвала нужно было немедленно убить и забрать с собой всё его оружие и снаряжение. Но стрелять в него никто не хотел. Почти все в отряде относились к Штурвалу дружелюбно, остальные просто были в курсе его стрелкового мастерства. В том, что Штурвал на таком расстоянии не промахнется, даже находясь в столь неудобном положении, никто не сомневался. Секунду висела напряженная пауза, потом инстинкт самосохранения забил тревогу и солдаты, не сговариваясь, бросились к лестницам. Димка поспешил за ними, оглядываясь на Штурвала. Тот стоял неподвижно, сжимая в руках оружие, и смотрел куда-то мимо убегающих людей.
К дверям в главное здание Димка успел в последнюю секунду, едва не оставшись на улице. Он вбежал внутрь, и руководящий закрытием дверей офицер ткнул рукой в сторону распахнутых люков. Люки вели в пространство между двойными стенами Плантаций, и в узком коридоре мелькали спины солдат его отряда. Димка догнал своих и занял место возле свободной бойницы. Почти сразу оклемались недобитые муты, но атак больше не последовало. Позже выяснилось, что Штурвал успел перебить всех Взрослых, и оставшиеся без вожаков мутанты прозрели, увидев вокруг укрепрайона тысячи трупов. Муты ринулись хватать добычу и спешно скрываться с ней от конкурентов под водой, и полчаса повсюду кишели толпы монстров, растаскивающие трупы. Мутантское море вылизало укрепрайон и растеклось пировать по норам, а на улице ещё два часа капал мелкий дождь. Впервые в жизни Димка видел дождь без мутантов. Он глядел через бойницу на крупные капли, лениво бьющие по лужам пустынного внутреннего двора, и тихая пустота окружающего пространства казалась ему чем-то нереальным и потусторонним, словно нелепый сон.
Следующие две недели дожди шли почти каждый день, но грозовых ливней не было, и атаки мутов удавалось отбивать на второй линии обороны. Едва прекращался дождь, в укрепрайоне закипал ремонт и подготовка к следующему штурму. Заново расставлялись капканы, устанавливались заграждения, заменялись поломанные или погнутые колья. Рабочие подбирали россыпи отстрелянных арбалетных болтов и дисков, оружейники изготавливали новые заряды для ружей и картечниц. Склад пороха начал истощаться, и из подвальных хранилищ Плантаций подняли резервные запасы. Дровяные склады почти опустели, и в главном здании ввели режим экономии энергии. Один раз метеорологи дали добро на организацию экспедиции за дровами, но она едва не отменилась из-за того, что все бригады наотрез отказывались покидать пределы укрепрайона. В конце концов, от генералитета пришло известие о тройных ставках эквивалента за эту экспедицию, и завхозу удалось сформировать сводную бригаду из самых смелых. Димка пошел туда добровольцем ради эквивалента и жутко боялся, что прямо во время заготовки дров хлынет ливень с грозой. К счастью, дождя в тот день не случилось вообще. Потом дождь шел ещё дважды, но оба раза был мелким, и атаки мутов отражались достаточно легко. Мутанты продавливали «минное поле», оставляя на нём десятки покалеченных, потом дохли в утыканных отточенной арматурой лабиринтах, разваливались на части под ударами ловушек-гильотин и долго слонялись под стеной, ловя головами метательные снаряды дискомётов и арбалетов. Стрелять из ружей приходилось только в Прыгунов, но больше Взрослых не приходило, и слаженных атак не было. За этой ежедневной обороной Димку и застал плановый отпуск.
Попав в бункер, первые двое суток Димка почти полностью проспал, выходя из гостиничного сектора только в столовую. Потом спать уже не хотелось, и он отправился в архив, старательно не обращая внимания на попадающихся навстречу женщин. Детей и женщин в бункере было полно, и это всегда серьёзно отвлекало. Ведь если не жаль эквивалента, во время отпуска к твоим услугам будет всё, что угодно: кинозал, ресторан, казино, бассейн — да-да, настоящий бассейн, огромный пятиметровый резервуар с чистейшей и абсолютно безопасной водой! А кроме этого магазины, лучшие доктора и даже женщины. Ну, формально в анклаве не было… эээ… женских услуг. Но если есть эквивалент, то можно получить и такое обслуживание. Но Димка в отпуске всегда держался стоически. Он соблюдал режим жёсткой экономии и не собирался глупо растрачивать на каких-то там баб с таким трудом добытый эквивалент. Единственные траты, на которые он был согласен, это оплата посещения архива. Там Димка занимался самообразованием, готовясь к тому периоду, когда начнется его следопытская жизнь. Вот тогда он будет вкладывать заработанное в собственное дело, а не в чьё-то чужое сейчас!
К сожалению, изучать науки самому, без наставников, было непросто, и Димка часто путался, не зная, где именно искать нужные данные. С одной стороны, информации было полно, с другой — почти всё это были сугубо теоретические данные, а вот как применить их на практике — это уже платный курс обучения, который стоит дорого. В конечном итоге на него придется потратиться, но только после получения лицензии следопыта, чтобы не пролететь. Пока же Димка терпеливо сопел над архивными распечатками, пытаясь самостоятельно изучить самое главное — как определить ценные Технологии или сопутствующие им компоненты среди ржавой прогнившей трухи мертвого города. В прошлый отпуск он добрался до Технологии порохов и весь рабочий месяц перед сном воспроизводил в памяти прочитанное, добиваясь стопроцентного запоминания информации. Сегодня Димка был полон решимости разыскать данные по конкретным предметам, в составе которых имеются необходимые для производства пороха компоненты. Однако все его попытки быстро зашли в тупик. Списки предметов в архивах были, а вот их изображений не имелось. Перелопатив гору распечаток, Димка довел дежурного архивариуса расспросами до состояния нескрываемого раздражения и теперь с кислой миной сидел в пустом читальном кубрике, беспомощно вздыхая над списками.
— Над чем корпеете, молодой человек? — В читальный зал вошел пожилой джентльмен в строгом костюме с фильтр-повязкой на лице и расположился за соседним столом.
— Изучаю Технологии производства порохов, Марк Хаимович, — Димка вежливо встал со стула.
— Сидите-сидите! — запротестовал джентльмен и машинально пригладил залысину, поправляя несколько жидких седых прядей. — Мы знакомы? Боюсь, я вас не припоминаю…
— Вы меня не знаете, — объяснил Димка. — Я Дмитрий Малинин, солдат третьей рабочей бригады. Мне вас следопыты показывали как-то раз. Вы у них научные занятия проводили.
— Не я у них проводил занятия, а они присутствовали на моих лекциях! — важно поправил его седой джентльмен. — Мой курс лекций о практическом применении теоретической информации в плоскости археологических изысканий является наиболее конструктивным из всех подобных обучающих программ. Уверяю вас, ничего более полного вы не найдете ни в одном анклаве! Поэтому, если вы хотите стать следопытом, то должны обязательно прослушать полный курс! А вы, насколько я могу судить, хотите стать следопытом, молодой человек!
— Хочу, — согласился Димка. — Я обязательно к вам запишусь, как только получу лицензию. Но пока для меня это дорого, и я изучаю матчасть самостоятельно.
— Напрасно, господин Малинин! — заявил Марк Хаимович. — Очень напрасно! Экономить на собственном будущем крайне неразумно! Помните, что скупой платит дважды! И я-таки готов вам наглядно доказать это прямо сейчас! Смотрите сами: вы платите за архивные услуги из отпуска в отпуск, а что в результате? А результат минимален! Чему вы смогли научиться за эту сумму? Расскажите мне о своих успехах в области порохов!
— Я знаю пять способов изготовления пороха! — с гордостью отрапортовал Димка. — Могу перечислить! Первый: пять частей марганцовки и две части серы предварительно измельчить, затем тщательно перемешать и добавить одну часть алюминиевой пудры. Соблюдать осторожность в процессе изготовления и после, так как этот порох чувствителен к трению и ударам. Зато он один из самых качественных! Второй: две части карбоната калия смешать с четырьмя частями нитрата калия, после добавить одну часть серы. Этот порох несколько слабее, зато гораздо более безопасен и почти нечувствителен к ударам. Третий способ — получение черного пороха! Для этого требуется древесный уголь, калиевая селитра и сера! Предварительно все компоненты измельчаются по отдельности, смешивать в пропорциях 15:15:70, главным условием является тщательное перемешивание. Четвертый способ требует наличия сахара, марганцовки, активированного угля и чая! Сначала измельчается активированный уголь…
— Минуточку, молодой человек, минуточку! — седой джентльмен покачал головой. — Сейчас Марк Хаимович таки развеет ваши радужные мечты! Ваша теоретическая подготовка похвальна, хотя способов изготовления пороха намного больше, чем пять, не говоря уже об изготовлении сложных порохов, которые производила промышленность старого времени для военных целей. Но давайте же посмотрим на главное! А главное для следопыта — это практическое применение! Вы знаете, что для создания пороха требуются определенные компоненты: камедь, бертолетова соль — этих вы не упомянули, а также марганцовка, карбонат и нитрат калия, сера, активированный уголь, калиевая селитра и так далее — очень хорошо! Но известно ли вам, где это всё содержится?
— Ну… — Димка скользнул взглядом по лежащим перед ним спискам. — Марганец содержится в батарейках, например… Сера в чистом или почти чистом виде содержится в специальных добавках для домашних животных, продающихся в зоомагазинах… Калиевая селитра — это удобрения… А ещё её можно сделать из хлорида калия и аммиачной селитры, это очень распространенные удобрения, которые можно найти в любом магазине для садоводов…
— Совершенно-таки верно! — с готовностью подхватил Марк Хаимович. — Дело за малым: вы знаете, как ВЫГЛЯДИТ пакетик с вышеназванными удобрениями или кормовыми добавками? Как выглядят сами указанные компоненты? Ведь они могут оказаться расфасованы в оптовую тару, надписи на которой за столько лет хранения в ужасных условиях могли полностью исчезнуть или потеряться под слоем грязи? Вы умеете сделать из марганца марганцовку, ведь это не одно и то же? А точнее, разные вещи, потому что марганец — это марганец, а марганцовка — это калия перманганат, то есть калиевая соль марганцовой кислоты! Двигаясь по заброшенному заводскому цеху или торговому центру, в условиях плохой видимости, обилия грязи и ужасного захламления, вы заметите нужную этикетку или узнаете рассыпанное по полу искомое вещество?
— Нет… — Димка поник. Это и было слабой стороной архивного самообучения. В архиве хватало всевозможной текстовой информации, а вот фотографий или точных рисунков не имелось, и теперь он окончательно осознал, что за такую информацию придется платить дорого.
— Вот видите! — торжествующе воскликнул Марк Хаимович и закашлялся. Несколько секунд он кашлял в свою фильтр-повязку, после чего извинился: — Простите великодушно, но у меня хронический бронхит. В нашем запредельно сухом микроклимате так много пыли! Однако вернемся к делу, и я вам таки скажу ещё! Прослушав мой курс лекций, вы будете подкованы во всех практических аспектах следопытства! А если проявите дальновидность и оплатите углубленные занятия, то сможете узнать и об эксклюзивных нюансах кладоискательства. Потому что истинные следопыты, являющиеся профессионалами с многолетним опытом, ищут не только ржавые батарейки, алюминиевый хлам и чудом сохранившиеся за тридцать три года электрические лампы!
— Вы про вход в подземный город в Раменках?! — Димка аж привстал. — У вас есть карта?!
— А вы таки далеко пойдете, господин Малинин! — одобрил его догадку Марк Хаимович. — Если, конечно, будете принимать правильные финансовые решения.
— А что, я что-то не так сказал? — насторожился Димка.
— Наоборот! — Марк Хаимович снова закашлялся. — В вас чувствуется деловая хватка! Вы сразу озвучили самые серьёзные намерения! И таки да, у меня есть карта подземных коммуникаций в Раменках. К сожалению, секретных ходов в подземный командный центр на ней нет, это сверхсекретная информация, доступа к которой не было даже у простого персонала самого подземного города. Но в остальном карта очень даже точна, и опытные следопыты всегда тщательнейшим образом изучают её. Рано или поздно кто-нибудь вычислит место расположения секретного хода и сорвёт банк! Это будет эпический подвиг! Можно только догадываться, сколько там находится материальных ценностей, не говоря уже о теоретической возможности заселения!
Знаменитый учёный вновь зашелся в кашле, после чего прочистил горло и закончил:
— А желторотых новичков в первую очередь интересуют басни об антивирусе. Всё торопятся спасти мир! — Он скорбно вздохнул: — В результате их жизнь заканчивается плачевно.
— Чего? — удивился Димка. — Кто-то ещё верит в байку про кейс доктора Вильмана и пытается дойти до Варберга? Это же детские сказки, полный бред! Да и каким идиотом нужно быть, чтобы туда отправиться?! Это же не понятно где! Вода закончится или противогазный фильтр сдохнет!
— И вы таки абсолютно правы, молодой человек! — похвалил его Марк Хаимович. — Но, тем не менее, за прошедшие тридцать лет в Швецию отправилось множество народу. Разумеется, никто из них не вернулся. Кто-то погиб по озвученным вами причинам, кого-то растерзали мутанты, которых за чертой города даже не десятки, а сотни миллионов, кто-то попросту не там искал. Ведь в первые годы ещё можно было обнаружить и летательные средства, и неразложившееся горючее. Экспедиции в Варберг устраивались как на частном, так и на государственном уровне. Собственно, первая из них, с которой и начались все эти слухи, была правительственной.
— Это вы про заразившегося Президента, что ли? — уточнил Димка. — Который улетел в Швецию с секретного аэродрома во Внуково-2? Так никто из них же не вернулся. Даже радиообмена не было!
— А вы бы вернулись на их месте? — усмехнулся Марк Хаимович. — Впрочем, лично я уверен что ни та экспедиция, ни все последующие, как групповые, так и одиночные, антивируса не нашли. Потому что шли по ложному следу. Из легенды мы знаем, что об антивирусе и докторе Вильмане рассказал некто доктор Йоханссон, из Швеции, из Варберга. Который встречал самолет Вильмана, прибывший из Лондона после того, как доктор Вильман якобы лично занес туда инфекцию. Вот все и поспешили искать Вильмана в Варберге. В действительности это ложный след. Я тщательно изучил эту легенду, и таки могу с уверенностью заявить, что все поиски изначально велись неправильно. Варберг — это родной город Йоханссона, но к Вильману он не имеет никакого отношения. Этот фашиствующий маньяк прилетел туда за своими подельниками и с самого начала не собирался там задерживаться. — Марк Хаимович в очередной раз закашлялся: — Зато я обнаружил интересную деталь в биографии Вильмана. Ему принадлежит небольшой охотничий домик на острове Готланд. Уж если и искать Вильмана, то только там! Остров относительно невелик, от материка отделен естественной морской преградой, преодолеть которую сможет не каждый. Теоретически на острове можно перебить всех мутантов и зараженных и жить там спокойно. Так что, молодой человек, если здравый смысл померкнет в глубинах вашего разума, можете смело идти в Санкт-Петербург, искать там лодку и плыть на остров Готланд за спасением мира!
— Действительно, — осклабился Димка. — Всего-то и делов! Прошел семьсот километров через миллионы мутантов, с одной бутылкой воды и парочкой фильтров! Потом нашел лодку, их же в Санкт-Петербурге навалом на каждом шагу, и быстренько доплыл до антивируса. Который так никто и не использовал, потому что все ждали только тебя!
— Ваш ум и здравомыслие меня таки радуют! — провозгласил Марк Хаимович. — А ведь находились, и неоднократно, горячие головы, воспринимавшие всё это всерьёз! Ладно, хватит с нас глупостей. Господин Малинин, вы обязательно должны прослушать все курсы моих лекций. Глубоко убежден, что после серьёзного обучения вы станете одним из лучших следопытов Москвы! Не экономьте на своей карьере! Вы платите не за лекции, вы платите за собственные перспективы!
Разговор со знаменитым ученым вдохновил Димку настолько, что он в тот же день записался на лекции Марка Хаимовича. Оказалось, что у выдающегося лектора было с десяток различных углубленных курсов, и оплатить все Димке не хватило эквивалента. Но Марк Хаимович заверил его, что после окончания обучения лицензия следопыта ему обеспечена, и Димка последовал его совету взять кредит в банке анклава. Следующие два дня Димка посещал лекции и был в полном восторге от фотографий и оригинальных образцов упаковок, коробок, пакетов и внешнего вида десятков высокотехнологичных компонентов. У Марка Хаимовича было что запоминать, и единственное, о чем Димка жалел, так это что не встретил знаменитого лектора раньше. Теперь придется ждать до следующего отпуска, так как Марк Хаимович был слишком ценным ученым и вне бункера не работал. Ничего, это даже хорошо. За месяц Димка подзаработает эквивалента и частично погасит кредит, а заодно будет прокручивать в памяти уже полученную информацию. Так, ограниченными дозами, она запомнится гораздо лучше, плюс будет мотивация во время экспедиций смотреть по сторонам с утроенным вниманием. В общем, из отпуска Димка вернулся в приподнятом настроении, в твердой уверенности, что ещё пять-шесть месяцев и лицензия следопыта у него в кармане. А с таким преподавателем, как Марк Хаимович, он не то что кредиты закроет, он абсолютно новую жизнь начнет. И секретную шахту, ведущую в подземный город в Раменках, он обязательно разыщет — шестое чувство подсказывает ему, что так и будет.
— Приготовиться к бою! — Рогов, назначенный командиром отряда вместо Штурвала, неделю назад получил офицерское снаряжение, и Димка только-только привык воспринимать его как новое начальство. Вообще, Рогов старослужащий с опытом и военное дело знает, но видеть вместо рослого плечистого Штурвала невысокую фигурку в офицерской резинокольчуге было как-то странно, и… — Димка постоянно ловил себя на этой мысли — и не внушало доверия. Штурвал был облачен в элитное снаряжение, такое не выдадут никогда, его можно только купить, и только за большое количество эквивалента. Рогову же выдали обычную офицерскую защиту, и контраст оказался столь силён, что Димка поневоле экстраполировал не-элитность нового командирского снаряжения на командирские качества нового офицера. Приходилось осознанно одергивать себя, когда приказ Рогова воспринимался по привычке не как приказ, а как понукание старослужащего, считающего себя более опытным солдатом. Такой подход взаимопонимание не улучшит, и Димка старался быть максимально ответственным.
Но сейчас вряд ли кто-то в отряде собирался отнестись к приказам нового офицера спустя рукава. Торговый караван, в состав которого входил их отряд, преодолел уже две смертельные зоны, и личный состав был более чем сосредоточен. Караван шел в анклав Соколиной Горы за грузом компонентов для изготовления пороха, несмотря на предельно пасмурную погоду. На этот риск пришлось пойти в связи с опорожнением пороховых складов, и анклав отправил в караван оба своих танка. Тот грозовой ливень сильно истощил запасы пороха, и последующие дожди, льющие почти ежедневно до сих пор, привели к серьёзному дефициту пороха. Собственное пороховое производство в Кремлевском анклаве было незначительным, так как анклав находился в самом центре города и не имел возможности вести сколь-нибудь существенную добычу нужных химических компонентов. Димка знал, что с такой проблемой сталкивался не только их анклав, но где именно компоненты добывают те, у кого они есть, было непонятно, каждый анклав скрупулезно хранил свои тайны. Это позволяло иметь конкурентоспособность на рынке.
Например, Кремлевский анклав производит лучшее гладкоствольное оружие и лекарства пенициллиновой группы, которые всегда пользуются спросом. Потому что в условиях почти полного отсутствия влажности даже несмотря на повсеместное обеспылевание всякие бронхиты и их отягчающие последствия встречаются на каждом шагу. Кто-то из других анклавов тоже пытается выращивать пеницилл, но получается это у них гораздо хуже. Или, например, анклав в Сокольниках. Продаёт лучшую термостойкую резину для брони. А где они её берут — неизвестно. Поговаривают, что они как-то наладили путь в Большое Буньково, где в старое время вроде бы находилась какая-то совершенно огромная база химзащиты, но так ли это, никто не знал. До Большого Буньково километров семьдесят, и преодолеть это расстояние живыми невозможно — за МКАДом столько мутов, что никакого дождя ждать не придется. Может, они зимой туда пробираются и набирают впрок?.. Короче, хоть между анклавами никогда не бывало открытых конфликтов и все они питают друг к другу братские чувства и тесно сотрудничают, но свой бизнес бережет каждый. Потому что это дает преимущества в таких ситуациях, как сейчас, когда все анклавы серьезно пострадали во время ливня.
Как выяснилось, чудовищные удары мутантских полчищ обрушились в тот день на все Плантации и Цеха Чистых. Кому-то повезло больше, кому-то меньше, кто-то смог отсидеться за бетонными стенами и стальными воротами и лишиться внешнего оборудования, а где-то муты смогли ворваться во вспомогательные строения и причинить серьёзный ущерб, сопровождавшийся человеческими потерями. Не пострадал только Кремлевский анклав, но полтора месяца дождей стоили ему почти всех запасов пороха, и вот теперь караван везет к Соколиной Горе груз медикаментов и пару электродвигателей, что везучие следопыты разыскали на Димкиных глазах. Каждую секунду может пойти дождь, количество боеприпасов ограничено, и все напряжены до предела. Преодоление двух мертвых зон сопровождалось яростной атакой мутов, танки врубали ревун поочередно, сводя паузу между гудками к минимуму, и боевые машины ползли прямо по корчащимся волосатым телам, экономя патроны к ружьям и заряды к картечницам. Из-за этого муты преследовали караван вдвое дольше обычного, и один залп дать пришлось всё равно, чтобы обеспечить хрипящую от ярости и голода толпу пищей.
Танк Димкиного отряда, идущий головным, сполз с Садового Кольца на Старую Басманную, и все замерли, вцепившись в рукояти наведения орудий. На севере метро «Красные Ворота», на юге метро «Курская». До обеих нор чуть больше пятисот метров, это вне смертельной зоны, но за бортом катастрофическая влажность, и если Хрипуны унюхают караван, то атака может последовать сразу с двух сторон. А это всегда огромный риск. Танки прошли перекресток и увеличили скорость до предельной, спеша уйти как можно дальше. Караван прошел метров триста, как вдруг головной танк затрясся, громко дребезжа броней, начал быстро терять скорость и остановился.
— Резину с колеса сорвало! — выругался танкист, вскакивая с водительского сиденья. — Надо перематывать, пока сухо! Рогов, готовь ремонтную команду!
Он побежал к ящику с ремкомплектом, и Рогов распределил людей для проведения работ на улице. Димке досталась оборона северного участка, как раз у лишившегося резины левого колеса. Отряд выскочил наружу, спешно занимая позиции, и ремонтная команда принялась за возню с обрезиниванием. Димка занял позицию рядом со щитоносцем и внимательно вглядывался в окна стоящих напротив домов. Здания были двухэтажные и выгоревшие едва ли не до основания. Зары в таких не живут, и никаких явных угроз эта сторона улицы не несла. Между домами когда-то был не то небольшой забор, не то ворота, их искореженные закопченные остатки валялись сейчас в грязи, за которой можно было разглядеть заросли растительности, начинающиеся за домами. На карте то место называлось садом имени кого-то там, и если опасность и может появиться, то только оттуда. Но в таком случае её будет видно издалека, и отряд успеет среагировать. Сзади тоже всё было достаточно надёжно. Там находились развалины какого-то храма, обнесенного решетчатым забором. Сам храм сгорел и рухнул, от него осталась только обугленная колокольня, черной головешкой упирающаяся в затянутое тучами небо, и сам забор, который хоть и был сильно помят, но всё ещё стоял. Прорваться оттуда незамеченными враги не смогут, и Димка немного успокоился. Он поглядел на возящихся с колесом танкистов. Те уже закрепили резиновые пластыри, и один из рабочих замахивался кувалдой, уплотняя слои резины на стальном ободе колеса. Кувалда тихо звякала, вскользь задевая неохваченный резиной металл. Второй танк, остановившийся следом, с громким шипением стравил излишки пара, и небо взорвалось сотнями пронзительных вороньих криков.
— Птицы!!! — вопль Рогова потонул в хлопанье крыльев, и Димка резко развернулся, вскидывая «Дабл». Он успел выстрелить один раз, и поток черных пернатых тушек врезался в него, сбивая с ног. Что-то хрустнуло, больно обжигая лоб, и Димка покатился по асфальту, пытаясь сбивать с себя облепивших тело ворон. На вдохе в нос неожиданно хлынула вода, и он закричал от испуга, инстинктивно отплевываясь и размахивая руками. Вороньё отхлынуло, и Димка понял, что воды вокруг нет и он не тонет. Прямо перед глазами в лицевом щитке противогаза зияла острыми краями дыра во всё лицо, и он вдыхал уличный воздух, настолько мокрый, что Димка буквально почувствовал пропитывающую его инфекцию. Внутри всё оборвалось, и он похолодел, застывая на месте. Он заразился!!! Несколько секунд Димка лежал на спине, расширившимися от ужаса глазами глядя на огромную воронью стаю, грязно-черным потоком хлещущую из закопченной колокольни и яростно долбящуюся в танк. Ремонтная бригада уже была внутри боевой машины, в передние двери которой, прикрываясь щитами, забегали последние солдаты. На Димку никто не обращал внимания, ни люди, ни птицы.
Он понял, что сослуживцы знают, что у него разбился противогаз, иначе бы попытались затащить его в танк. Значит, сейчас его либо сожрет вороньё, либо застрелят свои же. Димка не Штурвал, его никто не побоится, а Рогову надо набирать очки перед полковником. Пока он лежит на месте, все думают, что вороньё заклевало его насмерть. Но как только птицы успокоятся, за его оружием и снаряжением вернутся, и тогда… Димка вскочил, прижимая к груди висящий на ремне «Дабл», и опрометью бросился в проулок между домов, ведущих к саду. В танке спохватились, и за спиной один за другим громыхнула пара выстрелов, выбивая из обожженных кирпичей фонтаны крошева, но Димка уже скрылся за углом. Кровь из рассеченного лба заливала глаза, водянистый воздух врывался в легкие, заставляя закашливаться, но он не останавливался, пока не достиг ближайших кустов. Димка запрыгнул в них, прижался к дереву и вскинул «Дабл», тяжело дыша и лихорадочно вертя стволом по сторонам. Вокруг было пусто, погони не наблюдалось. Несколько минут Димка, полуживой от страха, сидел, прижавшись к дереву, и ждал атаки со всех сторон. Искать его Рогов не решился, и вскоре в просвете между сгоревших зданий Димка увидел танки, уходящие дальше по дороге. После этого он сидел уже просто так, отсчитывая свои последние секунды. Инкубационный период инфекции двадцать четыре минуты, и скоро он станет мутом, плешивым и волосатым…
Спустя минут сорок ему стало ясно, что прямо сейчас он уже не мутирует. Натянутые до предела нервы неожиданно расслабились, и он заплакал от обиды. Себя было нестерпимо жалко, он должен был стать следопытом и богачом, он честно горбатился ради этого шесть лет, он не заслужил такой участи! Димка машинально отер слезы рукой, и кольчужная перчатка задела рассеченный лоб. Боль в ране вспыхнула с новой силой, заставляя его вскрикнуть, и стало не до слёз. Надо остановить кровь! Немедленно пришла мысль, что не надо ничего останавливать, потому что лучше умереть так, тихо и спокойно… Некоторое время Димка сидел, бездумно смотря в никуда прямо перед собой, потом кровь перестала течь, и он отрешенно подумал, что рана на лбу не может дать смертельной кровопотери. Зато если и дальше сидеть посреди леса, то его точно сожрет зверьё, стай бешеных собак в городе огромное количество, и никакие дожди на их популяциях не сказываются. Недаром на заготовку дров работяги выходят только под прикрытием отрядов, собранных исключительно из солдат. Охранников в такие экспедиции не посылают…
Что делать дальше, Димка не знал. Куда идти? Оставаться здесь нельзя, это ясно. Организм, немного освоившийся с дыханием влажным воздухом, стал различать запахи, и их букет оказался огромным и пугающе неизвестным. Димка вспомнил рассказы старослужащих, что-то болтавших на тему того, будто муты и зары жутко вонючие и зверьё чует их за километр, потому и успевает прятаться по норам, если окончательно оголодавшие мутанты выплескиваются за границы смертельной зоны. Насколько это правда, не знали и сами старослужащие, но сейчас ветер приносил множество запахов, и каждый из них казался Димке свидетельством приближающихся мутов. Он торопливо сбросил капюшон, снял шлем, стянул с себя разбитый противогаз, чтобы лучше слышать приближение угрозы, и надел шлем обратно. Слух действительно обострился, и это ещё более усугубило панику. Вдали, отовсюду, постоянно доносились какие-то звуки. Что-то потрескивало и чавкало, где-то шуршало, вокруг шелестело, стрекотало, попискивало, ворковало, чирикало. Димка понял, что находится в самом логове бешеного зверья, и бросился бежать к ближайшим развалинам.
Выгоревшее двухэтажное здание оказалось лишено крыши и почти всех перекрытий второго этажа. Густо покрытый сажей и копотью дом был завален обломками стен, рухнувшими балками и горами битого кирпича. Димка пробирался между ними с ружьём наготове и направлял стволы «Дабла» в каждый темный угол, ожидая нападения. Но труп здания оказался пустым и ненужным даже мелкому зверью. В одном из углов строения Димка нашел подобие укрытия, образованного кучей обломков, на которую сверху упала потолочная плита. Димка залез под этот навес, забиваясь в глубь тупика, занял там оборону и до наступления темноты пролежал за обломком балки в положении для стрельбы лёжа, двигая стволом на каждый шорох. Потом наступила ночь, и какофония звуков стала и вовсе ужасна. Из леса доносились звериные крики, несколько раз он слышал злобное рычание, переходившее в хрип и визг яростной драки. Где-то скрипело битое стекло и постукивал друг о друга катящийся щебень, потревоженный чьей-то лапой, ступающей по склонам гор обломков и грудам строительного мусора. Приближение врага чудилось даже в шорохе ветра, потом температура воздуха начала падать, и привыкший к теплу прокаленных помещений Димка задрожал от озноба. Наверное, нужно развести костер и согреться, но заняться этим Димка не решился. У него нет топлива, значит, надо вылезать ради него из убежища. А там бродят бешеные твари! И если ему всё-таки удастся зажечь огонь, не привлечет ли пламя голодных собак? Говорят, они костров не боятся! Димка инстинктивно сжался в комок, пытаясь хоть немного согреться, и не заметил, как донельзя переутомленная психика отключилась, погружая его в тяжелый сон, полный кошмаров.
Проснулся он от нудной боли в ребрах, уставших лежать на жесткой подушке из кирпичного крошева. На улице было уже светло, звуки ночной вакханалии стихли, и освещенные солнцем окрестности выглядели менее жуткими. Димка осторожно перевернулся на спину, расправляя затекшие плечи и конечности, и понял, что остро нуждается в санитарно-гигиенических процедурах. Несколько минут он прислушивался к окружающим звукам, после чего решился выползти из своей норы. Выгоревшее здание по-прежнему было пустым, и Димка, крадучись, поспешил в дальний угол. Потом выяснилось, что он не пил часов двенадцать и его мучает жажда. Трубка подачи воды оказалась забита грязью, но так как терять ему было нечего, Димка высосал из неё мусор, сплюнул под ноги и принялся пить. Сделав несколько больших глотков, он заставил себя остановиться. Воды осталось меньше литра, её нужно беречь до тех пор, пока он не найдет способ пополнить запас. Как это сделать?! К источникам воды не подойдешь, черпать из луж — так можно умереть от какой-нибудь гадости, не дожидаясь мутации. Наверное, надо собирать дождевую воду, но куда на время дождя деться самому?! Ему требуется надежное убежище! И отыскать его необходимо как можно скорее, пока среди хмурой облачности появилось солнце.
Это строение не подходит, от мутов за кучей мусора не спрячешься. Нужно искать что-то такое, где можно закупориться. Например, многоквартирный дом, недаром зары живут именно в таких зданиях. Там-то они его и убьют. Значит, нужно искать помещение в невысоких зданиях, вроде этого, только чтобы не были обрушившимися или дотла выгоревшими. Димка, держа «Дабл» наготове, осторожно выбрался из закопченных развалин и двинулся вдоль стены здания. Сразу же захотелось есть, и он понял, что не ел уже почти сутки. С этим проблем быть не должно. Как только подходящее убежище будет найдено, придется углубиться в лес, на поиски съедобной растительности. На сотнях заготовок дров он много раз видел среди деревьев растущие грибы, их можно сварить и съесть.
Около часа Димка исследовал ближайшие к растительности здания, но не смог найти ничего подходящего. Крыши прогорели, перекрытия обрушились, в проемах не осталось дверей. Куда ни спрячься, везде найдут. В конце концов, резь в пустом желудке стала слишком болезненной, и он решил, что сначала добудет немного пищи. После еды, со свежими силами, можно будет подобраться к домам соседних кварталов и продолжить поиски там. Заодно в лесу нужно будет собрать немного топлива, потому что в окрестных развалинах давным-давно выгорело всё, что только могло гореть, остались лишь стены из трухлявого кирпича. Несколько минут Димка вглядывался в кромку леса, но ничего подозрительного не обнаружил. Он взял «Дабл» наизготовку и медленно двинулся к краю растительности.
Идти оказалось сложно. Похоже, когда-то, в старое время, здесь были какие-то тротуары, газоны или клумбы, или ещё что-либо подобное. Но за тридцать лет всё вокруг поросло густой растительностью, и ноги постоянно запинались о незаметный в высокой траве бордюрный камень. Насквозь прогнившие остовы пары автомобилей, со всех сторон стиснутых деревьями, были обыденным зрелищем для любой московской лесной зоны, и Димка осторожно обогнул ближайший из них. Несколько грибов, растущих плотной группкой, он обнаружил прямо за ржавым кузовом, у подножия ближайшего дерева. Грибы были довольно похожи на те, что ему приходилось выращивать в Теплицах, и Димка решил больше не рисковать. Он торопливо сорвал найденное, запихивая добычу в подсумок, и поспешил обратно к развалинам, попутно подобрав несколько толстых веток.
Забравшись между двух куч строительного мусора, он принялся разводить костер. Сразу же выяснились две вещи: воды для кипячения грибов у него нет, а жертвовать последней питьевой глупо, и костер не загорался, хотя был должен. У Димки, как у любого солдата, имелся набор для поджигания горючей смеси, в который входила зажигалка, выдающая сноп искр при вращении колесика, и кусочек пропитанной горючей смесью ветоши, которая от этого снопа вспыхивала. Однако всё это неожиданно оказалось бесполезным. Ветошь вспыхивала от искр зажигалки, но её огонь не перекидывался на собранные Димкой дрова, хоть он и начинал запаливать с тонких веток, как учили на курсах охранников. Ветки вроде загорались, но стоило ветоши прогореть, как они тут же гасли. В итоге ветоши у Димки не осталось, и он решил разобрать картечный патрон от «Дабла» и попытаться использовать для поджога порох. Он удрученным взглядом проводил оседающий под дровами язычок пламени, слизнувший последний клочок ветоши, и полез в подсумок за патроном.
— Ветки мокрые, — молодой женский голое прозвучал за спиной, совсем рядом. — Не загорятся они.
Димка подскочил от неожиданности, спотыкаясь о собранный костер, и, не удержавшись, осел на склон мусорной кучи, пытаясь одновременно развернуться и нашарить руками лежащий рядом «Дабл». Ему в лицо уставился ржавый наконечник стрелы, и Димка замер.
— Ты решил покончить с жизнью? — перед ним с натянутым луком в руках стояла та самая зара, которую он встретил на зачистке многоэтажки. Она ничуть не изменилась, даже одежды те же.
— П… почему? — ляпнул он невпопад первое, что родилось в обескураженном сознании.
— Ты собрался съесть ядовитые поганки, — зара, не сводя с него лука, пнула ногой кучку грибов. — От них умирают очень долго. Это очень больно. У меня к тебе предложение. Ты отдашь мне своё оружие и научишь, как им пользоваться. За это я убью тебя быстро и не больно. Обещаю.
— Эээ… — Димка опешил ещё сильнее. — А что, других вариантов нет? Без убийства?
— Есть, — с лёгкостью ответила зараженная. — Ты соглашаешься стать моим мужем и будешь жить со мной, — она натянула лук ещё сильнее, — и поклянешься, что не выгонишь меня ради другой!
— Эээ… — подобный поворот событий окончательно ошарашил Димку, — это… ты серьёзно… или…
— Куда ещё серьезнее! — в голосе зараженной зазвучало раздражение. — Ты убил моего прежнего мужа, и теперь мне приходится выживать в одиночку! К великой радости этих уродливых стервозных сучек! Почему бы тебе не занять его место и не заботиться обо мне, раз это ты убил того, кто делал это раньше?! Я считаю, что это очень даже справедливо! Ну?! — требовательно воскликнула она. — У меня рука устает держать тетиву!
— Я… это… я не против… — промямлил Димка, переводя взгляд с подрагивающего наконечника стрелы на обнаженные бедра зары и обратно. — Если, конечно, ты не издеваешься…
— Я ещё даже не начинала! — отрезала она и немедленно потребовала: — Клянись!
— Что? — Димка понимал, что явно не успевает за развитием событий. — Это… я клянусь.
— Клянись лучше! — нервно взвизгнула зара. — Что будешь жить со мной и не выгонишь меня!
— Клянусь, что буду жить с тобой и не выгоню тебя, — послушно повторил Димка.
— И будешь обо мне заботиться! — скороговоркой добавила она. — И о моих детях!
— Буду… — выдавил из себя Димка. — Заботиться о тебе… и о твоих детях…
— Наконец-то! — с явным облегчением выдохнула зара, опуская лук. — И чтобы без обмана, понял?!
— Понял, — насупился Димка. — А много у тебя детей хоть?
— Пока ни одного, — она с сомнением окинула его взглядом. — Может, хоть теперь появятся. Мне с этим не везет. А ты родился Чистым, говорят, от Чистого любая может забеременеть.
— Ну, я уже не Чистый, — Димка горестно вздохнул, но тут же постарался скрыть свою печаль.
— Я вижу! — усмехнулась зараженная. — Но ты был Чистым совсем недавно, это должно помочь… — Она на секунду задумалась и решительно заявила: — Раздевайся! Чем дольше ты зараженный, тем меньше у меня шансов! — Она быстрым движением развязала завязки у себя на поясе и чуть ли не выпрыгнула из сшитых из шкур одежд, оставаясь в одних грубых сапогах: — Ну?! Давай быстрее, чего ты стоишь?! Или у тебя нету… этого? — Взгляд зараженной опустился Димке в пах, и её глаза испуганно расширились от страшной догадки.
— Есть-есть! — поспешно заверил её Димка, не попадая руками в крепления резинокольчуги. — Я… это… я сейчас… только расстегну… тут… под крючками липучки… кольчуга же двойная…
— Давай скорее! — Обнаженная зараженная подбежала к нему и принялась стягивать броню. — Сюда могут прийти! Наши в лесу часто охотятся! В горелые дома обычно никто не заходит, но если увидят твои следы, то могут и зайти! — Она всё-таки стащила с него резинокольчугу и восхитилась: — Сколько же на тебе одежды! — Она вцепилась в пуговицы обмундирования. — Какая хорошая ткань! Я тоже хочу себе такую куртку! — зара снимала с него вещи быстрее, чем он успевал сделать это сам, и бросала в кучу рядом с собой. — Так! — Она стянула с него штаны и оценила увиденное: — Пойдет. Теперь выбирать не приходится. Давай скорее! — Зараженная девушка встала коленями на его одежду, опускаясь на четвереньки, и требовательно оглянулась: — Ну?!
Через пятнадцать минут обалдевший Димка бежал за ней, застегивая на ходу липучки и крючки резинокольчуги. Новоиспеченная жена вела его в сторону центра через заброшенные дворы, забитые заросшим грязью хламом, углубляться в которые в одиночку он бы никогда не решился. Девушка торопилась, постоянно озираясь, но через пять минут бега Димкины силы иссякли.
— Подожди… — задыхаясь, просипел он и остановился, упирая руки в колени. — Не могу больше…
— Надо пробежать ещё два квартала, — недовольно заявила она, с тревогой всматриваясь в окрестности. — Мы можем наткнуться на охотников, и они захотят убить тебя! Побежали!
— Не могу… — Димка хватал ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. — Броня тяжелая, вместе с оружием и патронами это двадцать пять килограмм веса… Я столько никогда… не бегал…
— Тогда хотя бы спрячемся в подъезд! — девушка схватила его за руку и потащила за собой. — Там нас не видно будет! Но могут найти по следам, поэтому отдыхай быстрее!
— По каким следам?.. — Димка еле переставлял ноги, висящий на груди «Дабл» словно потяжелел вдвое, рассеченный лоб саднил ноющей болью. — Мы не оставляем никаких следов…
— После тебя трава примята, разве не видишь? — она оглянулась, убеждаясь в отсутствии погони. — Твои сапоги железные, они надрывают стебли! Сразу понятно, что тут прошел Чистый!
— Может… мне броню снять? — он почувствовал, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди, и остановился. — Всё… Дальше только шагом… или ползком…
— Броню не снимай! Ни в коем случае! — ужаснулась супруга. — Её стрелы не пробивают! В броне тебя все будут уважать! Ты станешь очень уважаемым человеком! Надо только шлем достать, чтобы лицо закрывал. Так надежнее и страшнее! — Она тянула его за собой, не переставая оглядываться. — Правда, охотиться во всём этом так тяжело! Ты умеешь охотиться? — Она втащила его в подъезд.
— Только на… — Задыхающийся Димка без сил сполз на грязный пол, — только на зараженных…
— Это пригодится! — оценила жена. — Будешь убивать тех, кто станет нам завидовать и захочет нас обворовать! А ты умеешь охотиться на следопытов? У некоторых из них есть такой шлем, как нам нужен! Ты убьёшь одного такого и заберешь его шлем себе. Бесплатно!
— А это… — Димка спешно пытался восстановить дыхание, — обязательно? Убивать следопытов?
— Ну… я не знаю, где его ещё достать, — супруга на секунду задумалась. — У наших ни у кого нет, а так бы можно было ночью убить и сказать, что мутировал! — Она с сомнением посмотрела на него: — Но шлем обязательно нужен, у тебя лицо не страшное, никто бояться не будет.
— Моего лица бояться не обязательно, — криво усмехнулся Димка и хлопнул рукой по «Даблу». — А вот эту вещь бояться придётся! Только у меня патронов всего девяносто штук. Если дождь пойдет и мутанты набросятся, то быстро закончатся.
— А ты не стреляй в мутов! — заявила жена. — От мутов надо прятаться. Охотиться будем с луками, а из ружья стрелять надо только в людей! Сейчас придем домой, я тебе покажу Гарика, у него есть хороший охотничий лук. Ты его убьёшь и заберешь лук себе! И у нас будет два хороших лука!
— Обязательно его убивать? — опешил Димка. — Остальные на нас не обидятся? Может, просто припугнем, и он нам сам его отдаст?
— Не обидятся, — заверила его супруга. — У тебя ружье, броня и меч, значит, ты прав. Сейчас у Гарика самый лучший меч и арбалет, поэтому прав бывает только он. Поэтому он нам свой лук не отдаст. Его надо убить, и тогда все станут тебя уважать, хоть у тебя лицо не солидное, всё равно! — Она с досадой вздохнула: — Жаль, что ты свой намордник Чистых потерял. В нем все Чистые очень страшные, можно было бы и без шлема обойтись. Хотя… — Жена нахмурилась, — Гарик бы всё равно не испугался. У него арбалет, он из него убил двоих Чистых. Один раз я сама видела! А про второй раз он, наверное, врет. Потому что никто не видел, а он говорит, что один тогда на охоте был. В доказательство он принес меч Чистых, такой же, как у тебя! — Она коснулась рукой Димкиного мачете. — Все поверили. А Веня сказал, что Гарику просто повезло меч где-то найти, потому что если бы он на самом деле убил Чистого, то добычи было бы гораздо больше! — Жена скользнула взглядом по Димкиному снаряжению: — Вон у тебя сколько всего есть! — Она гордо усмехнулась и мстительно добавила: — Теперь все эти уродливые сучки будут предо мной юлить! Особенно жёны Гарика, когда останутся без него! — Супруга рассвирепела на глазах. — Теперь я над ними посмеюсь! Я им всё припомню, и Гарика, и Веню, они у меня пищать будут!
— А что у тебя произошло с этими Гариком и Веней? — Димка почувствовал укол ревности.
— Да ничего такого, — отмахнулась жена. — Сначала я была женой Гарика. Но у Гарика много жён, и он плохо обо мне заботился. А о других лучше! Говорил, что нет смысла обо мне хорошо заботиться, если я всё равно скоро мутирую! Я вообще-то могу и сама о себе позаботиться, но зачем мне муж, от которого я не могу забеременеть? Кормить — не кормит, ребенка не делает, к другим мужчинам не отпускает! И никто с ним не спорит! Поэтому я ушла из нашего племени и стала женой Вени. Веня из соседнего племени, и Гарик туда не суется, потому что там тоже есть люди с арбалетами и мечами. А потом ты Веню убил, и мне пришлось из его племени уйти. — Она вновь озлобилась: — Эти уродливые завистливые сучки меня подставили! Сказали, что я по ночам краду кур из питомника! Они просто боялись, что их мужья выгонят кого-нибудь из них ради меня, потому что я красивая, а они толстые и уродские! — Супруга опять скривилась. — Пришлось вернуться домой. А там опять Гарик… Ну, ничего, сейчас ты его убьёшь, я забеременею, и всё станет хорошо!
— Я смотрю, для тебя это очень важно — беременность? — осторожно уточнил Димка, чтобы ненароком не рассердить жену. — Ты так сильно хочешь завести ребенка?
— Я сильно хочу не мутировать в восемнадцать лет! — усмехнулась супруга. — Ты разве не знаешь, что пока женщина беременна, она мутировать не может? А мне всего восемь месяцев осталось до восемнадцати!
— До восемнадцати? — невольно удивился Димка. Его новоиспеченная жена была очень красива и сексуальна, но всё же он никак не ожидал, что ей всего семнадцать. Выглядела она его ровесницей.
— Ну да, — супруга истолковала его вопрос по-своему. — Ты же был Чистым, наверное, не знаешь, как люди мутируют. Если ты заразился и не стал мутом сразу, ну, то есть через двадцать четыре минуты, то теперь мутация может наступить в любой момент в течение максимум десяти лет. То есть может через пять минут, а может — через пять лет, но больше десяти ещё никто не прожил. А если ты родился зараженным, то этот отсчет начинается с шестнадцати лет. И никто не знает, почему. — Она трагически вздохнула: — Но в моей семье мутация наступает быстро. У меня было четыре брата. Все мутировали, и каждый из них становился мутом, когда ему исполнялось восемнадцать. Люди говорят, что в нашей семье это наследственное. Что все мы становимся мутантами в восемнадцать лет. В других племенах похожие вещи тоже происходят. Так что я очень хочу ребенка!
Она бросила внимательный взгляд на небо, потом выглянула из подъезда и, убедившись, что вокруг безопасно, схватилась за крючки его резинокольчуги:
— Раздевайся! Пока никого нет и дождь не собирается! Кстати, тебя как зовут?
— Дмитрий, — Димка вяло сопротивлялся. — Можно просто Дима… Слушай, давай попозже, а? Я вымотался, устал сильно, еле дышу, у меня не получится…
— Дима? — супруга подняла брови и заявила: — Димон-покемон! Не бойся, получится! — Она многозначительно хихикнула: — Это я тебе обещаю, Покемоша!
Спустя минуту Димка понял, что-у него действительно получится и что ему досталась самая красивая и сексуальная жена в мире. Он блаженно закрыл глаза и прошептал:
— А как твоё имя, дорогая?
— Зарине, — супруга отвлеклась от любовных упражнений. — Можно Зара, меня все так зовут.
Она влезла на него, и Димка спрятал улыбку. Более подходящего имени придумать было сложно. Он, конечно, не знает, что за жизнь ждёт его дальше, но начало ему нравится. В конце концов, если что-то не заладится в семейной жизни, у него есть варианты! Например, супруга мутирует, и всё разрешится само собой. Восемь месяцев можно и потерпеть. Ну, или он разрешит эту проблему как-нибудь по-другому, ведь он будет главным, а главный всегда прав. Правда, для того, чтобы стать главным, нужно убить некоего Гарика, но от какого-то вонючего зара он избавится в два счета.
Но действительность неожиданно оказалась совершенной иной. Поначалу всё шло хорошо: Зара окольными путями через обветшалые мертвые кварталы вывела Димку к нескольким многоэтажкам, в которых жило её племя, и никто из зараженных не столкнулся с ними по дороге. Как объяснила супруга, это было самой опасной частью перехода, ведь если толпа охотников увидит посреди города одного Чистого, то обязательно нападет. Поэтому сначала нужно тайком добраться до дома и, пока все охотники находятся на промысле, избавиться от Гарика. А после этого можно будет громко заявить о себе, как о новом вожде.
Заявить громче, чем это сделал Димка, было бы непросто. Он спрятался за сгнившим остовом автомобиля и, когда Зара под каким-то предлогом вывела Гарика на улицу, выстрелил ему в голову из «Дабла» дуплетом. Громыхнуло так, что воробьи отовсюду рванули в разные стороны. От головы Гарика осталось только лицевая часть, да и ту опознать было невозможно. Димка победно поставил ногу на труп поверженного врага, расправил плечи и суровым взглядом воззрился ввысь, на уходящие в небо окна многоэтажки. Все они были заложены кирпичом, оставляя лишь небольшие щели не то для вентиляции, не то для освещения, не то для всего сразу, и понять, что происходит за ними, было невозможно. Из подъезда послышался топот множества ног, скорее всего, зараженные спешили увидеть своего нового лидера, и Димка постарался сделать лицо ещё суровее. В эту секунду Зара, торжествующе ухмыляющаяся над мертвым телом, неожиданно изменилась в лице и схватила его за руку.
— Бежим! — взвизгнула она и бросилась прочь, таща его за собой.
— Что?! — опешил Димка, и из подъезда выплеснулась толпа взбешенных зараженных с луками и копьями в руках. — Зачем?! Ты же сказала, что я теперь здесь главный!
— Они сейчас растерзают нас! — заверещала жена. — Мы убили вождя! Бежим!!!
Она припустила так резво, что скрылась за углом в считаные секунды. Разъяренная толпа, увидев Чистого, остановилась и на мгновение замешкалась, но тут же разразилась злобными криками и натянула тетивы. Димка ринулся бежать, вжимая голову в плечи, и по спине больно застучали стрелы. Примитивное оружие не могло пробить резинокольчугу, но колотило достаточно болезненно, и Димка мчался со всех ног, с ужасом ожидая жуткой боли от вонзающегося в спину арбалетного болта. Он забежал за ближайший дом, вскинул ружьё и высунулся из-за угла. Пылающая праведной яростью толпа в одеждах из шкур, вместо ниток скрепленных проводами и леской, устремилась в погоню. Димка выстрелил дважды, и пара ближайших преследователей рухнула, обливаясь кровью. Остальные немедленно попадали наземь и затаились в траве.
— Скорее! — рядом возникла Зара и вновь потянула его за собой. — Надо убежать в другой район, пока охотники не вернулись! Беги быстрее, или нам конец!
Они бросились бежать, и Димка усиленно работал ногами, спасая свою жизнь. Бежать без противогаза оказалось гораздо легче, воздух уже не казался мокрым, наоборот, он освежающе бодрил, но Димке сейчас было не до таких открытий. Он то и дело оглядывался назад, ожидая увидеть погоню, пытался прибавить ход, чтобы не отставать от жены, и совершенно не понимал, что происходит. Когда Зара затащила его в какие-то донельзя захламленные руины, ноги уже отказывались подчиняться владельцу.
— Оторвались! — на лице супруги вновь возникло торжествующее выражение. — Дальше они за нами не пойдут, тут начинается чужая территория! — Она согнула в локте руку со сжатым кулаком: — Йес! Я его всё-таки сделала! Я их всех сделала!
— Ты… что… — Ходящие ходуном лёгкие не позволяли Димке нормально произнести фразу, — специально… всё… это… подстроила? Ты… меня… обманула… чтобы я… его… убил?!
— Он плохо ко мне относился! — обидчиво воскликнула жена. — Отдавал красивую одежду другим жёнам! Заставлял меня убирать квартиру чаще других! Говорил, что у меня большой нос! — Она сделала несчастное лицо, взяла Димку за руку, повела его ладонью себе по внутренней стороне бедра и жалобно спросила: — Разве у меня большой нос? Разве я некрасивая?
— Ты самая красивая! — выдохнул Димка, пытаясь восстановить дыхание. — Но… что… нам делать?
— Подумаешь! — беззаботно отмахнулась она. — Пойдем в племя Вени! Будем жить там.
— А они нас примут? — настороженно уточнил Димка, вспоминая подробности её рассказа и гадая, что же из него было правдой. — Там тоже надо будет кого-нибудь убить?
— Там ты уже кого-нибудь убил! — прыснула Зара. — Но это было давно, и они не знают, что это был именно ты. Я договорюсь! Сейчас ты отдохнешь, и мы пойдем дальше.
До нужного племени они добирались почти три часа. Димка шел по заброшенным дворам мертвого города и с привычным подозрением разглядывал окрестности. Огромный мегаполис ещё хранил следы былого величия, словно чудом устоявший на ногах скелет многометрового ископаемого чудовища. В серое пасмурное небо вздымались густо покрытые копотью высотки, обилие некогда различных строений ныне превратилось в одинаковые полуразрушенные коробки зданий, зияющие пустыми глазницами окон. Разбросанные всюду проржавевшие остовы автомобильной техники покрывал толстый слой грязи, во дворах хозяйничала растительность, и приходилось постоянно перешагивать через отколовшиеся куски вспучившегося асфальта. Кое-где ветер ещё гонял кучки какого-то гнилого мусора, из медленно врастающих в землю подъездов тянуло затхлой сыростью, посреди потрескавшихся дорог и тротуаров зловещими ямами чернели провалы, образовавшиеся на месте канализационных люков. Подходить к ним вплотную было чревато попаданием в лапы мутов, и в довершение всего пугающе пасмурное небо красноречиво свидетельствовало о хрупкости человеческой жизни.
— Сюда! — Зара указала на приближающийся остов сгоревшей многоэтажки. — Там есть укрытие.
Они забрались в забитое обломками строение, и супруга потащила Димку к лестничному пролету, повисшему почти боком и держащемуся едва ли не чудом. Она влезла на ступени и оглянулась:
— Залазить надо по очереди! Двоих лестница может не выдержать!
После такого предупреждения Димка с трудом заставил себя схватиться за скомканные ржавые перила. Казалось, что весь лестничный пролет прямо сейчас рухнет точно ему на голову. Торопливо вскарабкавшись наверх, он поспешил за женой, исчезающей в темноте засыпанного битым кирпичом коридора. Коридор оказался недлинным, выходящие в него двери были под потолок завалены рухнувшими потолочными перекрытиями, и заканчивался он железной дверью, покрытой сотнями царапин от мутантских когтей. Дверь открывалась сантиметров на тридцать, и Димка с трудом протиснулся внутрь. Там обнаружилось небольшое помещение, видимо бывшее когда-то прихожей, со всех сторон окруженное многометровыми завалами. В помещении царил полумрак, единственным источником света являлась дыра в потолке размером с голову. На полу валялось несколько шкур, источающих подозрительный запах.
— Подожди здесь! — велела Зарине. — Это безопасное место, только дверь надо подпереть камнем. — Она кивнула на солидных размеров обломок перекрытия весом в половину центнера. — Сможешь?
— Смогу, — хмуро кивнул Димка. — А ты куда?
— Я пойду, переговорю с племенем Вени, — объяснила она. — Чтобы они взяли нас к себе. Их дома тут недалеко, через улицу. Я скажу, что ты очень умный и много всего знаешь. Они согласятся!
— Можешь принести немного еды? — попросил Димка. — Я не ел сутки, и вода заканчивается.
— Принесу, — заверила его супруга и скрылась за дверью. Димка несколько минут стоял посреди завалов, не решаясь опускаться на воняющие шкуры, но потом усталость взяла своё, и он улегся, тщательно затянув тесемки капюшона. Он сделал пару глотков из трубки питьевого шланга, уставился в дыру на потолке и принялся разглядывать клочок свинцового неба.
Зарине, конечно, со странностями… хотя… Кто знает, как у зараженных устроено общество? Может, у них это в порядке вещей. Из школьного курса Димка помнил только то, что жизнь зараженных чем-то подобна жизни то ли в медные, то ли в бронзовые века. Ещё бы понимать, какой была жизнь в тех самых веках… Ну, они знают колесо, умеют добывать огонь, разводят скот — это уж точно. Недаром за нападение на питомник заров бизнесмены хорошо платят. Мясо — пища для анклава экзотическая. На Плантациях зверьё не заведешь, оно тебя в первый же день и сожрет. На Чистых вообще кидается всё живое. Следопыты говорят, что даже комары и тараканы кидаются, но в эти байки Димка не верил, это уже по-любому стебалово. А вот зары зверей разводят. Тоже прячут их во всяких просторных зданиях, чтобы в дождь не сожрали муты. Выращивают вроде кур и свиней. А, и ещё собак, таких, которые с длинной шерстью. Из неё они делают войлок и грубую шерстяную ткань. Других тканей они делать не умеют. А может, и умеют. Племена заров развиты по-разному, кто-то сохранил от родителей больше знаний, кто-то меньше, кто-то о чем-то сам догадался. Они же постоянно мутируют, так что прогресс для них практически невозможен. Только-только кто-нибудь допёр до чего-нибудь своим куцым умишком — тут его мутация и оприходовала.
Димка поймал себя на мысли, что всё ещё думает о себе, как о Чистом, и на него вновь навалилась депрессия. Теперь он такой же зар, как они. Это совершенно несправедливо, ведь он не такой, как это стадо тупых баранов! Они даже арбалета сделать не могут, хотя иногда арбалеты Чистых попадают к ним в руки. Всякое бывает — муты разорвут какую-нибудь рабочую бригаду или сами зары нападут на рабочих и кого-нибудь убьют… Иногда им такое удается. Так эти идиоты даже скопировать арбалет не в состоянии, потому что они ничего не знают о свойствах различных материалов. И это очень хорошо, потому что иначе сражаться с ними было бы совсем не так просто, как сейчас. К счастью, зары не умеют варить сталь и вообще не знают технологии плавления, как таковой. Поэтому наконечники своих стрел и копий они изготавливают из мягких материалов, которые способны расплавить на открытом огне, в основном олово и свинец. И то, на такое способны только самые умные племена. Основная же масса чаще всего делает наконечники из обычных столовых вилок и ложек. Отстучат молотком, заточат о камень, вот тебе и наконечник. Ну, копьё из арматуры сделают… Такое рукоделие для резинокольчуги не угроза. Димка подумал, что с этим вторым племенем он сможет договориться. Он же для них кладезь знаний! Бесценное сокровище, носитель информации! Он не будет никого убивать, а просто покорит их своим гением и уникальностью. Они сами отдадут ему власть, когда он научит их элементарным технологиям. Даже странно, что этого до сих пор не сделал никто другой. Видимо, уйти живым после заражения кроме Димки никому не удавалось…
Ждать Зару пришлось долго. Несколько часов Димка размышлял о том, как тонко и исподволь он захватит власть в племени зараженных, потом голод начал давить совсем жёстко, и пришлось выпить еще воды. Потом на улице начало смеркаться, и Димка серьёзно забеспокоился. Почему жена не возвращается так долго? Неужели она бросила его? Или мутировала, выйдя на улицу, а он так и ждёт её здесь, умирая от голода?! Но выходить на улицу в сумерках Димка не рискнул и решил до утра никаких действий не предпринимать. Чтобы хоть как-то заглушить голод, он глотнул ещё немного воды и попытался заснуть. Что-то мокрое упало ему на лицо, заставляя открыть глаза, и он удивленно коснулся лба. Кольчужная перчатка вновь задела саднящий лоб, обжигая болью, но в следующую секунду на его лицо упало ещё несколько капель, и он забыл об этой мелочи. Дождь!!! Пошел дождь! Клочок пасмурного неба заслонило чьё-то лицо, сверкнули налитые кровью глаза, и мут яростно захрипел. Димка подскочил как ужаленный. Дверь до сих пор открыта!!! Он бросился к стальной створке, захлопывая её всем телом, и ухватился за обломок перекрытия. Обломок оказался неудобным для удержания и тяжёлым настолько, что Димка едва сдвинул его с места. Пришлось пододвигать обломок к двери в несколько приемов, напрягаясь изо всех сил, но топот ног и многоголосое хрипение в коридоре мгновенно придали ему сил. Он уткнул обломок в дверную створку, и по двери тут же загрохотали удары. Димка схватил «Дабл», прижался к двери спиной и уперся ногами в пол, в ужасе глядя на хрипящее в потолочной дыре лицо мута. Если они смогут расширить это отверстие, его сожрут прямо здесь! Но разодрать полметра железобетона было не под силу даже Крушителю, а на Димку яростно сипел Прыгун, они совсем не такие сильные. Этой мыслью Димка пытался успокаивать себя несколько часов, потому что на улице стемнело и мута перестало быть видно. Через какое-то время царапанье и стук в дверь прекратились, но Димка подпирал собой стальную створку ещё часа два. Он не заметил, когда исчез хрипящий в потолочной дыре Прыгун, понимание того, что вокруг всё успокоилось, пришло как-то издалека и незаметно. Из дыры всё ещё капал дождь, и окончательно вымотавшаяся психика начала погружаться в нервный сон. Димка пододвинул к двери шкуры, улегся на них спиной, уперся в дверь ногами и в таком положении отключился.
— Покемоша? Ты жив? — Кто-то настойчиво и громко стучал в дверь чем-то твердым. — Покемоша?
Димка вздрогнул и открыл глаза, ища взглядом хрипящую в потолочной дыре рожу Прыгуна. Вместо неё через неровное отверстие виднелся клочок чистого неба. Похоже, на улице был ясный день. Стук в дверь повторился, и Димка узнал голос жены. Он отодвинул тяжелый обломок и на всякий случай отошел подальше, беря в руки «Дабл».
— Это я! — Зара распахнула дверь, насколько позволял изломанный потолок, и пролезла внутрь. Увидев Димку с оружием в руках, она замерла и побледнела: — Покемоша… это же я… Зара… Я принесла тебе немного еды… — Она показала ему грязную полупустую сумку, — Покемоша… ты чего?
— Что значит «Покемоша»? — невпопад буркнул Димка, с подозрением косясь на дверь. — Ты одна? Или за дверью меня ждут очередные Веня и Гарик?
— Что ты такое говоришь?! — ужаснулась Зара. — Я твоя навеки! А Покемоша — это ласковое имя от Покемон! Ты же Димон-покемон…
— Какой ещё «покемон»? — Димка осторожно двинулся к двери. — Кто это вообще такой?!
— Не знаю, — призналась Зарине. — Мама так называла своего третьего мужа. Он тоже был Дима. Я поэтому и запомнила. Покемоша — это же очень ласково звучит! Красиво и так романтично…
— Почему ты бросила меня здесь? — Димка убедился, что за дверью действительно никого нет, и опустил ружьё. — Ты хотела, чтобы меня сожрали муты? Они пытались влезть в дыру в потолке!
— Я тебя не бросала! — супруга подбежала к нему и повисла на шее. — Покемоша, ты что?! Дождь начался, я не могла уйти из племени! А в эту дырку мутам не пролезть, она даже меньше, чем их головы! Они всегда в неё хрипят, тут надежно, надо только дверь подпереть и всё! Лестница снизу плохо держится, Крушители на неё не лезут, боятся. А остальным дверь не открыть! Покемоша, я сразу пришла, как только смогла! Тебе надо поесть!
Она усадила его на шкуры и засуетилась, доставая из пакета еду. Какая-то жареная птица и пара печеных картофелин лежали в грязном пакете без какой бы то ни было упаковки, но голод терзал Димку так сильно, что он сам не ожидал, что ему будет настолько плевать и на гигиену, и на необходимость есть пропитанное инфекцией мясо, и вообще на всё. Он съел всё за пару минут, и даже запил это водой из помятой пластиковой бутылки. После дистиллированной воды из фляги зараженная вода показалась ему очень странной, но Димка предпочел об этом не думать. Вскоре он займет в новом племени место какого-нибудь вождя или колдуна и будет пить кипяченую воду, не опасаясь заработать дизентерию.
— Всё, — он опорожнил заляпанную грязными пальцами бутылку. — Я поел. Можно идти в племя!
— Нельзя, — скорбно вздохнула Зара. — Они не хотят нас пускать.
— Как это не хотят?! — опешил Димка. — Ты что, сказала им, что это я убил вашего Веню?!
— Я не говорила, клянусь! — снова испугалась жена. — Но они знают! Им сказали твои друзья из анклава на Новом Арбате! Они сказали, что ты очень злой, что ты убиваешь всех подряд и что они дадут десять таблеток лекарства тому, кто убьёт тебя или покажет им, где ты прячешься!
— Чего?! — Димка аж привстал. — Что за бред?! Анклав не мог такого сказать! Чистые вообще не ведут никаких дел с зараженными! Ты опять мне врёшь?!
— Покемоша, зая, ты что?! — Теперь супруга была удивлена не меньше него. — Как это не ведут?! Чистые постоянно предлагают что-нибудь ценное за всякий мусор из развалин! За желтую глину, за серый едкий песок, за отравленную вонючую воду из всяких железных бочек! За ваше оружие, если кто-то из Чистых его потерял или его сожрали муты! Смотри, какую прелесть Веня выменял для меня у ихних следопытов за какую-то глупую, никому не нужную, тяжелую железную штуковину!
Она вытащила из кармана куртки старую женскую пудреницу розового цвета. Зара нажала на кнопочку, восторженным взглядом провожая распахивающиеся створки пудреницы, и с гордостью показала ему маленькое зеркальце. Вместо пудры там обнаружился какой-то бурый порошок.
— Вот видишь! — Она продемонстрировала ему зеркальце и порошок. — Очень удобная вещь! И зеркало всегда под рукой, и сушеный корень любви хранить можно! — Она взяла из пудреницы щепотку порошка и отправила себе в рот. — От него беременность лучше случается, все говорят!
Зара со счастливым видом проглотила порошок и схватилась за крючки Димкиной брони:
— Раздевайся скорее!
— Подожди! — Димка обалдело осмысливал полученную информацию. Если это правда, то за ними в любой момент могут прийти! — Надо бежать! Если за тобой следили, то нас здесь убьют!
— Нет, не убьют, — Зара увлеченно расстегивала липучки, получая явное удовольствие от издаваемого ими треска. — Племя решило не помогать Чистым. Чистых никто особо не любит, а твой анклав самый злой, ему помогают редко. Только когда лекарства очень нужны. А сейчас в племени никто не болеет. Но начинать войну с Чистыми никто не хочет, поэтому они отказались нас принимать и попросили уйти. За это мне дали сумку с едой и водой! Давай, раздевайся же! Я что, зря волшебный корень, что ли, ела? — Она стянула с себя шорты. — Ну?!
Сверху раздалось легкое шипение, и в потолочной дыре мелькнула тень. Сверху на пол шлепнулся дымящийся пакетик пороховой гранаты, и Димка метнулся к Заре, сбивая её с ног.
— Заткни уши! — Он рванул с пола шкуры, накрывая ими головы себе и жене, и обхватил уши ладонями. В маленьком помещении оглушительно ударил взрыв, заглушая свист осколков, и Димка почувствовал, как на него сыплется крупное каменное крошево. Комнатка мгновенно заполнилась дымом, и он на ощупь нашарил лежащий неподалеку «Дабл».
— Зара! Ты цела? — прокричал он в ухо супруге, тряся гудящей от грохота головой.
— Уши больно… — Зара с искривившимся лицом лежала в позе зародыша и держалась за голову.
— Отсюда есть другой выход? — Димка вскочил, тяня её за собой. — Нас здесь убьют!
— Нету… — Жена корчилась от боли в ушах. — Если только на крышу… но там прыгать надо!
— Показывай дорогу! — Он рывком поставил её на ноги и всучил в руки шорты. — Быстро!
Зара, шатаясь, бросилась к двери, и Димка рванулся следом, запоздало понимая, что нужно было выходить первым. Если там засада, то её убьют сразу же. Впрочем, его тоже убьют сразу. Если он ничего не знал о делах анклава с зарами, то незаметно осуществлять подобное генералитет или большой бизнес мог только через следопытов. А следопыты вооружены оружием старого времени. Против него резинокольчуга не надежнее листа фанеры.
Жена выскочила в полуоткрытую дверь, и Димка вжал голову в плечи, ожидая грохота автоматных очередей. Но выстрелов не последовало, и он бросился за ней. В темном коридоре было пусто, и Димка понял, что охотники ждут их внизу, под свисающим лестничным пролетом. Они просто не рискнули забираться на еле держащийся пролет. Наверное, думают, что сам он залез сюда без брони. Димка догнал Зарине и схватил за плечо.
— Тихо! — прошептал он. — Они подкарауливают нас под лестницей! Где выход на крышу?
— Там! — Полуживая от страха супруга торопливо натянула шорты и покралась в тупиковую часть коридора. — Тут камень отодвинуть нужно! Ползи первый, вдруг они на соседней крыше сидят!
Димка уперся руками в указанную область завала, образующего потолок, и с силой надавил. Кусок плиты, лежащий сверху, оказался невелик, и Димке удалось сдвинуть его, открывая узкий лаз наверх. Позади, в потайной комнате, громыхнул ещё один взрыв, и он услышал скрежет сползающей по бетонной поверхности якорной кошки. Штурмующие готовились к подъему. Димка, скользя подошвами сапог по крошащемуся нагромождению завала, выкарабкался на крышу и заозирался. Этот квартал когда-то давно сильно выгорел, и сейчас вокруг высились полуобвалившиеся остовы зданий. В любом из них могли оказаться враги, если там вообще можно было оказаться, не рискуя сломать шею и переломать ноги.
— Подвинься! — зашипела Зара, появляясь из лаза. — Справа дом, надо туда прыгать!
Она вылезла на крышу, присела на корточки и, словно обезьяна, подобралась к краю. Неожиданно она без всяких объяснений прыгнула вниз и скрылась из вида. Димка подскочил на четвереньки и поспешил за ней. Жена была уже в соседнем здании. Она, не оглядываясь, также по-обезьяньи, быстро ковыляла по узкой балке к зияющему в десятке метров пролому в покрытой сажей стене. Димка посмотрел вниз. Пролететь надо было метра три и попасть на надломившуюся стену соседнего здания на уровне второго этажа. Из-за надлома стена сильно накренилась, но не обрушилась, и это сократило достаточно широкое расстояние между зданиями. Но если Димка из-за тяжелой резинокольчуги промахнется мимо узкой стены, то лететь вниз придется суммарно метров семь, прямо на бетонные обломки с торчащей арматурой. Димка понял, что может промахнуться, и замешкался, беспомощно провожая взглядом исчезающую в проломе супругу.
— Здесь лаз наверх! — снизу, из глубины здания, донесся глухой голос человека, облаченного в противогаз. — Они на крыше!
Димку захлестнуло волной отчаянья, и он прыгнул, вцепившись руками в «Дабл», словно ружьё могло ему чем-то помочь во время полета. Он едва не промахнулся, в последнюю секунду падая на узкую стену едва ли не плашмя, ударяясь коленом о битый кирпич. В глазах потемнело от боли, и Димка, тихо подвывая, пополз по стене на четвереньках. Добравшись до пролома, он встал на ноги и похромал прочь, стремясь уйти как можно дальше.
— Стой! Там обрыв! — в полумраке завалов он не заметил жену, затаившуюся под рухнувшей потолочной плитой. — Я думала, ты не допрыгнешь! Пойдем скорее, сюда легко подняться!
Она потащила его за собой, петляя по узким балкам, нависающим над свалкой из битого бетона и спутанных клочьев арматуры. Добравшись до раздолбанной лестницы, они спустились на первый этаж, но Зара не рискнула выйти на улицу, и они крались через руины, пока было возможно.
— Сюда! — жена вывела Димку к треснувшему оконному проему. — Если успеем перебежать улицу, то они нас уже не найдут! — Она высунулась в окно, но тут же юркнула обратно. — Они там!
Супруга осторожно выглянула из окна, и Димка последовал её примеру. Поодаль, вдоль соседнего здания, откуда они только что спаслись, бежали в колонну по одному человек десять в броне следопытов с автоматами в руках. Они быстро окружили строение и взяли на прицел крышу.
— Надо бежать сейчас, пока они не видят! — прошептала Зарине.
— Нас услышат! — ужаснулся Димка. — Мы слишком близко!
— Чистые плохо слышат! — возразила жена. — Но когда они не найдут нас там, то придут сюда!
Она затаила дыхание и полезла через окно на улицу. На этот раз Димка не стал ждать и последовал её примеру. Каждую секунду он ждал громкого хруста ломающегося под ногой камня или грохота автоматного огня, но ему назло всем врагам удалось вылезти из окна бесшумно и незамеченным перебежать через дорогу. Димка и Зара скрылись за углом и, не сговариваясь, ринулись прочь как можно быстрее.
— Что нам делать теперь? — Димка, набычившись, смотрел в окно, придерживая лежащий на коленях «Дабл». Они сидели в каком-то выгоревшем здании, отдыхая от долгого бега. В тяжелой резинокольчуге устаешь быстро, сейчас бы растянуться на полу и расслабить затекшую спину и гудящие ноги, но здание представляло собой один сплошной завал, и лечь было негде. В менее разрушенные здания они заходить не решились, опасаясь встретить зараженных. — А если дождь?
— Дождя сегодня не будет, — Зарине поглядела на небо. — Завтра пойдет, наверное.
— Мы успеем дойти до какого-нибудь племени? Или нас везде продадут за пузырек с таблетками?!
— Если в племени бушует болезнь, то за лекарства любое племя продаст чужаков, — нервно вздохнула жена. — Бывали случаи, что болезнь убивала племя целиком! А кроме, как у Чистых, лекарства взять негде. Если твой анклав пообещает богатую награду всем племенам, нас все продадут! — Она посмотрела на него с таким видом, словно сама была не рада, что с ним связалась. — Покемоша, почему твои соплеменники так обозлились на тебя? Ты кого-то там убил?
— Никого я не убивал! — огрызнулся Димка. — Я сам не понимаю, чего они так в меня вцепились! Я был простым солдатом, никаких секретов не знал. Заразился случайно! Еле успел убежать, чуть свои же не убили! Я в них не стрелял, просто оружие забрал с собой, чтобы было чем отбиться от мутов!
— Точно! — засияла жена. — У тебя же оружие Чистых! Я знаю, куда мы пойдем! Нам надо дойти до Аэропорта! Там живет военное племя! Они Чистых ненавидят и постоянно с ними воюют! Они любят оружие! Ты отдашь им оружие, а за это они возьмут нас к себе жить! — Она вскочила: — Идем!
— В Аэропорт? — Димка округлил глаза. — Это в Домодедово, что ли?! Так это же за городом!
— Дойти можно! — уверенно заявила Зарине. — Я там уже была! Правда, давно, но дорогу помню! Надо торопиться, чтобы успеть до завтрашнего дождя! Главное через Москву-реку перебраться и к ихней реке Пахра ночью выйти, её днем не перейти, там мутов полно!
— Через Москву-реку?! — опешил Димка. — Без танка?! Да это же бред! Нас муты сожрут раньше, чем мы к набережной подойдем!
— К набережным нельзя подходить! — испугалась жена. — Мы туда не пойдем! Зачем туда идти?!
— А как ты собираешься через реку перебраться?
— По мосту, — она смотрела на него, как на человека, не понимающего очевидного.
— Мосты расположены на набережных, — терпеливо объяснил Димка. — К воде нельзя приближаться ближе пятисот метров. Хрипуны унюхают!
— Это они Чистых могут унюхать, — ответила Зара. — Чистых вообще кто угодно унюхать может, а нас они могут только увидеть или услышать! Но мы будем ползти, и они нас не заметят. Только мост нужен длинный, чтобы далеко от воды начинался, чтобы с Хрипунами не столкнуться.
— А есть такой? — Димка сообразил, что для заров граница смертельной зоны начинается не в пятистах, а в трехстах метрах от воды или метро, то есть там, где мутов кишит. — Недалеко от нас?
— Конечно, — удивилась супруга. — Люди везде ходят! С другим племенем поторговать, на охоту или искать глупые безделушки для Чистых. Но нам нужен мост возле Лужи. Меня в Аэропорт через него водили.
— Возле Лужи? — Димка сосредоточенно вспоминал известную ему карту Москвы, но не мог понять, где в городе есть такое место — Лужа. Наверное, оно обозначается на более подробных картах, которые доступны только следопытам, генералитету и бизнесу. — А где это?
— В Хамовниках! — Зара решительно встала. — За час дойдем, если не будем тут сидеть зря!
Дорога до Аэропорта быстро превратилась для Димки в бесконечную пытку. В тяжелом снаряжении утомительно ходить даже на недлинные расстояния, а об ускоренном передвижении на десятки километров он даже не задумывался. Зара тащила его за собой запутанными маршрутами, выбирая пути, пролегающие через наиболее разрушенные, обветшалые и заброшенные кварталы, стремясь избежать нежелательных встреч. В захламленных раздолбанных переулках им действительно никого не попадалось, но извилистый маршрут был далеко не кратчайшим, и к мосту в Хамовниках Димка добрался в совершенно измученном состоянии. Он даже хотел избавиться от резинокольчуги, чтобы ползти два с лишним километра было легче, но Зара не позволила ему сделать это. Она заявила, что кольчуга и оружие — это их пропуск в племя Аэропорта, потому что другой платы тамошние зараженные не признают. Услышав такое, Димка упал на поросший травой истрескавшийся тротуар и двадцать минут не двигался с места, восстанавливая силы под раздраженный шепот тихо скандалящей супруги.
Через мост он полз очень долго. Часа два, может, и больше. На подходах к мосту мутов действительно не было видно, но рисковать жизнью никто не хотел, и потому на мост пришлось вползать, скрываясь среди проржавевших автомобильных остовов, которыми была забита главная улица. На самом мосту сгнившей механической рухляди было ещё больше, и это позволяло перемещаться на четвереньках, прячась за покрытым многолетним слоем грязи автохламом. Уставший ползти Димка хотел продолжить путь по-человечески, двигаясь пригнувшись, короткими перебежками, но едва он попытался подняться, как Зара бросилась ему под ноги, сбивая наземь.
— Ты что делаешь?! — зашипела она. — Если нас заметят муты, они сразу же побегут сюда! От Бегунов не уйдешь! Ползи! Прячься между машин и ползи! По-другому нельзя!
— Мы двигаемся по центральной оси моста! — зло заявил Димка, потирая вновь ушибленное больное колено. — Нас не может быть видно снизу! Это называется угол обзора!
— Нас увидят оттуда! — Зара указала на возвышающиеся на набережной дома. — Из окон!
— Муты не живут в домах! — огрызнулся Димка. — Они живут в метро! Им вода нужна!
— Чего? — подняла брови жена. — Да их полно в домах возле воды! Они туда постоянно забегают, когда им надоедает в реке мокнуть! Прыгуны даже по крышам скакать могут! Тут на ногах идти только ночью можно, понял? Так ползи! Ну?!
Это объяснение отрезвило Димку, но сил не прибавило. Он на карачках крался через заполонившее мост кладбище ржавых остовов, кривясь от боли в колене, и следил за тем, чтобы висящий на ремне за спиной «Дабл» не задевал о рваные гнилые борта. Где-то на середине пути Зара позволила ему идти пешком, сообщив, что вот именно здесь их действительно ниоткуда не видно, потом вновь пришлось ползти. Мост пошел на убыль, и в какой-то момент снизу донесся плеск десятков рук, гребущих по поверхности реки, и жуткое хрипение множества глоток. Димка похолодел. Он увидел, как Зарине, бледная от ужаса, забивается под какой-то ржавый автомобиль, и заполз под соседний кузов. Оказалось, что в этом положении ему не хватает места, чтобы снять со спины ружье, и Димка заметался, не зная, что делать. Вылезать было жутко страшно, оставаться без оружия — тоже, но здравый смысл подсказывал, что если сюда прибегут муты, то «Дабл» ему жизнь не спасет. Он сжался в комок и затих, изо всех сил пытаясь слиться с укрывающей его грудой металлолома. Они пролежали так четверть часа, но муты, к огромному облегчению обоих, не появились.
— Это они друг на друга кинулись! — прошептала Зара, выползая из укрытия. — Голодные очень! Они друг друга постоянно жрут! Поползли дальше!
Потом мост остался позади, и началось бесконечное хождение по мёртвым городским кварталам. Раз пять или шесть Зара замечала вдали зараженных, и они торопливо прятались в руинах. Там Димке удавалось немного передохнуть, но жена быстро вытаскивала его на улицу, и утомительный путь продолжался. Спустя шесть часов непрерывной ходьбы по завалам и кустам Димка переставлял ноги, словно робот, и слабо понимал, что происходит вокруг. Если сейчас в паре десятков метров от него появится толпа мутантов, он вряд ли заметит… Вода во фляге давно закончилось, пить хотелось неимоверно, спину ломило от веса снаряжения и оружия, желудок вновь терзал голод.
— Я больше не могу… — выдохнул Димка, облизывая потрескавшиеся губы, и опустился на асфальт прямо там, где шёл. — Ноги не шевелятся… надо передохнуть… И попить… У тебя есть вода?
— Здесь нельзя отдыхать! — Зара вцепилась ему в руку и попыталась поднять на ноги. — Это МКА, по нему часто люди ходят! Тебя могут увидеть! Надо где-нибудь спрятаться! Вставай!
Димка поднял голову и обвел окрестности мутным взглядом. Они были на какой-то широченной дороге, уходящей вдаль. Дорога не была забита до непролазного состояния, но ржавых машин на ней хватало. Заброшенные строения, попадающиеся вокруг дороги, находились достаточно далеко, и понять, насколько опасно к ним приближаться, отсюда не удавалось.
— Мы где? — Димка, шатаясь, поднялся.
— Это МКА! — Зарине потащила его к обочине. — Большая Дорога! Здесь кто угодно может быть, и люди, и Чистые, и хищные звери! Надо спрятаться!
— МКАД, — машинально поправил её Димка, спотыкаясь на каждом шагу.
— Что? — не поняла жена.
— МКАД, а не МКА, — объяснил он. — Московская Кольцевая Автомобильная Дорога.
— Да какая разница! — отмахнулась она. — Главное, чтобы нас никто не заметил!
Они добрались до какого-то много лет назад начисто разграбленного строения и укрылись в заваленном мусором затхлом углу. Димка в изнеможении растянулся на полу и вновь попросил пить.
— Воды мало совсем! — Зара вынула из сумки замызганную пластиковую бутылку. — Много не пей, а то не хватит до завтра! Лучше поешь! — Она протянула ему кусок жареного мяса, в котором без особого труда угадывалась крысиная тушка. — Вот! — Жена проткнула мясо ногтями, запуская в тушку пальцы, и вырвала из неё кусок. — Это мне! Остальное съедай, тебе силы нужны. Нам ещё три часа до Пахры идти, а потом ползти через мост!
Сознание, подхлестываемое режущим желудок голодом, против жареной крысы не имело ничего, кроме, разве что, недовольства малым количеством пищи. Димка вгрызся в холодное жесткое мясо и почувствовал слабую боль в челюстях. Жевательные мышцы, не привычные к твердой еде, ныли после прошлого приема пищи. Пока он ел, Зара подобралась к оконному проему и вглядывалась в обе стороны широкой дороги. Справившись с едой, Димка подошел к ней, чтобы взять воды, но она остановила его предостерегающим жестом.
— Что там? — Димка торопливо присел на корточки и отшагнул в глубь помещения.
— Люди идут! — прошептала она. — У них собака! Не высовывайся и не шевелись!
Димка замер, всматриваясь в видимый с его позиции участок МКАД. С минуту там было пусто, потом он увидел десятка полтора зараженных. Все они были вооружены примитивными луками и копьями, примерно треть из них тащила за собой грубо собранные из чего попало тележки, заполненные каким-то хламом. Возле идущего впереди человека неторопливо семенила здоровенная собака. Пёс бросил взгляд на хозяина, повилял хвостом и покосился на Димкино убежище, принюхиваясь. Он отрывисто гавкнул и вновь посмотрел на хозяина. Зараженные повернули головы в сторону разграбленного строения, и продолжили путь.
— Они не полезут нас искать? — встревоженный Димка медленно потянулся за ружьём.
— Нет, — тихо ответила Зара. — Зачем? Они торговцы, идут по своим делам. Главное, чтобы тебя никто не увидел. Вдруг твой анклав и им предложил за нас награду!
— Тогда почему же они не нападают? — Димка, помня о недавней западне, подозревал худшее.
— Они не знают, что мы — это мы! — прошептала супруга. — Мало ли кто здесь прячется! Кому нужно поторговать, тот сам выйдет. Если не выходит, значит, не надо. Вот они и не стали останавливаться, они в дальнее племя идут, видимо, ещё далеко, а уже вечер.
— Почему ты так уверена? — он быстро огляделся, соображая, откуда ещё могут ворваться враги.
— Потому что караван большой, — объяснила она. — Такой только в дальнее племя посылают. Вообще, племена живут друг с другом мирно, но с дальними торговать выгоднее. Потому что ближайшие племена хоть и дружественные, но всё равно конкуренты. С ними постоянно приходится что-то делить: то большие дома для питомников, то охотничьи угодья, особенно если Чистые вырубят лес рядом с твоим домом; то ещё чего-нибудь. Поэтому с дальними племенами торговать лучше! Они же не конкуренты.
Торговый караван заров скрылся вдали, но Димка наотрез отказался идти дальше без нормального отдыха. К счастью, Зара не стала спорить, и он вернулся в горизонтальное положение, расслабляя разламывающуюся на части спину. Проснулся он от того, что жена увлеченно трясла его за плечи. Оказалось, что он проспал час и пора продолжать путь. Всё тело нещадно болело, и Димка, тихо стеная, выбрался из здания наружу. Минут двадцать они шли по МКАД, потом впереди показалась развязка, и Зара решительно направилась к ней.
— Стой! — Димка подбежал к дорожному ограждению и взглянул вниз, на потрескавшуюся дорогу, поросшую травой и теряющуюся вдали. — Здесь город заканчивается! Мы, что, пойдем туда?!
— Да, а как ещё? — она пожала плечами. — Эта дорога как раз до Аэропорта идет. Нужно всего-то идти по ней и никуда не сворачивать. Часа через три дойдем до Пахры. Если сумеем её перейти, то до Аэропорта останется меньше двух часов ходьбы.
— Как мы там пойдем?! Там же домов нет! А если дождь?! Или зверьё нападет?! Где прятаться?!!
— Дождь до завтра не пойдет, — убежденно ответила Зара. — Это всем понятно! Ты же видел караван! У них собака, а собаки дождь чуют. Никто бы не пошел торговать перед самым дождём!
— А дикое зверьё? — не сдавался Димка. — Его же там полно! Волки, кабаны, медведи, тигры!
— Тигры из города редко выходят, — успокоила его супруга. — Их мало, они обычно вокруг зоопарка охотятся. Остальные хищники выходят на охоту в сумерках, и если мы не хотим, чтобы они нас сожрали, то нужно до ночи к Пахре выйти. Стемнеет через три часа, и до неё идти столько же!
Дальнейшая дорога стоила Димке всех нервов, что только имелись в его измученном лишениями и несправедливостью организме. Они просто шагали по давно заброшенной трассе, густо испещренной трещинами, но за каждым деревом, кустом и пучком высокой травы, окружавшим дорогу, Димке чудились стаи медведей, тигров и бешеных собак. Это невольно заставляло его ускорять шаг, несмотря на накапливающуюся усталость. В результате к Пахре они вышли через два часа с небольшим, к самому началу вечерних сумерек. Вдали показались едва заметные силуэты мутов, то бродящих вдоль берега, то бросающихся друг на друга, и Димка невольно залег, вжимаясь в асфальт. Зара улеглась рядом и протянула руку вперед.
— Вон там, видишь? — её палец указывал на виднеющуюся дальше по трассе проржавевшую многотонную грузовую фуру. — Это фура! Прятаться надо в ней, там муты нас не увидят!
— И что потом?! — Димка разглядывал хаотично бегающие вдали силуэты. — Дальше как?
— Дальше ещё фура стоит! И на мосту тоже, и сразу после него. Если хочешь в Аэропорт попасть, то надо от фуры к фуре проползать. Только сначала нужно темноты дождаться, — жена оценивающе поглядела в небо. — Тогда муты нас издалека не смогут увидеть.
— Но их там сотни! — воскликнул Димка. — Мы что, у них под ногами от фуры к фуре поползем?!
— Ночью их там не будет, — уверенно произнесла она. — Потому что зверьё на охоту выйдет. Стаи часто нападают на мутов, которые от общей толпы отбились, а толпы мутов, наоборот, гоняются за стаями. Как только стемнеет, они с дороги убегут еду искать! Тут место открытое, добычи нет, всё зверье среди деревьев и развалин прячется. Мы будем сидеть в фуре и смотреть. Как только муты убегут — поползем к следующей. Нас всего двое, успеем проползти, они же по мостам не ходят, им реку переплыть легче, чем мост перебежать.
— А сколько вас было, когда ты сюда в первый раз приходила? — уточнил Димка.
— Человек тридцать, — ответила жена. — Только мы зимой приходили, зимой река замерзает и мутов тут нет. Они в город перебираются. — Она увидела его ошалевший взгляд и поспешно добавила: — Но мы точно пройдем, мне старшие рассказывали, тут даже торговцы так проходят! Главное не торопиться и от фуры к фуре ползти! Они же почти подряд друг за другом стоят!
Страха Димка натерпелся вдоволь ещё до того момента, когда пришло время ползти к самой первой фуре. Темноты они дожидались за каким-то чахлым кустом, и расстояние до хаотично носящихся кучек мутов было катастрофически меньше всех привычных норм, заученных в анклаве назубок. Потом вокруг стемнело, и из ближайших к дороге развалин и лесопосадок стали доноситься крики ночных птиц. Ещё через полчаса толпа мутантов ринулась куда-то в сторону развалин, и Зара поползла вперед, увлекая его за собой. До первой фуры они добрались без проблем и сразу же поползли ко второй. Там пришлось задержаться. Толпа мутов вернулась, разъяренно хрипя, и принялась бегать туда-сюда мимо проржавевшего грузовика. Димка с женой сидели внутри дырявого рефрижератора, двери которого заржавели в петлях так, что не закрывались и не открывались, намертво оставшись в полуоткрытом положении. Только теперь, когда от сотен Хрипунов его отделял тонкий борт рефрижератора, Димка полностью осознал, что стал зараженным. Будь он Чистым, то сюда со всей реки ломились бы сотни мутов.
Сидеть, замерев от страха и еле дыша, пришлось больше двух часов. Потом всё вокруг вновь утонуло в многоголосом хрипе, и огромный табун мутантов ринулся в сторону лесопосадок. Димка с Зарой выползли из рефрижератора и поползли к следующей фуре. На мосту, как и обещала жена, оказалось пусто, и в стоящую на нем фуру даже не пришлось залезать. Зато в рефрижераторе последней автомашины они пролежали едва ли не до рассвета, дожидаясь, пока вернувшаяся толпа мутов убежит куда-нибудь ещё. Стремясь удалиться от моста, Димка полз так быстро, что опередил Зарине метров на десять. Усталость и бешеный стук вырывающегося из груди сердца он почувствовал только тогда, когда забился за достаточно крупный придорожный куст. Едва его супруга добралась до него, Димка пополз дальше и не останавливался до тех пор, пока не достиг кромки леса.
— Сколько ещё идти? — Димка с «Даблом» на изготовку затаился у борта измятой и подернутой ржавчиной боевой машины старого времени.
После того как им удалось преодолеть мост, они прятались на лесной опушке до рассвета, потом ещё час шли по окруженной густой растительностью дороге. Как их не растерзало дикое зверьё, Димка даже не представлял. Не иначе, чудом. Утреннее небо всё сильнее затягивало облаками, и Димка с трудом подавлял растущую панику. Когда впереди показались какие-то укрепления, он даже обрадовался, надеясь найти укрытие от приближающегося дождя, но радость оказалась преждевременной. Укрепление было заброшено ещё со времен начала эпидемии, и оба бронетранспортера, составлявшие когда-то его главную огневую мощь, были давным-давно раскурочены, выпотрошены и не имели даже крышек на люках. Спрятаться внутри БТР было невозможно, и Димка занервничал ещё сильнее, оглядывая окружающие заросли.
— Где-то здесь была тропа! — неуверенно озиралась Зара. — Я не могу её найти, тогда, зимой, всё было видно, а сейчас кругом листва! Можно идти дальше по дороге, она ведет в Аэропорт, но старшие говорили, что военное племя ожидает друзей по секретной тропе… Она где-то здесь была, но я её найти не могу!
— Дождь пойдет в любую секунду! — набросился на неё Димка. — Хочешь, чтобы нас здесь сожрали? Пошли прямо, времени нет! Выйдем к аэропорту по нормальной дороге!
— И получите пулю, — с иронической насмешкой прозвучал за спиной знакомый голос.
Димка дернулся от неожиданности и рывком развернулся назад, готовясь спустить курок, но не успел. Кто-то, подкравшийся сзади, вырвал у него из рук «Дабл» и ударом ноги в грудь опрокинул на потрескавшийся асфальт. В лицо Димке уставились стволы его же собственного оружия. Зара, мгновенно оценив ситуацию, молча метнулась в кусты, но тут же столкнулась с выныривающими оттуда людьми в пятнистой одежде, сливающейся с растительностью. Её бесцеремонно схватили за шею, отобрали нож, лук и колчан и оттолкнули обратно к бронетранспортерам.
— Штурвал… — выдавил из себя Димка, пытаясь сделать вдох сведенными от сильного удара легкими. — Как… ты… меня нашел?
— А ты всё такой же тупой, Малинин, — опечалился офицер. — И так и не научился внимательно смотреть по сторонам. Ты всерьёз считаешь, что ты тут кому-нибудь нужен и все сбились с ног, разыскивая тебя повсюду?
— Ты его знаешь? — вокруг Димки и Зары оказалось не меньше десятка молодых вооруженных людей в пятнистых одеждах. Один из них вопросительно смотрел на Штурвала. — Кто это?
— Салага! — усмехнулся тот. — Самый неумелый солдат из моего бывшего отряда. И я очень удивлен, что он смог сюда добраться. — Штурвал перевел взгляд на Димку и кивнул ему на Зару: — Признайся, Малинин, это ведь она тебя довела? Сам бы ты не смог! Как ты её заставил? — Он смерил Димкину супругу взглядом и предположил: — Судя по размерам её шнобеля, ты всю дорогу держал эту несчастную птичку тукан за нос! Это ведь её ты отпустил тогда, на зачистке? Следы похожи.
— Она прислуживает анклаву? — насторожился человек с автоматом. — Это шпионы?
— Вряд ли, — ответил Штурвал и пожал плечами. — Надо разбираться.
— Мы не шпионы! — к Димке наконец вернулась способность нормально дышать. — Мне вороны противогаз разбили, когда мы в караване колесо меняли! Я убежал с оружием! Она меня нашла в развалинах! Мы хотели жить в каком-нибудь племени, но анклав пообещал награду за мою голову, и нас никто не принимает! За мной охотятся следопыты, мы еле от погони ушли! Я не понимаю, почему! Я же ничего такого не сделал!
— Возьмите нас к себе жить! — в тон ему заверещала Зара. — Мы заплатим! У него есть оружие и броня, заберите их себе! Он очень умный, много всего знает, а я умею готовить и охотиться!
— Тихо! — поднял руку человек с автоматом. — Слишком громко вопишь! Если рядом есть враги, они могут услышать! — Он посмотрел в небо. — Скоро пойдет дождь, пора уходить. Штурвал, ты уверен, что он не шпион?
— Когда дело касается Чистых, уверенным быть нельзя ни в чем, — флегматично ответил тот. — Но для шпиона он слишком наивен, не обучен и самонадеян. А его тукана я вижу впервые.
— Забираем их с собой! — решил человек с автоматом. — Пусть с ними поговорит Старейший.
Он коротко свистнул, и из леса к нему двинулись здоровенные кусты. Димка на секунду опешил, но быстро понял, что кусты несли на руках другие люди. Ложная растительность расступилась, открывая широкую тропу, и из леса одна за другой выехала пара запряженных лошадьми повозок. Несколько военных забросили Димку и Зару на повозку, уселись рядом и покатили в сторону Аэропорта. Остальные быстро замаскировали тропу и отправились следом на второй повозке. Как только впереди показалась здоровенная громада аэропорта, Димке натянули на голову какой-то грязный мешок, и больше он ничего не видел.
Минут через пятнадцать езды повозки остановились, Димку поставили на ноги и куда-то повели. Несколько раз его останавливали, слышался негромкий разговор, звук открывающихся дверей, и его вели дальше. Потом его посадили на какой-то стул, запретили шевелиться, и он долго и терпеливо ждал развития событий. Наконец Димка услышал звук шагов множества людей, входящих в помещение, и с него сняли мешок. Первое, что он увидел, была достаточно мощная электрическая лампа, освещающая какой-то очень солидный кабинет с огромной картой мира во всю стену. Окна кабинета были заложены кирпичом, в остальном помещение выглядело довольно технологичным, здесь имелась работающая вытяжка и даже настоящий компьютер, стоящий на массивном Т-образном столе. За столом, на месте руководителя, в изрядно потертом кресле сидел очень пожилой и совершенно седой человек в застиранной, но опрятной униформе синего цвета, принадлежность которой Димка не знал. Напротив него расположились десятка два военных заров в одинаковых пятнистых комбинезонах, среди которых выделялась фигура Штурвала, облаченного в свою неизменную броню. Ещё двое военных стояли по обе стороны от Димкиного стула, другая пара стерегла Зару, сидящую на стуле неподалеку. С неё тоже сняли мешок, и теперь она настороженно разглядывала присутствующих. На её лице ясно читались раздумья, супруга сидела молча и на Димку не смотрела.
— Олег Семенович, мы пришли посоветоваться, — произнес один из сидящих за общим столом, и Димка узнал военного, что командовал пленившим их отрядом. — Этот человек, — он кивнул на Димку, — некто Дмитрий Малинин, был солдатом в Кремлевском анклаве. Два дня назад он заразился и бежал. Сразу же встретил эту женщину, её зовут Зарине, она утверждает, что они с тех пор муж и жена. При этом оба ни в чем не виноваты, просто Чистые объявили на них охоту. Малинин служил в отряде Штурвала меньше года, и Штурвал не считает его шпионом, но не уверен. Как вы думаете, эти двое могут быть шпионами Чистых? Наши мнения разделились.
— Такой же вопрос вы задавали мне полтора месяца назад, когда к нам пришел Штурвал, — прокряхтел старик, улыбаясь. — В тот день ваши мнения тоже разделились, а теперь вы советуетесь с ним чаще, чем со мной.
— Он старше всех нас на десять лет и лучше всех умеет воевать! — воскликнул кто-то из военных. — У него можно многому научиться!
— Быть может, и у этого человека можно многому научиться? — вновь улыбнулся старик.
— Этот человек не старше нас, — не согласился с ним собеседник. — А многих даже младше. Когда мы его ловили, он показал себя неумелым солдатом. Его женщина заявила, что была с ним только ради беременности и выгоды, и выразила желание стать женой любого из нас, а сам он хотел стать следопытом, чтобы лучше зарабатывать. Анклавы любят использовать таких людей! Если он случайно заразился, почему бы Чистым не заключить с ним сделку? Всё может быть! Он убьёт тебя, а за это они сделают его королем какого-нибудь племени!
— Я не умею читать мысли, Богдан, — старик говорил размеренно и негромко, но все сидящие прислушивались к его словам с крайним почтением. Димка подумал, что седому человеку в неизвестной униформе должно быть не меньше семидесяти лет, и это привело его в крайнее изумление. Старик был заражен, но как он смог прожить так долго?! А если он заразился, предположим, лет десять назад, то уже тогда был достаточно стар, чтобы добраться из города сюда! Или где-то здесь есть другие анклавы?
— Я стар, — тем временем продолжил седой джентльмен. — И скоро покину вас. Обслуживание самолета даётся мне всё тяжелее, и я чувствую, что моё время истекает. Дрожать за мою сохранность нет смысла. Я старался передать вам все знания, какие только мог, и после моей смерти вам придется самим хранить их и передавать друг другу. Вы слишком молоды, ваш век, к сожалению, короток. Так не лучше ли поверить этому молодому человеку и воспользоваться имеющимися у него знаниями?
— Если он шпион, то подставит нас! — возразил кто-то ещё. — Как раз ему с его знаниями это будет несложно! И потом, что он знает такого, чего не знал бы Штурвал? Почему мы должны ему верить?
— А почему вы поверили Штурвалу? — мягко возразил седой джентльмен. — Не прошло и двух месяцев.
— Потому что он делом доказал, что за нас! — ответили с другой стороны стола. — Он вообще застал нас врасплох в ту ночь! Если бы он был врагом, то ещё тогда мог взорвать танки с горючей смесью, сжечь ангар с лошадьми, убить тебя и много людей! Вместо этого он помогает нам во всем.
— Возможно, его сослуживец тоже не пришел со злым умыслом? — прищурился старик.
— И как в этом убедиться? — парировали ему. — Не давать же ему возможности совершить диверсию только потому, что мы надеемся на его честность? Я ещё раз предлагаю выгнать его! И его корыстную жену тоже!
— Не выгоняйте нас! — жалобно заскулила Зара. — Мы не шпионы! Мы будем вам служить!
— Помолчите, леди, — поморщился старик и посмотрел на Димку: — А что вы скажете, молодой человек? Вам ведь наверняка есть что сказать?
— Ну… — Димка угрюмо вздохнул. — Я не шпион. Хотя так кто угодно скажет, даже настоящий шпион, если такие бывают… Я про шпионов никогда не слышал. Я вообще толком ни о чем не слышал. Образование у меня только самое начальное, потому что не было эквивалента на хорошее. Я в охрану пошел, чтобы дослужиться до следопыта, потому что следопыты разыскивают в руинах Технологии, и это для меня единственный шанс заработать эквивалент на собственный бизнес. Знаний у меня, конечно, меньше, чем у Штурвала. Я ведь солдатом стал всего год назад, а он в офицерах лет десять, с ним все советуются, и следопыты, и бизнесмены, и даже полковник… Я поэтому и не стал следопытом — знаний не хватало. Я даже на специальные курсы обучения записался, чтобы специальность следопыта лучше изучить, весь эквивалент потратил и даже кредит взял на пять лет… — Димка поник. — Но всего на двух занятиях успел побывать… Потом заразился…
— У Марка Хаимовича небось? — фыркнул Штурвал.
— Угу, — ответил Димка.
— Ещё один развелся, как младенец на конфетку, — философски изрёк Штурвал. — Тебе, наверное, показывали всякие упаковки, диктовали признаки, по которым можно узнать высокотехнологичные компоненты, обещали дать общую карту подземных коммуникаций в Раменках, по которой ты сможешь со временем вычислить единственную незатопленную шахту входа? Всю эту информацию положено выдавать следопыту после вручения лицензии. Бесплатно. Или можно заплатить за всё это дело, и Марк Хаимович порешает вопрос с ускорением лицензирования, так? Потому что лицензии выдают его родственники из генералитета? Малинин, я тебя не узнаю! Ты же жмот ещё тот, голодать будешь ради лишней единицы эквивалента, как же ты повёлся на его сказки?
— Ну… — Димка совсем упал духом. — Он меня убедил… Он так грамотно обо всём рассказывал, приводил примеры, доказательства, он реально знал обо всём на свете… Даже легенду про антивирус смог расшифровать правильно, а никто больше не смог…
— О! Это что-то новое в искусстве развода на эквивалент! — оценил Штурвал. — Малинин, не сочти за труд, поделись, а? Тут всем будет интересно послушать, всё-таки ещё один вариант легенды!
— Да что тут рассказывать… — горестно вздохнул Димка. — Он сказал, что все искали антивирус не там, где он мог бы быть на самом деле, если бы существовал. Потому что все мчались в Швецию, в Варберг, а маньяк Вильман там вовсе не жил. Там жил доктор Йоханссон, и это вовсе не означает, что Вильман тоже стал там жить. Марк Хаимович изучил архивы и выяснил, что маньяку Вильману принадлежал охотничий домик на острове Готланд. Вот там его и надо было бы искать. Только всё это бред и фашистская пропаганда, потому что не существует ни антивируса, ни всяких арийцев, это просто байки. Люди разносят их по свету потому, что надежда умирает последней… — Димка на мгновение умолк и вновь тяжело вздохнул: — Я не шпион, я никаких диверсий совершать не собирался. Я вообще хотел осесть в каком-нибудь племени и обучить их каким-нибудь Технологиям, они же все примитивные до ужаса… Думал, стану у них уважаемым человеком и проживу спокойно, сколько смогу… Я не знаю, почему за мной анклав начал охотиться… Я всю жизнь был на фиг никому не нужен!
Зараженные за столом переглянулись, но ничего не сказали. Вместо них заговорил старик.
— Вы хотели услышать мой совет, — он задумчиво смотрел куда-то вдаль, сквозь стены, и вряд ли замечал сидящих вокруг людей. — Но мне необходимо многое обдумать. Я выскажу своё мнение завтра, как только закончится дождь. А сейчас предлагаю накормить наших пленников и дать им возможность отдохнуть. Если у вас есть сомнения, то разведите их по разным сторонам ангара и выставьте охрану. В любом случае я против принятия скоропалительных решений.
На этом совещание закончилось, и Димке на голову вновь надели мешок. Судя по жалобному писку, Зарине тоже оказалась с мешком на голове, и её вывели из помещения первой. Потом увели и Димку. Его провели по каким-то очень просторным помещениям, в которых легким эхом отражалось лошадиное фырканье и неспешный цокот копыт, потом заставили подняться по лестнице, сделали пару поворотов и втолкнули в дверь. Мешок с головы сняли, и он увидел небольшое помещение со старой кроватью в углу. Под потолком тускло горела маломощная лампочка, ввинченная в надколотый патрон, от которого в отверстие в стене уходил старый двужильный провод. Комната когда-то была маленьким офисом или кабинетом с выходящим на улицу окном, но теперь окно было заложено кирпичной кладкой. У самого её верха одного кирпича не хватало, вероятно, его вынули ради вентиляции, и через образовавшееся отверстие Димка услышал шум дождя и знакомое многоголосое хрипение.
— Там мутанты! — он отдернулся от окна и развернулся, упираясь в бронированную грудь Штурвала. — Там дождь! — выпалил Димка. — Снаружи толпа мутов!
— Конечно, — подтвердил тот. — А как ты хотел? На то он и дождь.
— Почему их не отстреливают? — Димка по силе хрипа прикинул количество мутов за стеной. Выходило, что только под окном не меньше сотни монстров. — Они же могут ворваться внутрь!
— Тебя никто не съест, не волнуйся, — усмехнулся Штурвал. — Стены ангара усилены двойной кирпичной кладкой и бетонными плитами. Здесь на время дождя укрывают лошадей, на улице тепло и в отоплении пока нет необходимости. Трубы не дымят, вытяжные вентиляторы заглушены, мутов ничего не бесит. Они просто бегают вокруг в поисках пищи. Как надоест — побегут в другое место. В самолеты, где живут люди, им тоже не попасть. На подступах к аэродрому ловушек хватает, так что пожрать им к окончанию дождя будет чего. Ты теперь не пахнешь, так что спи спокойно.
Он развернулся и направился к двери, собираясь покинуть комнатку.
— Штурвал! — позвал его Димка. — Скажи им, что я не шпион! Ты же знаешь! Зачем ты так?!
— Откуда я знаю? — спокойно ответил офицер, оборачиваясь. — Я не видел тебя почти два месяца, за это время много чего могло произойти. Ты же хотел стать следопытом. Кто знает, может, и стал! А так как ты тот ещё олух, то мог заразиться на первом же задании, и тебя сделали шпионом.
— Каким шпионом?! — Димка тихо взвыл от отчаяния. — Какие следопыты?! Я же сказал, мне пришлось кредит взять ради обучения! Да если бы я им стал, я бы уже вовсю на себя работал!
— Малинин, а ведь ты ещё наивнее, чем я полагал… — Штурвал задумчиво глядел на него. — Вот оно, поколение «Некст», воспитанное на учебниках, одобренных правительством… Мозгов у вас нет, вместо настоящих знаний — «версия для печати» от Марка Хаимовича, зато самомнения и уверенности в собственной гениальности — хватит на сотню анклавов!
— Да что я такого сделал?!! — в сердцах возопил Димка. — Почему все на меня кидаются?!! Свои, чужие, муты, даже вороны! Меня два десятка следопытов из родного анклава выслеживало! За что?!!
— Я очень надеюсь, что твоя часть вопроса, посвященная мутантам и воронам, была риторической, — невозмутимо изрёк Штурвал. — Малинин, сейчас я совершу эпический подвиг — сообщу тебе о том, что мир в действительности не такой, каким ты его себе представляешь. И первое жестокое разочарование — следопыты никогда не работают на себя. Они работают на генералитет. Причем на объединенный генералитет всех анклавов. Это их пропуск в роскошные апартаменты Премиум-Сектора. Не Правительственный Сектор, но вполне подойдет, чтобы прожить в тепле остаток жизни.
— В роскошные апартаменты?! — Димка скривился. — Да там вечная нехватка жилых площадей! Генералитет и бизнес имеют по два квадратных метра на человека!
— Вечная нехватка только мозгов в твоей голове, — усмехнулся Штурвал. — В Правительственных Секторах живут избранные, и живут роскошно. Там даже влажность поддерживается такая, как на улице, им там не приходится дышать пылью и жить на пенициллиновых препаратах. Но туда простому смертному путь заказан, избранным надо родиться. А вот в Премиум-Сектор ты попасть можешь. Если будешь беспрекословно служить генералитету. В таком случае тебя не бросят, даже если ты заразишься. Те, кого это устраивает, идут в следопыты. Но сперва надо заслужить доверие Правительственного Сектора. А это очень непросто. В вершители судеб абы кого не берут!
— Это как так… — Димка ошеломленно смотрел на Штурвала. — В какие вершители… чьих судеб?..
— Малинин, очнись! — офицер смотрел на него с нескрываемой насмешкой. — Ты что, всерьёз считаешь, что ты первый, кто заразился и кому в голову пришла мысль стать королем полудикого племени?! Ты думаешь, задача следопытов — разыскивать осколки Технологий в руинах? Их задача — не допустить распространения Технологий среди зараженных! Заров полно, они плодятся быстрее, чем мутируют, если они вдруг поумнеют, то просто сметут анклавы в один прекрасный момент! А генералитет желает выжить, и властвовать! И не только генералитет, кстати. Поэтому тебя, меня или любого другого, случайно заразившегося, согласно всем законам надлежит убить немедленно. Ты несешь угрозу анклавам. Всем, а не только тому, схему укрепрайона и постов которого знаешь. Ты являешься носителем технологий. Даже такой тупой дятел, как ты, может много чему научить заров. Поэтому всех, кто заражается, убивают на месте. Но иногда убить не получается. Вот как тебя, например. Для этого и существуют следопыты. Они тебя найдут и решат проблему. Ты никогда не задумывался, почему следопыты ходят по трое-пятеро, и это при таком мощном уровне ненависти заров к Чистым? Как их не перебили толпами, кипя праведной яростью?
— Нет… — промямлил Димка.
— Потому что зары следопытов любят. Все Чистые — плохие. А следопыты — хорошие, у них даже броня другая, совсем не похожа на плохих! Они приносят лекарства и много другой блестящей ерунды. В обмен зары тащат им всё, что только найдут в руинах. Следопыту остается лишь посмотреть и выбрать то, что представляет ценность. Наш анклав находится в самом центре Москвы, а ведь есть и другие, подальше! И за пределами города тоже есть, правительственных бункеров в старое время построили немало, и многие из них дожили до наших дней. Откуда берется порох, Малинин? Я надеюсь, ты не думаешь, что, например, серу до сих пор собирают в развалинах химических заводов? За тридцать с лишним лет она там не закончилась? Её копают зары, за городом, в котлованах, в больших котлованах! И сдают следопытам мешками. Десятками мешков. За которыми потом приходит танк. Или за электромоторами. Или ещё за чем-нибудь. Из-за заражения анклавам доступна лишь малая часть былых Технологий, самая простая. В основном потому, что знания были утеряны, а ещё есть ливни и мутанты, которые не дадут тебе запросто распространяться по поверхности. И даже то, что ты захватил, надо ещё удержать, что требует постоянной обороны, а это дорогостоящее занятие.
Штурвал кивнул на отверстие в кирпичной кладке окна и усмехнулся:
— Это здесь можно запереться и просто дождаться, пока муты разбегутся. В анклаве так не получится. Там мутанты вырвут с корнем и вентиляцию, и трубы, и ветряки, и всё, что только найдут. А потом ещё раздолбают стекла в Теплицах и насыплются туда тысячами. Анклавам нужно себя оберегать. И вот пока идет бой, какой-нибудь смышленый зар, вроде того парнишки, что ты убил во время зачистки, схоронился где-то на высоком этаже и разглядывает в окно идущее сражение. А потом находит, допустим, «Дабл», оставшийся от сожранного мутами солдата второй бригады, и что? Правильно! Он становится опасен! Поэтому следопыты держат всё под контролем. Нашел зар что-нибудь и тащит это следопыту. За это получает моток веревки, таблетку от дизентерии, которая заров целыми племенами выкашивает и которых для спасения надо мешок выторговать. Или очень крутую безделушку, которая мелодично динькает, когда её открываешь. А ещё следопыты очень добрые и любознательные ребята. Они постоянно болтают с зараженными. Надо же выяснять, не появился ли где очередной сообразительный зар, заделавшийся кузнецом или изобретателем, или, что ещё хуже, долгожитель. И если появился, то сей субъект, угрожающий безопасности анклавов, быстро отправляется в мир иной. Способов много, от отравления через подарок, отправленный через третьи руки, которые, кстати, тоже умирают от отравления в процессе передачи, до нападения отрядов Чистых. Ты думаешь, почему следопыты так нервничают, когда вынуждены работать вместе с солдатами? Им невыгодно лишний раз попадаться на глаза зарам в этот момент. Всё-таки Чистые — плохие, а следопыты — хорошие! Поэтому потерь среди охранников и солдат хватает, а вот среди следопытов их почти нет.
Штурвал криво ухмыльнулся.
— Но иногда и с ними случаются пренеприятнейшие казусы. Например, попал под дождь посреди развалин, забился от мутов в какую-нибудь нору, а дождь льет три дня напролет! Адсорбент в твоем противогазе переувлажняется, и фильтры не справляются с очисткой воздуха. И ты заражаешься. Или получаешь открытую рану или дыру в противогазе во время нападения зверья. Или каких-нибудь особенно тупых заров. Для всех это означает занесение в расстрельные списки, но только не для следопытов. Заразившиеся следопыты становятся шпионами. Их внедряют в племена, и они быстро становятся вождями или колдунами. Задача у них всё та же — не допустить проникновения Технологий в массы. Взамен анклав помогает шпиону прожить остаток дней своих в максимально возможном комфорте. Его снабжают всем необходимым, у Загоева, например, был собственный секретный подвал, обставленный как номер люкс. В нем он и мутировал спустя три года. К подвалу выдвинулась экспедиция, которая аккуратно избавилась от мутанта, а помещение, насколько я знаю, законсервировали. На тот случай, если, не дай бог, ещё кому-то не повезет. Так что следопыты — это приближенные к избранным. А ещё они неплохо зарабатывают на том, что находят сами или через прикормленных заров. Что дает им возможность накопить на безбедную старость. Прямо-таки золотая мечта для любого нищего паренька, а, Малинин?
— Я не знал! — обалдело выпалил Димка, складывая два плюс два. — Я ничего про это не знал, клянусь! Я не шпион! Меня никто в следопыты не принимал! Я не буду никого убивать!
— Разберемся, — отмахнулся Штурвал. — Всё равно пока дождь идет, никто отсюда не выйдет. Снимай броню и отдыхай, пока есть время. Уборная за дверью, там же есть душ из бочки с лейкой, можно помыться. Вода в бочке дождевая, питьевая в графине на столе, поесть тебе сейчас принесут. Если мутируешь, громко не хрипи и постарайся не разбить графин, он людям ещё пригодится. — Офицер развернулся и направился к выходу, бросая через плечо: — На ночь дверь изнутри запереть не забудь.
— Изнутри?! — изумился Димка. — А можно? Я же вроде пленный.
— Нужно! — вновь усмехнулся Штурвал. — Ты теперь такой же зар, как и все остальные. Пора привыкать к новой жизни, если не хочешь, чтобы она закончилась слишком быстро даже для зараженного.
— То есть?!
— То и есть, — вздохнул Штурвал, останавливаясь в дверях. — Зараженные спят в одиночестве, Малинин, крепко запершись изнутри. Чтобы не быть сожранными во сне своей любимой женой или ребенком, если вдруг они мутируют прямо посреди ночи. Поэтому, ложась спать, все запираются. Поэтому зары живут в многоэтажках. Там много комнат, легче запереться, и в то же время всё племя рядом. Есть с кем объединиться, если утром в соседней комнате обнаружится мутировавшая жена. Ты же не будешь её там оставлять в качестве сувенира на память? Запереться не забудь!
Офицер вышел, захлопывая за собой дверь, и Димка опустился на исцарапанный пластиковый стул. Ну почему все беды этого долбаного мира должны сыпаться именно на него?! Он заразился из-за какого-то вонючего колеса и теперь может мутировать в любой момент. Мало того, теперь его ищут следопыты, чтобы убить, потому что он источник угрозы анклавам! Почему они просто не предложили ему стать шпионом? Он бы согласился на роль короля или колдуна любого племени, почему нет?!! Вместо этого его просто хотят убить, не дав даже шанса! А здешние зараженные не хотят принимать его к себе, потому что у них есть этот старик, Олег Семёнович, и все они дрожат за его престарелую судьбу. Теперь понятно, почему племя из Аэропорта всегда воюет с Чистыми. Они берегут своего старика. Он бы на их месте тоже его берег! Вон, у здешних заров даже электричество есть! Старик обучил их Технологиям, и анклавам местные не по зубам. Остаться здесь было бы заманчиво, тут убийцы до Димки не доберутся. Жизнь здесь наверняка неплохая, местные, вон, одеты не в шкуры, а в какую-то униформу пятнистую. Вряд ли сами шьют, скорее всего, нашли склад, хотя кто знает этого старика! Он по-любому живёт ещё со старого времени, мало ли какими секретами владеет… Но эти зараженные Димке не верят, а Штурвал, гад, не хочет замолвить за него слово! Он тоже подозревает Димку в шпионаже! Надо ещё разобраться, в шпионаже он его подозревает или просто боится конкуренции?! Димка бессильно уронил голову на руки. Штурвалу он, конечно, не конкурент… И это ещё один минус. Надо как-то убедить местных в своей искренности, но как?!
За окном усилилось шлепанье босых ног, и многоголосое хрипение стало удаляться. Похоже, муты побежали куда-то ещё. Димка, горестно вздыхая, снял с себя грязную резинокольчугу и улегся на кровать, прислушиваясь к шороху дождя за замурованным окном.
Дождь закончился только спустя сутки, под утро. Проснувшись, Димка не сразу понял, что не слышит шума падающих капель, а когда понял, поспешил приводить себя в порядок. Скоро за ним придут, и надо выглядеть солидно и уверенно. За прошедшие сутки Димка заготовил с десяток различных аргументов, твердо решив просто так не сдаваться и предпринять всё, что только можно, лишь бы не быть изгнанным отсюда. Но всё опять пошло не по плану. Он только-только начал надевать на себя резинокольчугу, как дверь затряслась под сильными ударами.
— Малинин! Ты уже мутировал? — голос Штурвала был злее обычного. — Открывай!
— Не мутировал… — растерявшийся Димка поспешил открыть дверь.
— Бросай броню, потом наденешь! — ворвавшийся в комнату Штурвал выхватил у Димки и рук резинокольчугу и отшвырнул её в угол. — Идём! — Он потащил его за собой. — От тебя одни беды!
— Что случилось?! — Димка телепался за Штурвалом, словно прицеп с дровами за танком. — Я ничего не делал! Я из комнаты не выходил! Я даже с охраной не разговаривал, когда еду приносили!
— Ты уже наразговаривал, твою мать! — зло процедил Штурвал, спешно сбегая вниз по узкой лестнице. — Олег Семёнович собрался лететь на Готланд, за антивирусом! Старик оказался упертым, как армия мутов! Иди и убеди его, что весь твой рассказ о новых подробностях легенды есть полнейшая чушь! Иначе он точно улетит! Понял?!
— Улетит?! — изумился Димка. — Как?!
— По небу! — огрызнулся Штурвал, вытаскивая его за собой в основное помещение ангара. Огромные ворота были распахнуты настежь, впуская внутрь свежий ветер, вдали была видна окружающая аэродром равнина, на которой пасся крупный табун лошадей. Сам ангар был забит людьми в пятнистой униформе, плотной толпой окруживших седого старика. Молодые мужчины и женщины наперебой убеждали его в чем-то, возбужденно жестикулируя, но лицо старого джентльмена хранило печать непреклонной решимости. Заметив Штурвала и Димку, толпа стихла и расступилась, пропуская их к старику.
— Вот! — заявил Штурвал, выпихивая Димку в центр всеобщего внимания. — Сейчас он расскажет, как дело было, и всё станет ясно! Малинин, объясни всем относительно подробностей легенды!
— Ситуация в следующем! — Димка сразу понял, что это его шанс проявить себя, и он парой фраз может заработать себе право остаться среди местных. — Новые подробности легенды открыл один учёный из Кремлевского анклава! Он сообщил мне, что антивирус искали там, где жил доктор Йоханссон, но маньяк Вильман в том месте никогда не жил! У него был охотничий домик на острове Готланд! И искать его стоило бы там! Но этот учёный сразу подчеркнул, что всё это не более чем популистская теория! Потому что в действительности антивируса не существует, и даже не потому, что его давно уже бы нашли! А потому, что его создание невозможно в принципе! Так как сама инфекция была создана маньяком Вильманом с катастрофическими ошибками! Штамм Вильмана повел себя не так, как ожидал его создатель, он поражает всех подряд и с тех пор неоднократно мутировал! В таких условиях никакие антивирусы, даже если они и были, помочь не смогут! Потому что всё было сделано неправильно! Поэтому экспедиция на остров Готланд заранее обречена на провал! Это ненужный риск, все погибнут ни за что!
Димка замолчал, оценивая произведенный эффект. Кажется, он всё сделал правильно. Всё, что он сказал относительно бесполезности антивируса, преподавали в школе, но если от него требовалось образумить старика, то лучшего вряд ли придумаешь. Местные его речью не возмущались, они молча смотрели на своего старика, буравя его хмурыми взглядами. Старик, что, собрался совершить какое-то ритуальное самоубийство? Что означает Штурваловское «По небу!»? Прыжок с воздушного шара, что ли?
— Это ничего не меняет, — невозмутимо изрёк старик. — Я всё равно полечу. Прямо сейчас!
— Для чего?! — вскричал кто-то, и толпа вновь взорвалась возмущенным многоголосьем.
Все убеждали старика отказаться от безумного плана; и тот поднял руку, прося тишины.
— Послушайте меня, — устало произнес он. — И постарайтесь не перебивать. Я вас выслушал, выслушал всех, теперь ваша очередь… — Старик болезненно прикрыл глаза. — Жить мне осталось недолго. Я покину этот мир очень скоро, я чувствую это так же ясно, как вижу вас сейчас. Ваши отцы были храбрыми солдатами и офицерами, ваши матери были сильными женщинами, не опустившими руки перед сожравшей мир трагедией. Ваши родители воспитали вас умными, сплоченными и свободными, и я делал всё, что только мог, ради того, чтобы вы никогда не утратили этих качеств. Но теперь пришел мой черёд. Перед тем как уйти, я хочу в последний раз подняться в небо. Я лётчик и мечтал об этом последние тридцать лет. Не отбирайте у старика последнюю радость, разве я заслужил черную неблагодарность?
Седой пилот окинул угрюмо молчащих людей вопрошающим взглядом и негромко продолжил:
— Я хранил свой самолет все эти годы для своего последнего полета, потому что знал, что когда-нибудь его время придет. Оно пришло сейчас. Есть ли антивирус на самом деле, нет его — это не имеет значения. Я всё равно полечу, потому что должен покинуть этот мир, сидя в пилотском кресле. Бесчисленное количество раз я видел во сне этот полет… И сегодня он наконец состоится…
Старик вновь воззрился куда-то вдаль, сквозь стоящих вокруг людей, но быстро вернулся в реальность и заявил с оптимистичной улыбкой:
— Но зачем лететь куда-то без толка, если можно совместить приятное с полезным?! До острова Готланд топлива хватит впритык, так что нет ничего глупого в том, чтобы полететь именно туда! Если там ничего нет, то и наплевать! А если вдруг там обнаружится антивирус, то мой последний полет станет спасением для множества людей. Поэтому я лечу именно туда! Но мне нужны помощники, чтобы доставить антивирус сюда, если он, конечно, существует. Сам я сделать этого не смогу, мне не суждено покинуть самолет, я знаю это совершенно точно. Поэтому я возьму с собой троих попутчиков. Больше не могу, самолет четырехместный, если перегрузим — не долетим.
Столь неожиданный поворот событий застал всех врасплох. Димка понял, что местные собирались отговорить своего старика от некоего безрассудства, а вместо этого старик просто и грамотно завладел ситуацией. Но больше Димку поразила информация о самолете. У старика есть самолет! Как это возможно?! За тридцать с лишним лет все сложные механизмы пришли в негодность, топливо разложилось и потеряло свои свойства, даже автомобили, в изобилии стоящие по всему городу, сгнили до состояния ржавой трухи! Откуда у местных настоящий самолет?!
— Если ты улетишь, кто будет хранить знания? — хмуро произнес кто-то из толпы, предпринимая, по-видимому, последнюю попытку образумить старика. — Мы долго не проживём.
— Я проживу ещё меньше, — легко отразил его выпад седой пилот. — Завтра я умру, и вы всё равно останетесь без меня. Рано или поздно это должно было случиться. Но я вам больше не нужен. Вас много, вы дружны и сплочены, вы будете передавать знания друг другу самостоятельно. Цените друг друга, не верьте Чистым и будьте бдительны с чужаками, многими из них движут черные корыстные цели. Помните, чему я вас учил: выжить вы сможете только сообща. Никогда не думайте о себе прежде, чем не подумали о своих соплеменниках. Ваша сила в единстве и бескомпромиссности, иначе Чистые уничтожат вас. Они всегда стремятся поссорить людей друг с другом, а после, сидя в своих бункерах, исподволь дергать за ниточки, властвуя над разобщенными племенами. Помните, что начертали ваши отцы на главном ангаре! Что это за слова?!!
Толпа в пятнистых одеждах мгновенно воспряла духом, их глаза вспыхнули фанатичным огнем, и сотни глоток рявкнули, чеканя слова и заставляя Димку невольно сжаться:
— Пока мы едины — мы непобедимы!!! — гулкое эхо грохота людских голосов заметалось под высокими сводами ангара. Димка поспешил взять себя в руки. Они ещё и фанатики, что ли?! Тогда он точно попал… Нужно что-то делать! Может, сказать что-нибудь правильное на тему единства?!
— Вы не пропадете, — мягко улыбнулся старик. — Наши знания в надежных руках. — Он стал серьёзным. — Но этого не достаточно. Нужно, чтобы в надежных руках была ещё и надежда на спасение. Пусть даже она навсегда останется в легендах. Поэтому со мной полетит Штурвал.
— Штурвал?! — озадаченно воскликнул человек с автоматом, тот, что командовал отрядом при поимке Димки и Зары. — Но он же учит нас тонкостям военного дела! С его помощью мы сможем противостоять Чистым гораздо эффективнее!
— Вы и без него совсем не беспомощны, — покачал головой старик. — Анклавы не смогли уничтожить вас раньше, не смогут и потом. А вот в моем походе Штурвал пригодится. Он умелый боец и ему известны Технологии Чистых, а это может оказаться решающим. Кто знает, что мы найдем на том острове… Если найдем. Кто ещё одновременно имеет шансы разобраться с Технологиями старого времени и принести их сюда? До острова тысяча двести километров по прямой. Тут недостаточно просто отыскать вход в частную лабораторию какого-то маньяка и найти в ней заветную пробирку. Нужно ещё вернуться обратно! — Седой пилот обернулся к насупившемуся Штурвалу: — Справишься, Штурвал? Быть может, ты сможешь спасти всех!
— Не знаю, — буркнул тот. — Я там не был никогда. Но если надо спасать всех, то я не хочу идти. Как представлю, что правительства выползают из бункеров на поверхность, так и вовсе не хочу!
— А ты правительства не спасай, — подбодрил его старик. — Пускай и дальше сидят себе в бункерах. Ты спаси тех, в кого веришь! — Он обвел рукой толпу зараженных. — Если это вообще возможно, конечно, но я в тебя верю. Пообещай, что хотя бы попытаешься.
— Обещаю, — пожал плечами Штурвал. — Хорошим людям отчего не помочь. А кто ещё полетит?
— Он! — старик неожиданно ткнул пальцем в Димку. — И супруга его. Как раз четверо!
— Что?! — опешил Димка, резко понимая, что его хотят втянуть в какую-то аферу без шансов на выживание. Какой, на фиг, полет?! На чём?! На сгнившем самолете?! И куда?! На какой-то остров, с которого нет спасения?! — Я не смогу! Я не разбираюсь в медицине! Я не знаю, как выглядит антивирус! Давайте, я лучше останусь здесь! Я тоже знаю Технологии, я смогу поделиться знаниями! Кто-то же должен хранить информацию?! Нельзя посылать сразу всех носителей знаний!
— У нас тут каждый — носитель знаний, — с неприкрытой усмешкой возразил ему старик. — Это тебе не полудикое племя под контролем твоего генералитета. Так что твое недолгое отсутствие мы переживем. Ты же хотел доказать, что находишься на нашей стороне? Вот тебе и карты в руки! Ты только подумай, какой невиданный шанс тебе выпал: ты можешь избавиться от заражения уже сегодня!
— Может, лучше я полечу? — хмуро спросил человек с автоматом. — Или Богдан? Можно Мишку Глазастого взять, он стреляет очень хорошо. Или Ольгу из санчасти. Она отличный врач!
— Да-да, вот именно! — отбивался Димка. — Возьмите лучше своих людей, так надежнее! Они хорошие специалисты, и все им доверяют!
Толпа негромко загалдела, предлагая свои кандидатуры. Похоже, местные либо не понимали, что означает полет на гнившем тридцать лет самолете, либо фанатиков это совершенно не волновало.
— Олег Семёнович, — Штурвал с сомнением глядел на Димку. — Может, и правда не надо его брать? Пусть кто-нибудь из племени с нами полетит? Эта парочка нас в случае чего может в два счёта продать…
— Конечно, может, — негромко согласился старик. — И обязательно продаст. Поэтому они с нами и полетят. Не хочу оставлять их здесь. И брать их смерть на душу тоже не хочу. Пусть летят! Наше племя до сих пор пребывало в равновесии, и я не буду нарушать его сейчас, когда покидаю своих соплеменников навсегда. Они все для меня — мои дети. Им придется пережить мой уход, но они справятся. Поэтому я решил так! Это мой полет, я ждал его слишком долго… — Он расправил плечи и громко заявил: — Распечатывайте ангар! Выкатывайте самолет! Выкапывайте топливную цистерну! Начать предполетную подготовку! Вылет ровно в полдень!
Толпа загалдела и устремилась во все стороны сразу. Вокруг мгновенно закипела деловая суета, и никто уже не слушал Димкины заверения в лояльности и неподкупности. Его увели обратно в комнату, принесли еды и заперли. Он стучал в дверь ногами, кричал, требовал разговора с начальством, просто просил никуда его не отправлять, но, похоже, его криков никто не слышал. Димка даже попытался выбить дверь и убежать, но дверь оказалась железной и надежной и его усилиям не поддавалась. В полдень за ним пришли, заставили надеть снаряжение и вывели на улицу. На аэродроме столпились не меньше тысячи человек, половина из которых была детьми едва ли не всех возрастов. Они плотной толпой окружали самый настоящий поршневой самолет старого времени. Летательный аппарат был невелик, зато выглядел почти новеньким, и не оставалось сомнений, что все эти три десятка лет за ним скрупулезно следили. Рядом с самолетом стояла запряженная лошадьми повозка, в которой лежала большая металлическая ёмкость, из распахнутой горловины которой доносился резкий запах топлива.
Под охраной вооруженных людей в пятнистых одеждах Димка шел к самолету через толпу, словно на эшафот. Его жену уже привели сюда, и, судя по кляпу во рту и связанным рукам и ногам, она испытывала ещё меньше желания залезать в эту машину для самоубийства. Однако на страдания несчастной красавицы всем было глубоко наплевать. Её грубо затолкали в самолет, усадили на кресло и пристегнули ремнями, даже не развязав. Затем пришла Димкина очередь, и он предпринял отчаянную попытку сбежать из этого царства полоумных фанатиков. Его тут же поймали, связали, затащили в самолет и усадили радом с полумертвой от ужаса Зарине. Он пытался взывать к их разуму, объясняя, что самолет никуда не долетит, что его внутренняя технологичная начинка давно пришла в негодность и потому он разобьётся. Что топливо разложилось, и то, что оно ещё может гореть, ещё не значит, что самолет на нем полетит.
— Да он даже с места не сдвинется! — в сердцах вопил Димка. — Прошло тридцать лет!
— Тридцать три, — с блаженной улыбкой на лице поправил его безумный старик. — Все эти годы я ежедневно вылизывал его! Ради одного-единственного полёта. Сегодняшнего! Я всегда знал, что этот день настанет! — Он обернулся к толпе: — Отгоняйте топливный заправщик! Начинаем предстартовую проверку! Экипажу занять свои места!
Молча стоящий неподалеку Штурвал покосился на старика и, не произнося ни слова, полез внутрь. Он немного повозился, укрепляя в салоне свой автомат и пару «Даблов», и Димка узнал среди них своё ружьё. И даже лук Зарине был здесь. Выходит, местные и вправду верили, что самолет долетит. Или у них, как у военных, считается священным ритуалом отправлять солдат на тот свет со своим оружием! Димка взвыл от бессилия, но сделать что-либо было вне его возможностей. Тем временем безумный старик занял пилотское кресло и принялся возиться с множеством загадочных приборов, отдавая команды самому себе и немедленно себе же самому рапортуя об их исполнении. Димка понял, что у старика окончательно съехала крыша, и теперь всем им точно конец. Неужели Штурвал не понимает, что спятивший дедок сейчас всех убьёт?!!
— Штурвал! — торопливо зашептал Димка, наклоняясь к сидящему впереди офицеру. — Мы же разобьёмся на фиг, нужно бежать, пока не поздно! У нас есть оружие, давай возьмём деда в заложники, местные не рискнут на нас напасть! Он же угробит нас!!!
— Не угробит, — без всяких эмоций изрёк Штурвал. — Это его самолет. Он летчиком был в старое время. Летал на этой машине. Потом берег её и регулярно обслуживал. Олег Семёнович, а топливо точно не разложилось? У него же срок годности пять лет…
— Это очень хорошее топливо! — с гордостью заявил сбрендивший старикан. — Безо всяких присадок и прочих распространенных в наше время способов ненадолго делать из дерьма конфетку! Я его специально хранил! В герметично запаянной емкости, залитой под горло, зарытой под землю на нужную глубину, с соблюдением температурного режима и десятка других правил консервации! Так когда-то хранили стратегические запасы на случай ядерной войны. Бывало, забытые цистерны откапывали через тридцать лет, и новомодные машины гоняли на этом топливе лучше, чем на современном! Вот какое качество было тогда, когда наша дикая и отсталая страна не знала о рыночной экономике! — Он издал безумный смешок. — К сожалению, хорошего топлива удалось найти совсем немного. Но до острова долететь хватит! Экипаж! — возопил старик, натягивая на голову пилотские наушники, — приготовиться к взлёту!
Он помахал рукой толпе, и та взорвалась криками и рукоплесканием. Димка закрыл глаза и тихо завыл от ужаса и бессилия. Безумный старик завел двигатель, и толпа отхлынула в стороны, освобождая путь. Самолет взял разбег, и Димка вжался в кресло, ожидая неминуемой и мучительной смерти. Крылатая машина оторвалась от взлетной полосы и взмыла ввысь под восторженные вопли толпы. Старикан издал безумный клич и заложил вираж, описывая круг над радостной толпой. Самолет покачал оставшимся внизу людям крыльями и устремился в небо, продолжая набор высоты. Димка, полумертвый от панического ужаса, расширенными глазами смотрел в бескрайнюю бездну, от которой его отделял лишь тонкий стеклянный лист. Сидящая рядом Зара была в обмороке, безумный старикан ликовал, Штурвал пялился вниз, не отрываясь от окна, словно загипнотизированный. Каждую секунду Димка ждал стремительного падения, заканчивающегося мучительной гибелью, но самолет не падал, а, наоборот, поднимался всё выше.
— Дамы и господа! — заявил охваченный безумной эйфорией старик, когда земля скрылась за оказавшимися внизу облаками. — Я рад приветствовать вас на борту своего самолета, следующего по маршруту аэропорт Домодедово, Москва, Россия — аэропорт Висбю, остров Готланд, Швеция! Наш полет проходит на высоте шесть тысяч метров со скоростью триста двадцать километров в час! Время в пути четыре часа! Расчетное время прибытия в пункт назначения — четырнадцать часов десять минут по местному времени! Напоминаю вам, что на борту нашего самолета в течение всего полета запрещено курить и употреблять спиртные напитки! Настоятельно рекомендую вам не расстегивать ремни безопасности! Если вы почувствуете, что у вас заложило уши, сглатывайте слюну! К сожалению, цех бортового питания не обеспечил нас карамелью «Взлётная»! Ха-ха-ха! А теперь расслабьтесь и получайте удовольствие!
От этого спича Димка едва не потерял сознание следом за Зарой. Он сидел, едва дыша, и боялся пошевелиться, опасаясь, что любое неосторожное движение может опрокинуть древний самолет.
— Как красиво… — едва слышно произнес Штурвал, медленно скользя взглядом по бесконечно-белоснежному облачному полю. — В детстве мне часто снилось, что я лечу высоко в небе… вижу верхушки лесных деревьев, зеленые равнины, золотые поля… Врачи в бункере говорили, что это плохой знак, потому что я довольно правдоподобно описывал природу внешнего мира, которой на тот момент никогда не видел… Советовали применить электротерапию, но отец отказался. Потом он умер, и я решил помалкивать о своих снах… Если бы я рассказал, что летаю во сне среди звезд, меня бы точно усыпили. Олег Семёнович, мы можем подняться выше, к звездам? Хотя бы ненадолго?
— Нет, мой дорогой друг, наша крошка не способна на такие подвиги, — старик улыбнулся и тут же с глубокомысленным видом ляпнул такое, от чего Димка окончательно убедился в его полнейшей неадекватности: — Среди звезд могут летать только космические корабли. Когда-нибудь ты обязательно поднимешься к звездам, как поднялся сейчас к небу. Обязательно поднимешься! Просто до этого тебе предстоит пройти долгий путь… Но я верю в тебя, дружище, я в тебя верю!
Это полный пинцет, в ужасе подумал Димка, полный! В любой момент оба этих сумасшедших идиота могут рвануть к звездам! Или к земле! Да за что же ему всё это?!!
Самолет начал снижение, и Димка проснулся от боли в заложенных ушах. Оказалось, что его истерзанная переживаниями психика не выдержана напряжения и отключилась, и он даже не понял, когда заснул. На барабанные перепонки больно давил перепад давления, и Димка схватился за уши. Выходит, пока он спал, его развязали. Он тут же столкнулся локтем с Зарой и увидел её перекошенное болью лицо.
— Сглатывайте слюну, молодые люди! — повысил голос безумный старик. — Я же предупреждал! Сглатывайте слюну! Мы снижаемся! На ближайшие четверть часа дискомфорт в ушах обеспечен!
Димка последовал совету, и боль действительно отступила. Сразу же стало легче, и он посмотрел в окно. Лучше бы не смотрел! Внизу была вода! Везде! Бескрайнее количество воды, наверное, океан! И их самолет опускался туда! Димка едва не вцепился во впередистоящее кресло, но заметил внизу, прямо по курсу, очень большой остров и немного успокоился. Они долетели! Если свихнувшийся старикан не захочет разбить самолет о землю, то у них есть шанс выйти из этой адовой передряги живыми! Димка сжал руку супруги, подбадривая её, но Зара, похоже, не отдавала себе отчета в том, что за ужасная трагедия может случиться. За время полета она успокоилась и с интересом смотрела в окно.
— Там люди! — она уткнулась лицом в стекло. — Внизу! Это точно не муты! Это люди!
Димка поспешил взглянуть в окно со своей стороны. На берегу острова имелся аэродром, и на его территории действительно наблюдались человеческие фигурки. Причем достаточно много, они каждую секунду выходили из строений и собирались в группу, наблюдая за заходящим на посадку самолетом. И в руках у них было оружие. Причем совсем не примитивное. Похоже, Штурвал заметил это ещё раньше, потому что взгляд его из восторженно-счастливого вновь стал злобным и мрачным. Старик сделал над аэродромом пару кругов, приноравливаясь к местности, и Димка заметил стоящие на территории аэропорта летательные аппараты. Их было достаточно много, и были они гораздо крупнее их небольшого воздушного суденышка. Однако, судя по толстому слою грязи, обильно покрывающей самолеты и вертолеты, стоят они тут без движения уже не один год. Сумасшедший старикан объявил об окончании путешествия и посадил самолет. Крылатая машина пробежала по давно заброшенной посадочной полосе, вздымая облака пыли, и остановилась. Димка выдохнул, чувствуя, как с плеч скатывается супертяжелый камень, и вытер покрывшую лоб испарину.
— Это был замечательный полет, — блаженно изрёк старик и закрыл глаза.
— Эти люди мне не нравятся, — угрюмо произнес Штурвал, кивая в окно на приближающуюся к самолету вооруженную толпу. — Малинин, вооружаемся и выходим! Здесь мы в ловушке! Бери своего тукана и занимай позицию у заднего колеса! Олег Семёнович, мы заляжем за передними! Нужно выходить! Быстрее! Олег Семёнович?
Штурвал склонился было над стариком, но замер. Несколько мгновений он смотрел на счастливую улыбку, застывшую на старческом лице, потом расстегнул свои привязные ремни и потянулся за оружием.
— Он что, и вправду умер?! — ошарашенно произнес Димка, глядя на бездыханного старика.
— Выходим! — мрачно приказал Штурвал, распахивая дверь, и выпрыгнул наружу.
Держать оборону, равно как и сопротивляться вообще, было бессмысленно. К их самолету приближалось человек тридцать с автоматическим оружием. Отбиться от такого отряда не реально, и Димка сразу сложил оружие. Зара последовала его примеру сразу, а Штурвал, конечно же, корчил из себя героя. Он укрылся за тщедушными стойками шасси и на полном серьёзе приготовился вести автоматный огонь. Димка аж опешил. Не хватало ещё быть расстрелянным тут из-за этого идиота! Однако бегущие к самолету люди оценили опасность и остановились. Они тоже взяли Штурвала на прицел, и один из них что-то выкрикнул на непонятном языке.
— Мы пришли за антивирусом! — громко заявил Штурвал. — Опустите оружие, и никто не пострадает!
Очень глубокомысленно! Димка лишь покачал головой. И очень храбро! А, главное, как умно!
— Это же русский язык! — определил кто-то из толпы, не скрывая удивления. — Вот это да! — Он опустил оружие и сделал шаг вперед: — Вы откуда прилетели, господа?
— Из Москвы, — ответил Штурвал, не исполняясь и каплей дружелюбия. — Нам нужен антивирус!
— Вот это да! — повторил человек и заговорил с остальными на непонятном языке. Его спутники были удивлены не меньше, и только сейчас Димка понял, что все они очень взрослые. Среди встречающих не было никого, кому на вид можно было бы дать меньше лет этак пятидесяти пяти. Они тоже опустили оружие и начали о чем-то совещаться. Потом большая часть из них направилась обратно к зданию аэропорта, остальные остались на месте, разглядывая непрошеных гостей. Димка сразу сообразил, что смотрят они в основном на Зару.
— Ты автомат-то убери, пока никого случайно не убил! — посоветовал Штурвалу тот, что говорил по-русски. — Тут вам ничего не грозит. Но если хотите получить антивирус, оружие придется сдать.
— Что, вот так просто? — иронически усмехнулся Штурвал. — Сдал оружие — получил антивирус? Его тут навалом? Зато оружия не хватает!
— Антивируса действительно навалом, — подтвердил человек. — Оружия тоже. А вот людей не хватает. Так что в ваших же интересах выполнять мои указания. Если не хотите мутировать, находясь в двух шагах от спасения.
Штурвал немного помялся, потом поставил автомат на предохранитель и аккуратно положил его рядом с собой. Потом так же аккуратно выложил возле автомата «Дабл» и мачете.
— У него ещё есть пистолет, — зло заявил Димка. — Настоящий, старого времени!
Ещё не хватало, чтобы Штурвал подставил их перед самым спасением! Нет уж, Димка достаточно натерпелся! Этот шанс он не упустит! Он останется здесь, на этом острове, любой ценой! Здесь нет инфекции, это он сразу понял! Люди вокруг слишком возрастные, столько зары не живут. И противогазов на них тоже нет. Вывод очевиден! Нужно только получить вакцину как можно скорее!
— Нет пистолета, — Штурвал презрительно усмехнулся в Димкину сторону. — Когда я заразился и из укрепрайона под дождем выходил — патроны закончились. Пришлось вместо кастета им Крушителя бить. Деформировался пистолет, пришлось выбросить.
— Это неважно, — заявил человек. — Тут все люди братья, воевать не с кем. Просто элементарные меры безопасности и предосторожности. Вы скоро сами всё поймете, как только инъекцию получите.
Обитатели острова действительно не проявляли никакой враждебности. Они лишь забрали оружие и осмотрели самолет. Обнаружив мёртвого старика, они заявили, что тело носителя инфекции придется сжечь, и велели ждать. Вскоре к самолету подъехал элегантный конный экипаж.
— Прошу! — заявил человек, распахивая дверцу, и протянул Заре руку: — Дамы вперёд!
Димка забрался в экипаж вслед за супругой, за ним влез Штурвал и тот, что говорил по-русски.
— Поехали! — крикнул он в слуховое окно седому джентльмену, управляющему лошадьми, и объяснил: — Лаборатория Вильмана находится на берегу озера. Это двадцать километров. Надеюсь, за час пути никто из вас не мутирует. — Он скользнул взглядом по обнаженным бедрам Зары. — Это было бы очень обидно. Там, в лаборатории, вы получите инъекцию и ответы на вопросы.
Пока добирались до лаборатории, Димку укачало, он позеленел и с трудом сдерживал подкатившую к горлу тошноту. Их сопровождающий всю дорогу молчал, но, заметив, что ему плохо, посмотрел на Димку с крайним подозрением, незаметно положив руку на кобуру. Накаляющуюся обстановку разрядил Штурвал. Он буркнул сопровождающему, что, мол, мутация происходит не так, и тот несколько успокоился, хотя глядеть с подозрительностью не перестал. Наконец экипаж остановился, все вышли на улицу, и Димке удалось отдышаться. Вокруг под дуновением лёгкого ветерка шелестел лес, к опушке которого прилепилась небольшая деревянная усадьба, стоящая на берегу крупного озера. Как выглядели в старое время охотничьи домики, Димка не знал, но раз вокруг лес, значит, дом по-любому охотничий, и их привезли куда надо, без всякого обмана.
Провожатый, не теряя времени, провел всех внутрь, и Димка поспешил следом. В доме неожиданно оказалось много охраны, которая тщательно обыскала всех, даже своего, и только потом повела их дальше. Димку со спутниками сопроводили мимо роскошных комнат к ведущей вниз лестнице, и вскоре они оказались в небольшом подвальном помещении. Комната была невелика и почти лишена всякой обстановки. Дальняя стена неожиданно оказалась выполнена из металла, в её центре виднелась крышка небольшого лючка. Вдоль ближней стены обнаружился ряд кресел, на которых восседали джентльмены очень преклонных лет в строгих деловых костюмах. Другой мебели в помещении не имелось.
— Мы рады приветствовать вас в Конфедерации Готланд, — с легким оттенком высокомерия произнес один из почтенных джентльменов. — Я доктор Иванов, Вячеслав Владимирович. Вы можете называть меня доктор, я не обижусь. Уважаемые господа, которых вы видите, члены правительства Конфедерации, которым я имею честь оказывать консалтинговые услуги. Но прежде, чем мы начнем беседу, наша очаровательная гостья должна получить инъекцию антивируса. — Он посмотрел на Зару и указал ей на лючок в стальной стене. — Леди, приложите ладонь к датчику, это займет несколько секунд, по истечении которых вы будете полностью излечены от инфекции!
Не произнесшая с момента взлёта и двух фраз Зара опрометью метнулась к стене и впечатала ладонь в лючок. Скрытая за стальной толщей автоматика работала бесшумно, и Димка увидел вспыхнувшую на матовой поверхности лючка надпись.
— Что это? — насторожилась Зара. — Буквы? Я не умею читать! Что надо сделать?
— Не обращайте внимания, леди, это несущественное предупреждение, — успокоил её доктор Иванов. — Не убирайте руку, пока не почувствуете укол.
— Ай! — вздрогнула Зарине, терпеливо удерживая ладонь, где было сказано.
Раздался тихий щелчок, и доктор Иванов удовлетворенно произнес:
— Всё! Вы получили инъекцию. В ближайшие четыре минуты антиштамм Вильмана навсегда заместит собою штамм Вильмана. Но опасность мутации не грозит вам уже сейчас. Поздравляю вас, леди, отныне вы чистый человек! Что особенно приятно, потому что Конфедерация испытывает некоторый демографический перекос в сторону мужского населения. Иными словами, очаровательных дам у нас меньше, чем хотелось бы. Добро пожаловать в Конфедерацию, госпожа… как вас зовут, милая леди?
— Зарине! — бодро отозвалась Зара, быстро исполняясь уверенности. Она скользнула оценивающим взглядом по членам правительства и неожиданно заявила, обернувшись к Димке: — Мы больше не муж и жена! Я от тебя ухожу! — Её взгляд вернулся к престарелым джентльменам: — Он плохо обращался со мной и не дарил мне красивых вещей! Теперь я свободна!
— Это, без сомнения, интересная новость, — оценил доктор Иванов. — В Конфедерации много достойных холостяков, многие из них будут рады окружить вас вниманием и заботой. Об этом мы поговорим позже, а сейчас вас обеспечат апартаментами и всем необходимым!
Он кивнул охране, и седой, но ещё крепкий солдат галантно предложил Заре следовать за ним. Зарине гордо прошествовала за охранником, даже не посмотрев на обескураженного Димку.
— Что будет с нами? — меланхолично поинтересовался Штурвал.
— Вы можете получить инъекцию и стать гражданами Конфедерации Готланд, — произнес доктор Иванов. — У нас не хватает молодых рабочих рук, поэтому вы будете обязаны отработать своё излечение. Это обойдется вам в двадцать лет трудовой повинности. Если вас это не устраивает, мы будем вынуждены выдворить вас с острова. Предупреждаю, максимум, на что вы можете рассчитывать в этом случае, это небольшая весельная лодка. Итак, ваш выбор?
— Я согласен на трудовую повинность! — выпалил Димка, чувствуя, как тело подрагивает от выброса адреналина. Он в шаге от излечения, а они парят ему мозги! Мутация может начаться в любую секунду! В любую! Пустите меня к этой стене! Что такое двадцать лет повинности?! Мелочь! Когда Димка её отработает, ему всё равно будет вдвое меньше, чем любому члену правительства Конфедерации сейчас! Зато он будет жить! — Я согласен на все условия! Можно мне инъекцию?!
— Пожалуйста, — разрешил доктор Иванов, и Димка бросился к стальной стене.
Он приложил руку к лючку и замер, ожидая укола. Долбаная стена тупила, выводя на поверхность лючка какие-то иностранные фразы, и Димку начала бить нервная дрожь. Да сколько уже можно ждать?!! Наконец он почувствовал желанный укол в ладонь и услышал щелчок, возвестивший о новой, счастливой эпохе в его жизни. Он успел! Он всё-таки успел! С ним творилось полнейшее дерьмо, но он выжил! Отныне он не просто снова Чистый, теперь он сможет жить спокойно, без мутов, заров, бешеного зверья и вечного страха перед заражением!
— Спасибо! — благодарно заявил Димка, обращаясь к правительству. — Спасибо большое! Вы не пожалеете, что приняли меня в Конфедерацию! Я буду очень полезен общему делу!
— Не сомневаюсь, — безразлично кивнул доктор Иванов и посмотрел на Штурвала: — Ваша очередь!
— Мы смогли оказаться здесь, потому что тысяча двадцать семь человек тридцать три года хранили последний в Москве исправный самолет, — глаза Штурвала недобро сверкнули. — Мне нужно тысячу двадцать семь ампул с вакциной. Я летел сюда ради этого. Что нужно сделать, чтобы их получить?
— Ничего! — ответил доктор Иванов. — Потому что это невозможно. Вакцина никогда не покинет остров. Делайте свой выбор, мистер, или наша охрана сделает его за вас!
Он кивнул, и один из охранников вытащил пистолет. Седой солдат направил пистолет на Штурвала, и Димка понял, что сейчас случится непоправимое. Он открыл было рот, чтобы предупредить своих новых соотечественников, но не успел. Штурвал сорвался с места со скоростью молнии, мгновенно уходя с линии огня, сближаясь с охранником и выворачивая ему кисть хватом за его же собственный пистолет. Раздался хруст, охранник закричал, и седые солдаты бросились на Штурвала. Остолбеневший Димка видел, что пожилые охранники когда-то давно явно были умелыми бойцами, но почтенный возраст не позволял им противостоять Штурвалу, а его эксклюзивная броня и вовсе не пропускала рукопашных ударов. Огромные кулачищи Штурвала в мгновение ока расшвыряли охрану по помещению в бессознательном состоянии, и офицер неторопливо подобрал с пола пару пистолетов.
— Мне нужно тысячу двадцать семь ампул, — негромко прорычал он, надвигаясь на правительство, и в глазах престарелых джентльменов в строгих костюмах забился неприкрытый страх. — И одну для себя, чтобы не мутировать, пока буду идти обратно. Я предлагаю сделку. Вы даете мне ампулы. Я никого не убью. Ни здесь, ни там, наверху, когда выйду отсюда. А я отсюда выйду. — Он окинул взглядом валяющееся всюду оружие охраны. — С такими-то стволами грех не выйти!
— Я призываю вас сохранять спокойствие! — залепетал доктор Иванов. — Прошу, не делайте глупостей, не совершайте непоправимого! Вы теряете свой последний шанс…
— Это вы теряете свой последний шанс, — перебил его Штурвал. — Свой, и тех людей, кого я успею убить там, наверху. Мне терять нечего, я заражен и всё равно мутирую. Это может в любую секунду произойти. Но пока не произошло, я перебью вас и столько ваших людей, сколько смогу. Так что внеочередные выборы вашей Конфедерации обеспечены. Итак, ваш выбор?
— Расскажите ему! — с тяжёлым акцентом выкрикнул кто-то из престарелых. — Расскажите, мистер Иванов! Нам не нужны эксцессы! Нам и без этого хватает внутренних проблем!
— Только не горячитесь, господин… эээ… — доктор Иванов вопросительно замер, но Штурвал не стал представляться. — Вы должны понять, что выдать вам вакцину не сможет никто! Мы не имеем доступа к этой лаборатории! Она абсолютно автоматизирована, нашим специалистам не удалось выяснить, каким образом это было сделано! Любые попытки нарушить целостность обшивки вызывают срабатывание защитных систем, которые наносят вибрационные удары неизвестной природы! Мы потеряли половину ученых! Вакцину можно получить только лично! Тут, у этой стены! Подойти к датчику, приложить ладонь и сделать выбор! Мы действительно не можем вам помочь! Это невозможно! Мы нашли это место в своё время так же, как и вы! Вы ведь изучали списки собственности доктора Вильмана? Он специально оставил этот след, чтобы выжившие попадали сюда! Он был безумным маньяком, и всё это часть чудовищно жестокой игры, рожденной его больным сознанием!
— И в чём же смысл игры? — Штурвал явно не верил доктору Иванову, Димка чувствовал это. Если доктор заболтает Штурвала, то можно рискнуть добраться до ближайшего ствола… — Суметь вернуться домой и привести сюда всех остальных? Пару-другую миллионов со всего мира?
— Не удивлюсь, если эта лаборатория справится и с таким количеством людей! — грустно заявил доктор Иванов. — Дело в том, что антивирус — это такая изощренная издевка Вильмана. Один его штамм заменяет другой. Понимаете, заменяет! Получивший инъекцию человек перестает быть зараженным. Навсегда. Но становится бесплодным. Тоже навсегда. Поэтому мы основали Конфедерацию и никого не отпускаем с острова. Сейчас у человечества ещё есть хоть мизерный, но шанс! Шанс выжить, пусть в бункерах и противогазах, но всё-таки сохраниться! Но если все узнают об этом месте, то свершится то, чего и добивался Вильман! Последние люди, не важно, Чистые или зараженные, устремятся сюда, получат инъекцию и всё! Человечество обречет себя на вымирание собственными руками! Вот чего добивался Вильман! Ему мало было просто всех уничтожить, он желал издеваться! Поэтому миру, ещё сражающемуся за выживание, лучше ничего об этом не знать! Я взываю к вашему разуму и человеколюбию! Не разрушайте с таким трудом созданный нами порядок! На этот остров в первые годы отовсюду прибывало множество влиятельных людей! Одиночки, небольшие группы, крупные отряды, даже небольшие армии! Здесь царила кровавая резня, беспрецедентная по своей жестокости! Добиться мира и взаимопонимания было невероятно тяжело, мы заплатили за это десятки тысяч жизней! Но мы остановили игру безумного маньяка! Люди не будут ни сходить с ума в поисках панацеи, ни вымирать от антивируса! Присоединяйтесь к нам! Помогите нам делать великое дело!
— От каких поисков люди должны были сходить с ума? — уточнил Штурвал, бросая на Димку мимолетный взгляд. — Это и есть тот самый выбор?
— Этот выбор есть продолжение безумной игры психопата-убийцы Вильмана! — с ненавистью произнес доктор Иванов. — Этот бездушный маньяк решил, что имеет право выносить Человечеству приговор! Перед инъекцией лаборатория выводит небольшой текст, в котором сказано, что Люди наказаны за алчность и эгоизм! Что отныне носители этих качеств обречены! Но если ты хочешь спасти их, то должен отказаться от инъекции и искать другую лабораторию. Но доступ в неё невозможно получить, если человек избавился от штамма Вильмана. Вы понимаете? Этот изувер-маньяк хочет насладиться издевательством над всем, даже над надеждой, живущей в человеческих сердцах! Если кто-то решится искать дальше, он, живя надеждой, добровольно откажется от антивируса и мутирует в процессе поисков. Потому что на самом деле второй лаборатории не существует!
— Об этом тоже написано на этой стене? — фыркнул Штурвал.
— Мы проверяли! — воскликнул доктор Иванов. — В предупреждении сказано, что «следующую подсказку» зараженные должны искать в Исландии. Мы отправляли туда экспедиции. Они ничего не нашли.
— Может, плохо искали? — иронично предположил Штурвал. — Торопились от страха перед надвигающейся мутацией?
— Мы посылали туда излеченных от инфекции людей! — возразил Иванов. — У них было полно времени! Исландия невелика, её обыскали целиком! Никакой лаборатории там нет. Это очередной чудовищный обман, садистское издевательство Вильмана. Он хотел, чтобы люди добровольно отказывались от антивируса! Его план не так уж замысловат. Надежда умирает последней. Ему просто нравилось издеваться над людьми, и он решил поиздеваться даже над этим.
В этот момент Димка решился. Штурвал увлекся спором с доктором Ивановым, и его бдительность снизилась. Димка резким прыжком метнулся к лежащему на полу автомату и выпустил в Штурвала очередь. Свинцовый поток пронзил пустоту там, где ещё полсекунды назад была спина Штурвала, и Димка рванул автоматный ствол вниз, спеша достать второй очередью вжавшегося в пол офицера. Он спасет правительство Конфедерации! Это ему зачтется лучше любой трудовой повинности! Грохот автомата слился с пистолетными выстрелами, и что-то больно ударило Димку в руку и бедро, швыряя на пол. Он выронил автомат и закричал от невыносимой боли, грызущей бедренную кость.
— Провожать меня не советую, — Штурвал поднялся с пола, придавливая пистолетной рукояткой простреленное предплечье. — Иначе точно кто-нибудь погибнет на старости лет.
Он подобрал чей-то автомат, ударом тяжёлого сапога отправил в нокаут пришедшего в чувство охранника и вышел вон. Дверь захлопнулась за ним, и катающийся по полу от боли Димка услышал скрип паркета, словно по нему толкали что-то очень тяжелое, стремясь подпереть дверь.
ЭПИЛОГ.
Двадцать восемь суток спустя. Норвежское море, 700 километров от побережья Исландии.
Посреди раскинувшейся во все стороны морской глади на едва заметно волнующейся водной глади застыла вёсельная лодка. Контраст безграничного водного пространства и крохотного суденышка, напоминавшего прилипшую к огромному зеркалу пылинку, был столь велик, что на первый взгляд казалось, будто лодка навечно прикована к одному и тому же месту. Однако при более тщательном рассмотрении, если бы было кому рассматривать, становилось видно, что лодка всё же двигается, увлекаемая вперед длинными широкими веслами, мерно вздымающимися над рябящей морской поверхностью. Ползущее через водную бесконечность суденышко было обильно увешано всевозможными пластиковыми и деревянными контейнерами, явно собранными из чего попало. Превратившиеся из городского мусора в воздушные ящики, эти ёмкости были призваны удержать от затопления лодку в случае, если вода всё-таки зальёт её целиком. Весь нехитрый скарб, находящийся внутри этого странного плавсредства, был тщательно приторочен к бортам и сиденьям. И даже лодочный экипаж, состоящий из единственного гребца, был связан со своим судёнышком надёжным страховочным тросом.
Сидящий в лодке человек отложил весла, вытащил из-под сиденья помятый ковш и принялся вычерпывать накопившуюся на дне воду. Несколько минут он орудовал ковшом, потом уровень воды стал слишком невелик, и ковш стал бесполезно шкрябать по дну. Тогда человек сменил его на тряпку и продолжил осушение лодки. Убедившись, что воды внутри плавсредства не осталось, он плотнее запахнул на себе кусок брезентового автомобильного тента, заменяющий ему дождевик, и несколько раз сжал и разжал пальцы на правой руке. Пробитое пулей предплечье затянулось на удивление быстро, и сейчас следов травмы совершенно не ощущалось. Что ж, этому можно только порадоваться, потому что до цели ещё очень далеко, и столь необъяснимым образом появившийся излишек сил пригодится не раз.
Человек бережно промокнул тряпкой небольшую лужицу, натекшую на тщательно завернутый в полиэтиленовую пленку автомат, и туже затянул веревочный узел, удерживающий привязанное к противоположному сиденью оружие. Затем он достал из-под того же сиденья резиновый мешок, смастеренный из старой автомобильной камеры, и извлек оттуда объемистый сверток. Развернув тряпицу, человек вынул кусок сушеного мяса и некоторое время жевал нехитрую пищу. Утолив голод, он аккуратно сложил всё на свои места и убедился, что все его пожитки тщательно привязаны к набитым в лодочные борта скобам. Затем он проверил надёжность крепления воздушных ящиков, размещенных вдоль внешних сторон лодочных бортов, затянул пару ослабших узлов и достал компас. Сверив направление движения с показанием стрелки, человек посмотрел на небо. Пока ему везло и сильных штормов не было. Было бы здорово, если его везение продлится и дальше. Тогда, глядишь, и получится добраться до Исландии, перебираясь от острова к острову. По крайней мере, до Шетланда он дойти смог. Теперь бы дойти до Торсхавна, а там, глядишь, и до Исландии догребём.
Он вновь посмотрел в сумеречное небо, на котором загорались крохотные искорки ранних звезд, и на мгновение задумался. Всё-таки как это должно быть здорово — лететь среди звёздных россыпей… Попробовать бы. Хотя бы раз! Человек улыбнулся своим мыслям и снова взялся за вёсла.
Примечания.
1.
Механик-водитель на армейском сленге.
2.
ПНС — патрон наземный сигнальный, пиротехнический факел, спецсредство. Не путать с наземными сигнальными дымовыми патронами, это не одно и то же. — Здесь и далее примеч. автора.
3.
Индивидуальный перевязочный пакет.
4.
Граната Ф-1, сленг.
5.
Изделие «Луна», модификация автомата Калашникова для войск специального назначения.
6.
Прибор бесшумной беспламенной стрельбы.