Эпоха становления русской живописи.

Г. И. Угрюмов. Призвание Михаила Федоровича Романова на царство 14 марта 1613 года.

Г. И. Угрюмов. Призвание Михаила Федоровича Романова на царство 14 марта 1613 года. Григорий Иванович Угрюмов. 1764–1823. Эпоха становления русской живописи.

Г. И. Угрюмов. Призвание Михаила Федоровича на царство 14 марта 1613 года.

Эту картину иногда ошибочно называют «Избранием» или «Венчанием» на царство. Избирали Михаила Романова на царство на Земском соборе, имя его провозгласили на Красной площади, а венчали, то есть короновали, в московском Успенском соборе.

На самом деле на картине изображено «Призвание» на царство, событие, произошедшее в Костроме в Ипатьевском монастыре, в Троицком соборе монастыря.

В центре изображен уже провозглашенный в Москве царем шестнадцатилетний Михаил Федорович Романов. Справа – митрополит рязанский Феодорит, указывающий на небо в знак того, что избрание Михаила происходит не по воле людей, а по воле Бога. Слева – мать будущего царя, инокиня Марфа, она указывает рукой на людей, которые просят Михаила не отказываться от просьбы народа. Справа на коленях боярин Ф. И. Шереметев подносит шапку Мономаха, скипетр и золотой крест, а князь В. И. Бахтеяров-Ростовцев – державу. Рядом с ними чудовский архимандрит Авраам с иконой Владимирской Божией Матери, а около него стоит знаменитый Авраамий Палицын, сподвижник князя Дмитрия Пожарского, организатор защиты от поляков Троице-Сергиевой лавры.

Картина очень понравилась императору Павлу I и пользовалась огромным успехом.

С. М. Соловьев. «…Отступление Сигизмунда дало досуг заняться избранием царя всею землею. Разосланы были грамоты по городам с приглашением прислать властей и выборных в Москву для великого дела; писали, что Москва от польских и литовских людей очищена, церкви божии в прежнюю лепоту облеклись и божие имя славится в них по-прежнему; но без государя Московскому государству стоять нельзя, печься об нем и людьми божиими промышлять некому, без государя вдосталь Московское государство разорят все: без государя государство ничем не строится и воровскими заводами на многие части разделяется и воровство многое множится, и потому бояре и воеводы приглашали, чтоб все духовные власти были к ним в Москву, и из дворян, детей боярских, гостей, торговых, посадских и уездных людей, выбрав лучших, крепких и разумных людей, по скольку человек пригоже для Земского совета и государского избрания, все города прислали бы в Москву ж, и чтоб эти власти и выборные лучшие люди договорились в своих городах накрепко и взяли у всяких людей о государском избранье полные договоры.

Когда съехалось довольно много властей и выборных, назначен был трехдневный пост, после которого начались соборы. Прежде всего стали рассуждать о том, выбирать ли из иностранных королевских домов, или своего природного русского, и порешили „литовского и шведского короля и их детей и иных немецких вер и некоторых государств иноязычных не христианской веры греческого закона на Владимирское и Московское государство не избирать, и Маринки и сына ее на государство не хотеть, потому что польского и немецкого короля видели на себе неправду и крестное преступленье и мирное нарушенье: литовский король Московское государство разорил, а шведский король Великий Новгород взял обманом“.

Стали выбирать своих: тут начались козни, смуты и волнения; всякий хотел по своей мысли делать, всякий хотел своего, некоторые хотели и сами престола, подкупали и засылали; образовались стороны, но ни одна из них не брала верх. Однажды, говорит хронограф, какой-то дворянин из Галича принес на собор письменное мнение, в котором говорилось, что ближе всех по родству с прежними царями был Михаил Федорович Романов, его и надобно избрать в цари. Раздались голоса недовольных: „Кто принес такую грамоту, кто, откуда?“ В то время выходит донской атаман и также подает письменное мнение: „Что это ты подал, атаман?“ – спросил его князь Дмитрий Михайлович Пожарский. „О природном царе Михаиле Федоровиче“, – отвечал атаман. Одинакое мнение, поданное дворянством и донским атаманом, решило дело: Михаил Федорович был провозглашен царем.

21 Февраля, в неделю православия, т. е. в первое воскресенье Великого поста, был последний собор: каждый чин подал письменное мнение, и все эти мнения найдены сходными, все чины указывали на одного человека – Михаила Федоровича Романова. Тогда рязанский архиепископ Феодорит, троицкий келарь Аврамий Палицын, новоспасский архимандрит Иосиф и боярин Василий Петрович Морозов взошли на Лобное место и спросили у народа, наполнявшую Красную площадь, кого они хотят в цари? „Михаила Федоровича Романова“, – был ответ.

…Провозгласивши царем шестнадцатилетнего Михаила Федоровича Романова, собор назначил ехать к нему в челобитчиках: Феодориту, архиепископу рязанскому, троим архимандритам – чудовскому, новоспасскому и симоновскому, троицкому келарю Аврамию Палицыну, троим протопопам, боярам – Федору Ивановичу Шереметеву, родственнику молодого царя и князю Владимиру Ивановичу Бехтеярову-Ростовскому, окольничему Федору Головину с стольниками, стряпчими, приказными людьми, жильцами и выборными людьми из городов. Собор не знал подлинно, где находился в это время Михаил, и потому в наказе, данном послам, говорилось: „Ехать к государю царю и великому князю Михаилу Федоровичу всея Руси в Ярославль или где он государь будет“. Посланные, бив челом новоизбранному царю и его матери и уведомив их об избрании, должны были говорить Михаилу: „Всяких чинов всякие люди бьют челом, чтоб тебе, великому государю, умилиться над остатком рода христианского, многорасхищенное православное христианство Российского царства от растления сыроядцев, от польских и литовских людей, собрать воединство, принять под свою государеву паству, под крепкую высокую свою десницу, всенародного слезного рыдания не презрить, по изволению божию и по избранию всех чинов людей, на Владимирском и на Московском государстве и на всех великих государствах Российского царствования государем царем и великим князем всея Руси быть и пожаловать бы тебе, великому государю, ехать на свой царский престол в Москву и подать нам благородием своим избаву от всех находящих на нас бед и скорбей; а как ты, государь, на своем царском престоле будешь на Москве, то, послыша про твой царский приход, литовские люди и все твои государевы недруги будут в страхе, а Московского государства всякие люди обрадуются. А как твой, государев, подвиг в царствующий град будет, то из Москвы митрополит и архиепископы со всем освященным собором, бояре и всякие люди встретят тебя с чудотворными иконами и животворящими крестами, по вашему царскому достоинству, и служить тебе, государю, и прямить, и головы свои за тебя класть все люди от мала до велика рады“.

Послы… приехали в Кострому в вечерни, дали знать Михаилу о своем приезде и он велел им быть у себя на другой день. Послы повестили об этом костромскому воеводе и всем горожанам, и 14 числа, поднявши иконы, пошли все с крестным ходом в Ипатьевский монастырь. Михаил с матерью встретили образа за монастырем, но когда послы объявили им, зачем присланы, то Михаил отвечал „с великим гневом и плачем“, что он государем быть не хочет, а мать его Марфа прибавила, что она не благословляет сына на царство, и оба долго не хотели войти за крестами в соборную церковь; насилу послы могли упросить их. В церкви послы подали Михаилу и матери его грамоты от собора и говорили речи по наказу, на что получили прежний ответ. Марфа говорила, что „у сына ее и в мыслях нет на таких великих преславных государствах быть государем, он не в совершенных летах, а Московского государства всяких чинов люди по грехам измалодушествовались, дав свои души прежним государям, не прямо служили“. Марфа упомянула об измене Годунову, об убийстве Лжедмитрия, сведении с престола и выдаче полякам Шуйского, потом продолжила: „Видя такие прежним государям крестопреступления, позор, убийства и поругания, как быть на Московском государстве и прирожденному государю государей? Да и потому еще нельзя: Московское государство от польских и литовских людей и непостоянством русских людей разорилось до конца, прежние сокровища царские, из давних лет собранные, литовские люди вывезли; дворцовые села, черные волости, пригородки и посады розданы дворянам и детям боярским и всяким служилым людям и запустошены, а служилые люди бедны, и кому повелит бог быть царем, то чем ему служилых людей жаловать, свои государевы обиходы полнить и против своих недругов стоять?“ Потом Михаил и Марфа говорили, что быть ему на государстве, а ей благословить его на государство только на гибель; кроме того, отец его, митрополит Филарет, теперь у короля в Литве в большом утесненье, и как сведает король, что на Московском государстве учинился сын его, то сейчас же велит сделать над ним какое-нибудь зло, а ему, Михаилу, без благословенья отца своего на Московском государстве никак быть нельзя. Послы со слезами молили и били челом Михаилу, чтоб соборного моленья и челобитья не презрил; выбрали его по изволению божию, не по его желанью, положил бог единомышленно в сердцах всех православных христиан от мала и до велика на Москве и во всех городах. А прежние государи: царь Борис сел на государство своим хотеньем, изведши государский корень царевича Димитрия, начал делать многие неправды, и бог ему мстил кровь царевича Димитрия богоотступником Гришкою Отрепьевым; вор Гришка-расстрига по своим делам от бога месть принял, злою смертью умер; а царя Василья выбрали на государство немногие люди, и, по вражью действу, многие города ему служить не захотели и от Московского государства отложились; все это делалось волею божиею да всех православных христиан грехом, во всех людях Московского государства была рознь и междоусобие. А теперь Московского государства люди наказались все и пришли в соединение во всех городах. Послы молили и били челом Михаилу и матери его с третьего числа дня до девятого, говорили, чтоб он воли божией не снимал, был на Московском государстве государем. Михаил все не соглашался; послы стали грозить ему, что бог взыщет на нем конечное разоренье государства; тогда Михаил и Марфа сказали, что они во всем положились на праведные и непостижимые судьбы божии; Марфа благословила сына, Михаил принял посох от архиепископа, допустил всех к руке и сказал, что поедет в Москву скоро».

Г. И. Угрюмов. Призвание Михаила Федоровича Романова на царство 14 марта 1613 года. Григорий Иванович Угрюмов. 1764–1823. Эпоха становления русской живописи.

Г. И. Угрюмов. Агарь с Самуилом.

Г. И. Угрюмов. Призвание Михаила Федоровича Романова на царство 14 марта 1613 года. Григорий Иванович Угрюмов. 1764–1823. Эпоха становления русской живописи.

Г. И. Угрюмов. Портрет лейб-медика И. К. Каменецкого.

Г. И. Угрюмов. Призвание Михаила Федоровича Романова на царство 14 марта 1613 года. Григорий Иванович Угрюмов. 1764–1823. Эпоха становления русской живописи.

Г. И. Угрюмов. Портрет М. И. Кутузова.

Г. И. Угрюмов. Призвание Михаила Федоровича Романова на царство 14 марта 1613 года. Григорий Иванович Угрюмов. 1764–1823. Эпоха становления русской живописи.

Г. И. Угрюмов. Великий князь Дмитрий Иванович на Куликовом поле.