Москва – Филадельфия.
Глава 10.
· · ·
Неделя пролетела быстро. Проводив японского журналиста, как положено, по русскому обычаю — с рюмкой-другой крепкой русской водки, Умелов в сопровождении Мэри и Вадима возвращался из международного аэропорта. Олег был искренне удивлен тому, как стойко держался Татцуо после такого количества выпитого, включая «на посошок», «стременные» и «на ход ноги».
«Главное, чтобы его пропустили на борт самолета», — нетрезво размышлял Умелов, облокотившись на высокую спинку сидения микроавтобуса, на котором они возвращались в Москву.
О! Если бы видел Олег, с каким трудом Татцуо проходил паспортный контроль… В какой-нибудь другой стране в таком состоянии японского журналиста вряд ли бы пустили дальше терминала, но российские пограничники, зная ментальность и гостеприимство своих сограждан, с пониманием относились к некоторым иностранцам с осоловевшими глазами.
Да, такая она — Россия! Уж ежели кто приезжает к нам в гости, тому обязательно придётся пострадать от нашего радушия и душой, и телом…
— Олег, ты спишь? — голос Мэри заставил Умелова поднять отяжелевшие веки.
Растерев виски и уши, Умелов потускневшими глазами посмотрел через забрызганное стекло салона на улицу.
— Где мы? — хрипло спросил он.
— Да, Олег Викторович, вы, я вижу, неслабо с японцем посидели, — произнёс Вадим, глядя на Олега через зеркало заднего вида.
— Мы в Москве. Только что проводили твоего японского коллегу на самолет и сейчас возвращаемся к себе домой, — как можно спокойнее произнесла Мэри.
— А он улетел? — Олег понимал, что сказал глупость, но ничего не мог с собой поделать.
— Нет, остался! — не выдержав, зло парировала Мэри.
Ей не нравилось, что Умелов сегодня слишком много выпил.
Откинувшись на спинку сидения, Олег снова закрыл глаза. Так, в тяжелой хмельной полудреме, он ехал почти до самого дома.
Когда они с Мэри переступили порог его квартиры, Умелов нетвердой походкой прошел в спальню и прямо в верней одежде рухнул на кровать.
Вадим, вошедший следом за Мэри, посмотрел на демарш Олега и сочувственно произнес:
— Ничего, страшного. Сейчас проспится пару часов и как огурчик будет. Помощь нужна?
Мэри отрицательно помотала головой:
— Нет, спасибо.
— Тогда я пошел.
— До свидания, Вадим.
— До завтра.
Не успела Мэри закрыть за Вадимом дверь, как зазвонил телефон. Она прошла в комнату и, сняв трубку, спросила:
— Алло, слушаю вас.
В трубке возникла небольшая пауза, после чего мужской голос с легким акцентом произнёс:
— Я хочу поговорить с господином Умеловым.
— Извините, но сейчас он не может с вами говорить.
Мэри хотела положить трубку, но мужчина остановил ее словами:
— Скажите господину Умелову, что с ним хочет поговорить помощник господина Таканиси.
За последние несколько дней Мэри, много раз слышавшая эту японскую фамилию, на мгновение оцепенела, соображая как ей сейчас поступить.
— Подождите, пожалуйста, — скованно произнесла она в трубку.
Зайдя в спальню, она присела рядом с Олегом и слегка потрясла его за плечо. Он с трудом открыл глаза.
— Тебе звонят, — взволнованно сказала Мэри.
— Кто?
— Мужчина. Он представился, как помощник господина Таканиси.
Хмель тут же, как рукой сняло. Умелов быстро поднялся и подошёл к телефону:
— Я слушаю.
— Господин Умелов?
— Да.
— С вами говорит Ацухито. Надеюсь, вы меня помните?
— Да.
— Господин Умелов, мне необходимо срочно встретится с вами…
· · ·
Ацухито Осака изо всех сил старался сосредоточиться, чтобы найти точку внутреннего равновесия. Но мысль, что сегодня в Японию вылетает журналист газеты «Асахи Симбун», у которого в багаже может лежать оригинал злополучного предсмертного письма покойного вулканолога, не давала сделать этого.
Если письмо действительно находилось у журналиста Татцуо Нагаи, то его оябун господин Таканиси не простит Ацухито этот провал. И потерей мизинца тут явно не обойдется.
Русский «вор в законе» Угол не смог убрать Нагаи в Москве так, чтобы это походило на некую случайность или уличную драку. Убивать Татцуо, используя киллера, не было никакого смысла, потому что надо было быть на сто процентов уверенным, что письмо не попадёт в средства массовой информации по другим каналам.
Умелова трогать тоже было бессмысленно, поскольку пока не было точно известно, где русский журналист хранит этот компромат.
Ацухито еще раз представил себе, что может произойти с ним, если письмо окажется в японской прессе. Решив, наконец, покончить с тягостным неведением, он набрал номер телефона русского журналиста Умелова.
Голос Умелова в трубке придал Ацухито уверенности. Он решил идти ва-банк.
— Я сейчас в Москве …
— Я знаю, — резко перебил его Умелов.
— Вот как?
— Господин Ацухито, давайте не будем делать вид, что вы сильно удивлены. Вы прилетели в Москву практически сразу же, как только я вернулся с Мэри из Японии. Я даже знаю, для чего вы появились в столице. Вам поручено выкрасть письмо, которое так интересует вашего босса или, как у вас принято говорить, оябуна.
От такого напора своего собеседника Ацухито немного опешил.
— Вы ошибаетесь, господин Умелов. Никто не собирался красть ваше письмо или отнимать его силой.
— Как же тогда понять ваши действия?
— Какие?
— Ваши подручные или ваши русские сообщники, это уж как вам будет угодно, похитили мою невесту, кстати, подданную США, отняли у нее личные вещи и тайно сделали слепок ключей от моей квартиры. Воспользовавшись тем, что нас не было несколько дней, кто-то из ваших соучастников проник в мою квартиру и выкрал письмо. Только это было не то письмо, которое вас интересует, а заявление в американское посольство.
Ацухито на мгновение замолчал, переваривая эту информацию.
«Это были люди Угла. Значит, он ведет свою игру» — подумал про себя японец.
— Что же вы замолчали? — раздался в трубке голос Умелова.
— К тому, о чём вы сейчас сказали, я не имею никакого отношения. Для меня самого это — полная неожиданность. Уверяю вас, что это личная инициатива наших местных партнеров.
— А сорвавшаяся попытка убийства японского журналиста Татцуо Нагаи, это тоже инициатива ваших партнеров? — голос Умелова был жестким.
— На этот раз — нет. Я просто не мог допустить, чтобы это письмо, попало в японскую прессу, — Ацухито даже не пытался оправдаться.
— Так вы считали, что японский журналист прилетел в Москву для того, чтобы получить от меня это письмо?
— Да.
Умелов рассмеялся.
— А, у вас не могла возникнуть простая мысль, что он мог прилететь просто в гости, как друг?
— Так вы не передавали письмо Татцуо Нагаи? — в голосе Ацухито мелькнула надежда.
— Конечно, нет. Я не заинтересован в том, чтобы у господина Таканиси были проблемы. Вдруг мне опять потребуется вернуться в Японию, и такой уважаемый человек, как ваш босс, сможет обеспечить мне необходимую защиту или помощь?
— Да, разумеется! — Ацухито уже не скрывал своей радости.
— У вас ко мне больше нет вопросов?
— Извините меня, господин Умелов, что я бросил тень сомнений на вашу порядочность. Я сообщу господину Таканиси о вашем намерении посетить Японию еще раз. Всего доброго.
— До свидания.
Ацухито положил трубку на телефонный аппарат. Посидев неподвижно несколько минут, он снова снял трубку и набрал номер сотового телефона, который он знал наизусть.
— Алло. Это — Ацухито. Нам нужно срочно встретиться.
— Тогда подъезжай сам. Адрес ты знаешь.
Номер телефона, который набрал Ацухито, принадлежал «вору в законе» Углу.
· · ·
В знакомом ресторане рядом с Таганкой в этот поздний час вновь не было посетителей. Угол сидел на том же месте, что и в прошлый раз. Увидев вошедшего японца, он махнул ему рукой, приглашая присесть напротив.
— Какие проблемы? — пробурчал вор, находившийся явно не в духе.
— Я хотел вам сообщить, что я завтра вылетаю в Японию.
— А что за срочность такая?
Ацухито на несколько секунд задумался: стоит ли говорить Углу обо всем, и спокойно продолжил:
— Мне здесь нечего больше делать. Я получил необходимую информацию о русском журналисте, которую вы для меня собрали. Я думаю, что господин Таканиси будет удовлетворен сотрудничеством с вами.
Угол, прищурившись, посмотрел на японца.
— Не надо со мной так говорить. Ты не хочешь сказать мне все прямо? Может быть, есть причина, о которой я не знаю?
«Тем лучше, — подумал японец, — значит, сейчас я скажу ему всё, что думаю».
— Господин Угол, вы могли все испортить своими действиями, не согласованными с нашим кланом. Зачем вы пытались выкрасть письмо у русского журналиста, ведь я же об этом вас не просил?
Вор, хрустнув суставами пальцев, на которых красовались две татуировки, жестко посмотрел на японца:
— Слушай сюда. Я в своей стране могу делать всё, что я сам решу. И никто мне не указ! Ни ты со своим оябуном, ни «мусора». Врубился?
Услышав это, по сути дела, скрытое оскорбление, Ацухито, как истинный японец глубоко скрыл свои эмоции. Спокойно выслушав Угла, он согласно кивнул головой:
— Я думаю, что наши организации не заинтересованы в разрыве, тем более в конфликте. Эмоции — это плохой советчик в наших делах. Я надеюсь, что дело сильнее слов. Я благодарю вас, господин Угол, за помощь и приём, оказанный мне в Москве. Я сообщу господину Таканиси только о лучших сторонах нашего сотрудничества. До свидания.
С этими словами Ацухито встал и не торопливо покинул заведение. Выйдя на улицу, он сел в ожидавшее его все это время такси и, назвав адрес отеля, откинулся на сидение салона.
Теперь он получил доказательства правдивости слов Умелова, что Угол ведет свою игру. Это было очень хорошо. Господин Таканиси обязательно похвалит Ацухито за такую ценную информацию. Ведь, теперь позиции Угла, как партнера, явно ослабевали.
· · ·
В это же время Угол думал о своем. Сегодня днем он встречался с такими же, как и он сам, ворами. Хотя разговор был вроде бы ни о чем, тем не менее, Угол понял, что они прощупывали его на предмет предстоящей сходки. Он чувствовал, что здесь есть какой-то косяк. Но какой именно?
— Слон! — окрикнул Угол своего подручного.
— Чего, Михалыч? — отозвался из-за соседнего столика рослый парень в кожаной куртке.
— Где сейчас наши пацаны?
— В рулетку крутят на Таганке.
— Давай собирайся. Надо сегодня катануть¹ как следует.
Слон быстро встал из-за стола и направился на улицу, чтобы разогреть машину.
Через пять минут вышел Угол. Подняв глаза на декабрьское небо, он впервые за этот зимний месяц увидел звезды:
«Значит, ночью будет подмораживать», — подумал он.
Сев в машину на переднее сидение рядом со Слоном, он включил печку на самую сильную температуру и подставил руки под струю еще не разогретого воздуха.
До казино, где сейчас гуляла братва, было рукой подать. В принципе, можно было даже прогуляться пешком, но Угол не стал испытывать судьбу.
Быстро проехав по пустым ночным улицам, «Мерседес» остановился у нужного заведения. Угол не спеша открыл дверку и вышел на улицу. Еще раз, посмотрев на звездное небо, он отправился к ярко освещенному неоновой рекламой входу в казино. Он уже почти подошел к высокому крыльцу, на котором курил Гусь, когда сзади взвизгнули тормоза какой-то машины. Через мгновение мощный хлопок от выстрела помпового ружья расколол громким эхом ночную жизнь улицы.
Угол обернулся, интуитивно пригнувшись. Рядом с «Мерседесом», у которого выстрелом помпового ружья были разбиты передние стекла, стояла темная «девятка». Из неё по направлению к крыльцу казино выскочил киллер в вязаной шапочке с прорезью для глаз.
Автоматная очередь, выпущенная из «калашникова», разрезала тело вора практически пополам…
Когда на крыльцо один за другим выбежали местные бойцы, «девятки» уже не было видно. Гусь погиб сразу, а Угол еще какое-то время был в сознании. Когда его, окровавленного, кто-то из своих попытался поднять, чтобы внести в помещение, он вдруг показал окровавленной рукой на звёздное небо и еле слышно прохрипел:
— Я знаю, ночь будет морозной…
Это были его последние слова.
· · ·
В девять утра Умелов уже был на ногах: гладко выбрит, причесан и опрятно одет. О вчерашней дружеской попойке уже ничего не напоминало. Какое-то время Мэри ещё дулась на него за вчерашнее плохое поведение, устроив ему небольшой молчаливый бойкот. Но Олег быстро нашел нужные слова, и теперь она весело щебетала, сидя с ним на кухне.
— Слава богу, завтра домой.
Мэри мечтательно прикрыла свои глаза.
— Тебе домой, а мне в гости, — поправил ее Олег.
— Я просто уверена, что тебе понравится Филадельфия.
— Надеюсь, — Умелов незаметно посмотрел на часы, что не ускользнуло от Мэри.
— Ты кого-то ждешь?
— Да, сейчас Мальцев должен за мной заехать. Мы часа на три отъедем.
Мэри сокрушенно вздохнула:
— Как всегда, я узнаю обо всем в последний момент.
— Ну не обижайся, солнышко.
Олег провел рукой по её щеке.
— Хорошо, не буду. Только ты постарайся вернуться побыстрее.
— Я постараюсь.
Телефонная трель в комнате известила о том, что машина Мальцева уже стояла внизу. Умелов быстро поднялся и вышел из кухни. Мэри слышала, как он сказал в трубку: «Привет. Я сейчас спускаюсь».
Быстро одевшись, Олег поцеловал любимую на пороге квартиры.
— Не скучай. Я скоро.
· · ·
За рулем, стоявшей у подъезда машины, сидел сам Мальцев. Умелов огляделся по сторонам, ища автомобиль сопровождения.
— Ну, что головой вертишь? Садись, давай, — через приоткрытое стекло крикнул ему Игорь.
— Ты что сегодня один? — спросил Олег, усаживаясь на переднее сидение.
— Да.
— А если опять бандиты на хвост сядут?
— Не сядут. Им сейчас не до этого. Им к похоронам сегодня надо готовиться.
Мальцев повернулся назад и, взяв с заднего сидения свежий номер «Московского комсомольца», сунул его Олегу. На первой странице одна колонка внизу была обведена синими чернилами. Там было написано следующее: «Вчера, около двадцати трех часов, у входа в столичное казино „Оазис“ неизвестными был расстрелян некто Александр Красильников. По неподтвержденной информации — это известный в криминальных кругах вор в законе Угол. По словам очевидцев, киллеры подъехали на темной автомашине ВАЗ-2109 и открыли огонь сразу же, как только Красильников вышел из своего автомобиля. Огонь велся из автоматического оружия. Кроме самого криминального лидера погибли еще два человека, находившихся рядом. Это — водитель автомашины, на которой приехал погибший и посетитель казино, находившийся на крыльце в это же время. Следствие пока не располагает данными, кто эти двое. Очевидно, что с убийства одного из лидеров преступного мира начинается новый виток передела криминального пирога столицы».
— Игорь. Мне кажется, что для тебя это вовсе не новость. Скажи, ты имеешь к этому отношение? — Олег посмотрел на Мальцева.
— Ты хочешь правды?
— Да.
— Что ж, пожалуйста. Да, я действительно имею к этому косвенное отношение. Используя свои каналы, я через определенных людей сумел передать лидерам «ореховской» группировки информацию о том, что в ближайшее время в Москве должна состояться сходка воров в законе, на которой будет поделен центр столицы, в том числе и зоны, где уже имеется интерес «ореховских». А инициатором этой сходки, якобы, является Угол.
Умелов задумался.
— Что замолчал? Меня осуждаешь? — добродушным тоном сказал Мальцев.
— Нет, я же понимаю, что сейчас как на войне: или мы их, или они нас. Хотя я сам вряд ли смог так поступить. Но, как говорил, Д'Артаньян: «A la guerre comme a la guerre¹».
— Вот именно, — согласился Игорь.
— Мне только одно пока непонятно. Почему ты именно «ореховским» эту информацию слил?
— Понимаешь, Олег? У меня есть очень информированные друзья в столичном ГУВД, которые утверждают, что знают внутренние мотивы этих кровавых разборок. Сейчас этого нельзя доказать, но по их убеждению за всеми громкими убийствами в столице, которые произошли за последнее время, стоят эти ребята. Даже вчерашний расстрел Угла тому пример. Может быть, когда-нибудь сыщики сумеют размотать это кровавый клубок.
— Может быть… — задумчиво произнес Умелов.
— Ладно, хватит об этом. Надо и о деле подумать. Сейчас едем к генералу на дачу. Он хочет с тобой перед отлётом в Америку инструктаж провести.
— Надеюсь, мы ненадолго.
— Это, как получится. Ты же знаешь какой он в домашней обстановке хлебосольный.
· · ·
Как и в прошлый раз, генерал Воронцов встретил друзей во дворе вместе со своей овчаркой. В доме вкусно пахло свежей выпечкой.
— Разувайтесь и вон в ту комнату Сегодня у камина посидим. Если хотите спиртного, я принесу. Сам я не буду, что-то давление сегодня поднялось, наверное, из-за смены погоды.
— Я тоже не буду. Я — за рулем.
— А я вчера свою месячную норму выполнил, — признался Умелов.
— Ну, вот и отлично. Обойдемся травяным чаем с варением, — кивнул генерал.
Пройдя в каминную комнату, собеседники расселись вокруг маленького кофейного столика в кресла из плетеного ротанга.
— Ты извини, Олег, что я тебя опять оторвал от невесты. Но мне необходимо с тобой пообщаться перед твоим отъездом в Америку.
— Валерий Петрович, я всё понимаю, — кивнул в ответ Умелов.
— Это хорошо, что ты все понимаешь. Но некоторые вещи, я бы хотел с тобой еще раз обсудить.
— Я слушаю, Валерий Петрович.
Генерал почесал мочку уха, видимо, решая с чего начать свой инструктаж.
— Я, конечно, могу тебя понять, свадьба — дело нужное и приятное, но прошу тебя не терять голову. Сам понимаешь: операцию, которую мы в этом году благодаря тебе на Курилах разыграли, в ЦРУ до сих пор на контроле держат. Я не исключаю возможности, что там уже готовятся к встрече с тобой. Поэтому, еще и еще раз хочу тебя попросить, чтобы ты был внимателен и разборчив в связях в Америке, особенно среди своих новых знакомых, которые наверняка у тебя там появятся.
Умелов внимательно слушал генерала, не пытаясь его перебить или возразить ему.
— Я не думаю, что после всего произошедшего¹, ЦРУ решится действовать нахрапом, как в Германии. Все-таки ты сейчас публичный человек и не имеешь того груза проблем, из-за которых тебя опять можно будет сломать или завербовать. Но, тем не менее, еще раз прошу тебя, Олег: будь внимателен и осторожен в общении именно с новыми людьми и знакомыми. И вот еще что. Как опытный журналист, тем более такого издания, как «Особо секретно», ты наверняка должен знать, что спецслужбы ищут подходы не только напрямую к «объекту», но и через его окружение. Поэтому внимательно присматривайся к контактам своей невесты. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду?
— Да. Валерий Петрович.
— Хорошо. И давай договоримся: если с тобой что-нибудь произойдет по линии американских спецслужб, ты должен использовать канал связи, о котором мы договорились ранее. Надеюсь, ты его не забыл?
Генерал привстал с плетеного кресла, чтобы поправить в камине прогорающие поленья.
— Валерий Петрович, не беспокойтесь, я все помню.
— Вот и отлично. Ну, — обратился Воронцов к обоим гостям, — поскольку у вас нет новой информации по нашему расследованию, можно переключиться на более мирные темы и попить чаю.
— Почему нет новой информации? Есть, — сказал Умелов, сев поудобнее в своем кресле.
— Что же ты молчишь? — Воронцов выжидающе посмотрел на Олега.
— Я пока еще ничего, в общем-то, и не говорил.
Все это время молчавший Мальцев, сухо прокомментировал:
— Валерий Петрович, он теперь, как Шерлок Холмс, сначала в уме выстроит свою версию, а потом ее вываливает нам, как будто мы «доктора Ватсоны».
Умелов критически посмотрел на Игоря:
— Ладно, не буду я сейчас с тобой пикироваться.
И повернувшись к генералу, продолжил:
— Валерий Петрович я, кажется, нашел новую ниточку. Я вам уже говорил, что у нас в редакции работает интересный человек, Кирилл Черновецкий. Так вот, благодаря ему, я получил некоторые новые факты в отношении действий Японии во время Второй мировой войны. Теперь я достоверно знаю, что даже в сорок четвертом году Япония имела технические возможности вывозить из Манилы тяжелой авиацией любые грузы, в том числе золото и ценности. Но, и это ещё не всё. Кирилл утверждает, что во время оккупации Японией юго-восточной Азии на территориях, занятых японскими войсками, активно действовали отряды и экспедиции «Аненербе». Возможно, организаторы этих экспедиций преследовали ту же цель, что и Эрнест Шеффер на Тибете¹, то есть поиск старинных артефактов, подтверждающих существование древних цивилизаций, в том числе и таинственной Шамбалы.
Воронцов скептически посмотрел на Умелова, но не стал его перебивать.
— Есть еще одна важная новость. Кирилл сообщил мне, что в США есть некто Бенджамин Смолл, писатель и публицист, который изучает деятельность Японии во время Второй мировой войны. Так вот, на основании полученных им данных даже такая авторитетная газета, как «Нью-Йорк Таймс», дала обширный материал о том, что якобы, пропавшее во время войны золото Ямаситы вовсе и не пропало. Оно, по утверждению этого Смолла, после окончания войны тайно влилось в активы некоторых крупных банков. А финансовой структурой, через счета которой проходили эти транзакции, был секретный фонд «Черный орел».
На сей раз Воронцов решил вмешаться в монолог Умелова:
— Извини, что тебя перебиваю, но я хочу тебе напомнить, что я не главный редактор вашего издания. И мне все равно, как золото вливалось в активы этих банков. Я всего лишь заместитель третьего Управления военной контрразведки, курирующий управления и особые отделы в пограничной службе. И меня интересуют только те вопросы, которые относятся к безопасности нашей страны. А именно: когда и, главное, зачем появились муляжи золотых слитков на Онекотане? Почему, иностранные спецслужбы так хотят добыть доказательства, что это «золото» находится на одном из Курильских островов? Существует ли реальное золото, которое может быть сокрыто на Онекотане или на других Курильских островах? Вот те вопросы, на которые я хочу получить в первую очередь ответы. А то, что ты сейчас рассказал, это большая и грязная политика. И мой тебе совет, не лезь ты в это дерьмо и не вороши эту кучу.
Умелов ничего не ответил.
Чтобы как-то разрядить обстановку, Мальцев вдруг вспомнил о забытом подарке.
— Валерий Петрович, мы в прошлый раз у вас банку с огурчиками так и не взяли.
Генерал улыбнулся.
— А, я знал, что ты обязательно вспомнишь. Стоит ваша банка на антресоли в прихожей. Только вы сегодня ее опять не забудьте. Повернувшись к двери, ведущей в коридор, Воронцов громко крикнул:
— Ниночка! Принеси нам, пожалуйста, чаю.
· · ·
В аэропорту Шереметьево-2, шла привычная суета. Отстояв длинную очередь регистрации билетов на рейс Москва — Филадельфия, Олег с Мэри прошли в центр зала, где их ждали Мальцевы.
— Ну, вот и всё, кончились наши московские каникулы. Так не хочется расставаться, — с этими словами Олег прижал к себе свою невесту, глядя на Игоря и Наталью.
— Я тоже не люблю расставаний, тем более с людьми, которые тебе стали дороги, — Наталья положила голову на плечо своего мужа.
— Ну? Будем прощаться? — Умелов подошел к Игорю и по-мужски обнял его.
— Прощай.
— Почему «прощай»? Лучше «до свидания», — Мальцев хлопнул по плечу Олега.
Подойдя к Мэри, Игорь не спрашивая разрешения, чмокнул ее в щеку, и в полголоса, произнес:
— Ты там его береги.
— Конечно.
Наталья подошла к своей новой подруге и, поцеловав ее в щеку, тоже не удержалась от напутствия:
— Пусть у вас с ним всё в жизни будет хорошо!
— Спасибо, Наташа!
Олег поцеловал в щеку Наталью.
— Пока.
— Всё, идите, — сжала на прощание ладонь Умелова Наталья.
Через минуту Олег и Мэри скрылись в глубине стеклянного коридора, за которым начиналась зона пограничного контроля.
Так закончились московские каникулы, проведенные Олегом и Мэри в первый месяц зимы 1995 года.
Впереди Умелова ждала встреча с Пенсильванией.