Приключение на миллион.

8.

Беннетт плохо переносил свое вынужденное заключение. Ему не разрешалось покидать комнату. Три раза в день горничная приносила еду, правда, вечером, после наступления темноты, он выходил на короткую прогулку в компании дрессировщика собак и печально знаменитых доберманов По. Псы неслышно скользили между деревьями, точно стая четвероногих акул, а их глаза в свете фонариков светились багровым светом. Один раз Беннетт отважился погладить одного из них; к счастью, у него хватило ума остановиться на полдороге, когда он увидел ощеренные зубы под сморщенной верхней губой и прижатые к голове уши. Дрессировщик с нескрываемым интересом наблюдал за этой сценой и, казалось, был разочарован, что Беннетт не довел дело до конца.

Вертолет сновал туда-сюда по пять-шесть раз в день. Из окна комнаты Беннетту был виден уголок посадочной площадки. Однажды рано утром он заметил Шу-Шу, которая торопливо шла к вертолету, сопровождаемая По и двумя слугами, согнутыми под внушительным количеством чемоданов от Луи Витона. За этим последовали объятия, поцелуи, прощальные взмахи руками. По стоял на площадке и махал белым платком до тех пор, пока вертолет не набрал высоту. Куда он отослал ее и зачем? — подумал Беннетт. В Париж, запастись на лето новой бижутерией? Или он пытается оградить ее от возможной опасности на случай, если на его имение нападут? Второе предположение казалось более вероятным. Количество крепышей в черных костюмах увеличивалось день ото дня. Беннетта не выпускали из виду ни на минуту. В воздухе висело напряженное ожидание, и постепенно имение Де Рошер стало напоминать хорошо оснащенную крепость.

Однако, черт побери, какую все-таки красивую крепость! — вздыхая, думал Беннетт. Погода стояла великолепная, и он тоскливо смотрел из окна на залитые солнцем далекие поляны. Лето уже пришло — рано в этом году, — но безжалостное солнце еще не успело сжечь траву дочерна. Сейчас пейзаж казался нарисованным акварельной краской, причем небесный художник не поскупился на все оттенки ярко-зеленого цвета, переходящего в оливково-коричневый там, где поляны смыкались с лесом. Эта чудесная картина была подернута легкой дымкой прозрачно-голубого тумана, деликатно таявшего в лазурном своде небес. И от этой красоты ему становилось еще тоскливее.

Он несколько раз звонил в Монако под пристальным взглядом Симо, но поговорить с Сюзи ему не удалось. Она не подходила к телефону, и все, что он слышал, это был его собственный голос на автоответчике, обещающий перезвонить при первой возможности. Он говорил себе, что скорее всего она устала ждать и вернулась в Лондон, добела раскаленная от ярости. Н-да, вот тебе и романтическая неделька на пляже. Вот тебе и новая жизнь, черт ее подери.