Приключение на миллион.

16.

Беннетт уже лет сто не бывал в церкви. Как и многие англичане его поколения, он считал, что свои отношения с Всевышним он может выяснить и не заходя в приемную к его толстым секретарям в рясах. Поэтому он помедлил на пороге, чтобы немного привыкнуть к забытой обстановке.

Воспоминания часто возвращаются через обоняние. Когда на Беннетта пахнуло запахом ладана, смешанным со старинной пылью, гнилью заплесневелых молитвенников и осыпающегося от старости камня, он как будто перенесся в школьные дни своего детства. Перед глазами промелькнули картины прошлого. Он вспомнил, как в воскресное утро их приводили в холодное чрево церкви, как они сидели на каменных скамьях в ожидании начала мессы, а потом священник с кафедры бормотал слова молитвы о вечном проклятии и плотских грехах, что только разжигало их и так воспаленное воображение. Отец Беннетта тоже не являл собой должного примера сыну, ибо всегда говорил, что предпочитает похороны свадьбам («потому что заупокойная служба короче, да и подарок не надо посылать»), А как-то раз, во время одного из своих нечастых визитов в школу, отец встретился с капелланом и за рюмкой тепловатого шерри изложил ему свои взгляды на роль религии в истории. Вкратце они сводились к тому, что, по его мнению, религия стала виновницей такого количества войн, мучений, пыток и людских страданий, что все остальные причины, побуждающие население планеты истреблять друг друга, можно даже не принимать во внимание. Понятное дело, это был его последний визит в школу. Беннетт же после этого прославился как единственный ученик в истории школы, чей отец был официально из нее отчислен.

И теперь Беннетту пришлось несколько раз тряхнуть головой, чтобы изгнать оттуда призраков прошлого и оценить церковь с точки зрения «зоны сбрасывания ценного груза». Ему придется прийти сюда и уйти пешком, поэтому необходимо найти церковь, которая не была бы слишком изолирована от городской жизни, чтобы ему не пришлось потом пробираться огородами, прижимая к груди мешок с миллионом долларов. С другой стороны, и слишком оживленная церковь, полная набожных, но крайне любопытных прихожан с весьма острым зрением и еще более острым языком, им также не подходила. Эту-то точно использовать они не смогут. Он подошел к Анне, которая в стороне изучала витраж, изображающий мученическую смерть местного святого, и сказал:

— По-моему, эта нам не подойдет — она слишком маленькая. А ты как думаешь? Может быть, нам стоит поискать собор?

До конца дня они ездили по церквям близлежащих городов — Банона, Симиан-ля-Ротонда, Сен-Сатурнина, — прежде чем повернуть назад к горе Ванту. Беннетт вел машину, а Анна следила за дорогой, сверялась с картой и путеводителем и объясняла, как проехать по мириаду мелких дорог к десяткам церквей, соборов, часовен, аббатств, базилик и приютов. В конце концов она нашла в путеводителе церковь, которая, как ей показалось, соответствовала всем их требованиям.

— Вот, послушай, что пишут, — сказала она. — Собор Нотр-Дам де Пулеск расположен на центральной площади оживленного торгового города. — Она покачала головой и цокнула языком. — Почему это торговые города всегда называют оживленными? Они что, там все время веселятся, что ли? Ну да ладно, вот что говорится про него в путеводителе. Слушай! — Она стала читать голосом профессионального экскурсовода: — «Пулеск — место захоронения святой Екатерины Лабуре. Обнаружение ее праха в конце двенадцатого столетия привело к сооружению первой постройки церкви Нотр-Дам де Пулеск. Очень скоро эта небольшого размера каменная церковь снискала небывалую популярность не только среди местных прихожан, но в отдаленных пределах Франции. Толпы пилигримов стекались к церкви, что подняло вопрос о необходимости ее реконструкции. В середине шестнадцатого века церковь была существенно увеличена в размерах. Южный портал, изначально украшенный скульптурами божеств, похищенными во время революции, является прекрасным памятником романской архитектуры, а центральный неф, по мнению многих специалистов, представляет собой один из наиболее ярких образцов готического стиля Прованса». — Анна подняла глаза от книги. — Я надеюсь, что ты конспектируешь эту лекцию. Дальше идет еще более интересная информация. — «Центральный неф соединен с шестью боковыми часовнями, украшенными изящными витражными окнами семнадцатого века. Мощи святой Екатерины хранятся в отреставрированной усыпальнице двенадцатого века». — Анна захлопнула книгу. — Итак, площадь собора достаточно велика, и к тому же в нем присутствует множество укромных местечек, альковов и часовенок, которые тянутся по всему периметру основного здания. Здорово звучит, тебе не кажется? Мы уже почти рядом с ней. Поезжай по D943, и мы через пять минут будем в Пулеске. Мне думается, эта церковь нам подойдет, поверь моему чутью.

Он улыбнулся ее энтузиазму.

— Помнится, я уже один раз доверился твоему чутью. Ну и куда это меня привело?

— Не ной, из тебя выйдет прехорошенький монах. Впрочем, тут есть одно серьезное «но».

— Какое еще «но»? Если ты про тонзуру, то я категорически против. — Беннетт увидел удивленно поднятые брови и пояснил: — Тонзура — эта такая прическа с плешью посередине.

— Не бойся, бриться тебе не придется, ты же будешь в капюшоне. Нет, проблема в другом — ты слишком тощий для монаха. Монахи-то все как один — толстяки, ты заметил? Веселые толстяки вроде нашего отца Жильбера. — Она скользнула взглядом по стройному, поджарому телу Беннетта и вдруг ударила рукой по приборной доске, от чего Беннетт инстинктивно затормозил. — Вот черт, это-то нам и надо! Вот что мы сделаем — приделаем тебе фальшивый живот из тряпок. Ты их выгрузишь в церкви, а взамен уложишь за пазуху деньги. Ну, как тебе такой план? Входишь с пузом, выходишь тоже с пузом, а в руках ничего нет. Говори, что я гений. Что бы ты делал без меня?

Беннетт всерьез задумался над этим вопросом.

— Даже и не знаю, что бы я делал — наверное, жил бы себе тихонько в Монако, ездил бы на «мерседесе», отбивался от девчонок, ел за троих, спал в удобной кровати…

Она наклонилась и поцеловала его в щеку. Ее дыхание, мягкое, теплое, пощекотало его ухо:

— Ты ужасный придурок!