Со шпагой и факелом. Дворцовые перевороты в России 1725-1825.

Прощение.

Беспокойства, возникшие от большого числа выключенных штаб- и обер-офицеров армии и флота, которые толпами разъезжали в окрестностях Петербурга и отбирали силою для себя пищу в трактире на большой дороге Московской на 7 верст от сей столицы и лежащего при реке,…

… [Нрзб.] по Нарвской и другим дорогам, а сверх того и политические виды знаменитого и в большую доверенность вошедшего к Павлу I-му графа Палена, побудили сего государя объявить в исходе 1800-го года всеобщее прощение выключенным, которых целые толпы и прибыли в начале 1801-го года в Петербург для благодарения царя и подачи просьб, кто куда желает определиться. Сим воспользовались и друзья графа Палена, знаменитые изгнанники князь Платон и графы Валериян и Николай Зубовы, барон Бейнигсен, Чичерин и многие другие славные генералы века Екатерины II-ой.

Я сам был очевидец, когда Павел I-й принимал Зубовых в зале Михайловского дворца по их возвращении. Государь весьма милостиво обошелся с князем Платоном, взял его под руку, подвел к окну, долго с ним разговаривал, и видно было из поклонов последнего, что разговор сей был очень для него благосклонен. Князь был в мундире первого кадетского корпуса, туда он накануне дня представления был назначен директором, был принят генералом от инфантерии, а брат его Валериан был назначен во 2-й кадетский корпус также директором и принят в службу также полным генералом; и с которым государь также обошелся милостиво, потрепав его по плечу. Сей Валерьян, будучи красавец, был без ноги, которую потерял он пьяный во время польской войны и о ране которого Суворов сказал: «Боли много, а славы мало». Третий их брат Николай, страшилище по своей гигантской наружности и большим глазам, был назначен шефом гусарского, помнится, Сумского полка. Три сии брата были в Андреевских лентах, которыми Екатерина их украсила, и обратили на себя внимание всех присутствовавших, из которых многие их знали во время прежнего царствования, а другие слушали лестные и чрезвычайно увеличенные им похвалы, и, будучи недовольны настоящим, верили с охотою прошедшему. Павел I-й при сей аудиенции был очень весел и смеялся с Зубовым и другими. Он не думал, что видит того, который сорвет корону с головы его и, быть может, видя себя окруженного крепостными валами и сильной стражей, презирал всех сих вельмож, имевших причину быть им недовольными; и не эта ли была причина поспешного переезда его в Михайловский замок? Кто знал и видел Павла I-го, тот не мог не удивиться сему всепрощению, в течение которого, принимая одних, он выключал и сажал в крепость других. Одним словом, граф Пален, наклоня Павла I-го на дело ему несвойственное, показал сим и свой гибкий ум, и великую силу доверенности, у царя им приобретенной.