Пираты.

Часть третья Пиастры! Пиастры! Клады и сокровища: найденные и ненайденные.

Гибель «Сан-Диего».

Почти 400 лет назад у берегов Филиппин в одном из морских сражений затонул испанский галеон. Сравнительно недавно подводникам удалось обнаружить обломки судна и кое-что из его груза. Археологи даже не подозревали, что предметы кухонной утвари времен династии Мин, множество глиняных кувшинов и треснутые шпангоуты выведут на след ужасной трагедии, унесшей в морскую пучину 350 жизней.

Обнаружить судно, затонувшее столетия назад, удается не каждому исследователю. Подобное открытие для археолога-подводника – истинная награда за многолетние поиски и труды. Для Френка Годдио, подводного археолога со стажем, галеон «Сан-Диего» – опыт совершенно особый. Его находка «выдала на-гора» не только пушки, кувшины, гвозди, в общем, не одну лишь мертвую материю. Одновременно она пролила свет на события, послужившие ярчайшим примером человеческой ничтожности, вполне достойным того, чтобы быть вписанным в энциклопедию глупости, если бы таковая имелась.

По свидетельству Френка Годдио, его знакомство с галеоном «Сан-Диего», исчезнувшим в филиппинских водах 14 декабря 1600 года, началось задолго до обнаружения судна – тогда, когда он начал рыться в архивах, скрупулезно изучая пожелтевшие бумаги со свидетельствами немногих уцелевших в этой трагедии.

В водах островов до сих пор лежат клады на много миллионов долларов.

История Филиппинских островов хранит много пиратских сюжетов.

Поначалу история галеона не обещала ничего загадочного. Имеются точные сведения о дне и часе его гибели, о численности экипажа, количестве орудий и типе груза. Даже место катастрофы: в шести милях от острова Лусон. Так, во всяком случае, значится в объемистом протоколе, пылящемся вот уже почти 400 лет в испанских архивах и составленном свидетелем катастрофы, адмиралом Антонио де Моргой.

А теперь лучше дать слово Френку Годдио:

«Чем глубже я уходил в детали, тем сильнее путался. Существовали ведь свидетельства и других выживших. А те придерживались своих версий, существенно расходившихся с показаниями де Морги. Взять хотя бы записки капитана голландского галеона „Маврикий“, едва не затонувшего рядом с „Сан-Диего“. Именно из них я узнал, что на „Сан-Диего“ разыгралась подлинная драма, истоками которой послужили мелочность, некомпетентность и тщеславие, погубившие 350 человек».

Так что же случилось? Френк Годдио потратил много времени на сопоставление фактов и материалов, после чего сделал собственное, обоснованное заключение. Теперь и мы имеем возможность проследить за его выводами, пережив заново события, произошедшие четыре столетия назад.

Галеон готов к плаванию.

Шел к концу 1600 год. В Риме был сожжен Джордано Бруно. В будущих Нидерландах изобрели первую подзорную трубу. А в Маниле, столице Филиппин, контролируемой Мадридом с 1565 года, поднялся настоящий переполох: в прибрежных водах курсировали голландские каперы. И это тогда, когда весь испанский флот выступил на подавление исламских мятежей на юге архипелага! Манила, где, кроме 20 000 филиппинцев и 15 000 китайцев, проживали всего 2000 испанцев – женщины и дети в том числе, – была практически беззащитна перед возможной атакой голландцев.

А полностью загруженный 270-тонный галеон «Маврикий» под командованием капитана Оливье ван Ноорта и сопроводительный шлюп «Эендрахт», водоизмещением 50 тонн, – почти два года находились в пути, представляя собой лишь жалкий остаток некогда могущественной боевой группы, которая вместе с четырьмя другими протестантскими флотилиями обошла едва ли не полмира, чтобы помешать Испании, своему старому противнику, в ее прибыльной дальневосточной торговле. Во время страшных штормов у берегов Южной Америки ван Ноорт потерял два больших корабля и 150 матросов. В команде осталось чуть больше 90 человек. В Чили он смог загрузить в качестве провианта только птичьи яйца и засоленное мясо пингвинов, и, как следствие, на борту вскоре стала свирепствовать цинга.

И все же голландцы, практически неспособные сражаться, достигнув Филиппин, пошли на хитрость, выдав себя за французов. Один из голландских «еретиков» даже оделся в костюм католического священника. Хитроумным чужакам удалось водить за нос испанцев почти 10 дней, что позволило морякам немного отдохнуть. Позже, однако, надувательство раскрылось, и ван Ноорту едва удалось ускользнуть. Теперь провианта и питьевой воды на судне хватало, но силы команды были на исходе. Самое большее, на что могли бы решиться голландцы, это атаковать пару джонок с китайским фарфором, следующих в Манилу. Самое время возвращаться домой!

Жителям Манилы до голландцев дела не было – лишь бы не трогали! Но кое-кто мыслил по-иному. Для председателя высшего совета Филиппин, влиятельнейшего лица всей колонии, столь неожиданно явившийся противник оказался весьма кстати. Уже два года Антонио де Морга состоял на службе у короля Филиппа. Удар по пиратам-протестантам открыл бы для него – и он на это очень надеялся – дорогу в Америку, о которой он мечтал давным-давно.

Итак, де Морга приказал снарядить два торговых судна: 300-тонный галеон «Сан-Диего» и маленькое судно «Сан-Бартоломе», переоснастив их в крейсера и объявив себя адмиралом флотилии. Из «Сан-Диего» он сделал флагманский корабль, снабдив его 14 пушками, снятыми с крепостной стены Манилы, и загрузив трюмы судна 127 бочками пороха, большим запасом пушечных ядер и мушкетных пуль. На случай преследования он взял на борт достаточно провианта и питья.

Голландский парусник.

Некоторая заминка произошла у адмирала с набором экипажа. Позже, в своей хронике «События на Филиппинах» он писал, что поначалу предприятие, «обещавшее много риска и мало выгоды, ни у кого не вызывало большого восхищения», но все «естественно» изменилось, «когда граждане увидели, что корабли стоят под командой Антонио де Морги».

Новая роль де Морги была совершенно непонятна горожанам: юрист и специалист по управлению, он не обладал ни морскими, ни военными знаниями. Чтобы успокоить судовых офицеров, вице-адмиралом и комендантом «Сан-Бартоломе» был назначен опытный капитан Хуан де Алькега.

С де Алькегой вышло в море всего 100 солдат и матросов. А на борту 35 метрового «Сан-Диего» теснилось более 450 человек: филиппинцев, африканских моряков, японских наемников, слуг и 150 испанских нотаблей, жаждавших снискать славу в этой сомнительной экспедиции.

Перед лицом вечности.

С самого начала дул крепкий норд-ост, едва не срывая паруса. Еще в бухте Манилы всем стало ясно, что судно безнадежно перегружено. Всем, кроме командующего. Матрос Бенито дель Уэрто, которому чудом удалось спастись вместе с другими 20 моряками, свидетельствовал: «Вода за бортом достигала портов орудий – корабль так оказался забит, что даже к пушкам нельзя было подойти».

Чтобы хоть как-то выровнять крен, почти весь экипаж собрался с наветренной стороны, но тщетно. Судовладелец Луис де Бельвер очень тревожился за свой галеон и умолял хотя бы часть груза выбросить за борт. Но именно де Морга приказал «весь хлам убрать с палубы вниз», так что там, среди всей этой рухляди, не осталось даже места, чтобы при необходимости позаботиться о раненых или погасить случайную искру (чудо, что весь корабль не взлетел на воздух!).

14 Декабря ван Ноорт заметил на горизонте чужие паруса. Он немедленно приказал «Эендрахту» возвращаться на родину с дубликатами всех его многочисленных экспедиционных отчетов. На оставшемся корабле стали готовиться к бою.

Испанцы начали атаку сразу, но первый выстрел прозвучал с «Маврикия». Прямое попадание. Грот «Сан-Диего» разорвало в клочья, одну из помп – вдребезги. Де Морга в ярости приказал открыть ответный огонь, но шеф канониров рапортовал, что орудия зарядить невозможно. Тогда де Морга решил брать «Маврикий» на абордаж – к несчастью, забыв приказать убрать паруса. «Сан-Диего» на полном ходу врезался в противника, получив при этом пробоину ниже ватерлинии. У «Маврикия» в тот момент серьезных повреждений не оказалось.

Тем временем 30 испанцев уже спрыгнули на палубу «Маврикия» и с криками «Сдавайтесь, псы!» принялись резать снасти и срывать с мачт паруса, готовясь поднять испанские флаги. Ван Ноорт и 58 человек экипажа забаррикадировались в трюмах. Перевес был явно не на их стороне, и голландец предложил начать переговоры о сдаче.

В этот момент подплыл «Сан-Бартоломе» и… сразу открыл огонь по «Маврикию», невзирая на то что голландский корабль был уже почти занят испанцами. Лишь в последний момент вице-адмирал де Алькега наконец понял, что же произошло. Он бросился в погоню за «Эендрахтом» и настиг его через несколько часов.

А что же происходило на «Сан-Диего»? Матрос Бенито дель Уэрто нашел своего адмирала бледным и безразличным, лежащим на матраце у якорной лебедки, на самом носу судна. Дель Уэрто махал перед его глазами захваченным вражеским флагом, заклиная де Моргу отдать, наконец, приказ о полном захвате «Маврикия», ибо экипаж последнего фактически уже сдался. В ответ он услышал лишь лепет заикавшегося командующего: «Делай, что можешь.» Ничего конкретного он так и не приказал. Все это никак не вяжется с героическими мемуарами самого де Морги, у которого едва ли не на каждой странице описываются ожесточенные схватки, но нигде нет ни слова о томительном ожидании так и не поступившего распоряжения.

Морской бой в бухте.

Из неразберихи на «Сан-Диего» голландец ван Ноорт решил извлечь выгоду. Он приказал снова открыть огонь из орудий второй палубы, одновременно пойдя на чисто военную хитрость: его люди взорвали дымовые шашки, и из люков стал медленно выползать густой дым, разъедая глаза нападавшим.

Опасаясь, что и «Сан-Диего» будет охвачен пламенем с «Маврикия», де Морга отдал свой первый приказ (после 6-часового молчания!), оказавшийся самым фатальным в его короткой карьере командующего. Вместо того чтобы эвакуировать команду с поврежденного «Сан-Диего» на «Маврикий», он отозвал своих людей с борта голландского судна и приказал рубить абордажные канаты.

В течение нескольких минут неспособный к маневру «Сан-Диего» затонул в Южно-Китайском море, унеся с собой в пучину 350 жизней. Полные отчаяния солдаты пытались расстегнуть тяжелые нагрудные панцири и латы, но не успевали этого сделать. Лишь немногим все же удалось вплавь достигнуть суши. Между тем голландцы собрались на палубе и преспокойно открыли пальбу по потерпевшим кораблекрушение.

Де Морга оставил свое судно одним из первых (снова полное расхождение с его мемуарами) и поплыл на плоту, припрятав на себе два захваченных неприятельских флага. Плот с горе-командующим до самого острова Фортуна толкал перед собой его секретарь.

Находки.

Вот такая трагически захватывающая, но противоречивая история. И вот теперь, 400 лет спустя, перед археологом Френком Годдио стояла задача: на основе изученных документов попытаться обнаружить обломки «Сан-Диего» и найти вещественные доказательства всему описанному. Де Морга указывал место кораблекрушения – в шести милях от побережья острова Фортуна. Но Годдио имел достаточно оснований не доверять запискам тщеславного глупца. По другим источникам, берег находился в досягаемости пушечного выстрела, поэтому Годдио сразу ограничил поиски сравнительно небольшим участком (4,6 х 2,8 км) у юго-восточного побережья острова. Глубина воды здесь составляла 70 метров, а морское дно покрывали коралловые пласты, соответствовавшие примерно высоте остова «Сан-Диего». В такой ситуации помочь мог только магнитометр, ведь все металлические части «Сан-Диего» после стольких лет коррозии наверняка потяжелели на сотни килограммов. Итак, настроили детекторы, после чего исследовательский катамаран Френка Годдио, руководителя экспедиции, прошел контрольное поле метр за метром. На это ушло несколько недель. Результата никакого. Годдио даже стал склоняться к мысли, что де Морга мог написать правду…

Но однажды детектор все-таки среагировал, показав, что прямо под археологами находятся 250 килограммов железа. Для «Сан-Диего» этого было, конечно, мало. И все же после долгого погружения один из водолазов всплыл на поверхность с радостной улыбкой – в 52 метрах под исследовательским судном действительно находятся обломки какой-то посудины – всего в полукилометре от берега.

В полумраке подводного мира корпус затонувшего корабля едва ли отличался от коралловых пластов, но сотни больших кувшинов образовали нечто вроде бруствера, вокруг которого сновали пестрые косяки рыб. То тут, то там под отложениями угадывались контуры якорей и пушечных лафетов.

Здесь встала на якорь рабочая аварийно-спасательная платформа, рассчитанная на команду в 52 человека, среди которых находились 18 глубоководных водолазов. В первый же день исследователи натолкнулись на артефакты редкой красоты: 1000 совершенно неповрежденных предметов из небесно-голубого китайского фарфора времен династии Мин – первоклассный экспортный товар, удивительно хорошо сохранившийся за столько лет пребывания в морской воде.

Был найден и единственный в своем роде изящный сосуд для воды в форме баклажана, служивший скорее всего для увлажнения чернильного камня, который аквалангисты тоже подняли на поверхность. Не меньшее культурно-историческое значение имеют и 570 огромных глиняных кувшинов, служивших для хранения запасов мяса, овощей, приправ, масел, вин и, естественно, воды. Кроме того, водолазы извлекли практически действующую астролябию и корабельный компас.

Находка на дне моря.

«После того как был убран балласт судна —150 тонн камней, – рассказывает Френк Годдио, – „Сан-Диего“ поразил нас другой, не менее радостной неожиданностью: части его корпуса удивительно хорошо сохранились.

Прежде всего киль, многочисленные шпангоуты, даже руль! В общем, материала предостаточно, чтобы составить довольно точное представление о судостроении того времени».

От многочисленных утопленников не осталось практически ничего. Были найдены только двенадцать фрагментов черепов и несколько частей скелетов. Похоже, несчастные находились на нижней палубе, когда судно провалилось в пучину, а при ударе о морское дно были расплющены пушками: все обнаруженные останки лежали среди орудий.

При проверке останков археологи очень удивились: одна из жертв несомненно была женщиной. Переодетая в мужское платье авантюристка? Или провезенная контрабандой проститутка?

Непотопляемый адмирал.

Пройдет еще немало времени, пока все находки будут занесены в каталог, отреставрированы и тщательно исследованы. Френк Годдио очень надеется, что они расширят наши знания о прошлом, а может быть, и о самой драме, произошедшей у острова Фортуна.

Дальнейшая судьба тех, о ком шел рассказ, хорошо известна. В августе 1601 года, спустя полгода после филиппинской авантюры, Оливье ван Ноорт на своем «Маврикии» появился в родной гавани Роттердама. Его земляки все продолжали высылать флотилии в далекие восточно-азиатские воды. Но только спустя 40 лет голландцы завладели довольно большой частью Индонезии, взяв под контроль торговлю специями, что впоследствии сделало эту страну одной из самых состоятельных в мире.

Спасенный адмирал де Морга первым делом приказал арестовать Хуана де Алькегу, своего вице-адмирала и капитана «Сан-Бартоломе» («только из-за его самовольного преследования „Эендрахта“ и произошло несчастье»). И прежде чем иные сведения о произошедших событиях достигли берегов Испании, при мадридском дворе все зачитывались искусно выдуманными сочинениями де Морги. В июле 1603 года «морской волк» получил-таки столь желанный пост в Мексике, в вице-королевстве Новая Испания.

Через 13 лет Антонио де Морга стал президентом королевского совета в Кито. Там он и умер в 1636 году в возрасте 77 лет. Незадолго до смерти ему еще раз пришлось столкнуться с правосудием, но по другому поводу: его оштрафовали на 2000 золотых дукатов за «совершенно открытые и неподобающие отношения со многими женщинами».

Сорок миллиардов на дне бухты Виго.

Сгущались сумерки. Новость достигла дворца, когда в его покоях уже зажигали свечи, и полетела из залы в залу. Вскоре гости, собравшиеся на шумный праздник, уже передавали ее друг другу «на ушко»: предусмотрительно поднятый веер и склоненная к нему треуголка выделяли из толпы посвященных. «Вы слышали, монсеньер? Говорят, что. Мне только что сообщили по секрету… Это невероятнее, чем увидеть наяву вечный двигатель, и фантастичнее, чем открытие философского камня! Сказочное сокровище! Ожившее Эльдорадо. И где? Здесь, рядом с нами, только руку протянуть. Да, три тысячи четыреста тонн золота! Увы, оно глубоко под водой.».

При этом все – одни с радостью, другие с грустью – невольно сравнивали услышанную цифру с размером собственного состояния, каждый в мечтах видел себя могущественным обладателем несметного сокровища, каждый прикидывал, как бы попытаться им завладеть. Тем временем груды золота, надежно запертые в металлических сундуках и кожаных мешках с печатями и гербами их католических величеств Фердинанда, Изабеллы и их преемников, покоились на дне залива Виго в ожидании дня, когда чья-нибудь смелая рука вырвет их из мертвой тишины.

Гибель «Второго солнца».

24 Октября 1702 года английские пушки весь день палили по 23 французским кораблям. Испанский адмирал Мануэль де Веласко стоял на капитанском мостике флагманского галеона «Иисус-Мария-Иосиф» и следил в подзорную трубу за быстрым приближением англо-голландской эскадры. До них оставалось не более двух миль, и расстояние быстро сокращалось. Адмиралу предстояло сделать трудный выбор: либо позволить англичанам завладеть сокровищами, либо отдать приказ о затоплении. Выбрать первое казалось немыслимым. Неужели к горечи поражения добавится сознание того, что врагу досталось такое сказочное богатство?! Не лучшим виделся и второй выход вариант, означающий, что 3400 тонн драгоценного металла будут потеряны навсегда.

Времени на раздумья уже не оставалось. В последний раз взглянув в подзорную трубу, адмирал Мануэль де Веласко обернулся к стоявшему рядом офицеру и коротко отдал приказ.

Озарив небо, солнце бросило последний луч, словно прощаясь, и закатилось за горы. 19 красавцев-галеонов один за другим медленно уходили под воду, унося в вечный сумрак морских глубин груды золота, которое люди так часто принимают за второе солнце.

Итак, шел 1702 год от Рождества Христова. Уже два года длилась война за испанское наследство. Толчком к ней послужило восшествие внука Людовика XIV, Филиппа V, на испанский престол, завещанный ему Карлом II. В борьбе за испанский трон столкнулись интересы двух мощных группировок, спешивших заявить свои права: с одной стороны, Англии, с другой – Франции и Испании, объединившихся под властью Людовика XIV.

Для содержания армий, сражавшихся по всей Европе, существовал неистощимый источник средств – золото Америки. Единственная трудность заключалась в том, что располагался он далековато. Однако ежегодно через океан отправлялись все новые и новые галеоны, а сундуки богачей из Кадиса пополнялись мексиканским и перуанским золотом. На море свирепствовали пираты, и, дабы не разжигать сверх меры их аппетит, галеоны шли под охраной военных кораблей.

Именно такую элементарную осторожность предприняло французское правительство, когда в декабре 1701 года поручило графу Шаторено «проводить» до Испании 19 галеонов адмирала Мануэля де Веласко. Шаторено принял под свое командование 23 военных корабля, ведь испанцы везли в Европу совершенно фантастическое количество драгоценного металла – плод трехлетних трудов на перуанских и мексиканских рудниках.

В январе 1702 года французская эскадра бросила якорь у берегов Мартиники. Веласко прекрасно сознавал, какой ценный груз несут его галеоны, и потому спешил как можно скорее оказаться под защитой французского адмирала. Шаторено со своей стороны торопился побыстрее пересечь океан. Но по неизвестной причине обе эскадры встретились в Гаване лишь в августе и, не теряя ни минуты, снялись с якоря. Уже в пути стало известно, что порт Кадис блокирован врагом. Шаторено и Веласко пришлось срочно менять курс и двигаться к северному побережью Испании.

22 Сентября они вошли в залив Виго – южную часть Галисийской бухты. Этот залив 1500 метров в длину и 500 метров в ширину. Таким образом, бухта могла служить надежным убежищем, но в то же время в случае прямой атаки легко превращалась в самую настоящую ловушку. Впрочем, у графа Шаторено и адмирала Веласко не оставалось выбора. Начались штормы осеннего равноденствия, и им во что бы то ни стало требовалась спокойная гавань. Сюда и направились галеоны.

Упорство банкиров.

Здравый смысл подсказывал, что необходимо побыстрее разгрузить корабли и увезти сокровища подальше от побережья. Но действовать следовало осторожно: не говоря о том, что золото могли разграбить во время разгрузки, крайне рискованным представлялось везти его через всю страну, не имевшую надежных путей сообщения, по которой к тому же рыскали банды головорезов. Несмотря на все эти трудности, наверное, единственным разумным решением было бы поступить именно так, но. Банкиры в Кадисе, которым принадлежала большая часть груза, не хотели рисковать, а кроме того, между французами и испанцами начались трения. В результате инициатива, во всяком случае, временно, была упущена. Французы предлагали выйти в море и взять курс на Брест; испанцы ответили категорическим отказом. Их легко понять: к чему искушать дьявола, доверяя французскому правительству охрану несметного количества драгоценного металла. Когда ставка достигает 3400 тонн золота, поневоле станешь осторожничать. Конечно, Франция – союзница, и ее лояльность вне сомнений. Но, увы, горький опыт научил народ, что, когда речь заходит о сокровищах, слово «честность» зачастую становится пустым звуком.

Прошло целых 26 дней, когда 19 октября 1702 года адмирал Веласко решился наконец взять на себя ответственность и освободить флагманский галеон от части бесценного груза. С корабля выгрузили 65 тонн золота и на двух тысячах мулов повезли через суровую Галисию в Мадрид. К несчастью, этот обоз так и остался единственным, хотя в течение следующих нескольких дней с кораблей выгрузили еще 250 тонн золота. Но мулов больше не нашли. Пришлось до поры до времени укрыть золото в деревушке.

Таким образом, из 3400 тонн драгоценного металла, проделавших путешествие в толстом брюхе галеонов, было выгружено всего 315 тонн. Эту цифру можно считать точно установленной. Золото в виде 12 миллионов монет уложили в 4600 сундуков. Половина из них благополучно прибыла в Мадрид; вторая половина скорее всего была украдена по дороге.

Между тем случилось одно событие, о котором, похоже, и понятия не имели в Виго. Командующий англо-голландскими морскими силами адмирал Руки, потерпел сокрушительное поражение возле Кадиса. Он столкнулся с таким упорным сопротивлением порта, что всякую надежду покорить его пришлось оставить, во всяком случае пока. Смертельно обиженная Англия приказала адмиралу продолжать борьбу. По чистой случайности Руки стало известно, что в заливе Виго стоит франко-испанский флот, прибывший из Америки, а следовательно, груженный золотом. Адмирал быстро сообразил, что ему предоставляется уникальная возможность доказать королю, на что он способен, немедленно снял осаду с Кадиса и взял курс на Виго.

Драма в заливе.

Ранним утром 22 октября 1702 года 130 парусников сэра Джорджа Руки приблизились к пресловутому заливу. Четыре тысячи английских и голландских солдат под командованием герцога Осмонда высадились на сушу.

Береговые батареи надежно охраняли форты от пиратов.

Начался штурм фортов Ранде и Бестинса, защищавших подходы к заливу. Атакующих встретил пушечный залп, нисколько не поколебавший их решимости. У французов и испанцев имелось позиционное преимущество, но их было слишком мало. Неравный бой длился почти три часа, на исходе которых защитникам фортов пришлось сдаться. Немногих оставшихся в живых взяли в плен. Эта операция позволила кораблям Руки подойти вплотную к форту Ранде, через который проходила оборонительная линия, удерживаемая французами. С обеих сторон полетели пушечные ядра, но силы были неравны. Французские корабли, разметанные и истрепанные вражескими ядрами, лишь отдалили на несколько часов драматический исход сражения. Семнадцать из них пошли ко дну, а остальные шесть, в буквальном смысле разбитые вдребезги, были взяты в плен. Теперь между англо-голландской армадой и груженными золотом испанскими галеонами не оставалось никаких преград. С попутным западным ветром пройти оставшиеся две мили – сущий пустяк! Увы, радость адмирала Руки вскоре сменилась изумлением, а затем и настоящей яростью. Он увидел, как испанские корабли один за другим уходят под воду. Уходило золото, уходило прямо из-под носа! Каждую секунду море безжалостно проглатывало сотни тонн золотых дублонов. Знаменитое сокровище галеонов Веласко на глазах превращалось в мираж, тающий в зыбком вечернем сумраке. Руки все-таки сумел захватить шесть кораблей, на которых оказалось 600 тонн золота и серебра, но. Очевидно, удача не желала улыбаться победителю. После нескольких дней неотложного ремонта к кораблям Руки присоединилась для охраны эскадра адмирала Шоувела. Большую часть добычи погрузили на один из галеонов. Флот уже проходил последние скалистые отроги залива, когда корабль с золотом возле Байонских отмелей наткнулся на риф и в мгновение ока затонул.

Среди многочисленных историй о затонувших сокровищах часто бывает трудно отличить правду от вымысла – слишком редко остаются подлинные документы. Но к драме, разыгравшейся в заливе Виго, это не относится. Сохранилось достаточно материалов, зафиксировавших военные операции 24 октября 1702 года и те политические разногласия, из-за которых, собственно, все и произошло. Они хранятся в городе Виго, а также в архивах Парижа, Мадрида и Лондона.

Начнем с первого, твердо установленного факта. Флот адмирала Веласко действительно вез из Нового Света сказочное количество золота, серебра, драгоценных камней, ювелирных украшений, а также менее ценный груз в виде индиго, кошенили, дерева, пряностей, кож, табака и т. п. И большая часть всего этого сокровища вот уже больше трехсот лет покоится на дне залива под толстым слоем ила. С 1698 по 1702 год ни одна крупная флотилия не пересекала океан. Мексиканское и перуанское правительства, находясь в курсе внутренних неурядиц Испании, не желали, чтобы тонны их золота разбазаривались на цели, совершенно их не касающиеся. Последняя армада увезла с собой в 1698 году 45 миллионов монет-«восьмушек» [15]. Эта цифра, подтвержденная официальными источниками, практически не менялась и выражала большую часть годового дохода правительства; она же может послужить отправной точкой для подсчета золотых и серебряных монет, увезенных галеонами. Получается 135 миллионов монет, что почти не расходится с данными Мадридского морского архива, который упоминает 127 338 250 монет (из них 118 338 250 серебром и 9 миллионов золотом).

Прямое попадание в крюйт-камеру означало неминуемую гибель судна.

Читатель с богатым воображением не удержится от соблазна прикинуть, в какую сумму по нынешним понятиям оцениваются 3400 тонн золота, из которых следует вычесть 315 тонн, которые Веласко успел спасти до сражения. Разумеется, такие подсчеты уже сделаны. Их итог: 40 миллиардов старых франков!

Под слоем ила.

Разве не удивительно, что спустя три века после описанных событий сокровище залива Виго все еще пребывает практически нетронутым? Тем, кто когда-либо пытался извлечь на свет божий хотя бы часть богатства, хорошо известна причина его труднодоступности: дно покрыто толстым слоем ила, нанесенного двумя впадающими в залив речками. Исследования показали, что останки затонувших кораблей покоятся под 10-метровой толщей наносного ила. Раньше не существовало действительно эффективных технических средств, которые позволили бы начать систематические работы по их поднятию с глубины. Впрочем, известно несколько смелых попыток.

Так, в 1748 году португалец Антонио Ривера сумел поднять со дна примерно двести тысяч золотых монет, а через 75 лет экспедиция «Диксон» извлекла из воды пятьдесят серебряных подносов и множество слитков. И только в ХХ веке в заливе Виго увидели людей в водолазных костюмах. Ими стали члены итальянской экспедиции, которым удалось вытащить на поверхность содержимое не одного сундука.

Успех в деле извлечения из морских глубин затонувших сокровищ зависит главным образом от совершенства используемой техники. Так, в 1958 году начала работы американская экспедиция Джона Поттера. Среди членов экспедиции имелось немало опытных водолазов, в том числе француз Флоран Раможе – один из сотрудников команды Кусто. Экспедиция Джона Поттера была оснащена самым современным оборудованием, включающим специальные насосы для откачки ила, трубы для проникновения внутрь затонувших кораблей, а также всевозможные приборы – от простых телефонов до сложнейших электромагнитных локаторов. Водолазы Джона Поттера подняли из морских глубин пушки и якоря, от долгого пребывания в соленой воде похожие на картон, старинные блоки, а также, бесчисленное множество бутылок рома! Позже их упорство вознаградил десяток добытых со дна полновесных золотых слитков. Но потом финансирование прекратилось. Так что три тысячи тонн золота все еще дремлют под спокойными водами залива Виго и ждут своего часа.

Наследство Генри Моргана.

В наши дни начинающему кладоискателю частенько норовят подсунуть самую что ни на есть настоящую карту, на которой крестиком помечено место клада, зарытого давным-давно каким-нибудь знаменитым пиратом. Случается, что не всякий опытный специалист может с первого взгляда отличить ее от настоящей, настолько искусно изготовлена фальшивка. А уж если речь идет о знаменитом Генри Моргане, то тут просто необходимо держать ухо востро. Почему? Да потому, что до недавнего времени не было обнаружено ни одного сколько-нибудь крупного клада, зарытого знаменитым буканьером, хотя легенды о его богатствах не дают спокойно спать искателям сокровищ вот уже три столетия. Однако в последние годы ситуация стала меняться.

Везет же некоторым!

Дебри и прибрежные районы Панамы являются Меккой для предприимчивого кладоискателя. Здесь открывают залежи драгоценных камней; в сухих руслах рек обнаруживают золотые жилы; археологи во время раскопок находят старинную глиняную посуду и бесценные золотые украшения. В древности страну не раз посещали ацтеки, майя и тольтеки, создававшие из драгоценных камней, золота и серебра великолепные произведения искусства. Многие из этих изделий захоронены в тайниках едва ли не по всей территории Панамы. Немало здесь и пиратских кладов, которые все еще ждут своего открытия.

Если верить сообщениям местной прессы, два бывших американских солдата, служивших когда-то в зоне Панамского канала, сумели обеспечить себе безбедную старость. В 1997 году они вернулись в Панаму и в пещере у реки Чагрес обнаружили большой клад, зарытый в XVII веке, возможно, самим Генри Морганом. Парадоксально, что обнаружить клад им помогла старая пиратская карта, купленная у рыночного торговца, который и сам-то, похоже, не знал, что она подлинная.

Кроме золотых дублонов, отчеканенных в Лиме (Перу), тайник оказался полон золотых и серебряных украшений, различных по весу и величине. Поскольку пиратскую добычу нашли в зоне, находящейся под юрисдикцией США, сокровище передали американскому правительству, а счастливчики получили положенную долю, оказавшуюся немалой.

Вообще, если говорить о кладах Генри Моргана, то здесь пальму первенства держит легендарный остров Кокос, затерявшийся в экваториальной части Тихого океана у берегов Коста-Рики и овеянный наиболее загадочной славой. Кроме него есть еще Каймановы острова, расположенные к северо-западу от Ямайки, которые Морган неоднократно посещал до и после своих пиратских рейдов, чтобы запастись продовольствием. Именно там он мог захоронить часть награбленных драгоценностей. На одном из островов у него имелся свой дом.

Известно, что Генри Морган неоднократно находил пристанище на острове Пинос (Хувентуд), расположенном в 65 километрах к югу от побережья Кубы и, как мы уже говорили, как две капли воды похожем на остров сокровищ из знаменитого романа Стивенсона. Очень возможно, что и там король буканьеров мог спрятать часть награбленного.

Претенденты на славу.

Сравнительно недавно американский кладоискатель Грегори Брукс вылетел на Гаити, чтобы присоединиться к команде из 10 человек, арендовавшей бывший катер береговой охраны, оборудованный самыми современными приборами для проведения подводных работ. Что же повлекло американцев на Гаити? Конечно же, пиратские сокровища.

Грегори Брукс, уроженец Черрифилда, стал кладоискателем – он предпочитает называть себя «коммерческим археологом» – совершенно случайно. В 1984 году вместе с женой Кэтрин и несколькими друзьями он нырял с аквалангом у побережья Гаити. За два дня до окончания отпуска, ко всеобщей радости и изумлению, Брукс поднял со дна три серебряных бруска. Этот день он считает в своей жизни поворотным.

В течение последующих четырех лет в портландской публичной библиотеке Брукс перерыл гору книг по истории Эспаньолы (Гаити) и испанских колоний в Америке. Он узнал, что не менее тысячи судов затонули в XVII веке у берегов острова. Брукс снова прилетел на Гаити в 1988 году вместе с двумя друзьями. Он также обзавелся металлодетектором. В океане, недалеко от побережья, им удалось обнаружить район, над которым детектор вел себя очень активно.

Вернувшись в США, они тщательно разработали план действий и, уладив все формальности с гаитянскими и американскими властями, через два года снова были на острове. Вскоре Бруксу и его друзьям удалось поднять целую коллекцию старинного французского фарфора, найденную в районе предполагаемого кораблекрушения. Затем на поверхность извлекли два британских орудия, отлитых приблизительно между 1650 и 1699 годами. Исторические документы указывают, что только два судна могли затонуть в этом районе в то время: фрегат «Оксфорд», принадлежавший пирату Моргану, и «Джамайка Мерчент» – корабль, на котором приплыл сюда все тот же Морган, чтобы попытаться отыскать груз со своего судна. Именно «Оксфорд» взорвался тогда, в январе 1669 года, у Коровьего острова.

По мнению Брукса, если бы на корабле не имелось ничего ценного, король пиратов никогда бы не стал возвращаться на место гибели судна. Брукс уверен, что на «Оксфорде» находилась часть сокровищ, награбленных буканьерами в Портобело. Но на быстрое поднятие судна едва ли стоит рассчитывать. Необходимо провести тщательную видеосъемку, необходимые анализы и расчеты. Тем не менее Брукс полон оптимизма и собирается оплачивать проект с помощью своих спонсоров, поддержкой которых уже заручился. Естественно, он надеется на прибыль – поднятие «Оксфорда» сулит миллионы долларов.

Увядший «Цветок моря».

Это был необычный рейс. В 1512 году флагман португальской эскадры «Флер де ла мар» (Цветок моря) отплыл из султаната Малакка, находившегося на юго-западном побережье Малаккского полуострова. На борту «Флер де ла мар» находились сокровища султанов Малакки, а также богатства, захваченные в Африке и на Аравийском полуострове, в Индии и Сиаме.

Последний рейс «Флер де ла мар» продолжался недолго. Почти сразу после отплытия, попав в сильный шторм, судно наскочило на риф и затонуло, на многие столетия став манящей легендой для кладоискателей. Отлитые из золота скульптурные изображения слонов, тигров, обезьян, украшения из драгоценных камней, китайский фарфор и другие сокровища с португальского корабля, стоимость которых, по оценкам специалистов, может составить миллиарды долларов, до сих пор лежат на дне Малаккского пролива у берегов Индонезии.

Легенды о богатствах, затонувших здесь, веками будоражат воображение искателей сокровищ. Вблизи Индонезии, по мнению историков, воды скрывают сотни потерпевших крушение судов. Они везли из Китая и бывших колоний пряности, фарфор, ткани, изделия из драгоценных металлов и многое другое. Корабли тонули во время штормов, разбивались о рифы, становились добычей пиратов.

А в 1991 году весь мир облетело сенсационное сообщение о том, что на дне Малаккского пролива в 8 километрах от северо-восточного побережья острова Суматра под 18-метровым слоем песка и ила обнаружены останки затонувшего почти 500 лет назад португальского корабля с несметными сокровищами на борту. Пресса пестрела заголовками.

В районе предполагаемой находки, куда немедленно устремились местные охотники за подводными кладами, корабли ВМС Индонезии вели круглосуточное патрулирование с целью пресечь несанкционированные попытки поднять с морского дна сокровища, аукционная стоимость которых, по оценкам экспертов, может составить около 9 миллиардов долларов (что составляет почти треть годового бюджета Индонезии).

Поиски «Флер де ла мар» в течение двух лет вела с разрешения правительства индонезийская компания «Джаятама истикачипта», потратив на это 10 миллионов долларов. Однако ее владельцы были готовы вложить еще столько же в подъем сокровищ с морского дна. По условиям контракта, половина добытых сокровищ должна достаться правительству Индонезии, а предметы, представляющие историческую ценность, – возвращены правительству Малайзии.

Каждый из этих кораблей мог перевозить несметные сокровища.

Между тем до сих пор еще нет полной уверенности в том, что старинные монеты, нож, балластные камни и другие находки, поднятые поисковой группой с морского дна у берегов Суматры, послужившие основанием для сенсационных заявлений об обнаружении останков «Флер де ла мар», действительно являются частью драгоценного груза «золотого корабля». Не исключено, что они находились на борту сопровождавшей судно португальской эскадры, которая, как полагают, также напоролась во время шторма на рифы и пошла ко дну вместе с «Цветком моря». Да и сам владелец индонезийской компании признал, что подводники явно поторопились с сенсационным заявлением, которое тут же подхватили информационные агентства.

История продолжается.

Интерес к подводным сокровищам не иссякает. В министерство иностранных дел Индонезии со всего мира посыпались предложения о сотрудничестве в поисках богатств, а полиция и береговая охрана с досадой отметили небывалый наплыв в эти места любителей подводных видов спорта.

В дележе сокровищ «Флер де ла мар» спешат принять участие и кладоискатели из других стран. Одна из австралийских археологических экспедиций объявила, что завершила переговоры с представителями правительств Индонезии и Малайзии о подъеме груза с португальского корабля. А в Гонконге итальянец Бруно де Винсентис, в свою очередь, заявил, что его переговоры с индонезийскими и малазийскими властями находятся на завершающей стадии. «Мы надеемся отыскать сокровища, хотя это будет довольно дорогостоящее предприятие, – сказал он. – Но нас вдохновляет то, что среди обломков „Флер де ла мар“ находится, возможно, самый большой клад в мире».

Но власти не спешат идти навстречу кладоискателям. «Мы пока никому не давали разрешений на подводные исследования», – заявили представители индонезийского правительства. В соответствии с международным правом, найденные ценности должны быть поделены между тремя сторонами: страной, которой принадлежал корабль, страной, в чьих территориальных водах найдены сокровища, и теми, кто их нашел. Глава индонезийского управления археологических исследований в этой связи отметил, что его стране не хватает опыта для проведения таких работ.

Озабоченность индонезийцев можно понять, если вспомнить события относительно недавнего прошлого, когда группа авантюристов нелегально подняла с затонувшего в районе Молуккских островов корабля множество антикварных предметов, которые затем продали на европейских аукционах за миллионы долларов. То, что им не удалось поднять, было варварски уничтожено. А в 1990 году в районе острова Бинтан, где, как полагают, находятся обломки пяти затонувших кораблей, задержали одиннадцать иностранцев. По мнению полиции, эта группа, в которую входили американцы, австралийцы и англичане, занималась незаконными поисками сокровищ.

Подводные богатства у берегов Индонезии не дают покоя многим. При этом одни озабочены, как ими завладеть, другие – тем, как их сохранить. Борьба идет с переменным успехом. Да и можно ли вообще говорить о надежной охране мест кораблекрушений, если в водах Малаккского пролива до сих пор действуют пираты? Так что история «Флер де ла мар» может иметь самый неожиданный финал.

Сокровища Оливье Левассера.

Пожалуй, нет такого острова в западной части Индийского океана, с которым не были бы связаны легенды о зарытых там пиратских сокровищах. И немудрено. Сейшельские острова в начале XVIII века стали последним «пиратским раем» на земле: изолированность, отсутствие населения, множество удобных бухт, чтобы укрываться от шторма или погони, здоровый климат, наличие источников пресной воды, изобилие пищи и древесины для починки судов – все это, естественно, привлекало морских разбойников.

В 20-е годы XVIII века здесь промышляли три крупнейших – по количеству награбленной добычи – пирата: ирландец капитан Эдвард Ингленд, бывший лейтенант британского флота Джон Тейлор и француз Оливье Левассер, больше известный под кличкой Ля Буш («Глотка»).

Оливье Левассер.

Говорят, Левассер получил корабль в 1715 году от французского правительства, чтобы грабить (конечно, в пользу родной казны) английские суда в Атлантике. За какие-то проступки его лишили этого права, но капитан не подчинился предписанию, а отправился на поиски счастья в Индийский океан. К моменту своего появления на торговых путях, ведущих в Индию и обратно, он уже располагал достаточным богатством, так как с награбленным ранее добром, естественно, решил не расставаться.

Ищите… Кто сможет!

13 Апреля 1721 года Тейлор на «Виктории» и Левассер на «Кассандре» возле острова Реюньон наткнулись на крупнейшую в истории пиратства добычу – огромное португальское судно, сильно поврежденное штормом. Большинство из 70 пушек было сброшено за борт, чтобы судно не затонуло, так что захватить его пиратам не составило труда. К своему восторгу они обнаружили, что корабль представляет собой плавучую сокровищницу. Здесь имелись золотые и серебряные слитки, сундуки с золотыми монетами и жемчугом, бочонки с алмазами, шелка, произведения искусства, а также жезл, крест и другие ценные религиозные принадлежности архиепископа Гоа, который плыл на этом корабле в Португалию.

Добыча была поделена между Левассером и Тейлором. О количестве захваченных тогда богатств свидетельствует такой факт, что каждый член команды двух кораблей получил по 5 тысяч золотых гиней и по 42 алмаза. Левассеру же пришлись по душе слитки и священная утварь архиепископа. Их не так легко было сбыть с рук, как, например, монеты или драгоценные камни, но они ценились значительно больше.

Левассер то спокойно жил на Сент-Мари, то пускался в плавание по Индийскому океану, в поисках добычи и приключений. В начале 1730 года во время очередного рейда неподалеку от Мадагаскара с ним вступил в бой капитан французского судна «Медуза» Лермит. После кровопролитного сражения пиратское судно было захвачено, и Левассера в кандалах доставили на Реюньон. Слушание в Адмиралтейском суде стало не более чем формальностью, и 17 июня 1730 года Левассера повесили.

Согласно легенде, которая жива до сих пор, Левассер, когда ему на шею накидывали петлю, вытащил какую-то бумагу и со словами: «Ищите мои сокровища, кто сможет!» бросил ее в толпу. Поступок этот вполне соответствует характеру пирата, однако неизвестно, была ли это шутка и издевка над будущими кладоискателями, или же он задал им подлинную головоломку. Некоторые скептически настроенные историки говорят, что Левассера повесили на корабельной рее, а значит, толпы зевак вокруг него просто не могло быть. Но наиболее ярые сторонники этой легенды уверяют, что на реях вешали только рядовых членов команды, а Левассера казнили на берегу.

«Ищите мои сокровища!».

Оливье Левассер не раз посещал Сейшелы, и считают, что именно там спрятаны сокровища с португальского судна «Вьерж дю Кап». С записки, якобы брошенной им в толпу перед казнью, были сделаны копии, которые разошлись со временем по всему свету во множестве экземпляров. Основные ориентиры его карты зашифрованы – это криптограмма. Немало исследователей ломало себе головы над картой. Но все безрезультатно. Как писал австралийский журналист Атол Томас, «Оливье Левассер спрятал клад настолько хитро, что его нельзя найти, просто ковыряя ногой гальку на берегу».

Поиски Круза-Уилкинса.

Многие считают, что Левассер закопал свои несметные сокровища, стоимость которых оценивают в 100 миллионов британских фунтов, на песчаном берегу в местечке Бель-Омбр на главном острове Сейшельского архипелага – Маэ. Одним из самых ревностных сторонников этой теории в течение многих лет являлся англичанин Реджинальд Херберт Круз-Уилкинс. Комиссованный в 1941 году по инвалидности из армии, он, бывший английский офицер, отправился в Кению, где, став профессиональным охотником, проводил сафари для богатых туристов. Но в 1948 году вновь дала о себе знать старая рана, к тому же начался приступ малярии, и Круз-Уилкинс поехал на три недели отдыхать на Сейшелы. А когда оказалось, что корабля, который смог бы доставить его обратно, не будет еще три месяца, он перебрался из гостиницы в бунгало на берегу Бо-Валлон около Бель-Омбр. Там он встретил норвежского китобоя, двадцать лет возившего с собой криптограмму, над которой безуспешно ломал голову. Так, по воле случая, отставной английский офицер оказался вовлеченным в поиски сокровищ на Сейшелах.

Круз-Уилкинс из любопытства снял копию с криптограммы, хранившейся у норвежца, и случайно упомянул об этом некой Шарль Сави из Бель-Омбр.

Она показала ему еще восемь документов, которые скопировала в маврикийских архивах. Круз-Уилкинс узнал, что сокровища ищут в Бель-Омбр с 1923 года – тайком, ночью, при свете фонаря и при помощи обычной лопаты. Госпожа Сави и ее муж обнаружили на прибрежных скалах какие-то странные знаки, явно сделанные рукой человека, – изображения собак, змей, черепах, лошадей и людей. Подобные знаки, как оказалось, были найдены на скалах и в некоторых других местах на Маэ. Сави не сомневалась, что они оставлены в свое время пиратами, и считала, что знаки указывают на место, где спрятаны сокровища. Однако лопаты увлеченной кладоискательством четы раскопали не золото, а два гроба и останки человека, зарытого прямо в песок безо всяких церемоний. Супруги Сави решили, что это прах пиратов, присутствовавших при захоронении сокровищ и которых убрали, как ненужных свидетелей.

Документы, хранившиеся у Сави, включали криптограмму, карты, письма (одно на немецком языке, второе – на ломаном французском) и другие бумаги, на одной из которых имелись четыре таинственных знака. Все говорило о том, что эти знаки как-то соотносятся с загадочными изображениями на скалах.

«С самого начала изучение документов убедило меня, что схема, указывающая путь к сокровищам, была основана на сюжетах древнегреческой мифологии и расположении звезд», – утверждал отставной английский офицер.

Круз-Уилкинс, тщательно исследовав все документы, решил вложить в поиски сокровищ имевшиеся у него 200 фунтов. Первые же предпринятые им расследования убедили его: искать надо на берегу Бель-Омбр, а сокровища принадлежат не кому иному, как Левассеру.

В 1949 году Круз-Уилкинс отправляется в Найроби и создает там синдикат по поиску клада французского пирата. Таинственные знаки из документов, которые дали ему Сави, указывали на конкретное место. Там нанятые рабочие и начали раскопки. Через восемь часов работы они откопали грубо вырубленные в скале ступени лестницы (о которой, кстати, упоминалось в одном из документов), ведущей, по всей видимости, из подземной пещеры к нагромождению скал, господствующих на подходе к песчаному берегу Бель-Омбр. На стенах тоже имелись какие-то изображения, но вход в пещеру оказался завален. Либо громада скал просто осела за прошедшие века, либо Левассер специально подстроил это, чтобы затруднить доступ к сокровищам. Но трудности лишь подогрели энтузиазм и уверенность Круза-Уилкинса. В последующие двадцать лет он вложил в поиски 10 тысяч фунтов стерлингов собственных сбережений и 24 тысячи капитала, собранного у членов синдиката в Восточной Африке. К 1972 году стоимость работ по поиску сокровищ составила около 40 тысяч фунтов.

Ловушка пирата.

Крузу-Уилкинсу пришлось переместить 700 тонн скального грунта с гранитного уступа, чтобы обнаружить важные, как он считал, для его дальнейших поисков высеченные на скалах изображения. Берег у Бель-Омбр изрыли траншеями и туннелями ниже уровня моря, а вокруг возвели бетонные стены, чтобы защитить от волн оборудование для откачки воды. Круз-Уилкинс твердо верил, что нашел пещеру, в которой спрятаны сокровища. Но, чтобы добраться до нее, была проделана огромная и опасная инженерная работа. Прежде всего, пришлось соорудить большую дамбу, чтобы место раскопок не заливало. Левассер – если это действительно было делом его рук – надежно защитил свой клад: сокровища, спрятанные ниже уровня моря, охраняли и большущая скала, и вода одновременно. К пещере можно было подобраться только с севера.

Коварный и хитрый пират расставил множество опасных ловушек. Когда Круз-Уилкинс подбирался к трем камням, изображавшим, по его предположению, золотые яблоки Гесперид, огромная скала начала сползать вниз и едва не раздавила его. Англичанин обнаружил какие-то изображения на стенах, которые якобы упоминались в документах, лезвие шпаги (меч Персея), палки, торчащие вертикально из пола пещеры (воины-копьеносцы из зубов дракона, которые Язон зарыл в землю), а рядом с подземным ручьем – монету времен Левассера (плата Харону за то, что он переправлял мертвых через Стикс). Более обычные находки включали кремневый пистолет, резные статуэтки, кувшин для вина XVII века. На берегу кладоискатели обнаружили пушку, часть спускового устройства мушкета и монету времен Карла I.

И хотя сотрудники Британского музея заявили Крузу-Уилкинсу, что оригиналы документов, которыми он пользовался, действительно относятся к началу XVIII века, и сам он даже не сомневался, что сокровища лежат в трех сундуках, размером 3 х 7 футов, на этом все его находки и окончились, а сам он обрел славу «самого знаменитого неудачливого кладоискателя нашего времени». Круз-Уилкинс считал, что он на верном пути, и если бы еще немного денег… Но желающих вкладывать средства в его предприятие больше не нашлось. Тем не менее отставной британский офицер стал живой достопримечательностью Сейшел, а около места грандиозных раскопок даже открылся весьма популярный ныне ресторан «Корсар».

По таким картам еще никто ничего не находил.

Сегодня в Бель-Омбр все ржавеет. Оборудование наполовину засыпало песком, хотя и видны еще остатки бетонных стен, возведенных для того, чтобы вести работы ниже уровня моря.

В одном из путеводителей по Сейшелам говорится, что «на месте раскопок в Бель-Омбр был применен миноискатель, который указал наличие 17 килограммов металла на глубине 3 метров. Это могли быть части старого сундука».

Точно известно, что в руки Левассеру попало немало богатой добычи, и он явно хотел ее спрятать, зная, что за ним охотятся военные корабли. Южно-африканский писатель Т. Балпин считает, что «награбленное Левассером было одной из самых больших добыч в истории пиратства».

Сокровища, покоящиеся под пляжем в Бель-Омбр, – это не обязательно лишь добыча с португальского судна. Существует легенда, что зарытые там богатства – это приданое прекрасной арабской принцессы, которая плыла на корабле в Занзибар, чтобы выйти замуж за красавца-принца. На ее корабль напал Левассер, зарубил всю команду, а саму принцессу продал в рабство. Затем пират отправился на Маэ, где и спрятал сокровища, а чтобы место захоронения награбленного оставалось в тайне, застрелил всех участников «погребения», когда работа была завершена.

Шарль де Ларонсьер, бывший хранитель отдела печатных изданий Национальной библиотеки в Париже, в своей книге «Таинственный пират», посвященной Левассеру, излагает свою версию расшифровки «документа», брошенного в толпу перед казнью, и загадочных знаков на Сейшельских скалах. Он пишет:

«Находка его сокровищ послужит в один прекрасный день эпилогом этой истории. Уже начались раскопки…».

Стоит добавить, что с тех пор как были написаны эти строки, прошло семьдесят лет. Но пока – ничего.

Заклятие острова Оук.

Дэниел Макгиннис не читал пиратских романов по одной простой причине: на дворе стоял 1795 год, и время Стивенсона и Конрада еще не настало. Зато вдоволь наслушался рассказов старожилов о настоящих корсарах – капитане Кидде, Черной Бороде, Эдварде Девисе, которые сравнительно недавно бросали якоря в здешних водах у полуострова Новая Шотландия на восточном побережье Канады. Он и сам любил играть в пиратов, для чего вместе с двумя приятелями отправлялся на маленький островок Оук совсем близко от побережья, в заливе Махон.

Шахта под дубом.

Как-то раз подростки углубились в дубовую рощу, от которой остров и получил свое название, и оказались на большой поляне. В центре стоял огромный старый дуб. На его стволе еще виднелись старые следы топора, а с толстенного сука что-то свисало. Приглядевшись, Дэниел понял, что это снасти с парусника, причем заржавевший блок на конце просмоленной тали явно служил отвесом. Он как бы указывал на едва приметную ложбинку под дубом. Сердца мальчишек бешено заколотились: неужели на острове на самом деле были пираты, которые закопали здесь сокровища!

В следующий раз ребята захватили лопаты. На небольшой глубине они наткнулись на слой обтесанных плоских камней. «Есть! – приплясывая от восторга, закричал Дэниел. – Под ними наверняка лежат пиратские сокровища!» Но ошибся. Когда они разбросали камни, то увидели колодец. Скорее, это была даже глубокая шахта шириной около семи футов, уходящая в глубь земли. Почти у самой поверхности, в грязи, заполнявшей ствол шахты, валялось несколько кирок и лопат. Очевидно, пираты так спешили, что даже не успели захватить с собой инструменты. Теперь-то уж сокровища без всякого сомнения были совсем близко!

С удвоенной энергией мальчишки принялись расчищать горловину. Однако вскоре работу пришлось прервать: они настолько углубились в шахту, что стало трудно выбрасывать лопатами землю на поверхность. На следующий день они вернулись с ведром и веревкой и опять взялись за дело. На глубине 12 футов лопаты глухо стукнулись о дерево. Сундук? Бочка с дублонами? Увы, это оказалось лишь перекрытие из дубовых бревен, за которым шахта явно продолжалась.

Поняв, что своими силами не справиться, юные кладоискатели отправились за помощью в маленькую деревню Луненберг. Но странное дело: хотя ребята горячо рассказывали о золотых слитках и монетах, которые якобы лежат под ногами, никто из взрослых не изъявил желания отправиться с ними. Остров Оук пользовался у местных жителей дурной славой, особенно маленькая заводь, носящая название Бухты Контрабандистов. Кто-то видел там голубые языки пламени, кто-то – призрачные полуночные огни, а один старожил уверял, что по острову бродит и мрачно ухмыляется призрак одного из убитых в давние времена пиратов.

Мальчишки вернулись на Оук, но раскапывать шахту дальше не стали: слишком глубоко, да и дубовое перекрытие самим разобрать оказалось не под силу. Вместо этого они решили обследовать побережье. Поиски только подогрели их надежды: в одном месте нашлась медная монета, датированная 1713 годом, в другом – каменная глыба с железным кольцом (видимо, здесь швартовались шлюпки с пиратских кораблей). Отыскался в песке и позеленевший боцманский свисток. А вот с мыслью о кладе пришлось на время распроститься, хотя Макгиннис и его друзья были убеждены, что он действительно зарыт на острове. Дальнейшие раскопки решили отложить до лучших времен, а пока постарались уничтожить следы своих работ и замаскировать горловину шахты.

Вниз, слой за слоем.

Снова на острове Оук Дэниел Макгиннис оказался лишь через десять лет в компании единомышленников-кладоискателей.

Орудуя лопатами, проходчики-любители принялись расчищать колодец. Мягкий грунт поддавался легко, дело продвигалось быстро, но клада все не было. Неизвестный строитель постарался надежно укрыть его. Через 30 футов встретился слой древесного угля, 40 футов – слой глины, на глубине 50 и 60 футов – слои из волокон кокосового ореха, так называемой кокосовой мочалки. Затем – опять глина, но явно не местного происхождения. К тому же через равные промежутки ствол шахты перекрывали платформы из дубовых поленьев. Здесь кладоискатели наткнулись на большой плоский камень с вырезанной на нем надписью. Правда, это был еще не клад, а только указание, где его искать, – именно так истолковали охотники за сокровищами зашифрованный текст из треугольников, крестиков и каких-то значков.

Забегая вперед, скажем, что позднее нашелся некий дешифровальщик, который, пробежав надпись глазами, заявил, что текст ему ясен: «10 футами ниже покоятся два миллиона фунтов стерлингов». Такое прочтение, естественно, не могло не вызвать сенсации. Но, во-первых, десятью футами ниже Макгиннис ничего не нашел, а во-вторых, дешифровальщик отказался объяснить, каким способом было зашифровано послание. Кстати, в 1904 году, через много лет после смерти Макгинниса, камень с загадочной надписью таинственно исчез из музея, куда его передал кладоискатель.

А в 1971 году профессор Мичиганского университета Росс Вильгельм предложил новую расшифровку этой записи. По его словам, шифр на камне чуть ли не полностью совпадал с одним из шифров, описанных в трактате по тайнописи 1563 года. Его автор, Джиованни Баттиста Порта, привел и способ расшифровки. Применив его, профессор Вильгельм установил, что послание написано по-испански и переводится так:

«Начиная с отметки 80 сыпать в водосток маис и просо. Ф.».

Буква «Ф», считает профессор, это начальная буква имени Филипп. Впрочем, и его вариант может оказаться притянутым за уши. В таком случае надпись, если это не предостережение-заклятие, еще ждет правильной расшифровки, которая – не исключено – поможет обнаружить клад.

Криптограммы острова Оук.

Макгиннис же и его товарищи загадочную надпись не разгадали и продолжали копать дальше. На 90-футовой отметке шахта начала заполняться водой, а еще через три фута рыть вообще стало невозможно: на ведро грунта приходилось поднимать ведро воды. Но как заманчиво пройти еще чуть-чуть! Вдруг сокровище находится совсем рядом, в каком-нибудь ярде-двух. Между тем стало темнеть. Напоследок кто-то предложил потыкать в дно щупом. Через пять футов он уперся во что-то твердое. Потыкали железным прутом вокруг: на перекрытие из бревен не похоже – размер у преграды небольшой. Неужели заветный сундук? А может, бочка? Ведь пираты, как известно, прятали клады и в бочки, и в сундуки.

Сулящее скорый успех открытие привело искателей сокровищ в восторг. Ночь можно передохнуть, а утром приступить к дележу. Однако их радость оказалась преждевременной. На следующий день Макгиннис сотоварищи передрались с досады: шахта была заполнена водой. Съездили за ручным насосом, но все попытки откачать воду ни к чему не привели.

Когда техника бессильна.

Дальнейшая судьба Макгинниса неизвестна, а вот история шахты прослеживается во всех деталях. Кладоискатели настолько уверовали, что на дне лежит сокровище, что окрестили ее «денежной шахтой».

Новая экспедиция появилась на острове Оук через 45 лет. Первым делом в шахту опустили бур. Но на глубине в 98 футов он уткнулся в ту же самую преграду и дальше не пошел: по-видимому, она была не деревянная, а железная. Во всяком случае, в одном кладоискатели убедились точно – необходим иной способ проходки. В конце концов остановились на таком варианте: пробурили много вертикальных и наклонных каналов, надеясь, что по одному из них вода уйдет сама собой. Однако произошло непредвиденное. Клад – если это на самом деле был клад – ухнул вниз. Просел в развороченном грунте или утонул в образовавшейся на дне жидкой грязи. Во всяком случае, прощальное бульканье в горловине колодца наглядно показало незадачливым бурильщикам, как близки к цели они были и как непродуманно поступили.

Возможно, профессор Вильгельм правильно истолковал надписи на камне: вдруг маис и просо, если насыпать их в шахту, сыграли бы роль водовсасывающего средства? В пользу этого предположения говорит такая деталь. В 1848 году экспедиция обнаружила в Бухте Контрабандистов полузатопленную дамбу из кокосовой мочалки, аналогичной той, что встречалась в шахте в виде слоев. Возможно, это были остатки старинной дренажной системы, предотвращавшей поступление океанской воды в глубинные слои почвы острова.

В последующие годы число экспедиций на Оук стало расти. И каждая открывала что-то новое. Но все они действовали столь ретиво и неосмотрительно, что скорее отдаляли разгадку тайны, чем приближали ее. Например, экспедиция 60-х годов прошлого века обнаружила под островом несколько ходов сообщений и водных каналов. Один из самых больших туннелей соединял «денежную шахту» с Бухтой Контрабандистов и выходил прямо на кокосовую дамбу. Однако предыдущие неумелые попытки добраться до клада нарушили тонкую систему подземных галерей и каналов. Поэтому откачать оттуда воду никак не удавалось. Даже современная техника оказалась бессильна.

Сезон 1896 года принес очередную сенсацию. Кладоискатели, по обыкновению, стали вести бурение в стволе шахты, и на глубине 126 футов бур уперся в металлическую преграду. Его заменили на маленькое сверло из особо прочного сплава. Преодолев металл, сверло пошло на удивление быстро – очевидно, там имелось пустое пространство, а с отметки 159 футов начался слой цемента. Точнее, это был не цемент, а что-то вроде бетона, арматурой в котором служили дубовые доски. Толщина его не превышала 20 сантиметров, а под ним оказался какой-то мягкий металл! Но какой? Золото? Этого никто не знает, поскольку ни одна крупинка металла не прилипла к сверлу. Бур же поднимал кусочки железа, крошки цемента, волокна древесины – все, кроме золота.

Один раз на поверхности появилась совсем уж загадочная вещь. К буру прилепился маленький кусочек тонкого пергамента, на котором отчетливо виднелись написанные чернилами буквы «i» и «w». Что это: обрывок плана с указанием, где искать клад? Фрагмент его описи? Зловещее заклятие? Гадать можно до бесконечности. При последующих спусках бура продолжения текста на поверхности не появилось, а сенсация так и осталась лишь сенсацией.

Тем не менее самоуверенные бурильщики заявили, будто на глубине 160 футов найден новый сундук. О ранее затонувшей в жидком грунте «бочке» они даже не подумали. Больше того, в погоне за славой охотники за сокровищами сообщили о нескольких кладах, якобы закопанных на острове. Вскоре после этого пошли слухи о том, что остров прямо-таки нашпигован сокровищами, правда, затопленными; причем, если их не поднять, бедный Оук может лопнуть от распирающих его богатств.

В XX веке экспедиции посыпались на остров Оук, как из мешка: 1909 год – фиаско, 1922 – фиаско, 1931, 1934, 1938, 1955, 1960 – результат тот же. Какая только техника не использовалась кладоискателями: мощные буры и сильные насосы, чувствительные металлоискатели и экскаваторы – все было напрасно.

Если прослеживать историю острова, то легко заметить, что он ведет «нечестную игру». Любая тайна, особенно когда она связана с каким-либо сокровищем, рано или поздно раскрывается. Достаточно иметь хотя бы приблизительное указание на место клада, некоторые средства, определенную технику – и можно идти в ближайший банк, чтобы открыть там счет. Или, убедившись, что сокровища нет, объявить себя банкротом. Так было со многими пиратскими кладами. Тот же Шлиман имел куда меньше достоверных сведений, но все-таки откопал Трою. А с островом Оук все наоборот.

«Денежная шахта» оказалась в финансовом смысле буквально бездонной: она охотно поглощает любые суммы денег – а вот отдача равна нулю.

Начиная с 1965 года завеса таинственности, окутывавшая остров, стала постепенно рассеиваться. Однако не обошлось без драматических эпизодов. Именно тогда «денежная шахта» показала свой коварный нрав: в ней погибли четыре человека.

Семья Ресталлов – Роберт, его жена Милдред и два их сына – появились в Оуке в конце 50-х годов. Шесть лет они бурили остров, пытаясь найти ключ к секрету водоводных каналов. Их окрыляло то, что в первый же год пребывания на острове Роберт нашел еще один плоский камень с выбитой на нем загадочной надписью. Но золота, как и все предшественники, семья не добыла, да и вообще камень оказался единственной находкой. Кроме того, на Оуке объявился конкурент – некий Роберт Данфилд, геолог из Калифорнии. Он нанял бульдозеристов и принялся методично срывать остров, надеясь не мытьем, так катаньем добиться успеха. Неизвестно, чем бы закончилась их конкуренция, если бы Ресталл не свалился в шахту. Три человека спустились вниз, чтобы спасти его, но все погибли под обвалом. Среди жертв оказался и сам Роберт Ресталл, и старший сын кладоискателя.

Архивы.

Какая только техника не привлекалась для поисков на острове Оук!

В том же 1965 году на острове появилась новая фигура – 42-летний бизнесмен из Майами Дэниел Блэнкеншип. Новичок не разделял пристрастия к варварским методам «обращения» с Оуком, но все же, дабы приобщиться к делу, стал компаньоном Данфилда. Впрочем, ненадолго. «Бульдозеристу» не удалось избежать стереотипной судьбы всех «покорителей» острова: он разорился. Так Блэнкеншип стал полновластным распорядителем раскопок. Правда, у новоиспеченного руководителя не было средств: с банкротством Данфилда превратилась в дым и доля Блэнкеншипа. Выручил его Девид Тобиас, финансист из Монреаля, который заинтересовался Оуком и выделил значительную сумму организованной им компании для поиска клада, в которой Блэнкеншип занял пост одного из директоров. Однако на своем посту он вовсе не торопился бурить, взрывать или рыть землю, а засел за архивы. Рассматривал старинные пожелтевшие карты, листал дневники экспедиций, читал книги, посвященные пиратским и иным сокровищам. В итоге ему удалось систематизировать все версии относительно происхождения возможного клада.

Первая была связана с легендарным сокровищем капитана Кидда. Четыре года знаменитый корсар и его пиратская эскадра наводили ужас на моряков в Индийском океане. В 1699 году один из кораблей Кидда, без эскадры, неожиданно объявился у берегов Америки с драгоценностями на борту, составляющими огромную по тем временам сумму в 41 тысячу фунтов стерлингов. Пирата сразу же арестовали и отправили в Англию, где очень быстро приговорили к смертной казни через повешение. За два дня до виселицы, в мае 1701 года, Кидд «раскаялся» и написал в палату общин письмо, в котором просил сохранить ему жизнь в обмен на спрятанные где-то в тайнике несметные богатства. Но это не помогло: пирата казнили. Зато буквально на следующий день началась интереснейшая в истории кладоискательства охота за его сокровищами.

Американец Гарольд Уилкинс, посвятивший всю свою жизнь поискам старинных кладов, издал в конце 30-х годов книгу под названием «Капитан Кидд и его Остров Скелетов». Факсимильная карта, якобы начертанная рукой капитана, которая приведена в этой книге, поразительно напоминает остров Оук: та же бухта на северном берегу, похожая на Бухту Контрабандистов, та же шахта и даже тот самый таинственный треугольник из камней. Для простого совпадения этого было слишком много. Скорее всего речь могла идти о подтверждении прямой связи последнего похода Кидда к берегам Америки с исчезновением его сокровищ. Но были ли они захоронены именно на острове Оук, сказать трудно.

Во второй версии речь шла о сокровище инков. На самом севере Перу есть провинция Тумбес. Пятьсот лет назад это был самый укрепленный район империи инков. Когда Франсиско Писарро в 20-х годах XVI века прошел огнем и мечом по их земле, то награбил сказочные богатства на сумму в 5 миллионов фунтов стерлингов. Однако это оказалась лишь малая толика сокровищ. Большая их часть пропала без следа. Куда же она делась? Не была ли тайно укрыта на одном из маленьких атлантических островов? И не мог ли этот клочок суши являться островом Оук?

Третья версия касалась сокровищ английских монахов. В 1560 году английский парламент упразднил аббатство при соборе св. Эндрю. Монахи аббатства славились тем, что на протяжении тысячи лет копили в подвалах своего монастыря золото, бриллианты и произведения искусства. После решения парламента сокровища неожиданно исчезли. Может, их безвестные хранители смогли переправиться через океан и добраться до острова Оук? Причем Блэнкеншип обратил внимание на один любопытный факт: подземные галереи Оука и подземные ходы, прорытые под старинным английским аббатством, на удивление похожи. Если отбросить мелкие различия, то можно предположить, что их делали руки одних и тех же мастеров.

Наконец, четвертая и самая спорная версия. В Евангелии говорится, что, перед тем как взойти на Голгофу, Иисус Христос собрал Тайную Вечерю – прощальный ужин с учениками. Будущие апостолы проливали слезы и отпивали вино из массивной золотой чаши, известной как чаша Святого Грааля. Дело происходило в доме Иосифа Аримафейского. Неизвестно, происходила ли Тайная Вечеря на самом деле, но подобная чаша долгое время хранилась в Англии, в Гластонберийском аббатстве, куда ее якобы лично доставил Иосиф Аримафейский. Когда же правительство решило конфисковать богатства Гластонбери, обнаружилось, что чаша Святого Грааля испарилась. Аббатство перевернули буквально вверх дном, нашли множество золотых и серебряных предметов, но чаши не было. Историк Р. В. Харрис, первым описавший остров Оук, считал, что чашу украли масоны и затем спрятали. Для этого мастера соорудили на острове надежное хранилище, в котором Святой Грааль находился бы в полной безопасности от грабителей и кладоискателей.

Иногда поиски увенчивались успехом.

Казалось бы, вся подготовительная работа Блэнкеншипом проведена, чего же ждать? Ехать на остров и приступать к бурению! Но Дэниел не торопился. До него дошли слухи о существовании на Гаити подземелья, которое в давние времена служило пиратам Карибского моря тайным хранилищем награбленных богатств. Причем система тамошних туннелей и водоводных каналов будто бы очень похожа на подземную сеть острова Оук. Блэнкеншип садится на самолет и летит в Порт-о-Пренс. Подземного «банка» он не находит, зато встречает человека, который открыл пиратский клад, оцениваемый в 50 тысяч долларов, и вывез его с Гаити контрабандным путем.

Беседа с кладоискателем подсказала американцу новый вариант происхождения сокровищ на острове Оук. Скорее всего пираты Северной Атлантики не строили подземелий, ибо это им было просто ни к чему. Кто-то прорыл все эти туннели задолго до Кидда и Черной Бороды. Возможно, испанцы. Тогда «денежную шахту» следует датировать примерно 1530 годом, когда испанский флот стал совершать относительно регулярные рейсы между Европой и недавно открытой Америкой. Не исключено, что командующие армадами только говорили, что часть судов с драгоценным грузом тонет во время ураганов, а на самом деле утаивали значительную долю награбленных сокровищ и прятали их до лучших времен на Оуке. Именно у испанских адмиралов имелись и время, и рабочая сила для сооружения весьма совершенных подземных тайников.

В то время Блэнкеншип еще не знал об исследованиях профессора Вильгельма, но если бы знал, точнее, если бы тот раньше расшифровал загадочную надпись, они наверняка бы пришли к единому мнению.

Вернувшись с Гаити, Блэнкеншип наконец обосновался на острове, но пустил в ход бурильное оборудование опять-таки не сразу. Сначала обошел весь Оук вдоль и поперек. Ходил он медленно, внимательно осматривая каждый квадратный метр земли, и это дало кое-какие результаты. Блэнкеншип обнаружил то, что осталось незамеченным предыдущими экспедициями. Например, осматривая берег Бухты Контрабандистов, он нашел занесенные песком развалины старинного пирса – деталь, свидетельствующую о явной невнимательности всех предшественников. Те слишком рвались проникнуть в недра острова, и это мешало им приглядеться попристальнее к его поверхности. Кто знает, сколько тайных и явных знаков, свидетельств, примет, лежавших буквально под ногами, было уничтожено бульдозерами.

Призрачный клад.

Скважина «Шурф 10Х», находившаяся в 200 футах к северо-востоку от «денежной шахты», впервые была пробурена в октябре 1969 года. Тогда ее диаметр не превышал 15 сантиметров. Трудно сказать, почему Блэнкеншип заинтересовался именно ею. Как бы то ни было, он расширил скважину до 70 сантиметров и укрепил ее стенки широкой металлической трубой, которая была спущена до глубины 180 футов и уперлась в коренную скальную породу. Но это не остановило поисковика. Он принялся бурить скальное основание острова. Интуиция подсказывала, что разведку нужно вести именно в этом месте. Бур прошел еще 60 футов и вышел в затопленную водой полую камеру.

Это произошло в начале августа 1971 года. Первым делом Блэнкеншип спустил в «Шурф 10Х» портативную телекамеру, снабженную источником света. Сам он сидел в палатке у телевизионного экрана, а три его помощника работали у лебедки. Камера дошла до заветной полости и стала медленно поворачиваться, посылая наверх изображение. В этот момент из палатки донесся дикий вопль. Помощники бросились туда, ожидая самого худшего, что могло случиться, – обрыва кабеля, и увидели своего начальника в состоянии крайнего возбуждения. На экране мерцало изображение: огромная камера, очевидно, искусственного происхождения и в центре ее – здоровенный ящик, может быть, даже сундук с сокровищами. Однако вовсе не он заставил Блэнкеншипа испустить душераздирающий вопль. Прямо перед объективом телекамеры в воде плавала человеческая рука – точнее, отсеченная у запястья кисть.

Когда помощники ворвались в палатку, Дэниел, несмотря на свое состояние, не произнес ни звука – ждал, что скажут они. Вдруг у него начались галлюцинации, а те ничего не увидят? Но не успел первый вбежавший бросить взгляд на экран, как тут же закричал:

– Что это за чертовщина, Дэн?! Никак человеческая рука!

– Может, перчатка? – внутренне ликуя, усомнился начальник.

– Черта с два перчатка! – возразил второй. – Вон, все кости у этой дьявольщины можно пересчитать!

Когда Блэнкеншип опомнился, было уже поздно. Рука исчезла из фокуса телекамеры, а о том, чтобы сфотографировать ее, никто и не подумал. Потом Дэниел много раз делал снимки с экрана. На одном из них видны «сундук» и размытое изображение руки. На другом можно различить очертания человеческого черепа! Однако та четкость, с которой рука была видна в первый раз, впоследствии ни разу не повторялась.

Блэнкеншип хорошо понимал, что снимки – еще не доказательство. Хотя сам он был уверен в существовании и сундука, и руки, и черепа, убедить в этом других он не мог. Любой фоторепортер поднял бы его на смех. Ведь все прекрасно знают, как делаются фотомонтажи.

Дэниел сам решил спуститься в «Шурф 10X» и поднять на поверхность хоть какое-нибудь доказательство. Но поскольку спуск человека в 70-сантиметровый колодец на глубину почти 75 метров дело рискованное, его пришлось отложить до следующей осени.

Итак, сентябрь 1972 года. На острове Оук работает последняя из известных экспедиций. Ее начальник Дэниел Блэнкеншип собирается проникнуть в глубь скального основания острова, чтобы разгадать наконец загадку, почти 200 лет не дающую покоя искателям сокровищ.

Первый проверочный спуск был проведен 12 сентября. Блэнкеншип дошел до глубины 170 футов и опробовал аппаратуру. Все прошло нормально. Через два дня – повторный спуск. Теперь уже Дэниел решил достичь самой «сокровищницы» и немного осмотреться там. Погружение шло как по маслу. За две минуты он добрался до нижнего конца 180-футовой металлической трубы, проскользнул в шахту в скальной породе и затем очутился на дне камеры с сундуком. Первым впечатлением стало разочарование: кругом сплошная темень. Вода была мутной, и свет фонаря пронизывал ее всего на какой-нибудь метр. Через полторы минуты Дэн дернул за трос: «Поднимайте!».

– Видно фута на три, дальше – мрак, – рассказывал он на поверхности. – Впрочем, ясно, что это большая полость и в ней что-то есть. Что именно – сказать трудно. Нужно больше света. На дне какой-то мусор, обломки, все занесено илом. В следующий раз постараюсь разглядеть побольше. Главное – добрался!

20 Сентября Блэнкеншип предпринял третью попытку. Сначала опустил в камеру две автомобильные фары, закрепленные на небольшой платформе, потом пошел сам. Увы, результат оказался плачевным: фары не справились с мутной от ила водой. Оставалась последняя надежда на фотоаппарат со вспышкой. Спустившись еще раз 23 сентября, Дэниел понял, что задумка не удалась. Снимая легкий водолазный костюм, он жаловался помощникам:

– Фотографировать бессмысленно, вспышка ничуть не лучше фар. Знаешь, что там что-то есть, но от малейшего движения поднимаются тучи ила, ни черта не видно.

После своего последнего спуска Блэнкеншип заявил, что не собирается никому ничего рассказывать:

– Во всяком случае, до тех пор, пока не выясню все до конца. Не хочу, чтобы здесь началась свалка из-за сокровищ. Единственное, что могу сказать о них, – пираты тут ни при чем. Мне кажется, я знаю, что находится внизу, и эта штуковина грандиознее, чем все, что можно себе вообразить. Гипотезы об инках, Святом Граале и английских монахах любопытны, но неправдоподобны. То, что находится под островом, оставляет позади любую, самую смелую гипотезу. Капитан Кидд – сопливый мальчишка по сравнению с теми, кто рыл эти туннели. Эти люди были куда значительнее, чем все пираты, вместе взятые.

Чтобы оградить загадочную камеру от непрошеных гостей, Блэнкеншип забетонировал и тщательно замаскировал «Шурф 10X», рассчитывая позднее продолжить свои изыскания. Но сделать это ему не удалось: финансист из Монреаля охладел к поискам кладов и прекратил спонсирование. А новых спонсоров Блэнкеншип найти не смог.

Остров Оук по-прежнему охраняет свою тайну.

Аэрофотосъемка острова Оук.

Пятнадцать человек на сундук мертвеца…

Высаженный на Сундук мертвеца моряк.

Кто не помнит начало знаменитой пиратской песенки из романа Роберта Стивенсона «Остров сокровищ»? Ее пел Билли Бонс в трактире «Адмирал Бенбоу». Отправляясь в опасное плавание и поднимая якорь, ее затягивал по просьбе матросов Джон Сильвер, и вся команда дружно подхватывала:

Но мало кому известно, что эта популярная среди моряков XVIII века песня насчитывала семь куплетов и имела несколько вариантов. Ее пели на мотив «Дуй, муссон Мэн Даун!», и она имела весьма примечательное название: «Страсти Билли Бонса». О самом Билли Бонсе, которого Стивенсон сделал персонажем своего романа, в песне ничего не говорится, из чего можно заключить, что он и являлся автором слов.

Дадим небольшой комментарий, касающийся припева. Для слуха русского человека он более похож на гомерический хохот пиратов. На самом деле, припев соответствует русскому «Раз, два, взяли!». Это очень важно, когда команде корабля необходимо было разом приложить какие-то усилия. Ниже приводится полный текст песни в переводе Николая Позднякова:

Пятнадцать человек на сундук мертвеца.

Билли Бонсу, как автору, трудно отказать в поэтическом таланте. Во всяком случае, и пиратам, и английским матросам песня нравилась и была им близка. Немаловажно и то, что, судя по всему, Билли Бонс во время сей передряги был в числе тех пятнадцати, о которых поется в песне.

Стивенсон очень убедительно описал образ пирата и его последние часы жизни в гостинице «Адмирал Бенбоу». Обратимся к тексту романа:

«…Ранен? – сказал доктор. – Чепуха! Он так же ранен, как ты или я. А я попытаюсь спасти эту трижды ненужную жизнь… Джим, принеси мне таз.

Когда я вернулся с тазом, доктор уже засучил у капитана рукав и обнажил его большую, мускулистую руку. Рука была татуированная во многих местах. На предплечье синели надписи: „На счастье“, „Попутного ветра“ и „Страсти Билли Бонса“.

Возле самого плеча была нарисована виселица, на которой болтался человек. Рисунок этот, как мне показалось, был выполнен с истинным знанием дела.

– Пророческая картинка, – заметил доктор, трогая пальцем изображение виселицы. – А теперь, сударь Билли Бонс, если вас действительно так зовут, мы посмотрим, какого цвета ваша кровь… Джим, – обратился он ко мне, – ты не боишься крови?

– Нет, сэр, – сказал я.

– Отлично, – проговорил доктор. – Тогда держи таз.

Он взял ланцет и вскрыл вену…».

Как видно из приведенного отрывка, одна из татуировок повторяет имя автора вышеприведенной песни, что, конечно, Стивенсон сделал не случайно. Что касается самой песни пиратов, то исследователей творчества писателя особенно интриговали слова: «Пятнадцать человек на сундук мертвеца». Они справедливо полагали, что за этой строкой кроется какая-то тайна. Стивенсон никаких пояснений на сей счет не оставил, но известно, что он позаимствовал этот куплет из сборника известного знатока истории пиратства, мистера Джеффри Монтегю, сотрудника газеты «Ричмонд таймс».

Некоторые литературоведы высказывали предположение, что, возможно, после смерти пирата в море его имущество делили между членами команды. Им возражали, ведь в таком случае в тексте был бы не «сундук мертвеца», а «рундук мертвеца», ибо, по морской терминологии, все нехитрое имущество матросов и пиратов хранилось в рундуках, которые одновременно служили койками.

Короче, столь интригующее место в пиратской песне продолжало хранить свою тайну с момента выхода в свет романа «Остров сокровищ» 14 ноября 1883 года.

Таинственный «сундук».

Публикация «Острова сокровищ» многое изменила в жизни Стивенсона – закончились его финансовые затруднения. Правда, за первое издание он получил гонорар всего лишь в 100 фунтов, чем был чрезвычайно доволен, так как считал, что сам роман этого не стоит, ибо писал он его легко – по главе в день. Роман быстро перевели на все европейские языки, и издательства завалили Стивенсона выгодными предложениями. В далекой России роман напечатали в журнале «Вокруг света» всего через несколько месяцев после выхода в свет первого английского издания.

Тайну с сундуком мертвеца и пятнадцатью пиратами удалось разгадать лишь в 1969 году, да и то по чистой случайности. Английский географ-исследователь, а также страстный путешественник и коллекционер всевозможных раковин Куэнтин ван Марле предпринял одну из поездок на Карибское море, где имеется множество больших и мелких островов, в том числе необитаемых. В его распоряжении имелся быстроходный катер. Однажды, радуясь хорошей погоде, он ушел на катере далеко в море. Неожиданно мотор стал давать сбой и наконец окончательно заглох. Все попытки запустить его оказались тщетными, и раздосадованный Марле, осмотрев бескрайний морской простор в сильный бинокль, узрел на горизонте полоску суши. Соорудив примитивный парус и воспользовавшись благоприятным ветром, уже в сумерках он достиг небольшого островка площадью всего в 200 квадратных метров. Подогрев на спиртовке скромный ужин, он заночевал в катере, предварительно по рации сообщив свои координаты спасательной службе и пустив в небо несколько сигнальных ракет.

Проснувшись на рассвете, Марле решил обследовать остров. Это оказался довольно унылый клочок суши, каменистый, покрытый мелким кустарником и открытый всем ветрам. С первых же шагов Марле должен был проявлять величайшую осторожность, ибо остров буквально кишел змеями, которые угрожающе шипели и весьма неохотно уступали дорогу. Некоторые, довольно внушительных размеров, оставив на песке неглубокий след, скрывались в море. Кроме змей, на острове водилось множество ящериц, включая весьма крупных игуан. Они с любопытством разглядывали человека и совершенно его не боялись.

Затем ветер стал крепчать, гнать волну, и Марле поспешил к катеру. Вскоре вдали показались спасатели. Уже на борту судна, взявшего курс в ближайший порт, Марле попросил показать ему карту того района, где он волею случая оказался, и спросил капитана, как называется пустынный остров, на котором он провел довольно тревожную ночь. Ответ капитана поверг Марле в изумление. Остров носил название Сундук мертвеца!

Много позже, в кругу друзей, он признавался, что, услышав название острова, сразу вспомнил песню пиратов из книги «Остров сокровищ», которую с интересом прочел в детстве. Марле сразу понял, что держит в руках ключ к открытию тайны. Затем он предпринял архивные поиски и отыскал те документы, которые полностью подтвердили его догадку по части слов из пиратской песни.

Марле отыскал документ с еще более изощренной историей, произошедшей в самом начале XVIII века. Пират Карибского моря Эдвард Тич, по прозвищу Черная Борода, отличавшийся особой злостью и коварством, ходил на корабле «Месть королевы Анны», на котором из-за невыносимых условий и жестокости капитана вспыхнул мятеж. Черная Борода, отличавшийся чудовищной силой и умением владеть как пистолетом, так и холодным оружием, сумел запереться в своей каюте, отбиться от нападавших, а затем довольно скоро подавил мятеж. Пятнадцать особо активных пиратов, желавших заменить капитана на более приемлемого главаря, Черная Борода отправил на необитаемый остров под названием Сундук мертвеца. Пиратов высадили на остров, каждому вручили по бутылке рому и бросили им связку абордажных сабель и кортиков.

Черная Борода знал, что на острове нет ни одного источника пресной воды, что ром только усиливает жажду, если его пить неразбавленным, и, следовательно, все они были обречены на мучительную и ужасную смерть. Но мстительному и жестокому садисту Тичу на это было наплевать. Зная вспыльчивый характер пиратов, он рассчитывал, что они скоро перессорятся и изрубят друг друга на куски. Он даже не стал прибегать к такому распространенному на английских кораблях наказанию, как протаскивание связанных матросов под килем корабля. Оставив людей на крохотном островке, Тич дал команду «Поднять паруса!», и скоро корабль скрылся за горизонтом.

Для Билли Бонса и его товарищей наступили кошмарные дни и ночи. На островке было действительно тесно, как в сундуке. Представьте себе вытянутый квадрат каменистой суши размером 10х 20 квадратных метров, где кучка людей не имеет никакой возможности укрыться от тропического зноя, ветра и змей. При помощи огнива пираты добыли огонь и разожгли небольшой костер. За ночь в куски парусины они собирали росу, слегка разбавляли ее морской водой и затем поровну делили между собой. Но воды не хватало. От нестерпимой жажды некоторые начали бредить, ночью воспаленный мозг порождал чудовищ вроде морского дьявола Деви Джонса с бутылкой рому в когтистой лапе.

Но драк и поножовщины между пиратами не возникало. Может, этому способствовал Билли Бонс, который еще недавно должен был заменить Тича на посту капитана. Во время отлива остров несколько увеличивался в размерах, море отступало, и изнуренные «робинзоны» собирали между кораллов моллюсков, крабов и черепах. Основной пищей пиратов, как следовало из документов, найденных Марле, стали змеи и ящерицы. Их убивали, потрошили, рубили на куски, вялили на солнце и затем съедали. Пираты не чувствовали брезгливости и считали этих тварей «королевским блюдом».

Эдвард Тич и провинившийся матрос. Такой могла бы быть иллюстрация к книге Р. Л. Стивенсона «Остров сокровищ».

Через месяц Тич вернулся к Сундуку мертвеца. Каково же было его изумление, когда он увидел, что все его бывшие подчиненные живы, хотя так изнурены, что едва передвигают ноги. По требованию команды Тич их простил. На борту корабля несчастные быстро окрепли, набрались сил; рассказы о них распространились по всему Карибскому бассейну, и хриплыми голосами пираты принялись дружно горланить сочиненную Билли Бонсом и полюбившуюся всем песню «Пятнадцать человек на Сундук мертвеца».

Продолжение романа.

Сквайра Трелони Стивенсон «списал» с губернатора острова Ямайки. Его легко узнавали друзья, а писатель его хорошо знал. Наконец, следует сказать несколько слов об адмирале Бенбоу (1653-1702), чье имя носил трактир, где поселился Билли Бонс. Любопытно, что такой адмирал действительно существовал, и в его доме близ Лондона останавливался и квартировал Петр Великий. Благодаря адмиралу Джону Бенбоу Петр нанял на русскую службу 42 специалистов, среди которых следует отметить шлюзного мастера Джона Перри, видного кораблестроителя Осипа Ная и профессора математики Эндрю Фергансона, который, приехав в Москву, преподавал в Школе математических и навигацких наук, а затем в Морской академии в Петербурге.

Адмирал Джон Бенбоу.

В Англии Петр I провел более двух месяцев. По приказу короля адмирал Бенбоу устроил для почетного гостя показательные военно-морские маневры в Портсмуте, здесь же Петр осмотрел крупнейшие 80- и 100-пушечные военные корабли. Затем, к большой радости Петра, адмирал устроил еще два показательных сражения на море с участием лучших кораблей английского флота. Адмирал Бенбоу был отважным моряком, начавшим службу простым матросом и участвовавшим во многих сражениях, в том числе и с пиратами. В августе 1702 года близ Колумбии он, имея 7 военных кораблей, атаковал 9 французских судов; в жарком сражении был ранен в ногу, но остался руководить боем на палубе. Спустя некоторое время он умер от ран на Ямайке.

Многие мальчишки, перелистнув последнюю страницу романа «Остров сокровищ», задавали взрослым уйму вопросов. Почему такой одаренный человек, как Джон Сильвер, стал преступником? Какова история жизни Бена Ганна, столь доброго сердцем? Что случилось с тремя пиратами, оставленными на острове? Почему такие друзья, как О'Брайен и Хендс, схватились насмерть друг с другом? Какова дальнейшая судьба Джима Хокинса?

Наконец, страстный поклонник творчества Стивенсона, Р. Делдерфилд, раз в год для собственного удовольствия и по просьбе внуков перечитывавший «Остров сокровищ», рискнул «дописать» несколько глав романа, назвав их «Приключениями Бена Ганна». Главы издали отдельной книгой, которая, по мнению многих, наверняка заслужила бы одобрение самого Стивенсона.

Повествование ведется от лица Бена Ганна. Он рассказывает о том, как он, сын приходского священника, стал пиратом. Все началось с того, что новые владельцы поместья, Кастеры, всячески притесняли мелких владельцев и арендаторов. Дело дошло до того, что молодой Кастер, дабы пресечь мелкую охоту в своих владениях, стал ставить капканы на людей. В одном из таких капканов погиб брат Бена Ганна, и это резко изменило всю его последующую жизнь. Бен случайно оказался свидетелем ночного поединка, в котором молодой Кастер был убит. Опасаясь неправого суда, он бежал. После ряда приключений в море Бен Ганн познакомился с Хендсом, Черным Псом, здоровяком Андерсоном и, наконец, Джоном Сильвером, выдававшим себя за капитана-работорговца.

Как вскоре выяснил Бен Ганн, Сильвер был знаком с пиратом Флинтом и его помощником Билли Бонсом, которые захватили корабль под названием «Морж». Билли Бонс получил удар саблей, оставившей на всю жизнь на его лице багровый шрам. Затем началась эпопея Флинта под пиратским флагом.

Р. Делдерфилд рассказал историю Билли Бонса, ставшего пиратом в силу обстоятельств. Много лет он являлся благонравным, довольно образованным шкипером, ходил между Бостоном и Кубой, пока испанцы не ограбили его корабль около Гаваны. Бонс ожесточился и решил вернуть себе добро тем же путем, каким потерял. Билли был превосходным моряком, и, если бы не эта потеря, он со временем стал бы членом Бостонского городского совета и владельцем нескольких судов.

Трудно сказать, насколько история Билли Бонса выдумана Р. Делдерфилдом, во всяком случае, знатоки утверждают, что она достаточно типична для своего времени, как и история Бена Ганна. Любопытно, что Делдерфилд знал о существовании острова Сундук мертвеца в Карибском море и что пиратская песня, которую так часто пели на «Испаньоле», посвящена именно этому острову. Он предполагал, что пятнадцать человек очутились там из-за кораблекрушения. К их острову прибило несколько бочонков рому, и, когда их подобрал один из кораблей, все они были мертвецки пьяны. Но Делдерфилд не знал, что остров чрезвычайно мал, что там совершенно не было воды и что судьба тех пятнадцати пиратов намного драматичнее.

Делдерфилд устами Бена Ганна рассказал и историю Джона Сильвера, который также имел своего прототипа. Одноногих пиратов, похожих на Сильвера, было несколько. Одним из них был Джеймс Скирм, другим – голландец Корнелис по прозвищу Деревянная Нога; третьим безногим, обладавшим многими чертами Сильвера (умом, находчивостью), являлся Джон Уолдон, квартирмейстер. Все они избежали виселицы и благодаря припрятанной в надежном месте некоторой сумме обзавелись кто хозяйством, кто таверной в порту и доживали свой век вполне добропорядочными людьми.

Одним словом, «Приключения Бена Ганна» надо признать хорошей литературной удачей Делдерфилда. Непостижимым образом ему удалось чрезвычайно интересно и убедительно объяснить многие коллизии романа Стивенсона, например откуда у Флинта оказались столь огромные сокровища? Почему единственная карта с обозначением места, где спрятаны сокровища, оказалась только у Билли Бонса? Где потерял ногу Сильвер? Какова дальнейшая судьба Джима Хокинса и многое другое. А чтобы вопросы мальчишек не возникали до бесконечности, Делдерфилд доверительно сообщил им, что Бен Ганн дожил до весьма почтенного возраста – восьмидесяти лет и что похоронили его на маленьком кладбище в Ист-Бедли, в том самом приходе, где он родился в 1725 году. И что лежит он меньше чем в 20 ярдах от могилы своей матери, которая дала ему жизнь и сердце которой он, по его собственным словам, разбил.

Будут ли найдены сокровища.

Читая роман Стивенсона, мы мгновенно переносимся в Карибское море, где в белом песке голубых лагун под зеленью пальм таятся золотые сокровища пиратов. Детская мечта найти спрятанное золото звала и зовет многих любителей приключений в самые отдаленные уголки Карибского моря, где с помощью современных технических средств они годами ищут пиратские клады.

Недавно у побережья американского штата Северная Каролина подводные археологи обнаружили останки старинного корабля, который, по мнению исследователей, является парусником «Месть королевы Анны», на котором плавал знаменитый пират Черная Борода. У Тича имелся целый флот. Его флагманский корабль «Месть королевы Анны» погиб в 1718 году. Его останки покоятся на глубине шести метров в трех милях от побережья. Со дна моря уже подняты старинные бутылки с джином и ромом, судовая рында, небольшая пушка. И хотя пресловутая «бутылка рома» уже найдена, следов пиратского сокровища, которое, как полагают, находилось на борту, пока не обнаружено. Как считают кладоискатели, исследование отмели, на которой найден пиратский корабль, займет еще около трех лет.

Однако имя Эдварда Тича теснее всего связано с Британскими Виргинскими островами. Именно здесь, среди сотен укромных бухт, маленьких островков и обломков скал уже третье столетие идет поиск главных сокровищ легендарного пирата. Базой свирепого пирата являлся остров Горда. Сегодня Черная Борода – местная туристская достопримечательность; его портреты, вышитые разноцветными нитками, можно купить на любом углу любого из поселков острова. По преданию, где-то здесь, на «Острове мертвеца», Черная Борода спрятал огромный клад. После того как сокровище надежно скрыли, Черная Борода щедро угостил ромом дюжину своих помощников, а когда те совсем опьянели от угощения, предводитель собственноручно отрубил им головы, чтобы надежно сохранить тайну сокровища. Эта легенда отчасти подтвердилась впоследствии, когда в разных местах острова были найдены несколько обезглавленных скелетов.

Клады стоили многих жертв.

Черная Борода не случайно избрал Горду своей базой. Прибрежные воды острова усеяны коралловыми и вулканическими рифами, поэтому к берегу мог пристать только опытный моряк, хорошо знакомый с фарватером. В то же время рядом проходил главный путь испанских «Золотых галеонов», доставлявших в Испанию золото и серебро из Америки, и именно здесь-то, в узких проливах, их и подкарауливали быстроходные пиратские корабли.

Согласно современным данным, в окрестностях острова Горда на дне моря покоятся останки по крайней мере четырехсот испанских галеонов. Местные историки-краеведы называют другую цифру – более пятисот. Им точно известно местонахождение 138 погибших кораблей. А сокровище Черной Бороды стоимостью в несколько сот миллионов долларов, как считают островитяне, укрыто в одном из подводных гротов.

Известен случай, когда местный рыбак случайно обнаружил в скале отверстие, ведущее в подводную пещеру, в глубине которой оказался сундук с золотыми монетами и украшениями! Эта весть мгновенно облетела остров, вызвав новую волну кладоискателей. Было открыто еще несколько подводных пещер. Сокровищ в них, правда, не оказалось, зато теперь эти пещеры служат предметом паломничества туристов. А искатели кладов продолжают свои, сопряженные с риском для жизни поиски, ведь на Горде рассказывают о том, что свирепый дух легендарного пирата до сих пор бродит по острову, охраняя свое сокровище.

Остров Пинос.

Остров Пинос: по следам Стивенсона.

Едва в 1883 году английский писатель Роберт Льюис Стивенсон издал свой всемирно известный «Остров сокровищ», книга стала, как теперь говорят, бестселлером. Причем успеху романа в немалой степени способствовало то, что вымысел в нем строился на реальных фактах. Хотя Стивенсон и не знал, где находится остров с пиратскими кладами, у писателя имелась его подлинная карта, а также рукопись, повествующая о том, как знаменитый предводитель морских разбойников грабил торговые суда и прятал добытые сокровища.

Долгое время кладоискатели не верили в достоверное существование острова и даже не пытались сравнить его с географическими описаниями реальных клочков суши в Карибском море. Между тем если бы они это сделали, то без труда убедились бы в поразительном сходстве «Острова сокровищ» с островом Пинос у южного побережья Кубы: та же округлая форма, напоминающая «жирного дракона, стоявшего на своем хвосте»; глубокая, кривая бухта, узкий мыс, закрывавший ее, и даже три характерных холма – «Фок-мачта, Бизань-мачта и Грот-мачта».

Гордон идет по следу.

Поиски клада.

На протяжении трех столетий, с 1520 по 1830 год, Пинос являлся главной базой пиратов в Карибском море. На его песчаных берегах высаживались шайки Джона Хокинса и Фрэнсиса Дрейка, Ван Хорна и де Граафа, Черной Бороды, Лафита, Лолонуа и многих других. Всех привлекало то, что остров располагался близ оживленных морских путей; здесь в изобилии имелась пресная вода, бродили стада одичавшего скота, позволявшие пополнять запасы провизии. Ну и конечно, была возможность припрятать добычу, которая снижала маневренность пиратских кораблей.

Место зарытого клада обычно отмечали пушечными ядрами, якорными цепями или медными гвоздями, вбитыми в ствол пальмы. В дополнение к ним чертились карты и писались пояснительные грамоты. В качестве ориентиров указывались приметная скала или устье ручья, от которых нужно отмерить столько-то шагов на восход или закат солнца, а потом, как написано в одной из таких грамот, «…копать с пол-ярда.

Там найдешь кувшин с шестью тысячами золотых монет, сундук с золотыми слитками, шкатулку с драгоценностями, на которых выгравированы инициалы принцессы из Кастель-Белла и которые ценнее всего золота. Там же восемь рукояток от мечей, усыпанных бриллиантами, одно распятие, три пары тяжелых золотых подсвечников, 23 кремневых мушкета и пистоля».

Впрочем, куда хуже было другое – фальшивые карты и грамоты, заставлявшие с подозрением относиться к подлинным старинным документам. Американец Гордон стал одним из немногих, кто всерьез интересовался ими. Причем не последнюю роль сыграла книга Стивенсона, точнее, бросавшееся в глаза совпадение деталей с подробностями из дошедших до наших дней рукописей. Гордон, пожалуй, первым задался вопросом: а что, если описанное в ней правда, и «Остров сокровищ» действительно существует? Тогда имевшиеся у него пиратские грамоты, в которых, судя по всему, речь шла об одних и тех же местах, можно дополнить сообщениями писателя, и в итоге получить более или менее достоверные указания, где вести поиски.

После консультаций с географами Гордон пришел к выводу, что загадочный остров скорее всего и есть Пинос. Но подтвердить или опровергнуть догадку можно было только отправившись туда, чтобы попробовать отыскать клад. В начале 40-х годов прошлого столетия Гордон снарядил небольшую экспедицию и на собственной прогулочной яхте поплыл к Пиносу тем же маршрутом, каким шла у Стивенсона «Испаньола». В романе юный Джим Хокинс, сидя в бочке из-под яблок на палубе «Испаньолы», подслушал разговор одноногого Джона Сильвера, из которого следовало, что состоящая из бывших пиратов команда намеревается убить капитана и его друзей, чтобы завладеть кладом. И вот полтора века спустя на палубе своей яхты Гордон случайно услыхал, как двое матросов сговорились проделать то же самое на обратном пути и с ним самим. Спасая свою жизнь, он привел яхту не к Пиносу, а к одному из островов Сан-Фелипе. Несколько дней американец делал вид, будто ищет клад, но, естественно, безрезультатно. Затем поспешил вернуться обратно, заявив, что его документы оказались подделкой.

По таким картам до сих пор ищут клады.

Можно лишь гадать, насколько правдива рассказанная Гордоном история, поскольку слишком уж много в ней от Стивенсона. Не исключено, что кладоискатель просто-напросто все выдумал, чтобы оправдать свое фиаско. Однако на следующий год он организовал новую экспедицию к мысу Сан-Антонио на побережье Кубы, недалеко от Пиноса. По имеющимся у него данным, здесь налетел на рифы испанский галеон с грузом золота и серебра, которое после кораблекрушения было укрыто в одной из прибрежных пещер.

Гордона сопровождали четыре надежных компаньона. Но счастье опять отвернулось от него. На сей раз виноваты были местные жители. Они весьма неприветливо встретили приезжих американцев, следили за каждым их шагом и даже пытались забросать камнями. Чтобы не рисковать, Гордон покинул негостеприимный берег, пробыв на мысе Сан-Антонио всего несколько часов. Когда катер отчалил, американцы ясно увидели у подножия одного из утесов наваленные огромной грудой камни, скорее всего скрывающие вход в пещеру с сокровищами. Впрочем, Гордон особенно не переживал, поскольку был уверен, что они от него не уйдут. Тем более из пиратских грамот он знал еще одно заветное место, в тридцати милях западнее.

Это оказалась небольшая бухточка, окруженная густым лесом, стеной спускавшимся к воде. Ориентиром должно было служить дерево-исполин, под корнями которого якобы захоронен клад. Но сколько американцы ни вглядывались с берега, обнаружить ориентир никак не удавалось. За прошедшие двести лет здесь появилось столько гигантских деревьев, что определить, какое из них имели в виду авторы грамоты, не представлялось возможным. Вероятнее всего, оно давно засохло и упало. Единственная надежда – разыскать его пень, если он вообще сохранился.

Несколько дней кладоискатели, чертыхаясь, лазили по колючему кустарнику, которым заросли берега бухты, пока не нашли у самой кромки уходившие в воду толстенные корни когда-то росшего тут дерева. Поскольку других вариантов не оставалось, Гордон предложил проверить дно бухты в этом месте. Через полчаса один из спутников наткнулся на бронзовую цепь. Восторгу кладоискателей не было предела: значит, пиратская грамота не обманула!

Зайдя по пояс в воду и ухватив цепь, пятеро американцев попыталась вытащить ее. Но из этого ничего не получилось: чем сильнее они тянули, тем глубже увязали сами. Тогда кладоискатели соорудили на берегу импровизированный ворот, привязали к концу цепи трос и стали накручивать его на бревно. Медленно, буквально по сантиметру, что-то тяжелое неохотно высвобождалось из трясины. И вот, когда во взбаламученной воде уже можно было нащупать какой-то большой прямоугольный предмет – не иначе как сундук с золотом! – цепь лопнула. Прежде чем охотники за сокровищами пришли в себя и сообразили, что делать, таинственный предмет опять погрузился глубоко в ил. Не стоило и пытаться обнаружить его без специальных приспособлений. Так вторая экспедиция тоже потерпела фиаско.

Впоследствии Гордон еще не раз возвращался в неприметную бухту, но так и не смог разыскать клад. А преждевременная смерть помешала ему снарядить новую экспедицию.

Стивенс продолжает поиски.

Почти одновременно с Гордоном другой богатый американец, Стивенс, также поверивший в пиратские грамоты, направился к острову Пинос. За исходную точку он выбрал узенький пролив между Пиносом и островком, прозванный флибустьерами Островом скелетов, где, если верить роману Стивенсона, когда-то бросала якорь «Испаньола». Время, казалось, обошло стороной это место. Исследовав южное побережье острова, Стивенс обнаружил в зарослях остатки старинной бревенчатой пиратской крепости, а возле нее чугунные ядра. Не исключено, что как раз в этой крепости сражались герои Стивенсона – капитан Смоллет, доктор Ливси и Джим Хокинс против одноногого Джона Сильвера и его шайки, а найденные пушечные ядра были выпущены с «Испаньолы». Но вот приметных ориентиров, о которых говорилось в пиратских грамотах, нигде не было.

Плывя дальше на запад, Стивенс обследовал три бухты, прозванные флибустьерами Раем, Чистилищем и Преисподней, но, не обнаружив в них ничего интересного, направился к главной цели своего путешествия – мысу Пуэнто-дель-Эсте на южном побережье Пиноса. Здесь он рассчитывал найти драгоценный груз испанского фрегата «Дон Карлос III». В 1828 году этот корабль вез жалованье испанскому войску в Мексике на сумму в пять миллионов долларов. Фрегат благополучно достиг Кубы, затем повернул к Юкатанскому проливу, после чего пропал без вести.

Через несколько месяцев на поиски отправили военный корабль, который натолкнулся на следы «Дона Карлоса III» на мысе Пуэнто-дель-Эсте.

Испанцы обнаружили на берегу жалкую кучку ходячих «скелетов» – остатки команды с потерпевшего кораблекрушение фрегата. Поскольку ни одного офицера среди них не было, это показалось подозрительным. По тогдашнему обыкновению, всем уцелевшим учинили допрос с пристрастием.

Выяснилось, что лоцман, вступив в сговор с командой, направил судно на подводный риф. Матросы перебили офицеров, а золото перевезли на берег. Первое время они питались корабельными припасами, потом – тем, что удавалось найти на берегу или поймать в море. Многие умерли от голода.

Сокровища Острова скелетов ждут своих счастливчиков.

Однако даже самые страшные пытки не смогли заставить оставшихся в живых признаться, где спрятаны деньги. Большую часть преступников испанцы расстреляли там же на мысе Пуэнто-дель-Эсте, нескольких главарей отвезли в Гавану и заточили в тюрьму. Тем удалось переправить на волю карту участка побережья с небольшим пояснением.

«…На берегу три дерева, в середине самое большое.

В его корне медный гвоздь; от него на запад под землей протянута цепь – 20 шагов на север. Четверть на запад. Маленькое озерцо. Десять шагов назад от восходящего солнца. Небольшой холм, с него видно два берега в одну линию на запад и восток. Рядом родник.

В тени холма, со стороны, противоположной роднику, зарыто три бочонка с золотыми монетами».

Возможно, преступники надеялись, что кто-то из сообщников разыщет клад и выкупит их у властей или что богатства по крайней мере достанутся их родственникам. Во всяком случае, карта каким-то непостижимым образом попала в Испанию к жене одного из заключенных. Карта бережно хранилась в семье, пока правнуки, не верившие в пиратские клады, не продали ее какому-то искателю приключений. Тот, в свою очередь, уступил старинный документ антиквару, в лавке которого на него случайно и наткнулся Стивенс.

Его судно подошло к мысу Пуэнто-дель-Эсте через 120 лет после кораблекрушения. Однако следы трагедии все еще были заметны на коралловом рифе в виде глубокого пролома. Ближе к берегу во время отлива нашлись и другие свидетельства – выступавшие из песка корабельные обломки.

После долгих поисков Стивенс установил, где на мысе когда-то росли три дерева, и даже разыскал высохшее русло родника у подножия небольшого холма. Но вот дальше возникло неожиданное препятствие. Склоны холма были покрыты таким густым кустарником, что применить металлоискатель оказалось невозможным. Чтобы расчистить заросли, требовались не дни, а недели. И потом, не исключено, что металлоискатель вообще не покажет наличие клада, поскольку неизвестно, на какой глубине он находится. Значит, придется рыть шурфы. А на это тоже уйдет немало времени. В довершение всего в округе не оказалось пресной воды. Взятый же с собой небольшой запас таял с молниеносной быстротой.

Скрепя сердце Стивенс решил покинуть Пинос. Можно представить, как терзался при этом американец: знать, что где-то рядом под землей лежат сокровища, и быть вынужденным отказаться от их поисков. Его немного утешил лоцман Фернандес, с которым он успел подружиться. Кубинец рассказал Стивенсу занятную историю о другом островке в Карибском море неподалеку от Ямайки – Кайо-Авалосе, также служившем пристанищем пиратам.

На протяжении долгих лет на нем жил американец по фамилии Браун, выстроивший себе легкое бунгало и добывавший пропитание охотой да рыбной ловлей. На Кайо-Авалос его привела «подлинная пиратская карта». Как это часто случалось, на месте выяснилось, что большинство указанных в ней ориентиров исчезло. Сохранились лишь две пушки, лежавшие близ берега на отмели, которые были хорошо видны при отливе. Эти пушки соприкасались дулами, образуя подобие стрелы, направленной в глубь острова на плоский утес. На утесе оказались высечены какие-то цифры и лицо, обращенное в сторону лагуны.

Браун долго ломал голову над этой загадкой и в конце концов пришел к выводу: криптограмма означает, что пиратские сокровища захоронены на дне; цифры же указывают расстояние от берега. Он решил отгородить лагуну от моря дамбой, а затем осушить ее. Несколько лет отшельник занимался возделыванием дамбы, но, так и не закончив ее, умер в 1925 году.

По словам Фернандеса, его отец сам видел две загадочные пушки. Но ни он, ни Браун не придали значения тому, что их дула залиты цементом. Через десять лет после смерти американца Кайо-Авалос посетили какие-то кладоискатели. Дождавшись отлива, они проломили цементные пробки в стволах пушек. Те оказались набиты золотыми монетами и драгоценностями. Судя по историческим хроникам, так поступал со своей добычей пират Лафит. Если бы Браун изучил старинные первоисточники, прежде чем отправляться на поиски клада, он наверняка бы нашел его.

Впрочем, и это еще не все. Если верить лоцману, в детстве он не раз бывал с отцом на Кайо-Авалосе. Однажды, играя в песке на берегу лагуны, Фернандес откопал чугунное ядро, от которого вниз уходила цепь. Мальчик позвал отца и дядю, рыбачивших неподалеку с лодки. Те взялись за лопаты и вскоре наткнулись на несколько досок с выжженными на них словами «Двенадцать апостолов». Очевидно, так называлось пиратское судно. Под досками показалась залитая смолой крышка большого котла, к ручке которого и был прикреплен конец цепи с ядром. Воодушевленные находкой, они принялись лихорадочно рыть дальше. Но тут начался прилив, и яма стала быстро заполняться водой.

Выбравшись на берег, отец с дядей попробовали тянуть за цепь. В этот момент стены ямы обвалились, и оба по горло погрузились в жидкую песчаную кашу. Туда же сползла и цепь с ядром. Времени, чтобы попытаться достать ее, уже не было. Оставалось только одно: спасаться самим. С трудом они кое-как выкарабкались из ямы-ловушки, отказавшись от мысли вызволить клад. Впоследствии отец с дядей часто поговаривали о том, чтобы отправиться на остров, но все откладывали экспедицию, потому что на раскопки ушло бы много времени, а обоим нужно было каждый день добывать хлеб насущный для своих немаленьких семейств.

Рассказ лоцмана, согласившегося за приличное вознаграждение показать скрывавший пиратские сокровища пляж, заставил Стивенса изменить планы. Он поспешил в Кингстон, где, не торгуясь, купил все необходимое для предстоящих работ: бензиновый двигатель, два насоса для откачивания воды и песка, доски и сборную арматуру для крепления стенок шахты.

К Кайо-Авалосу его судно подошло на исходе дня. Из-за мелководья пришлось встать на якорь метрах в трехстах от берега. Однако нетерпение Стивенса было так велико, что он уговорил лоцмана, не дожидаясь утра, спустить шлюпку и отправиться на разведку. Когда с последними лучами солнца они высадились в заветном месте на берег, в глаза им сразу бросилась окруженная высокими отвалами огромная яма, наполненная водой.

И все же у Стивенса еще теплилась надежда. Утром он перевез на остров свою технику и принялся откачивать воду. Когда ее уровень понизился на четыре фута, кладоискатель пустил в ход длинный шест, которым нащупал в глубине что-то твердое. Оба насоса опять заработали на полную мощность. Не прошло и получаса, как из воды показался деревянный щит из свежих досок с большим квадратным окном посередине. Стивенсу хватило одного взгляда, чтобы понять, что его опередили. Подозревать лоцмана в обмане было нелепо. Фернандес просто не знал, что его отец или дядя раскрыли кому-то свою семейную тайну. Ну а дальше сыграл свою роль слепой случай. Стивенс прекрасно понимал все это, но его разочарование было так велико, что он навсегда потерял интерес к пиратским кладам и больше не вернулся на мыс Пуэнто-дель-Эсте.

Везение Уиккера.

И все-таки, по крайней мере однажды, Пинос оправдал свое название «Острова сокровищ». Уже в 50-е годы прошлого столетия американец Уиккер, дотошно изучивший не один десяток пиратских грамот и карт, решил попытать счастья у подводного рифа в пяти милях от Пиноса. Это место заслужило у флибустьеров мрачную славу «корабельного кладбища»: слишком много судов, не имея на борту хорошего лоцмана, затонуло там во время шторма.

Если каждое десятое, пусть даже сотое судно везло ценный груз, шансы найти его не так уж малы, считал знаток старинных рукописей. Команда Уиккера, вышедшая в море из Майами на быстроходном катере, состояла из четырех человек: самого Уиккера, его сына Билла, механика Лавстоуна, в прошлом офицера береговой охраны, и лоцмана, кубинца Себастьяна, который много раз участвовал в подобных экспедициях и являлся опытным водолазом.

Переход из Флориды к Пиносу прошел без приключений. Но, когда они уже почти достигли цели, погода испортилась. Сильный ветер развел крутую волну. Тем не менее девятнадцатилетний Билл, прекрасный пловец, и Себастьян уговорили Уиккера отпустить их для предварительного осмотра района предстоящих поисков, пока катер дрейфует в море. Захватив маски и дыхательные трубки, они на надувной лодке направились к подводному рифу, над которым кипели буруны и взлетали фонтаны брызг. С замиранием сердца отец следил в бинокль за тем, как сын и лоцман приближаются к линии прибоя. Огромные пенные валы то вздымали крохотное суденышко высоко на гребень, то швыряли в глубокую пропасть между ними. Уиккер уже жалел, что поддался их уговорам. Несмотря на искусство гребцов, лодка каждую секунду грозила перевернуться. И тогда. О том, что может случиться, страшно было даже подумать.

Впрочем, Билл и Себастьян и не собирались возвращаться. Напротив, они подошли к самому рифу и, чего-то выжидая, отчаянно старались удержаться на одном месте. Рискованный план стал понятен Уиккеру только тогда, когда лодка была подхвачена высоченным «девятым валом»: смельчаки решили проскользнуть на нем над рифом!

Им повезло лишь наполовину. Волна действительно перенесла их через подводный барьер. Но, поскольку коралловая гряда срезала подошву водяной горы, та, рухнув, перевернула лодку. Прошло несколько минут, прежде чем Уиккер разглядел в бурлящей белой пене оранжевый поплавок с вцепившимися в него Биллом и Себастьяном. Внезапно сын отделился от лодки и скрылся под водой. Вынырнув, он торжествующе поднял руку и помахал чем-то, зажатым в кулаке. Стало ясно, это «что-то», конечно, не простой коралл. Пока же нужно было думать о том, как помочь смельчакам.

Уиккер не сомневался, что Билл и Себастьян сумеют перевернуть лодку и добраться до берега. Но вот, чтобы принять их на борт, придется проплыть не меньше десяти миль на восток вдоль побережья и только там, под прикрытием небольшого мыса, попытаться пристать.

Когда Билл поднялся на катер и протянул отцу кусок коралла с вросшим в него золотым браслетом, Уиккер убедился, что не зря копался в архивах: в акватории за рифом на дне уцелели старинные сокровища!

Четыре дня американцы пережидали непогоду под защитой мыса. И лишь на пятый, когда шторм начал стихать, Уиккеру удалось провести катер узким извилистым проходом между подводными камнями за линию рифов и встать там на якорь. Поиски было решено вести по двое, чтобы страховать друг друга от нападения акул. Первыми под воду спустились с аквалангами Билл и Себастьян. Оставшиеся на катере Уиккер и Лавстоун с нетерпением ожидали их возвращения. Если первой паре повезет найти то место, где Билл поднял коралл с браслетом, это облегчит дальнейшие поиски. Тогда не придется наугад прочесывать всю акваторию, на что может уйти бог знает сколько времени.

Впоследствии Уиккер утверждал, будто бы с самого начала не сомневался в успехе. Однако, когда через два часа Билл и Себастьян подплыли к катеру с пустыми руками, лицо руководителя экспедиции, по свидетельству Лавстоуна, вытянулось.

– Надевайте быстрее акваланги. Нужно вам кое-что показать, – с каким-то озабоченно-огорченным видом сказал Билл.

– Что там? – не на шутку встревожился отец.

– Сами увидите, – сердито буркнул Себастьян.

Подождав, пока Уиккер и Лавстоун спрыгнут в воду, кубинец поплыл впереди, показывая путь, а Билл с гарпунным ружьем замыкал цепочку аквалангистов.

На затонувших судах таится множество ценностей.

Себастьян остановился над небольшой прогалиной в коралловых зарослях и ткнул ружьем вниз. Ошеломленные Уиккер и Лавстоун не могли поверить своим глазам. На дне, среди разросшихся кораллов, стоял железный сундук с откинутой крышкой, в котором лежали железные бруски. «Неужели золото?» – мелькнула у обоих одна и та же мысль.

Да, это было золото – вожделенная мечта кладоискателей. К тому же в сундуке обнаружились еще и старинные золотые украшения. К вечеру все сокровища доставили на катер. На следующий день аквалангисты приступили к тщательному осмотру участка вокруг сундука. Работали втроем. Пока двое осторожно пробирались по дну между ветвистыми кораллами, третий с гарпунным ружьем на всякий случай плавал над ними, охраняя от акул и других незваных гостей. К счастью, пока продолжались поиски, ни те ни другие не побеспокоили кладоискателей. Тем более что прочесывание подводных зарослей оказалось ненапрасным: удалось найти немало драгоценных браслетов, ожерелий, брошей – по большей части вросших в кораллы. Кстати, одну из таких находок Уиккер позднее передал в музей.

Вообще же Уиккер и его спутники предпочли держать язык за зубами относительно подробностей своей экспедиции. В частности, осталась в тайне стоимость поднятых сокровищ. Это послужило пищей для самых фантастических слухов. Например, кое-кто из газетчиков писал, будто бы американцы обнаружили у побережья Пиноса чуть ли не штабеля цинковых ящиков с золотом и драгоценностями, причем поднята только часть, а еще больше осталось на дне. Подтекст был ясен: не упускайте шанса разбогатеть. Ведь не зря Стивенсон назвал Пинос «Островом сокровищ».